Ту же мысль подчеркнул исследователь золотицких древностей А.Л. Маслов, побывавший на Зимнем берегу Белого моря в 1901 году, "перед нами налицо влияние именно Волжско-Камского культурного очага, который изобиловал многочисленными подобного рода находками, но только там они были металлические. Эти фигурки, литые из бронзы, были выразителями религиозных воззрений, пережитками которых являются <…> культ медведя у остяков. Появление таких фетишей, сделанных из кремня, в период исключительного пользования каменными орудиями, свидетельствует, прежде всего, о ритуале и о существовании уже религиозных, хотя, быть может, и примитивных понятий".
Время бытования кремневых скульптур – это время позднего неолита и энеолита, именно тогда, продолжил С.Н. Замятнин, возникло широко распространенное представление о боге-громовнике и его каменных стрелах-перунах или "громовых стрелках" (а позднее каменных молотах).
Названия кремневых фигурок "громовыми стрелками" (стрелами-перунами), вероятно, можно объяснить тем обстоятельством, что значительная часть рассмотренных изображений и по общим очертаниям, и по своим размерам (3–5 см), как справедливо заметил С.Н. Замятнин, подходит к наконечникам стрел. В этой связи, к словам ученого хотелось бы добавить одно замечание. Фигурки, определяемые им как изображения выдры или бобра, превратятся в тех же медведей, если у этих животных (предварительно перевернув фигурку на 180 градусов), мысленно убрать хвостовую часть, с помощью которой, вероятно, фигурка зажималась в расщепленном конце деревянной стрелы.
* * *
Почтительное и уважительное отношение к медведю, а точнее, медвежий культ, существовал не только у финно-угорских, самодийских народов и скандинавов, но и у наших предков – славян и руси, причем у последних, он может, даже больше проявился. К сожалению, этот вопрос, по большому счету, никогда не подвергался тщательному изучению с привлечением соответствующих данных исторических, археологических, этнографических, искусствоведческих и прочих наук. А этих данных, кстати, накопилось много, причем, что очень важно, они имеют самое непосредственное отношение к нашей с вами отечественной истории – истории Руси и русского народа. Мы только прикоснемся к этому важнейшему вопросу, а точнее, постараемся продолжить тему, которую поднимал в 40-е годы прошлого столетия известный историк и археолог Н.Н. Воронин.
Но прежде чем рассказать об этом, вначале познакомим вас с любопытной легендой об основании города Ярославля. Эту легенду ученые обнаружили в старинной рукописи архиепископа ярославского Самуила, жившего в XVIII столетии. Он же, в свою очередь, разыскал старинный документ, оригинал которого не сохранился в Ярославском Спасском монастыре. Что интересно, там же была позднее обнаружена и знаменитая рукопись "Слово о полку Игореве".
Краткое содержание легенды, приведенной в "Сказании о построении города Ярославля", следующее. На берегу Волги и Которосли, среди лесов и пойм, находилось селище с характерным названием Медвежий угол, населенное язычниками. Они были искусными охотниками и рыболовами, занимались скотоводством, от которого главным образом и кормились. Почитали скотьего бога Велеса. Иногда позволяли себе разбойничать на Волге. А потом произошло их столкновение с князем Ярославом Мудрым (978 – 1054), вставшим на защиту проходящих по Волге купеческих караванов. Ярослав побеждает местных поселян, поучает их, как жить и "не творить обиды", предлагает им креститься. Однако жители Медвежьего угла остались верны своей религии, хотя и поклялись "жить в согласии" и платить дань.
Через некоторое время Ярослав приехал к ним за сбором дани и решил заодно окрестить их. Тогда против князя выпустили некоего "лютого зверя" и псов; князь убил "лютого зверя", который так и не назван по имени, а псы его не тронули. Убийство "зверя" произвело на жителей Медвежьего угла такое сильное впечатление, что они моментально пали ниц перед князем.
Ярослав упрекает их в нарушении клятвы – "служить мне, князю вашему" – и издевается над их богом Велесом, не сумевшим удержать своих поклонников от клятвопреступления; говорит, что он приехал сюда не для звериной потехи, а "сотворить победу". Затем на том месте, где он бился со "зверем", Ярослав Мудрый закладывает строительство церкви Илии, в день которого он "победил хищного и лютого зверя" и строит город, населяемый им христианами. Так около 1010 года на месте селища Медвежий угол основался город Ярославль, названный по имени князя.
Вероятно, никто не будет оспаривать, что под "лютым и хищным зверем" надо понимать ни рысь, ни волка, ни кабана, а медведя, да и название селища говорит само за себя. То, что он не назван по имени, подчеркнул Н.Н. Воронин, весьма важно и указывает на его священное значение и характерный для населения запрет (табу) имени "медведь". Более того, тут видно, что легендой отмечается символическая борьба с языческим поклонением этому зверю, окончившаяся победой христианства. Отсюда напрашивается вывод, что в здешних местах с незапамятных времен существовал какой-то древний культ медведя.
Еще в начале прошлого столетия (в 1910 г.) И. Борщевский, автор книг о прошлом Ярославля, при разборе Самуилова "Сказания" уделил большое внимание пресловутому "зверю" и "Медвежьему углу". Он один из первых сделал предположение, что Медвежий угол был поселением какого-то племенного рода, имевшего своим тотемом медведя, ссылаясь при этом на находки глиняных изображений медвежьих лап в курганах села Михайловского, раскопанных ранее археологом И.А. Тихомировым, а также на герб княжества, представляющий медведя, стоящего на задних лапах и держащего на плече алебарду.
Чуть позднее такое же суждение о тотемизме медведя высказал в своей книге "Язычество и Древняя Русь" Е.В. Аничков, указав при этом на распространенность медвежьего культа у славян и финнов и на существование аналогии ему у народов Сибири и Севера.
На наличие медвежьего культа или почитание медведя в Поволжье, идущего с глубокой древности, как подчеркнул Н.Н. Воронин в одноименной статье, указывает совершенно бесспорно и местный археологический и этнографический материалы. В качестве примера приводятся описания находок, относящихся к так называемой, фатьяновской культуре (II тысячелетие до н. э.), основные памятники которой, как известно, сосредоточены именно в Ярославской области. К ним относятся, в первую очередь, Фатьяновский (открытый в 1873 году) и Великосельский могильники, а пределы распространения всех находок очерчиваются обширным районом Волжско-Обского междуречья и частично Шексны.
Среди костяных находок, подтверждающих существование медвежьего культа, выделяются два просверленных медвежьих зуба, обнаруженных в Фатьяновском могильнике, а также ожерелье из звериных зубов и костяные цилиндры – из Великосельского.
Граф А.С. Уваров (1825–1884), известный археолог, почетный член Петербургской АН и один из основателей Исторического музея в Москве в своем фундаментальном труде "Археология России" указал на ряд таких необычных находок из фатьяновских погребений. Он сообщает, что в одном из них на шее "костяка" (скелета) было ожерелье, состоящее сплошь из звериных зубов; отдельные зубы были покрыты орнаментом, имели просверленные отверстия и являлись клыками медведя, а другие принадлежали кабану, рыси, лисе.
В начале прошлого столетия были найдены ожерелья из зубов и трубчатых костей археологами Макаренко в погребениях около села Троицкого на Волге и Виноградовым у Ивановой горы на реке Рузе.
Огромный вклад в изучение фатьяновской культуры внес Дмитрий Александрович Крайнов (1904–1998), известный археолог, доктор исторических наук, более 40 лет посвятивший исследованию Волго-Окского междуречья. С 1926 года он участвовал в археологических экспедициях под руководством В.А. Городцева на Севере и в центральной части России.
Помимо основной работы, Крайнов сумел окончить музыкальное училище и получить в 30-х годах звание оперного певца. У него сложилась очень трудная судьба. Во время войны попал в окружение и в плен, через два года был освобожден нашими, остался воевать на фронте, но в конце войны был несправедливо осужден (по "знаменитой" 58 статье) и приговорен к 10 годам исправительно-трудовых работ. После досрочного освобождения стал активным участником археологических экспедиций в Ярославской, Ивановской и Калининской областях, организованных Институтом археологии РАН. Почти до конца жизни участвовал в полевых исследовательских работах, под его руководством раскопками 1987–1993 годов вскрыто более 60 погребений неоэнеолитического времени (III–II тыс. до н. э.).
Особенно интересна стоянка Сахтыш на Верхней Волге, где во многих погребениях были найдены останки медведей. Мужские захоронения обычно сопровождались украшениями из зубов медведя или волка с клыками и когтями бурого мишки. И располагались они иногда равномерно по всей длине костяка мужчины: на груди, вдоль ног и в области таза; иногда только в грудной клетке, один раз у левой бедренной кости. Все эти находки относились к волосовскому времени, т. е. около 2000–1800 лет до н. э. Позднее наряду с погребениями человека стали находить даже целые скелеты медведей.
Самыми массовыми находками из фатьяновских могильников были кремневые клиновидные и боевые каменные топоры, а также медные топоры в футлярах.
В 1972 году на стоянке близ с. Селище Калининской (Тверской) области, в 30 км от озера Селигер, был случайно найден каменный топор-молот с головой медведя на обухе, мастерское исполнение которого поставило его в один ряд с лучшими образцами древнейшей культуры. Незаурядные художественные способности первобытного мастера позволили создать ему удивительно живой образ могучего зверя.
Ближайшей аналогией этому топору-молоту, вероятно, можно считать также случайно обнаруженный на территории города Ростова топор с обухом в виде головы медведя, выполненный в высочайшей технике шлифовки и сверления, отнесенный учеными к образцам фатьяновской культуры бронзового века.
По этому поводу известный советский археолог Петр Николаевич Третьяков (1909–1976) заметил следующее: "Поражающая с первого взгляда стандартность инвентаря фатьяновских погребений, несомненно, свидетельствует о его ритуальном значении". Действительно, учеными отмечено, что существование медвежьего культа проявляется у фатьяновских племен именно по древним находкам в Верхней Волге. И не исключено, что появление культа медведя у фатьяновцев явилось результатом соприкосновений с местным населением. Это, в первую очередь, относится к волосовским племенам, у которых культ медведя по археологическим данным четко зафиксирован учеными, о чем упоминалось выше.
К числу подобных находок, наверное, можно отнести сверленые каменные молоты, тыльная часть которых украшалась головой медведя, но только обнаруженных уже в Карелии. Здесь, как и в костяных и глиняных скульптурах, четко просматривается стремление древнего художника подчеркнуть те особенности зверя, которые выделяют именно этот вид из прочих представителей животного мира. Известному исследователю Севера Н.Н. Гуриной приходилось часто встречаться с подобными изделиями неолитического человека, и она утверждала, что эти изображения медведя повторяются на многих десятках каменных молотов эпохи неолита на весьма обширном пространстве северо-запада Европы – в Карелии и Финляндии. Это, несомненно, говорит о каком-то архаичном ритуальном почитании медведя.
Даже в советское время в Поволожье сохранились остатки этого древнего культа. По свидетельству большого знатока ярославского края С.Н. Передольского, при обследовании им в 30-х годах прошлого столетия района, примыкающего к знаменитому торфяному Берендееву болоту, он видел в лесу большое вырезанное из дерева изваяние медведя, обитое железными листами. Образ медведя в очень архаических формах дожил в народном искусстве жителей Ленинградской области до наших дней: такова вырезанная в 20-х годах колхозником И. Рогушкиным деревянная статуэтка медведя, напоминающая архаизмом своих форм изображения медведя на бронзовых бляхах Пермского звериного стиля.
Помимо Поволжья медвежий культ прослеживается почти на всей обширной территории северо-запада. Одним из первых, кто сообщил о его существовании на Новгородской земле, был юрист по образованию, а по призванию – историк, археолог, антрополог, краевед, знаменитый новгородский хранитель древностей Василий Степанович Передольский (1833–1907). Об этом человеке хотелось бы рассказать особо, т. к. он мало знаком не только широкому кругу читателей, но и даже специалистам, а его интереснейшая книга "Новгородские древности", вышедшая в Новгороде в 1898 году, никогда больше не переиздавалась, и ее очень сложно найти в провинциальных библиотеках.
Сын дьячка, родившийся 26 декабря 1833 года в Лужском уезде, Василий Степанович должен был стать священником, но какой-то экстраординарный случай заставил его бросить духовную семинарию и поступить в 1855 году на юридический факультет Петербургского университета, а по окончании поступить на государственную службу.
Опять же, как и В.Н. Татищев, молодой государственный чиновник в свободное от работы время и "на общественных началах", стал активно заниматься изучением древностей Новгородского края. Увлечение древней историей началось еще в юности. Под руководством преподавателей новгородской гимназии, таких же страстных любителей старины, он облазил все подцерковья и чердаки, обнаруживая там старинные рукописи, грамоты, книги среди завалов хлама, которые должны были разбирать монахи, но из-за своей лености и тупости они просто сжигали эти бесценные документы или бросали их на дно Волхова, чтобы не утруждать себя рытьем в каком-то "мусоре". Сколько тайн унесли с собой воды Волхова, да и других рек России! Такое отношение к своей истории коснулось не только новгородской земли – это беда всего русского народа.
Сразу вспомнился недавний телевизионный сюжет о том, как корреспондент местной газеты, находясь в глубинке Архангельской области, абсолютно случайно обнаружил часть уникальной рукописной книги начала XVIII века, которая служила у хозяйки деревенского дома… подставкой под сковороду или самовар. Низкий поклон ей, что хоть не сожгла.
Такое равнодушие к прошлому своей земли В.С. Передольский считал признаком грубости и необразованности у любого народа. Его беспокоила судьба рукописей и древних фресок, построек Детинца и Ярославова дворища, земляных укреплений города.
Потом появился интерес к археологии. Прежде чем серьезно заняться этим ответственным делом, В.С. Передольский побывал во Франции, Германии, Англии, где перенимал опыт и приобретал знания по археологии и антропологии. По возвращении на родину он принял решение оставить службу в Министерстве внутренних дел и посвятить себя изучению и коллекционированию древностей.
Поначалу специальных археологических раскопок Передольский не производил, потихоньку копался в канавах, колодцах, на строительных площадках, покупал без разбору у населения предметы старины. Его имя стало известно специалистам только в 1888 году, когда он в 6 верстах от Новгорода, в местечке под названием Коломцы, открыл следы поселения каменного века. После обследования поверхностного слоя Передольский собрал около 2 тысяч различных предметов: осколки костей, черепки посуды, наконечники стрел, кремневые ножи и скребки. Затем он расширил свои поиски и за 10 лет увеличил свою коллекцию до 60 тысяч экземпляров. Только удивительная тщательность и скрупулезность этого человека, его бережное и ответственное отношение к прошлому родной земли позволило обнаружить в одном месте, не на очень обширной территории, такое огромное количество подземного материала. Культурный слой Коломцов до двух метров толщиной, открытый под четырехметровым пластом глины, хранил многочисленные поделки из кости, тесаного камня, сланца, яшмы, янтаря. В 1889 году была организована первая выставка коломецких находок в Археологическом институте Петербурга, имевшая широкий резонанс среди ученого общества. А вскоре Василий Степанович становится почетным членом этого уважаемого учебного заведения.