- Секретаршам нравится, если у босса есть дети, - сказал Майкл, когда братья остались одни.
Паоло с ним согласился.
- Это доказывает, - сказал он, - что энергетический потенциал босса высок, а орган в полном рабочем состоянии. В общем, что он - хороший хозяин и просто хороший человек.
- Да, - подтвердил Майкл. - От этого они просто дуреют, не правда ли?
Меган плохо помнила все подробности той вечеринки. Рассыпающийся викторианский дом обеспечил приют дюжине медиков-стажеров. В комнатах стоял сладковатый запах травки. Все гости, которых Меган прекрасно знала, изображали из себя людей лет на десять лет моложе, чем им было на самом деле. И эта ужасная музыка, то есть музыка, ей не знакомая.
Начать нужно с того, что с виду он был гораздо здоровее, чем все присутствующие здесь молодые доктора. Он не пил столько, сколько они, и не курил, как они. В разговоре он не придерживался циничного тона, как делали ее сверстники в качестве способа совладать с тем парадом болезней и смертей, который ежедневно проходил перед их глазами.
Он просто стоял - складный, красивый австралийский мальчик, и вежливо улыбался, слушая ту несусветную чушь, которую несли окружающие за изобильными возлияниями.
- Здесь все такие остроумные, - сказал он, и Меган стало смешно.
- Ты так думаешь? Посмотрел бы ты на них на экзаменах.
- Нет, они правда очень остроумные. Разве доктору можно по-другому? Половину из того, что они говорят, я вообще не понимаю. Все эти медицинские термины. Вот тут только что кто-то сказал, что у его пациента НИО.
- Это значит: напился - и откинулся.
Он с ужасом посмотрел на нее:
- Неужели?
Тогда она решила в некоторой степени приоткрыть ему тайны языка медицинских студентов. Стараясь перекричать музыку (в то время как он приблизил ухо к ее губам), Меган растолковала ему, что пыльные деньги - это деньги, которые надо заплатить доктору за подпись на кремационных документах; красный дом - это кровь; ХОМочки - это хорошенькие мамаши, а РОМочки - это только что родившиеся малыши. Что если врач ставит больному диагноз - ОБИ ("одному богу известно"), то это значит, что у того дела плохи. Она долго расшифровывала ему издевательский сленг, на котором говорили доктора, словно защищаясь от ужасов своей работы.
- Однако ты все равно очень остроумная, - настаивал он.
До чего же он прям и простодушен, подумала Меган. И так не похож на всех людей, которых она знала: те рта не могли раскрыть без того, чтобы не сказать какую-нибудь грязную или циничную шутку. Тут она впервые на него посмотрела (действительно посмотрела!) очень внимательно:
- А ты чем занимаешься?
- Я учитель, - ответил он, и такого ответа она ожидала от него меньше всего. - Я учу людей нырять. Знаешь, что значит нырять с аквалангом?
Она взмахнула стаканом, своим жестом охватив всю вечеринку, квартиру и город в целом.
- Кому здесь нырять?
На его лице появилась широкая белозубая улыбка. "Очень красивая улыбка", - подумала Меган.
- Не здесь, а в других, солнечных и теплых краях. Ты когда-нибудь ныряла с аквалангом?
- Нет, но у меня есть сертификат по плаванию со спасательным кругом. Это не одно и то же, не правда ли?
Он засмеялся:
- Для начала и этого достаточно.
Она ему понравилась. Меган точно могла это сказать. Такое с ней случалось очень часто. Конечно, она понимала, что не такая хорошенькая, как Джессика, чья красота сохранила всю детскую неприкосновенность, и не такая стройная, как Кэт, длинноногая и мускулистая, как танцовщица, но тем не менее Меган тоже нравилась мужчинам. Им нравились округлости ее тела и это лицо, которое - по каким-то неведомым законам генетики - казалось гораздо моложе, чем было на самом деле. Такой вот контраст: девичье лицо и женская фигура. Мужчины на это западали.
Она улыбнулась Кирку, и он оказал ей честь тем, что в ответ покраснел. Как хорошо быть с мужчиной после стольких лет общения с Уиллом - абсолютно открыто и без боязни посылать кому-то сигналы. Сегодня вечером она может посылать кому угодно любые сигналы, какие ей только заблагорассудится.
Наконец зазвучала песня, которую она знала и любила: Эдвин Коллинз "Я никогда не встречал такой девушки, как ты".
- Это наша песня, - с глупой улыбкой сказал Кирк, и хотя она в принципе терпеть не могла такой неуклюжей манеры заигрывания, но тут позволила ему продолжать в том же духе, - потому что он ей тоже очень нравился. По крайней мере, в настоящий момент. И что самое главное - он не принадлежал к ее кругу, а ей как раз хотелось раздвинуть границы своего круга или вообще, хоть ненадолго, выйти из его рамок.
А потом наступил момент, когда она почти забыла о том, что много лет подряд была чьей-то девушкой. И в глазах почти незнакомого ей человека появился проблеск понимания, и внезапно его лицо стало настолько притягательным, что этой силе невозможно было противиться, и их головы сблизились, и они неожиданно для самих себя поцеловались.
Он хорошо целовался. Страстно, но без всяких завихрений и ухищрений. Сохранял баланс между тем, что берет и дает. Она с полным одобрением относилась к такой манере поведения. Но гораздо больше ей нравилось в нем другое: ведь он мог оттрахать любую женщину на вечеринке, но почему-то выбрал именно ее.
И Меган подумала про себя: "Тебе повезло, парень".
А потом они оказались в одной из спален, и Меган слегка расслабилась только тогда, когда увидела, что на двери есть щеколда, и в темпе запустила свою биологическую программу на груде сваленных пальто. А внизу Эдвин Коллинз пел: "Я никогда не встречал такой девушки, как ты". И ей вдруг показалось: а может, это действительно поется про них?
Глядя на свою сестру, которая проходила через турникет, Меган улыбнулась.
В толпе Джессика выглядела потрясающе: словно королева, не удостаивающая вниманием окружающих ее изможденных пассажиров подземки. Мужчины всех возрастов поворачивали ей вслед головы: мгновенно отмечали красивой формы ноги, стройную фигурку, пухлое детское личико. Из-за этого лица незнакомцы часто принимали Джессику за младшую из сестер.
При взгляде на Джессику Меган показалась самой себе толстой и потрепанной жизнью женщиной. И эта вечная борьба с лишним весом! Стоит дать себе волю, и он тут же выходит из-под контроля. Внезапно Меган вспомнила, что сегодня утром едва потрудилась пригладить волосы ладонью, и что вообще - ей пора прекратить увлекаться шоколадными батончиками на рабочем месте.
Сестры обнялись.
- Когда мы рядом, у нас вид, как в сказке, - сказала Меган. - Прекрасная принцесса и безобразная жаба.
Джессика окинула сестру взглядом с ног до головы.
- Вид у тебя измученный, доктор Джуэлл. Слушай, как замечательно звучит: доктор Джуэлл!
- У меня ужасно много работы. Такое впечатление, что все женщины Ист-Энда хотят, чтобы именно я их от чего-то лечила.
- Чувство мне знакомо, - согласилась Джессика. - А как у тебя с обеденным перерывом? Все в порядке?
- Вполне, Джесс, - заверила ее Меган.
- Значит, у нас впереди четыре часа свободного времени?
В глазах Джессики появилась искренняя озабоченность. Она сохранила в себе какую-то невинность, которой обе ее сестры уже давно были лишены. Создавалось впечатление, что никаких острых углов в ее жизни не было и в помине. Что и говорить: средний ребенок, которого опекает старший и подстраховывает младший.
Меган улыбнулась. Да, утренний прием кончался в двенадцать, а вечерний начинался не раньше четырех. Но, как правило, она не укладывалась в отведенное до двенадцати часов время, и продлевала утренний прием по крайней мере на час. А до четырех ей еще нужно было посетить некоторых больных на дому.
- Я заказала нам столик в "Шеки", - сказала Джессика. - Там рыба. Ты рыбу любишь?
Меган любила рыбу и не прочь была выпить в придачу пару стаканчиков белого вина, но на столь изысканный обед в Вест-Энде у нее просто не хватало времени. Если честно, то обычно она едва успевала перехватить в ближайшей забегаловке сэндвич. С другой стороны, ей не хотелось расстраивать старшую сестру.
- Четыре часа отводятся не только на обеденный перерыв, - мягко начала объяснять она. - Еще визиты к больным.
- Больным! - с ужасом воскликнула Джессика.
- Да, больным. Вот сегодня, например, мне надо посетить одну женщину. Точнее, ее маленькую дочку.
- Вау, какая ужасная обязанность - посещать больных на дому, Мег! Я думала, что такое делается только на Харли-стрит.
Меган объяснила, что как раз на Харли-стрит больным не нужно, чтобы их посещали на дому. У этих людей есть машины, супруги, даже шоферы. На худой конец они могут заказать такси. А вот в Хэкни у пациентов "нет средств". Ни машин, ни денег на такси. Многие живут в тесных квартирках с кучей орущих детей и просто не могут себе позволить высиживать очередь в приемной у врача. В общем, вызовы врачей на дом - вполне стандартное явление для нижнего сегмента общества.
Меган не стала объяснять сестре, что, между прочим, старшие доктора в ее больнице терпеть не могут ходить к больным на дом, и поэтому большую часть из таких визитов взваливают на нее. Несмотря на то что между сестрами была четырехлетняя разница в возрасте, Меган всегда чувствовала себя старшей и более опытной, и поэтому считала своим долгом защищать ранимую Джессику от грубой правды жизни.
- Тогда давай найдем место поближе, - согласилась Джессика, стараясь скрыть разочарование.
- Да, пожалуй.
Они отправились в кондитерскую "Валери", сделали заказ и улыбнулись друг другу. Из-за новой работы Меган сестры в последнее время виделись нечасто. Через некоторое время они убедились в том, что выбор места не имеет никакого значения.
- Как Паоло и его бизнес? - спросила Меган.
- Хорошо, - ответила Джессика. - В прошлом году он принес восемь процентов дохода. А может, и не восемь? - Она тут же засомневалась в собственных словах и задумчиво уставилась в настенное панно. - Не помню. Знаю, что они привезли из Италии много новых машин. "Мазератти", "Феррари", "Ламборджини", такого рода товар. Народ их здесь заказывает. Поэтому Паоло с Майком их и привозят. А как Уилл?
- С Уиллом все кончено.
Джессика вздрогнула, как от боли.
- А мне нравился Уилл. Хорошенький. Конечно, если не обращать внимания, что он коротышка.
- Не такой уж он и коротышка!
- Ну, все равно. Наверное, вам трудно было поддерживать отношения, потому что вы оба так много работаете.
- Уилл ни разу в жизни не выполнил дневной нормы. Да, очень трудно было поддерживать отношения с таким отъявленным лентяем и бабником.
- О! Извини, я не знала.
- Ничего. Конечно, такие вещи лучше узнавать заранее, ну, ты понимаешь, пока не станет слишком поздно. Пока не влипнешь в какую-нибудь глупость.
- Но ведь ты любила Уилла, разве не так?
- По-моему, я была просто благодарна человеку за то, что он обратил на меня внимание, - сказала Меган. - Особенно когда этот человек оказался таким хорошеньким коротышкой. - Обе засмеялись. - Да ты обо мне не беспокойся. Между нами никогда не было великой любви. Как у вас с Паоло.
- И все же… Это очень грустно, когда люди расстаются. Я терпеть не могу, когда это происходит. Почему в жизни ничего не длится вечно?
Меган улыбнулась. Джессика - последний романтик наших дней. В точности такой же она была и в детстве. Над ее кроватью много лет висела фотография Эндрю Риджли, и столь же долго она была безнадежно влюблена в одного недостижимого мальчика в школе.
- Ты хорошо выглядишь, Джесс.
- А ты выглядишь плохо. Никто и не догадается, что из нас двоих больна я.
- Ты не больна!
- А зачем тогда мне собираются делать этот кошмарный тест? Проделывать дыру в животе в районе пупка?
- Это называется лапароскопия. Кто тебе будет ее делать?
Джессика назвала имя гинеколога и его адрес на Уимпол-стрит.
- Хороший врач, - одобрила Меган. - Тебе не о чем беспокоиться. А как дела со спермой Паоло?
Сидящий за соседним столиком бизнесмен повернулся и посмотрел на них в упор. Меган непоколебимо встретила его взгляд, так что в конце концов бизнесмен отвернулся.
- Есть проблемы с подвижностью.
- С подвижностью! Ну, это не конец света! Это значит всего лишь, что эти маленькие мерзавчики весьма ленивы. Я не могу тебе передать, какие чудеса сейчас творят с ленивой спермой!
Бизнесмен снова с укоризной посмотрел на них, покачал головой и сделал жест официанту, чтобы тот принес счет.
- На самом деле я не очень беспокоюсь о Паоло, - сказала Джессика, нервно перебирая руками предметы на столе и угодив пальцами в рассыпанный сахар. - Гораздо больше я беспокоюсь о себе. Интересно, что они во мне найдут, когда вскроют?
У Меган были свои соображения относительно того, что увидят врачи, когда обследуют ее сестру. Но она не стала говорить об этом Джессике, а просто взяла ее за испачканную сахаром руку и улыбнулась.
- У меня такое чувство, словно со мной что-то не в порядке, Мег.
- Ты чудесная. И с тобой все в порядке, - заверила ее Меган, а про себя подумала, что если человек так прекрасно выглядит, то он просто не имеет права грустить.
- Мне кажется, я какая-то неполноценная. - Джессика мягко высвободила свою руку из рук сестры и стряхнула кристаллики сахара. - Что я делаю далеко не все возможное. - Она сунула один палец в рот и сморщилась, словно сахар ей попался совсем не сладкий.
- Вы с Паоло родите прекрасного малыша, и после этого ты станешь самой лучшей мамочкой на свете.
В это время официантка принесла им макароны и салат, и при виде еды на Меган накатил приступ тошноты. Она вскочила со своего места, растолкала людей в кафе, отбросила в сторону попавшуюся на пути официантку и едва успела заскочить в туалет, как ее вывернуло наизнанку.
Когда она вернулась к столу, оказалось, что Джессика так и не притронулась к своей еде.
- В чем дело, Меган? - спросила она.
- Ни в чем.
Джессика смотрела на сестру с мрачным упрямством. Этот взгляд Меган помнила еще с детства.
- Что с тобой? - не отступала Джессика.
- Просто усталость, ничего больше. Слишком много работала, надо полагать. Ничего особенного. Ешь свои макароны.
Меган не могла сознаться сестре. От таких секретов Джессику надо охранять даже больше, чем от всех прочих неприятностей в жизни. Новость о чужом ребенке просто разобьет ей сердце.
Тем более, что Меган вовсе не планировала рожать этого ребенка.
- Говорю вам, доктор,… я сегодня так устала, что у меня не было сил даже зажечь газ.
Меган очень скоро поняла, почему другие доктора не жаждут навещать больных на дому.
Как правило, люди вызывают врача не потому, что реально заболевают и нуждаются в постельном режиме. Даже пенсионеры, согбенные артритом, или одинокие мамаши с вечно больными детьми, или пожилые женщины с раковым диагнозом - все эти люди стараются самостоятельно добраться до больницы и высиживают длинные очереди в приемной.
А те, которые вызывают, без вариантов оказываются крикливыми, эгоцентричными личностями, с удовольствием заявляющими о своих правах и относящимися к себе с несказанной жалостью. В точности как миссис Марли.
Эта огромная женщина жила в маленькой муниципальной квартирке в сердце унылого и бесцветного Санни Вью - одного из самых безрадостных районов Лондона. Если сам человек не живет в этих многоэтажных бетонных кроличьих садках, то вряд ли ему придет в голову добровольно сюда прийти, - разве что если ему нужно купить наркотики, или продать наркотики, или оформить какую-то неотложную бюрократическую бумажку. За исключением лета, когда здесь начинались традиционные ежегодные бесчинства, даже полиция обходила стороной районы типа Санни Вью. Но у Меган не было выбора.
За свою врачебную карьеру она успела много чего повидать (и не на шутку испугаться). Будучи стажером, она полгода проработала в муниципальной больнице под руководством консультанта, а затем еще полгода в приемном отделении скорой помощи в Хамертоне.
Муниципальный Королевский госпиталь можно было даже назвать цветочками: ее консультантом оказался очень добрый и великодушный педиатр, а детки в Хайгейте, Хэмпстеде и Белсайз-парке - чудесными воспитанными созданиями, которые просили Меган почитать им Гарри Поттера. Но скорая помощь в Хамертоне была чем-то из другого мира. Преодолев первое потрясение, Меган поняла, что повидала в жизни гораздо больше, чем ей самой того хотелось: раненные в поножовщине подростки, побитые жены, месиво из тел, привозимых после автомобильных аварий. Рабочие мясных рынков с мясными крюками в головах, пьяницы, замерзшие на улице во время позднего возвращения из паба, наркодельцы, убитые выстрелом в лицо.
В обязанности Меган входило оценить серьезность ранения у тех пациентов, которые приползали в госпиталь сами, или у тех, кого приносили на руках другие. Вид всех этих ран, а также необходимость моментально ставить диагноз и предпринимать неотложные меры - ничего ужаснее в своей жизни она не испытывала. Но по каким-то причинам сам район Санни Вью и перспектива встречи с миссис Марли и ее больным ребенком показались ей теперь чем-то еще более страшным. Как такое могло быть? "Гормоны, - подумала Меган. - В моем теперешнем состоянии бунтуют гормоны".
Внизу, в подъезде дома, где жила миссис Марли, стояла группа праздных подростков: неземная белизна кожи и прикрытые капюшонами головы делали их похожими на нечисть из романов Толкиена. Когда Меган проходила мимо, они молчали - только ухмылялись и скалили зубы с непередаваемым презрением и отвращением. От них несло дешевой едой и наркотиками - сладковатый, гнилостный запах, который шел из-под капюшонов.
- По-моему, ты слишком молодая, дорогуша, - сказала миссис Марли, подозрительно оглядывая Меган с ног до головы. - А ты настоящий доктор?
Такое начало произвело на Меган сильное впечатление. Раньше никто не подвергал сомнению ее врачебный авторитет.
- Я - ординатор общей практики.
- Ну и что из того?
- Перед получением диплома я прохожу практику под руководством опытных врачей.
Миссис Марли сузила глаза.
- В следующий раз присылайте мне кого-нибудь поопытнее. Свои права я знаю.
- Так в чем проблема? - спросила Меган.
Проблема была у ее дочери. У миловидной трехгодовалой девочки (как могло случиться, что у столь отвратительной мамаши родился такой волшебной красоты ребенок?). Она бессильно лежала на диване и смотрела по видеомагнитофону какую-то взрослую чепуху.
Меган осмотрела ее. Температура высокая, но во всем остальном, по-видимому, никаких отклонений. В ушах у девочки были маленькие сережки-гвоздики. "Эти люди в Санни Вью словно хотят, чтобы их дети побыстрее выросли", - подумала Меган. Хотя, глядя на взрослых в этом районе, с их непонятной одеждой, наркотиками и постоянно грохочущей музыкой, складывается впечатление, что они сами так и не выросли.
- Как тебя зовут? - спросила Меган, убирая с мокрого лба ребенка прядь волос.
- Дэйзи, мисс.
- По-моему, у тебя небольшая простуда, Дэйзи.
- У меня есть Китти-Кэт.
- Очень хорошо.
- У меня есть щенок!