"Могут ли доходные дома облегчить сколько-нибудь жилищную нужду московских обывателей, не имеющих средств самим снять участок и строить дом? Конечно, нет…Вообще города-сады исключают доходные дома частных лиц. Повсюду: в Лечвортcе, в Гемпстеде, в Геллерау, в Удеме – строятся большие дома или соединенные коттеджи, но они составляют или собственность города, или собственность строительной компании, одинаково преследующих идейные цели, а не личную выгоду". "Жилищный вопрос только тогда приближается к своему разрешению, когда за постройку домов для всех классов населения, начиная с самых беднейших, принимаются или сами города, или строительные товарищества с дешевым кредитом, поставившие своей целью не коммерческую выгоду, а решение социальной задачи".
Описанные выше действия и городских управ, и крупных частных инвесторов искажали и извращали социальное содержание говардовской идеи, коверкали организационную суть города-сада, заключенную в равноправном участии акционеров в общественном самоуправлении, равнодолевом владении акциями и в коллективном хозяйственном ведении строениями и самой территорией поселения-сада. Искажению социальной составляющей идеи города-сада способствовало еще и то обстоятельство, что в уставах российских поселений-садов (в отличие от западных) отсутствовали положения о "консервации" квартплаты на продолжительный срок (1–2 года); о регулировании величины арендных выплат (лимитирование "потолка" арендной платы): "…в числе правил, регулирующих владение землей, Московская городская управа не установила и не собирается устанавливать, подобно ульмской, обязательной максимальной платы за квартиру".
Исключение подобного регулирования, принятого в практике функционирования кооперативных жилищных товариществ на Западе, нежелание удерживать "максимальную" величину квартплаты в жилищном кооперативе на уровне ниже среднегородской приводило к тому, что цена этих квартир оказывалась равной московским ценам, и Ходынский город-сад в конечном счете приносил выгоду одним лишь домовладельцам.
Подобный отход от основополагающих социально-организационных принципов города-сада наблюдался и в тех случаях, когда инициатором строительства поселений-садов, возводимых возле производств, добывающих предприятий или железнодорожных станций, выступало руководство промышленной или транспортной компании. Здесь, как и в случае с городскими управами, именно администрация оказывалась полным владельцем земли и домостроений. Причем жилище умышленно не передавалось в собственность рабочим, потому что благодаря этому владельцы предприятия получали возможность прочнее привязывать наемных работников к месту труда. Подобная практика не являлась чисто российским изобретением, она основывалась на более чем полувековом европейском опыте (накопленном прежде всего в Англии и Германии) возведения владельцами промышленных предприятий призаводского жилья для своих рабочих. Этот опыт показывал, что передача квартир и домов в собственность рабочим и служащим уменьшала их зависимость от владельцев предприятия, а также часто приводила к превращению недвижимости в предмет перепродажи и иных спекуляций. Поэтому ряд владельцев промышленных предприятий предоставлял жилье рабочим и служащим исключительно в аренду (причем не домов целиком, а только отдельных квартир).
Подобные условия действовали, например, в поселках-садах, построенных железнодорожным ведомством, и в частности Обществом Московско-Казанской железной дороги. Жилплощадь здесь не переходила в собственность граждан, а, находясь в ведении общества, предоставлялась в наем при условии ежемесячной выплаты аренды. Являясь фактическим хозяином поселения, администрация имела право по своему усмотрению устанавливать и изменять размеры арендной платы, которая в отдельных случаях достигала 50 % бюджета работника. Администрация также оставляла за собой право в любой момент разорвать с рабочим или служащим договор о найме квартиры, то есть выселить его вместе с семьей. В результате, как отмечали современники: "…собственником земли и даже домов остается железная дорога, и ее директора при желании имеют возможность по своему усмотрению распоряжаться не только материальной, но даже и духовной жизнью поселка, населенного исключительно их подчиненными". "…С технической, санитарной и, быть может, даже с эстетической стороны это… настоящие города-сады, только социальные элементы отсутствуют в этом начинании…"
Были и такие владельцы-промышленники, которые, выступая инициаторами создания жилищных товариществ, передавали недвижимость в распоряжение рабочих. Но не персонально, а в коллективную собственность, то есть формировали уставы создаваемых ими рабочих жилищных кооперативов таким образом, чтобы домостроения оставались во владении всего товарищества, а не отдельных его членов.
В целом в российской практике предреволюционного периода в тех случаях, когда инициаторами возведения жилья для рабочих и служащих выступало руководство частными промышленными предприятиями или государственные ведомства, стремившиеся не утратить контроля над жилищем, самыми распространенными были два способа решения вопроса о предотвращении распыления жилого фонда и исключении возможности спекуляций недвижимостью со стороны получивших ее рабочих:
1) жилье строилось за счет казны и оставалось в ее собственности – квартиры рабочим и служащим предоставлялись только в аренду;
2) жилье сооружалось на долевых началах: с одной стороны, за счет средств администрации промышленных или транспортных предприятий и, с другой – с внесением персональных взносов рабочих и служащих, а затем передавалось в собственность. Однако право собственности являлось "ограниченным". Оно могло, например, оставаться "пожизненным", но только до момента смерти сотрудника, получившего жилье (на членов семьи право собственности не распространялось); либо недвижимость могла оставаться во владении семьей и после смерти сотрудника, но при условии, что кто-то из членов семьи продолжал поддерживать служебную связь с данным предприятием. В противном случае недвижимость принудительно продавалась кому-либо из сослуживцев, позволяя семье скончавшегося рабочего выручить определенную сумму денежных средств (жилплощадь при этом по-прежнему оставалась в "ограниченном" двустороннем ведении администрации и нового владельца). Право собственности также могло быть "наследственным", но опять же с ограничением права распоряжения. Например, продажа, залог или дарение квартиры (или дома) могли быть произведены собственником только лишь "в пользу или на имя служащих того же предприятия", но не в отношении посторонних лиц.
Подобные поселения использовались администрацией не столько для удовлетворения потребностей своих сотрудников в жилье, сколько в качестве формы привязывания их к месту работы, способа комплектования трудовых ресурсов, а также средства управления рабочими кадрами, потому что угроза потерять жилье и быть выброшенным на улицу серьезно "саморегулировала" трудовое и бытовое поведение людей.
За счет возведения ведомственных поселений, модно именовавшихся городами-садами, администрация вполне успешно решала целый ряд организационно-управленческих и финансово-экономических задач:
а) своевольно назначая стоимость аренды жилища, не только быстро возвращала себе суммы, затраченные на его строительство, но и начинала извлекать прибыль;
б) использовала ведомственный жилой фонд для заполнения должностных вакансий;
в) предоставлением служебного жилья привязывала рабочих к своему предприятию, удерживая трудовые ресурсы;
г) косвенно использовала жилище как один из стимулов к повышению интенсивности труда и послушанию, так как в противном случае рабочим грозило увольнение и неизбежно следующее за этим изгнание из арендуемого жилья;
д) обеспечивала "династийную" преемственность в пополнении рабочей силы и т. п.
В целом дореволюционные российские проекты поселений-садов, как правило, представляли собой образцово спланированные поселки, часто воплощавшие художественно-планировочные принципы отечественного зодчества: учет природных условий, реализацию комплексного характера застройки и благоустройства территории, формирование общественного центра, возведение культурных, просветительных, детских, лечебных и обслуживающих учреждений и т. п. Но эти поселения, строившиеся в дореволюционный период в России городскими управами, крупными частными промышленными объединениями, отдельными фабрикантами и землевладельцами, руководством железных дорог и т. п., не ставили и не решали вопросов социальных преобразований. В этом отношении они оказывались не просто далеки, а прямо противоположны идее города-сада.
Глава 2. Трансформация содержания идеи города-сада в послереволюционной России
2.1. Поселки-сады в послереволюционный период
В первые годы советской власти, в условиях революционных социальных преобразований – отмены частной собственности на землю, провозглашения приоритета общественных интересов перед частными и т. п., российские архитекторы обращаются к идее города-сада. Они надеются, что советская власть устранит все недостатки дореволюционных поселений подобного типа и создаст подлинные города-сады – с коллективными формами организации быта, общественным управлением процессами градоустройства и повседневной эксплуатации поселений, комфортабельными индивидуальными домами коттеджного типа для отдельной семьи, персональными участками земли для разведения сада, огорода и домашней живности. Архитекторы видели в городе-саде прообраз поселений будущего: с общественной собственностью на землю и государственным финансированием возведения жилья и инфраструктуры.
С этих позиций идея рабочего поселка-сада с учетом ее приложения к условиям послереволюционного периода рассматривалась в трудах Г. Б. Бархина, Б. Великовского, И. И. Верезубова, Е. В. Виленц-Горовиц, Л. В. Воронина, Я. Г. Гевирц, И. И. Гельмана, В. А. Глазырина, М. Г. Диканского, И. И. Загривко, В. Ф. Иванова, В. С. Карповича, П. М. Кожаного, В. Д. Мачинского, М. Н. Петрова, П. В. Прейса, В. Н. Веменова, З. Г. Френкеля, Д. И. Шейниса и др.
Российские архитекторы, гражданские инженеры, гигиенисты, экономисты – все, кого объединяла идея города-сада, стремились уйти от тех типов домостроений, которые были присущи рабочим поселкам дореволюционной России, – казарм, общежитий, многоквартирных одноэтажных жилых домов (без воды и канализации).
Они были уверены, что в новых политических условиях смогут практически реализовать наиболее привлекательные художественно-планировочные принципы города-сада: комплексное проектирование застройки, озеленения и инженерной инфраструктуры; целостность композиции; единое пространственное решение кварталов, улиц, поселения в целом и т. п. Но самое главное, они рассчитывали воплотить не реализованное в предреволюционной России социально-реформаторское содержание: государственную поддержку в финансировании массового строительства жилья и инфраструктуры, специфические организационные формы коллективного владения и распоряжения землей, кооперативные формы осуществления строительства, демократические принципы управления текущей эксплуатацией поселений, их благоустройством и развитием, то есть применить на практике те принципы градоустройства, которые вызревали до этого в России как протест против существовавших городов, но в них самих пока не были осуществимы. В 1918–1922 гг. в проектировании поселков-садов участвовали братья Веснины, В. В. Воейков, П. А. Голосов, А. З. Гринберг, Л. М. Гуржиенко, Г. Д. Дубелир, В. Е. Дубовский, И. В. Жолтовский, А. И. Иваницкий, А. Д. Крячков, А. В. Кузнецов, А. Л. Пастернак, П. А. Парамонов, А. В. Самойлов, В. Н. Семенов, С. Е. Чернышев, А. В. Щусев и многие другие.
Прежде всего идея города-сада рассматривалась как средство "разгрузки существующих городов". Так, например, разработка проектов пригородов-садов и поселков-садов для рабочих под Москвой была инициирована местной властью в начале 1918 г. именно в целях "частичного решения вопросов разгрузки г. Москвы". Для решения этих задач весной 1918 г. была создана первая государственная проектная организация – Архитектурно-художественная мастерская строительного отдела Московского совета РК и КД, которую возглавили И. В. Жолтовский и А. В. Щусев. Основным направлением ее деятельности стало "распределение территории г. Москвы на фабричные районы, торговые центры и сады-города". Аналогичная задача была поставлена и в рамках программы "Большой Петроград", направленной на превращение его и малых городов губернии в города-сады. Ее решала другая созданная в это же время государственная проектная организация – Архитектурная мастерская по урегулированию плана г. Петрограда и его окраин.
21 октября 1918 г. проект пригорода-сада под Москвой был представлен на рассмотрение председателя ВЦИК Я. М. Свердлова. Для строительства пригорода-сада определили участок в Рублево. Газета "Правда" 14 ноября 1918 г. сообщала: "В президиум Московского Совета поступил проект комиссара Елизарова об устройстве поселков-садов для рабочих. Согласно проекту поселки должны быть начаты постройкой уже зимой, с таким расчетом, чтобы к весне можно было переселить туда часть рабочих Москвы с их семьями. Президиум взял на себя инициативу выработки плана постройки поселков-садов для рабочих в близких районах, например в Марьиной роще, Сокольниках, на Воробьевых горах и др. Подробный проект постройки поселков-садов вокруг Москвы будет представлен Московским Советом Совнаркому для исходатайствования необходимых средств".
Принципы города-сада воплощались также и в ведомственных инициативах по строительству жилья для рабочих. В частности, в проектах поселков, возводимых руководством железной дороги. Так, осенью 1918 г. при Всероссийском профсоюзе железнодорожников (Всепрофжель) был учрежден Центральный жилищный отдел, который в целях решения жилищной проблемы рабочих-железнодорожников разрабатывал программу возведения поселков-садов. Эта программа была утверждена 28 октября 1918 г. В качестве мест для размещения поселений рекомендовалось избирать линию железной дороги, узловые станции, усадьбы бывших помещиков и дачные поселки.
Примечательно, что в программе проектирования поселков для железнодорожников оказались совмещенными, во-первых, демократические принципы управления поселениями, присущие городам-садам и заимствованные из уставов европейских жилищных товариществ, во-вторых, принципы ведомственного владения и распоряжения недвижимостью и землей, введенные послереволюционной национализацией, и, в-третьих, идеология формирующейся в послереволюционной России вертикали государственного управления городским и поселковым жилым фондом.
В духе европейских уставов жилищных товариществ в программе Центрального жилищного отдела Всепрофжеля указывалось: "Права и обязанности всех членов равны… Управление поселками-садами возлагается на коллегию, члены которой выбираются из своей среды всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием на общих собраниях, которые ведают всеми делами поселка по выработанным правилам… Несогласия между членами поселков-садов должны оканчиваться дружественными соглашениями при конфликтных комиссиях".