Приятельские отношения с двоюродным братом, завязавшиеся во время Балканской войны, казалось, гарантировали дружбу двух славянских народов, объединенных православной верой. Редкий случай: кандидатура Баттенберга устраивала многих, поскольку немецкий принц через браки своих братьев находился в родстве с английской королевой. Он был предпочтен даже славянину Божидару Петровичу, родственнику черногорского князя Николая Негоша, и прямому протеже Лондона, румынскому князю Карлу.
26 июня 1879 года Александр Баттенберг прибыл в Болгарию, принял присягу перед Великим народным собранием и официально вступил на престол под именем Александра I.
Для Болгарии, так горячо просившей русской помощи против турецкой кабалы, Россия выработала проект Органического устава, впоследствии переработанного в Тырновскую конституцию, согласно которой страна должна была стать наследственной конституционной монархией под эгидой прорусского правителя. По этому документу Болгария получала все те свободы и вольности, которые планировалось когда-нибудь в будущем даровать России.
Правление Баттенберга было кратким и драматичным. По воспоминаниям современников, он был неглуп, хитер, самолюбив и не имел должной выдержки. Но его отличали богатое воображение и предприимчивость. Чтобы стать своим в Болгарии, новый царь выучил болгарский язык, и это привлекло к нему симпатии патриотов.
В 1882 году он с согласия и одобрения Александра III упразднил Тырновскую конституцию и ввел так называемый режим полномочий. Болгарией стали фактически управлять русские генералы. Болгары, поменяв турок на русских, были отнюдь не в восторге. Через два года молодой царь восстановил конституцию, чем несколько успокоил страну. Затем Баттенберг из-за общего недовольства отменил режим правления генералов. Он показал себя горячим сторонником английских и особенно австро-венгерских интересов. В то же время хитрый и недоверчивый правитель рассыпался в выражениях преданности России.
Александр III понял, что этот человек вовсе не стремится сделать Болгарию русским форпостом на Балканах. Следуя своему прямому, чуждому дипломатических экивоков, характеру, император исключил двоюродного брата из числа друзей. Однако пока Россия занимала выжидательную позицию по отношению к правлению Баттенберга.
В следующем году Баттенберг возглавил процесс присоединения к Болгарии автономной области Восточной Румелии. Население этой провинции было лишено элементарных прав, турки препятствовали экономическому развитию края. Курс Турции на изоляцию Восточной Румелии поддерживала Австро-Венгрия. Официальный Петербург не желал идти на конфликт с Турцией, приобретя взамен лишь усиление в регионе позиций Австро-Венгрии.
Несмотря на нежелание России, Баттенберг, поддерживаемый болгарскими патриотами, присоединил провинцию к Болгарии.
Россия решительно не признала одностороннее объявление независимости Восточной Румелии и происшедшее в 1885 году объединение ее с Болгарией. Однако их вряд ли можно было отменить, поскольку Турция была готова к соглашению с новым государством, а Берлин и Вена не видели ни причин, ни возможности для восстановления прежнего состояния.
Катков активно призывал к разрыву с Германией, чтобы получить свободу действий на Балканах. Начальник Генерального штаба Обручев требовал создания альянсов, которые позволили бы России овладеть проливами.
Воссоединение Болгарии послужило поводом к Сербско-болгарской войне, развязанной сербским королем Миланом Обреновичем по настоянию австровенгерской дипломатии. Но сербы потерпели в этой войне постыдное поражение, а Баттенберг заключил соглашение с Портой, выходя из-под контроля России.
Александр III собственноручно вычеркнул Баттенберга из списков русской армии.
Атмосфера еще больше накалилась после того, как разнообразные попытки грубого вмешательства России в дела маленького балканского государства не увенчались успехом. 9 августа 1886 года, по-видимому, с ведома Александра III был организован путч; Баттенберг свергнут офицерами-русофилами Софийского гарнизона и отправлен под конвоем в Россию. Неизвестно, счел ли необходимым император встретиться с вероломным кузеном - возможно, посчитал, что тому будет довольно выволочки от его министров. Тем не менее Баттенберга отпустили подобру-поздорову, и бывший царь получил возможность отправиться в Австрию. Однако вскоре всемогущий министр-астрофил Стефан Стамболов устроил контрпереворот и вернул Баттенберга на трон. Приехав в Болгарию, царь снова попросил поддержки у России, но встретил столь враждебный ответ, что отрекся от престола.
Однако к нескрываемой досаде Александра III регентский совет призвал на царство немецкого принца Фердинанда Кобургского. Царь и общественность были убеждены, что все это объясняется происками Германии и Австрии и, в частности, интригами Бисмарка. В действительности Бисмарк откровенно заявлял, что не заинтересован в болгарских делах и делал все, чтобы сдержать амбиции Австрии.
Новый болгарский князь понимал, что он правитель православной страны. Он старался считаться с определенными русофильскими настроениями народных масс и даже позже в крестные отцы своему наследнику, сыну Борису, в 1894 году избрал русского царя Николая II. Но бывший офицер австрийской армии так и не смог изжить по отношению к России "чувство непреодолимой антипатии и известного страха". Отношения России с Болгарией оставались натянутыми.
Перебравшись в Австро-Венгрию, Александр Баттенберг получил титул имперского графа, женился на оперной певице и вновь поступил на военную службу. В 1893 году 37-летний граф скоропостижно скончался в Граце.
В Болгарии этот царь оставил после себя добрую память как основатель национальной армии, поэтому останки его перенесены в Софию и захоронены в небольшом красивом мавзолее.
Единственной страной, с которой Россия в течение долгих лет не имела дипломатических отношений, была Болгария, так недавно воскрешенная русским оружием из долгого исторического небытия!
Предвидя угрозу обострения конфликтов на Балканах, русский царь выступил инициатором превентивного разоружения Сербии, Болгарии и Греции.
Князь Румынии Карл I Гогенцоллерн на стороне русских во главе сорокатысячного румынского корпуса сыграл важную роль при взятии Плевны во время Русско-турецкой войны. В то время ему исполнилось 38 лет, и одиннадцать из них он, избранный всенародным плебисцитом, правил страной. Победа над Турцией высоко подняла авторитет Румынии, которая 26 марта 1881 года стала королевством, а Карл - ее королем под именем Кароля I.
Румыния находилась в союзе с Австрией и Германией, обиженная тем, что в 1878 году Россия вернула себе небольшой отрезок Бессарабии, отнятый у нее в Крымскую войну. Хотя Румыния получила при этом в виде компенсации всю Добруджу с портом Констанцей, она предпочла сблизиться с противниками русской политики на Балканах.
Неладно было и в православном Сербском королевстве.
Когда в Боснии и Герцоговине в 1875 году вспыхнуло восстание против турецкого господства, Сербия объявила войну Турции. Сербская армия несла большие потери и отступала. Открыто выступить в защиту славян Россия не могла, так как была связана соглашением с Австро-Венгрией о невмешательстве. На помощь сербам пришли русские добровольцы. Офицеры брали отпуск и уезжали на Балканы. Сербскую армию возглавил русский генерал Михаил Черняев, "положивший 2000 русских голов". По всей России создавались Славянские благотворительные организации, собравшие и передавшие сербам и черногорцам до четырех миллионов рублей. Бывший в то время наследником престола, Александр Александрович тоже пожертвовал крупные суммы на дело освобождения Сербии. В Черногорию отправили несколько пароходов с продовольствием (более миллиона пудов), артиллерией и стрелковым оружием. Правительство России дополнительно выделило еще один миллион рублей.
Но объединенные войска Австро-Венгрии и Турции были сильнее сербской армии. От полного поражения Сербию спасло объявление Россией войны Турции.
В результате Балканской войны Сербия получила независимость и значительно расширила территорию, присоединив Нишский, Пиротский, Вранский и Топлицкий округа.
Однако князь, а потом король Милан Обренович никому не был надежным союзником. Обучаясь во Франции, в лицее Людовика Великого, Милан рано познакомился со всеми видами порока и оставил о себе память как о злобном, упрямом и строптивом подростке. Когда впоследствии его пытались упрекнуть в двуличии, Милан справедливо возразил: "… Я то, что вы из меня сделали. Если вам нужен был более высоконравственный король, следовало воспитывать меня иначе". Впрочем, от природы Милан был весьма неглуп и довольно начитан.
22 февраля 1882 года молодой князь был провозглашен королем Сербии.
В ноябре 1885 года Сербия объявила войну Болгарии. Поводом стало присоединение Болгарией Восточной Румелии. В этой незнаменитой войне сербская армия, руководимая австрийскими офицерами, у Сливицы и Пирота понесла позорное поражение от болгар, которых успели обучить русские офицеры. Русские военные осуществляли и общее командование.
Но король Милан проявил себя настоящим трусом и принял почти полную зависимость от Австро-Венгрии. Положение внутри страны стремительно ухудшалось. В начале 1886 года Милана вынудили отречься от престола в пользу 12-летнего сына Александра.
Здесь открывались такие перспективы, пренебрегать которыми было бы грешно. Матерью сербского престолонаследника Александра была русская подданная Наталья Кешко, состоявшая в родстве со многими знатными румынскими и молдавскими фамилиями. Родилась Наталья во Флоренции, а образование получила в Одессе. В 1875 году красивая и богатая девушка по любви вышла за князя Милана, принеся ему приданое в 12,5 тысячи рублей золотом ежегодного дохода. Она постаралась придать новый блеск княжескому двору.
Российская дипломатия возлагала на королеву большие надежды, но после рождения сына любовь Милана к жене бесследно исчезла. У него появились новые привязанности, что не могло не возмущать его супругу, на деньги которой жуировал Милан. Во время сербско-болгарской войны Наталия упрекала мужа за трусость. По ее словам, никакой мелочной торговец не мог бы выказать себя более жалким и трусливым существом. Скандал разросся до такой степени, что совместная жизнь супругов стала невозможной. К 1887 году они договорись, что наследник престола будет получать образование в Германии и во Франции под надзором матери, а в Сербию королева будет приезжать только летом. Вскоре свары в королевском семействе стали достоянием всей Европы. На грубости супруга Наталья отвечала, что не ожидала ничего другого от человека, в жилах которого течет кровь свинопасов - предки Обреновичей торговали скотом, преимущественно свиньями. Отношения в монаршей семье сказывались и на политике: одни стояли за королеву, другие ориентировались на короля.
А Милан все чаще искал развлечений на стороне. Требовались деньги. Он влез в долги к австрийскому банку. Затем решил отобрать сына у матери и обратился за помощью к Бисмарку. Так как юный Александр находился в Германии, король послал за сыном генерала Протича, мужа своей любовницы. Заполучив ребенка, Милан обратился к Синоду с требованием развести его с Натальей. Королева не желала развода. Ведь Милан не мог доказать, что она хоть раз нарушила свой долг супруги и королевы. Несмотря на это, митрополит Феодосий 12 октября 1888 года развел супругов.
Возмущенная скандалами в королевской семье в 1891 году Скупщина решила, что родители короля Александра не имеют права на въезд в Сербию до его совершеннолетия. Чтобы выдворить Наталью за границу, правительство прибегло даже к силе: жандармы вывезли ее на венгерскую территорию. Россия потеряла всякую возможность влиять на политику Сербии через королеву. Насилие над Натальей вызвало уличные беспорядки, жертвы. Все это происходило на глазах 15-летнего короля, который во время изгнания королевы играл в кегли. Наталья вернулась в Сербию только в 1893 году, после того, как Александр объявил себя совершеннолетним, отменил регентство и восстановил права матери. Но она уже не проявляла патриотизма по отношению к России.
Король Милан и после отречения несколько раз возвращался в Сербию. Его влияние было настолько тлетворно и так неудобно России, что Александр III предоставил ему заем в два миллиона франков под залог недвижимого имущества при условии, что экс-король никогда не вернется в страну.
Когда император Александр III провозгласил свой известный тост "за единственного верного друга России, князя Николая Черногорского" - это в определенной степени соответствовало действительности.
Николай Петрович Негош являл собой неоднозначную, но чрезвычайно колоритную фигуру. Прирожденный актер, он больше всего на свете любил политические игры. Он ссорил дипломатов друг с другом, "чтобы поочередно получать сведения об их коллегах". Его отличавшиеся бесспорной красотой дочери Милица и Анастасия создали при петербургском дворе могущественную партию. Переняв от отца стремление властвовать путем заговоров, они возвели интригу в искусство, ввели в царский дворец Распутина, втянули Россию в войну 1914 года.
Николай Негош был не прочь дружить с Россией, но заигрывал с Австро-Венгрией, одну из своих дочерей, Елену, выдал за итальянского короля и готов был к союзу с Германией.
Так что Россия была еще более одинока, чем это представлялось императору.
Война интриг
Мощь России была настолько велика, что она не чувствовала себя в опасности в этом одиночестве.
Та близость с Германией, или, вернее, с Пруссией, которая оставалась русской чертой политики со времен Екатерины Великой и проходила красной нитью через царствование Александра I, Николая I и особенно Александра II, сменилась заметным охлаждением. Едва ли было бы правильным, как это иногда делают, приписывать это развитие событий антигерманским настроениям императрицы Марии Федоровны, датской принцессы, сохранившей ненависть к захватчикам после Прусско-датской войны 1864 года.
Все началось из-за Шлезвиг-Гольштейна - исторической провинции на севере Дании, раскинувшейся в южной части Ютландского полуострова, с ее островами Сент-Фриз и Гельголанд в Северном и Ферморн в Балтийском море. До 1767 года он принадлежал России, которая добровольно от него отказалась. Эта территория веками была камнем преткновения Европы. Частью завоеваниями, но больше полюбовно, брачными союзами, датский Шлезвиг объединился с немецким княжеством Гольштейн. В 1460 году датский король, знаменитый Кристиан I, был избран герцогом объединенного Шлезвиг-Гольштейна, однако не в качестве датского короля, а лично на условии, что провинция не будет инкорпорирована Данией.
Страна обладала высокоразвитым сельским и молочным хозяйством и являлась самой богатой и изобильной частью Датского государства. Король Кристиан IX обнародовал конституцию, закрепляющую единение Дании с немецкими провинциями. Германия, расценив это как провод к войне, двинула на земли Шлезвиг-Гольштейна свои войска. Жители Ютландии доблестно сопротивлялись, и поначалу перевес сил был на их стороне. Но Пруссия и Австрия, объединившись и втрое превосходя датчан по численности, стали их теснить. Датский флот регулярно громил неопытных немецких моряков, а морскую разведку в пользу Копенгагена вели английские корабли. Но судьба провинций решалась не на море, а на суше. Датские войска вынуждены были капитулировать.
Горе побежденным! Теперь 200 тысяч датчан и фризов должны были терпеть угнетение немцев; им было запрещено читать датские газеты, петь датские песни, говорить на датском языке. Между коренным населением и захватчиками всюду вспыхивали драки и поножовщина.
Мария Федоровна так и не простила Германии этого захвата.
Таким образом, политические осложнения не смягчались, как в предшествующее царствование, личными добрыми отношениями и семейными связями династий. Напомним, что Александр II был сыном прусской принцессы Шарлотты Гогенцоллерн, в православии Александры Федоровны, и, следовательно, племянником прусского короля.
На самом же деле причины охлаждения между странами были преимущественно политическими.
Заключенный Бисмарком тройственный австро-германо-итальянский союз послужил причиной недовольства России. Берлинский конгресс, на котором этот альянс был оформлен юридически, оставил горечь в русском общественном мнении. На верхах начали звучать антигерманские нотки. Известна резкая речь Скобелева против немцев; Катков в "Московских ведомостях" вел против них кампанию.
В свою очередь Бисмарк поднял таможенные тарифы, чтобы защитить Германию от конкуренции российских товаров, и постепенно закрывал германский рынок для российских ценных бумаг. Императора Александра III это обострение тревожило, и в 1887 году на трехлетний срок был заключен так называемый "договор о перестраховке". Его удалось добиться насколько тактичному, настолько и упорному русскому министру иностранных дел Гирсу, несмотря на ограничения со стороны царя, взамен "Союза трех императоров", к обновлению которого Александр, находясь под влиянием Каткова и Победоносцева и следуя своим собственным склонностям, не был готов. Это еще раз помешало окончательному разрыву с Германией. Александр не решался на этот шаг, вероятно, из уважения к старому кайзеру Вильгельму, своему двоюродному дедушке, но, может быть, и из-за осознания, что Россия еще недостаточно сильна для того, чтобы предпринять такую смену курса.
"Договор о перестраховке" был секретным русско-германским соглашением, по которому обе стороны обещали друг другу "благожелательный нейтралитет" на случай нападения какой-либо третьей стороны на одну из них. Соглашение это составляло существенную оговорку к акту Тройственного союза. Оно означало, что Германия не будет поддерживать какие-либо антирусские выступления Австрии. Юридически эти договоры были совместимы, так как Тройственный союз предусматривал поддержку только в том случае, если кто-либо из его участников подвергнется нападению (что и дало возможность Италии в 1914 году объявить нейтралитет, не нарушая союзного договора).
Но "договор о перестраховке" не был возобновлен в 1890 году. Переговоры о нем совпали с моментом отставки Бисмарка. Его преемник генерал фон Каприви с военной прямолинейностью указал Вильгельму II, что этот договор представляется нелояльным по отношению к Австрии. Со своей стороны Александр, питавший симпатии к Бисмарку, не стремился договориться с новыми правителями Германии.
Этому в немалой степени способствовали человеческие качества нового германского кайзера Вильгельма II. Самовлюбленный, тщеславный, любитель театральных поз и напыщенных речей, всегда стремившийся к эффектной подаче своей персоны, он не стал профессионалом в политике, хотя так долго вблизи трона с холодной расчетливостью ожидал смерти сначала своего деда, а потом отца. И в своем окружении последний Гогенцоллерн терпел только легковесных и самоуверенных дилетантов.