На борту "Нагано" штаб командующего Объединенным флотом оживленно обсуждал результаты атаки. Многие офицеры предполагали, что японские летчики поднимутся в воздух еще раз. Но проницательный Ямамото уже просчитал своего подчиненного: "Адмирал Нагумо собирается отступить". Шифровка с флагманского авианосца 1-го воздушного флота "Акаги" подтвердила его правоту. Однако блестящий тактик Ямамото не увидел открывшихся перед ним возможностей. Он так и не понял той революции, которую совершил в военном деле. Скорее всего, он был солидарен с Нагумо и решил не рисковать кораблями - Бог с ними, с авианосцами и топливными хранилищами.
Тем временем на Оаху творилась невообразимая неразбериха. Хаос царил повсюду, система командования была парализована. Обыватели и военные были уверены - японский десант уже на подходе. Сообщения о высадке противника, парашютистах и новых волнах атакующих самолетов сыпались со всех концов, сея панику и ужас. Солдаты и матросы срочно окапывались, возводили брустверы из мешков с песком. Сидящий на дне линкор "Невада" изготовился к бою. Моряки собирались удерживать корабль до последней возможности, а потом отступить на берег, где специальная команда уже спешно возводила земляные укрепления. "Пенсильвания", стоящая в сухом доке, навела орудия главного калибра на вход в гавань, превратившись в подобие гигантской стальной береговой батареи.
Но 1-й воздушный флот на максимальном ходу уже пожирал морские мили, спеша вернуться в порты приписки. Киммель не жалел усилий и приказов, чтобы обнаружить врага. С "Миннеаполиса" сообщили: "Авианосцев не вижу", но в спешке не то шифровальщик крейсера, не то солдатик, расшифровавший доклад в штабе флота, напутали: "Вижу два авианосца". Командующий флотом не задумывался - уничтожить. Соединение адмирала Драмеля срочно покинуло базу. Три крейсера и 12 эсминцев кинулись в погоню за миражем.
Естественно, крейсера никого не обнаружили, а вот их заметил разведывательный самолет с "Энтерпрайза". Доклад летчика быстро попал в штаб флота. Драмелю вновь приказали искать, на этот раз самого себя. Корабли, находившиеся в море, спешили в базу. Оперативная группа адмирала У. Брауна, шедшая с Мидуэя, попала под бомбежку. Слава Богу, у американского пилота не было достаточно опыта - две бомбы легли рядом с крейсером "Портленд". Другой бомбардировщик - "Б-17"-обнаружил в море "Энтерпрайз". С корабля немедленно открыли огонь, лишь случайно, судя по воспоминаниям самого летчика, он понял, что корабль свой, и не пошел в атаку.
Вышеприведенные факты говорят о многом. Бомбить свои корабли случалась авиаторам многих стран мира. Но, как правило, то были летчики ВВС или армейской авиации, для морского пилота это грех непростительный. Возникает вопрос: как учили пилотов военно-морской авиации в США, если последние не могли распознать силуэты собственных кораблей? У них же в кабине специальные атласы должны были быть! Они же базировались на один порт и изо дня в день видели эти корабли! В конце концов, отбомбиться по эсминцу еще куда ни шло, он маленький, да и много их, не ровён час перепутаешь. Но тяжелый крейсер или авианосец - это же товар штучный. Страдала боевая подготовка американских летчиков, да и не только летчиков…
Тем временем уцелевшие разведывательные самолеты поднимались в воздух. Они тщетно пытались обнаружить соединение Нагумо. Но штурманы прокладывали курсы в каком угодно направлении, кроме северного. Ни в штабе армии, ни в штабе флота даже и не думали связаться с коллегами. Майор Лондон, сажавший свой "Б-17" под ураганным огнем японских истребителей, видел, что самолеты прилетали и улетали на север. Но армия была озабочена другим - возможной высадкой десанта, авианосцы - дело флота. В ходе атаки все армейские РЛС вновь заработали, и операторы четко видели, как "бандиты" уходят на север. И эти данные были в Информационном центре - а вот где шатался во время боя офицер связи от ВМС, приписанный к Центру на 7 декабря, неясно. Информировать же штаб флота о поступающих данных командующий Центром майор Берквист, завороженный развернувшимся действом, не догадался. Впрочем, офицеры флота платили той же монетой. Нагумо мог не беспокоиться, найти его корабли американцам мог помочь только случай. И этот счастливый случай выпадет американцам, но в другом месте и через полгода.
А пока живописный гавайский остров полнился всевозможными слухами: "Легсинггон" и даже "Саратога" лежат на дне. Японцы высадились на Западном побережье. Помощи с материка не будет, авиация противника разбомбила Панамский канал, и Тихоокеанский флот теперь отрезан от Атлантического. На Оаху уже высадился десант. Были среди этих слухов и обнадеживающие: русские уже бомбят Токио. У японцев так мало стали, что они наполняют бомбы устричными раковинами. Еще лучше было то, что всем выжившим дадут месячный отпуск. Самый радостный слух пронесся по громкой связи линкора "Мэриленд" - уничтожены два японских авианосца. Неизвестно как, но эти новости моментально достигли госпиталя, только теперь все выглядело иначе: "Пенсильвания" настигла и принудила к сдаче два авианосца, а затем на буксире привела их в Перл. Все знали, что "Пенсильвания" в сухом доке, но верили…
А высшие чины армии и флота продолжали доказывать свою немощь и бессилие. Шорт, окопавшись в туннелях, теперь настойчиво требовал от губернатора ввести военное положение. Но перепуганный гражданский чиновник попросту боялся. Несколько часов он потратил, препираясь с офицером связи ВМС, чтобы последний дал ему, 72-летнему старику Д. Пойндекстеру, посоветоваться с президентом. Наконец Белый дом был на проводе. Спокойно выслушав губернатора, президент согласился, что ввести военное положение на острове стоит. Только в 16.25, более чем через шесть с половиной часов после окончания японской атаки, Гавайские острова были объявлены на осадном положении.
Действия многих офицеров среднего звена и матросов ярко контрастировали с общим фоном слабоумия и какой-то импотенции высшего командования. Примеры отчаянного героизма и служения своей родине встречались на каждом шагу. Капитан-лейтенант П.Томич оставался на своем посту, на борту перевернувшейся "Юты", пока не убедился, что все его сослуживцы покинули котельное отделение. На том же корабле матрос Миллер бросился на горящий мостик и вынес оттуда смертельно раненного капитана. На перевернувшейся "Оклахоме" мичман Ф. Флахерти и матрос первой статьи Д. Уорд до последнего держали электрические фонарики, показывая другим путь к спасению. Многие спасшиеся с "Оклахомы", подчас в одних трусах, перепачканные мазутом, взобрались на борт линкора "Мэриленд": сержант морской пехоты Лео Вире, никого не спрашивая, встал к одному из зенитных орудий, в расчете которого явно не хватало людей. Его спутник по несчастью лейтенант Б. Ингрем нашел себе место у другой зенитки, они были далеко не единственными. Офицеры с затонувших кораблей старались организовать спасение запертых в бронированных трюмах линкоров прямо под бомбами, не дожидаясь улучшения обстановки. Многие из них продолжали эту работу, пока не падали без сознания от усталости. Как всегда в подобных случаях, глупость, трусость и некомпетентность соседствовали с героизмом и самопожертвованием…
"Вчера, 7 декабря…"
В 12.20 минут по вашингтонскому времени кортеж сверкающих никелем и лаком лимузинов подкатил к зданию Капитолия. Прозванные в народе "Левиафан", "Куин Мэри" и "Нормандия", автомобили принадлежали президенту Соединенных Штатов Америки Франклину Делано Рузвельту. Цель визита была понятна каждому - глава американского государства приехал просить законодателей объявить войну.
В зале Капитолия было не протолкнуться. Дух единства и решимости витал над собравшимися. Вчерашние непримиримые политические противники теперь пожимали друг другу руки. Лидер демократов Албен Беркли со слезами на глазах обнялся со своим многолетним противником - старым изоляционистом сенатором Хирамом Джонсоном из Калифорнии. Полным составом в своих черных мантиях в зале появились члены Верховного суда, за ними - члены кабинета и представители высшего командования вооруженными силами: генерал Маршалл и адмирал Старк. На галерее показалась одетая в черное жена президента Элеонора. Недалеко от нее, как невидимая связь с прошлым, сидела вдова президента Вильсона.
В 12.29 в зал вошел президент, в соответствии с процедурой спикер представил докладчика. Собрание взорвалось аплодисментами, впервые за девять лет в овации приняли участи республиканцы, законодатели приветствовали президента стоя. Он начал свою речь:
"Вчера, 7декабря 1941 г., - в день, который останется в истории как День позора, - Соединенные Штаты Америки были внезапно и спланировано атакованы военно-морскими и военно-воздушными силами Японской империи.
Соединенные Штаты находились в мире с этим народом и по просьбе Японии продолжали вести переговоры с ее правительством и императором, желая сохранить мир на Тихом океане. Спустя один час после того как японские эскадрильи разбомбили Оаху, японский посол в Соединенных Штатах и его коллега передали государственному секретарю формальный ответ на последние предложения. Несмотря на то что ответ начинался словами, что бесполезно продолжать существующие дипломатические переговоры, в нем не было ни намека, ни угрозы войны или вооруженного конфликта.
Учитывая расстояние между Гавайями и Японией, становится ясно, что атака была заранее спланирована за много дней или даже недель. На протяжении длительного времени Японское правительство умышленно старалось ввести в заблуждение Соединенные Штаты при помощи ложных предложений и заявлений о надежде на длительный мир.
Вчерашняя бомбардировка Гавайских островов причинила огромный ущерб американским морским и армейским силам. Очень много американских жизней было потеряно. В дополнение американские корабли подверглись торпедным атакам в районе между Гонолулу и Сан-Франциско.
Вчера японское правительство также начало нападение на Малайю.
Прошлой ночью японские войска атаковали Гонконг.
Прошлой ночью японские войска атаковали Гуам.
Прошлой ночью японские войска атаковали Филиппинские острова.
Прошлой ночью японцы атаковали остров Уэйк.
Сегодня утром японцы атаковали Мидуэй.
Таким образом, Япония начала неожиданные агрессивные действия по всему Тихому океану. Факты вчерашнего дня говорят за себя. Мнение граждан Соединенных Штатов уже сложилось, и они прекрасно понимают, что значит свобода и безопасность пашей нации.
Как главнокомандующий военно-морским флотом и армией я отдал приказ, чтобы все меры по обеспечению обороны нашей страны были приняты.
Мы навсегда запомним, как враг напал на нас.
Неважно, как много уйдет времени, чтобы преодолеть последствия этого вероломного вторжения, американские люди в их праведной мощи будут сражаться до полной победы.
Я надеюсь, что правильно понял волю конгресса и народа, когда заявил, что мы будем не только защищать себя на дальних подступах, номы докажем, что подобные уроки больше никогда не будут нам угрожать.
Война существует. Нет сомнений в том факте, что наш народ, наша территория и наши интересы находятся в смертельной опасности.
С верой в наши вооруженные силы - с несомненным превосходством нашего народа - мы добьемся полного триумфа - да поможет нам Бог.
Я прошу конгресс объявить, что с момента неспровоцированной и подлой японской атаки в воскресенье 7 декабря 1941 г. Соединенные Штаты находятся в состоянии войны с Японской империей".
Президент говорил всего шесть минут. Но эти минуты впитали в себя весь гнев внезапно всколыхнувшейся огромной страны. Страны, чье национальное самосознание еще ни разу не подвергалось подобному унижению. Рузвельт правильно понял "волю конгресса и народа".Всего час потребовался бывшим противникам - изоляционистам и интернационалистам, - чтобы выработать итоговую объединенную резолюцию и проголосовать "за". В 16.10 был опубликован ее текст:
"Поскольку Имперское правительство Японии совершило неспровоцированные акты войны против правительства и народа Соединенных Штатов Америки: да будет решено сенатом и начатой представителей Соединенных Штатов Америки на объединенном собрании конгресса, что состояние войны между Соединенными Штатами и Имперским правительством Японии, которое и без того у лее существует в отношении Соединенных Штатов, будет формально объявлено; президент настоящим уполномочен и обязан использовать все наличные военно-морские и сухопутные силы Соединенных Штатов и ресурсы правительства для ведения войны против Имперского правительства Японии; и для того чтобы привести конфликт к успешному завершению, все ресурсы страны настоящим переходят в ведение и распоряжение конгресса Соединенных Штатов".
Соединенные Штаты Америки вступили во Вторую мировую войну. В этот же день войну Японии объявили Голландия и Голландская Восточная Индия, Канада, Великобритания, Колумбия, Коста-Рика, Доминиканская Республика, Сальвадор, Гватемала, Гаити, Гондурас, Панама, Южноафриканский союз, Новая Зеландия, Австралия, Правительство Свободной Франции. 9 декабря к США присоединились Куба, Китай, Мексика.
Но еще до того, как 10 лимузинов президентского кортежа припарковались у Капитолия, до того, как прозвучали слова "день позора", президент точно очертил для себя и высшей элиты направление дальнейшей внешней политики США. В 20.40 по вашингтонскому времени в Овальном кабинете началось совещание администрации. Президент назвал это собрание самым важным со времен Авраама Линкольна. В кабинет Рузвельта потянулись конгрессмены и сенаторы, они окружили президента. Прорываясь сквозь шум голосов, военный министр Г. Стимсон предложил объявить войну Германии и Италии. Коль скоро воевать на Тихом океане теперь придется в любом случае, нечего тянуть и с Атлантикой. Собравшиеся одобрительно закивали. Но Ф.Д. Рузвельт отрезал: "Не надо". Других решений в тот день в Белом доме принято не было.
Но и это по своей значимости далеко не последнее. Из "фиолетовых перехватов" президент знал, что Гитлер пообещал объявить войну США, как только разразится американо-японский конфликт. Следуя известному только ему плану, Рузвельт до конца стремился представить свою страну как жертву агрессии. Просто маниакальное стремление, ведь нужды в оправданиях уже не было. Кровь американских солдат и матросов, пролитая в Пёрл-Харборе, освятила любые действия президента, стала индульгенцией в глазах общества, общества, спрессованного японскими бомбами и торпедами в единый организм. Огромный североамериканский колосс проснулся после двадцатилетней летаргии…
По ту сторону Атлантики, в Берлине, о случившемся узнали, слушая радио. И не поверили - решили, что это очередной пропагандистский трюк англичан. Но ночью министр иностранных дел И. фон Риббентроп был разбужен японским послом Осимой - оказалось, что американо-японская война не английская выдумка. Требовалось написать речь. 11 декабря правительства Третьего рейха и фашистской Италии объявили войну Соединенным Штатам.
Рузвельт получил необходимый ему повод для вступления в войну с Германией. Из воюющих держав только Советский Союз не объявил войну Японии. В послании американскому президенту И. Сталин объяснял это так: было бы "неразумным и опасным для СССР объявить теперь состояние войны с Японией и вести войну на два фронта - объявление состояния войны с Японией со стороны СССР ослабило бы силу сопротивления СССР гитлеровским войскам и пошло бы на пользу гитлеровской Германии… привело бы к усилению держав оси". Рузвельт не возражал, он принял позицию своего советского коллеги, да и победа над Гитлером выглядела куда важнее разгрома японских милитаристов. Круг замкнулся. Противоборствующие коалиции сформировались окончательно. Гигантская мясорубка Второй мировой войны вступила в свою решающую фазу.