К удивлению Джиджи, Халед открыл ящик прикроватной тумбочки и начал в нем рыться. Через пару минут он выдернул ящик и высыпал все его содержимое на кровать.
– Что ты делаешь? – Джиджи села.
– Ищу твой паспорт.
Джиджи похолодела. Она схватила подушку и огрела его по спине.
– Эй! – Он по-мальчишески улыбнулся и посмотрел на нее. – Это еще за что?
– За удачно выбранное время! – бросила она.
Джиджи спрыгнула с кровати и заперлась в ванной. Он постучал.
– Джиджи?
– Я не выйду.
– Джиджи…
Его голос не был сердитым. Он даже не стал дергать дверную ручку. Джиджи подождала несколько минут. Ничего. Она осторожно приоткрыла дверь и увидела, что он бросает вещи в дорожную сумку. Джиджи подняла с пола свои новые серые брюки и с силой швырнула их в Халеда.
– Карманы проверь.
Он достал паспорт из кармана и бросил его Джиджи.
– Там будет пограничный контроль, он тебе понадобится.
Джиджи застыла на месте, сердце ее бешено колотилось. Значит, он не отправляет ее домой?
– Сложи свои вещи, Джиджи.
Она скрестила руки на груди.
– Я больше с тобой никуда не поеду. Халед, мне нужно вернуться домой, на карте стоит моя работа.
– С твоей работой все в порядке. Не забывай, что я твой босс.
– Надолго ли?
Она не хотела задавать этот вопрос, но раз уж речь все равно об этом зашла, она должна была все выяснить.
– Достаточно для того, чтобы ты упаковала вещи и поехала со мной. Послушай, не беспокойся о своей работе, малыш, я обо всем позабочусь. Поедем со мной, а когда вернемся, мы что-нибудь придумаем.
– Не делай этого, – попросила она. – Не выставляй все происходящее так, словно я с тобой ради выгоды. С тех пор как мы покинули Париж, я ни о чем тебя не просила. Дело уже не в кабаре.
– А в чем тогда дело, Джиджи?
– В потрясающем сексе, – прошептала она. – Я думала, мы сошлись на этом. Ты не можешь сейчас менять правила.
Джиджи ждала, что он скажет, что вовсе не собирается ничего менять, что не заглядывает в будущее и не собирается ничего усложнять в их отношениях. Тогда она ответит, что тоже этого не хочет и вполне довольна сложившейся ситуацией. Только возможно, одной ночью стоит ограничиться. Джиджи не была уверена, что сможет пережить еще несколько дней и ночей рядом с ним, зная, что у них нет будущего.
Но последнюю часть она не будет говорить, чтобы не показаться неискушенной простушкой.
– Значит, потрясающего секса больше не будет?
Его голос был удивительно нежным. Сердце Джиджи затрепетало: он хотел заставить ее улыбнуться, словно делая осторожный шаг назад. Она была этому рада, потому что они входили на территорию, на которую, пожалуй, лучше не ступать.
– Ты же знаешь, что будет, – нахмурилась она. – Я хотела сказать, что не хочу сводить то, что есть между нами, только к физическому притяжению.
– Ты меня удивляешь, Джиджи, – тихо протянул он, и Джиджи подумала, что он снова над ней смеется. Но когда она подняла на него взгляд, он вовсе не улыбался.
Внезапно ей в голову пришла мысль.
– Ты не хочешь, чтобы я уезжала домой?
Он что-то пробормотал по-русски, и Джиджи застыла на месте. Он подошел к ней и нежно взял в ладони ее лицо.
– Джиджи, я должен поехать на юг по делам.
А потом он поцеловал ее. И хотя они уже целовались всю прошлую ночь, этот поцелуй был наполнен такой нежностью, что Джиджи показалось, будто это ее самый первый поцелуй в жизни.
Джиджи открыла глаза и посмотрела на Халеда. Казалось, этот поцелуй поразил и его тоже.
– Народ, к которому принадлежала моя мать, живет в Кабардино-Балкарии, в горах Северного Кавказа, – мягко сказал он. – У меня есть дом у подножия Эльбруса. Мы можем побыть там одни пару дней. Никакой работы, только потрясающий секс. Я хочу показать тебе, откуда я родом, что для меня важно. Дай мне это время.
Время, чтобы с головой увязнуть в этих отношениях. Его следующие слова, вопреки ожиданиям, не заставили ее сердце трепетать от радости.
– А потом я верну тебя обратно в Париж.
Джиджи не думала, что все будет именно так.
Она лежала рядом с Халедом, завернутая в шкуру какого-то животного, и смотрела на луну и звезды сквозь стеклянную крышу его дома.
– Почему люди в деревне так на меня смотрят?
– Ты для них экзотическое существо, попавшее в мои сети. Если бы я подстрелил тебя на охоте и освежевал, они и то не так сильно удивились бы.
– Это потому, что в московских газетах написано, что я танцовщица? – нахмурилась Джиджи. – Я так понимаю, здесь довольно консервативные взгляды. – Она с тревогой посмотрела на Халеда. – У тебя же не будет из-за этого неприятностей, правда?
– Мужчины могут попытаться соблазнить тебя, – сказал он низким голосом.
– Если меня будут соблазнять тортом, не могу обещать, что не поддамся искушению.
– Умница.
– Я думала, ты собираешься отправить меня в Париж. – Она лукаво посмотрела на Халеда.
– Правда?
– Думаю, никакой опасности в самом деле нет. Ты просто искал предлог, чтобы повести себя как настоящий русский мужик, – закинуть меня на плечо и унести в свою берлогу.
– Ты меня раскусила.
Джиджи хихикнула.
Они выехали из Москвы два дня назад и прилетели в Нальчик. Потом они долго ехали по шоссе, которое можно было назвать в лучшем случае очень ухабистым, и любовались пейзажем, от которого у Джиджи перехватывало дыхание. Зеленые долины, величественные горы со снежными вершинами.
В сгущающихся сумерках Халед привез ее в ущелье с высокими каменными крепостями. Он сказал, что полностью перестроил и модернизировал одну из них, и теперь они лежали на верхнем этаже и смотрели сквозь стеклянную панорамную крышу на небо.
Халед уложил ее на постель, покрытую мехом, и занялся с ней любовью с такой неистовой нежностью, что она до сих пор не могла прийти в себя. А потом он привел ее сюда.
– Я никогда не приводил сюда женщин, – признался он.
– Почему?
– Что?
– Почему ты не приводил сюда своих подружек?
– Потому что у меня их не было.
– Ну конечно. – Она театрально закатила глаза. – А Александра Дашкова?
– Кто?
– Ее закатали в ковер и развернули перед тобой.
– Серьезно?
– Девочки из труппы говорили…
– Мы виделись несколько раз на каких-то мероприятиях, но никаких отношений у нас не было.
– Я должна была догадаться, что о тебе рассказывают всякие небылицы.
– Против некоторых глупостей я не возражаю. Но ни одна из женщин, с которыми я встречался, не подходила для того, чтобы привезти ее сюда.
– Слишком гламурные?
Он уклончиво хмыкнул, и Джиджи решила, что она оказалась права.
– Значит, я подхожу для путешествия в горы?
– Более чем.
– Знаешь, я впервые в горах.
– Сейчас многое происходит впервые, Джиджи.
Глава 15
Халед показывал ей водопады с кристально чистой водой, рассказывал о том, как работал пастухом, будучи мальчишкой, они занимались любовью в горячих источниках. Халед поднял ее на вершину Эльбруса на вертолете и рассказал о браконьерах, которые практически уничтожили зубров.
Джиджи поняла, что он очень близок к природе. Теперь она знала, что Халед – необыкновенный человек, не имеющий ничего общего с узколобым пожирателем танцовщиц, каким его считал весь Париж. Он стал ей не только любовником, но и другом.
Трудно поверить, что это прекрасное место когда-то было для Халеда страшной тюрьмой. Она не хотела закрывать на это глаза.
– Сколько лет тебе было, когда ты уехал отсюда?
Халед выглядел удивленным.
– Помнишь дорогу, по которой мы приехали? Мне было пятнадцать, когда я собрал сумку и пешком отправился в Нальчик.
– Чтобы найти работу?
– Можно сказать и так. Я работал на местного криминального авторитета.
– Ого, – протянула Джиджи.
– Добро пожаловать в двадцать первый век, малыш.
– Я так понимаю, ты извлек из этого выгоду.
– Достаточную, чтобы торговать контрабандным товаром на местом рынке.
– Из этого ты тоже извлек выгоду?
– Достаточную, чтобы вложить деньги вместе с другом в местную компанию. А потом я пошел в армию. А после этого переехал в Москву.
– В Интернете об этом ничего нет.
– Я не афиширую эти факты, Жизель. – Он с нежностью посмотрел на нее.
– Почему ты ушел отсюда, Халед? Ведь твое сердце принадлежит этому месту.
– Я убил бы его, если бы остался.
– Отчима?
– Я уже был достаточно взрослым и при этом владел знаниями выслеживания, убийства и заметания следов. Он сам меня этому научил. Он был человеком без чести и совести, и все же он обучил меня нашим традициям и навыкам, как в армии учат собирать и разбирать винтовку. Именно поэтому он прожил чуть дольше, пока не умер от рака печени. Я всегда задаю себе один и тот же вопрос: а правильный ли я сделал выбор?
– Конечно правильный. – Джиджи смотрела на него полными слез глазами. – Ты был еще ребенком. Ты все сделал правильно.
– Я тебя не шокировал? – напряженно спросил он.
– Единственное, что меня удивляет в этой истории: как ты стал таким? Добрым, порядочным человеком.
Халед растерянно моргнул, словно ее слова не имели к нему никакого отношения.
– Я никогда не видел, как ты плачешь.
– Я плачу, только если есть над чем поплакать, – сказала она, вытирая слезы.
Халед обнял ее и погладил по волосам.
– Что мне с тобой делать, Жизель?
– Не знаю, – прошептала она.
Джиджи понимала, что он рассказал ей куда больше, чем собирался. Она подняла голову и легонько потянула его за бороду.
– По-моему, пора ее сбрить.
В заднем кармане ее джинсов завибрировал телефон, это было сообщение от Лулу. Она отправила его еще вчера, но связь в башне была очень плохой.
"Дантоны уволены. Театр закрыт. Я подумала, ты должна об этом знать".
Джиджи застыла. Халед взял из ее рук телефон, но даже не взглянул на экран. Он посмотрел ей в глаза, и Джиджи отшатнулась.
– Почему ты уволил Дантонов?
– Они неспособны управлять кабаре.
– И это все, что ты можешь сказать?
Он пожал плечами.
Джиджи покачала головой. Неужели ему настолько наплевать на ее чувства?
– Я закрыл театр на ремонт, а не для продажи. Ты же этого хотела.
– Ты не будешь его продавать?
– Я то и дело слушал, как театр важен для тебя, с чего мне его продавать? Кабаре откроется через полгода, и я хочу, чтобы ты стала управляющей.
– Что?
– Ты слышала.
Джиджи была в ужасе. Она рванула на себя дверь грузовичка и быстро забралась в него. Халед не торопясь обошел машину и сел рядом с ней. Он заговорил так спокойно и уверенно, что Джиджи лишь молча смотрела на него.
– У тебя есть страсть, есть понимание и видение будущего театра, у тебя есть знания и навыки. Имея рядом правильных людей, ты добьешься большого успеха.
– Какие навыки? Я танцовщица, Халед, а не управляющая. Мне казалось, это стало для тебя очевидным, когда я практически вломилась в отель как бешеный сталкер и преследовала тебя по Парижу.
– Воображение, чутье, решимость. Я бы нанял тебя, если бы у нас не было отношений.
– Подожди, ты только что сказал, что у нас отношения?
– Это несколько осложняет ситуацию. Попахивает протекцией, а я знаю, как ты к этому относишься. Но иногда, Джиджи, ради важных вещей можно на что-то закрыть глаза.
– А если у меня не получится?
– Я займу твое место. Джиджи, это абсолютно реальное бизнес-решение. Оно не имеет никакого отношения к тому, как ты красива и потрясающа в постели. Это решение вытекло из того, что ты показала мне в первый день. Лучшее собеседование из тех, что я проводил.
– А что обычно происходит на собеседованиях?
– Я поджариваю соискателей на медленном огне.
– Меня ты не поджаривал.
– А пробежка по Елисейским Полям?
– Теперь ты надо мной смеешься.
Джиджи тоже хотелось рассмеяться, но она твердо знала, что есть кое-что, способное помешать этим планам. Многие будут возражать против ее назначения, и вскоре выплывут старые истории.
Мелкий мошенник Карлос Валенте и его дочь-танцовщица.
Джиджи не знала, какая информация есть в Интернете, она никогда не искала ее. Но она догадывалась, что статьи из английских газет сохранились. Когда Халед узнает правду, он посмотрит на нее совсем другими глазами. И она не может винить его в этом.
Нельзя доверять подобную работу такой женщине, как она. Первый же промах, и обвинят ее.
– Халед, ты должен кое-что узнать.
Она нервно сложила руки на коленях и тихим голосом начала рассказывать об отце, о том, как они колесили по стране, о его мелких кражах и о том, как в один прекрасный день их поймали в ночном клубе в Сохо.
Халед не перебивал. Джиджи рассказывала о своем аресте, ночевке в камере, допросе и освобождении под залог. Она рассказала, что девять месяцев спустя была полностью оправдана, а отцу дали условный срок. Она уехала в Париж, потому что ни один английский клуб не взял бы ее на работу.
– Мне больше нравится история о том, как я стала танцовщицей в кабаре. – Она прикусила губу. – Не думаю, что мне хватило бы смелости пойти на прослушивание в "Синюю птицу", если бы я смогла устроиться на работу в Лондоне. Даже Лулу этого не знает. На самом деле я не такая смелая, какой стараюсь казаться. Я пойму, если ты передумаешь, – сказала она охрипшим голосом.
– Я не передумаю, – ответил он и завел мотор.
Джиджи отрывисто вздохнула.
– Ты мне доверяешь?
– Женщине, держащей лезвие у моей сонной артерии?
Джиджи нервно рассмеялась. Халед настаивал на том, что электрическая бритва не справится с густой растительностью, и сбрить его бороду можно только опасной бритвой.
Они расположились на пастбище около дома Халеда. Он сидел на рыбацком стуле, а Джиджи стояла рядом с полотенцем, наброшенным на плечо, ведром теплой воды и опасной бритвой в руке.
– Ты никогда раньше не брила мужчину? – спросил он, глядя как Джиджи пытается приноровиться к бритве.
– Как-то не выдалось подходящего случая.
– Значит, я буду у тебя первым, – удовлетворенно хмыкнул он.
– Под углом в тридцать градусов к коже, – пробормотала она себе под нос и сделала первое робкое движение бритвой. Только чистая кожа, никакой крови. Пока что.
– И все равно я думаю, тебе стоило пойти к парикмахеру.
Халед наблюдал за ее сосредоточенным лицом и сказал, что никогда еще не видел женщину, которая так много гримасничает. Когда работа была закончена, он вылил себе на голову ведро воды, чтобы смыть остатки пены.
Джиджи смотрела на него и с трудом узнавала. Она провела пальцами по его гладкому подбородку, и он улыбнулся в ответ. Это был Халед, просто таким она его еще не видела. Исчезла не только борода, из его взгляда ушла какая-то тяжесть.
Теперь Джиджи понимала, почему так вцепилась в идею, что между ними просто секс. Она боялась, что он слишком быстро догадается о ее истинных чувствах. Она так старалась по-мужски смотреть на происходящее, но она была женщиной с не слишком большим опытом отношений и теперь старалась понять, как ей быть дальше.
Джиджи провела кончиком пальца по его верхней губе. Она чувствовала, что он – единственный мужчина, с которым она хотела бы провести остаток жизни. Он смотрел на нее так, словно знал, что то, что он сейчас скажет, может причинить ей боль.
– Джиджи, мне нужно кое-что тебе сказать.
Он решил ничего от нее не скрывать. Если бы он не сказал ей, если бы она узнала все от кого-то другого, она бы просто возненавидела его. Халед не мог этого допустить.
– Помнишь курорт, который строит моя компания на Эльбрусе? – Халед внимательно смотрел ей в глаза. – Необходимо построить дорогу, а у нас были большие трудности с разрешением.
– И?..
– Народу эта идея не нравится.
– Местные жители показались мне очень доброжелательными.
– Дорога будет пересекать пастбища. Никакое новое строительство не начнется без одобрения совета старейшин.
– И тебе нужно одобрение, чтобы построить дорогу?
– Умница.
– И как ты собираешься его получить.
– Ты мне поможешь.
– Я?
Халед знал, что его слова ее больно ранят.
– В тот день, когда я привез тебя сюда, я получил сообщение о том, что старейшины хотят со мной поговорить, – осторожно начал Халед. Джиджи вытирала лезвие полотенцем и кивала. – Несколько недель назад я говорил с одним из старейшин, и он спрашивал, почему у меня нет жены, нет детей… Он сказал, если я буду уважать их обычаи, мне пойдут навстречу.
Джиджи нервно рассмеялась.
– И когда я познакомлюсь с твоей женой и детьми?
– Это ты, Джиджи. Ты – часть обычая… – Джиджи молчала. – Московские газеты написали, что я украл тебя с парижской сцены. Старейшины это одобрили, и мне назначили встречу.
– Ты привез меня сюда, чтобы получить разрешение на строительство дороги? – Ее голос не выражал никаких эмоций.
– Я привез тебя сюда, потому что хотел быть с тобой, – сказал он, потому что теперь твердо был уверен, что это действительно так. – И для того, чтобы получить разрешение на строительство, – медленно добавил он. Джиджи смотрела мимо него. – Я понятия не имел, что все так сложится. – Он внезапно охрип.
– Но когда узнал, ты все равно не отступил. Сделал по-своему, даже не спросив меня.
– Я не думал, что это будет так важно, Джиджи. Я был не прав. – Халед протянул ей руку, но Джиджи отступила назад. – Я не должен был привозить тебя сюда.
Джиджи не услышала его. Она бежала.
Она бежала вверх по склону, дыхание прерывисто вырывалось из ее легких. Она бы так и бежала дальше, но ей некуда было идти. Она застряла в этой непонятной дикой стране с этим мужчиной.
С мужчиной, которого она любила.
Она подождала на склоне, пока не увидела, что Халед уехал. Джиджи вернулась в дом и побросала вещи в сумку. Она почувствовала, что ладонь неприятно саднит. Она разжала кулак и увидела глубокий красный след в том месте, где была рукоятка бритвы.
Она так волновалась, когда брила его, а в итоге сама оказалась с кровавой раной в сердце. Она была слишком ослеплена своими чувствами.
Халед проехал половину пути к деревне, когда понял, что не может этого сделать. Он выключил двигатель и вышел из машины. Он смотрел на плоские крыши и извилистые дороги горного перевала, где прошло его детство.
Если он придет к совету старейшин, то получит подписи, которые ему так нужны. Но тогда всю оставшуюся жизнь он будет сожалеть о том, что предал доверие Джиджи. Он должен найти другой способ.
Халед завел двигатель и развернул машину в обратную сторону. Когда он подъехал к дому и посмотрел во двор, внутри у него похолодело. Джипа не было на месте.
В голове у Халеда пульсировало. Его отчим использовал любовь как оружие, которое делало человека слабым, жертвой своих худших черт. Но он не такой, как отчим, он не был жестоким человеком. Халед знал, что сделал правильный выбор: он хочет быть с Джиджи.