2. Народ незаметный, народ, не бравшийся в рассчет, народ, причисляемый к рабам, безвестный – но получивший имя от похода на нас, неприметный – но ставший значительным, низменный и беспомощный – но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий, имеющий дерзость [в качестве] оружия, беспечный, неуправляемый, без военачальника, такою толпой, столь стремительно нахлынул будто морская волна на наши пределы и будто полевой зверь объел(Пс. 80 (79), 14) как солому или ниву населяющих эту землю, – о кара, обрушившаяся на нас по попущению! – не щадя ни человека, ни скота, не стесняясь немощи женского пола, не смущаясь нежностью младенцев, [36] не стыдясь седин стариков, не смягчаясь ничем из того, что обычно смущает людей, даже дошедших до озверения, но дерзая пронзать мечом всякий возраст и всякую природу. Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб – о горе! – скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… Печален рассказ, но еще печальнее зрелище, и гораздо лучше [о нем] умолчать, чем говорить, и достойно [оно] скорее свершивших, чем претерпевших. Ибо нет, не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга. Все наполнилось мертвыми телами: в реках течение превратилось в кровь; фонтаны и водоемы – одни нельзя было различить, так как скважины их были выровнены трупами, [37] другие являли лишь смутные следы прежнего устройства, а находившееся вокруг них заполняло оставшееся; трупы разлагались на полях, завалили дороги, рощи сделались от них более одичавшими и заброшенными, чем чащобы и пустыри, пещеры были завалены ими, а горы и холмы, ущелья и пропасти ничуть не отличались от переполненных городских кладбищ. Так навалилось сокрушение страдания, и чума войны, носясь повсюду на крыльях наших грехов, разила и уничтожала все, оказавшееся на пути.
3. Никто не смог бы выразить словами представшую тогда перед нами "Илиаду" бедствий (Поговорка [Corpus paroemiographorum Graecorum / Ed. E. L. von Leutsch, F. G. Schneidewin. Go ttingen, 1839. T. I. P. 96, 256]; ср.: Theoph. Cont. V.98). И кто, видя все это, не признал бы, что излилась на нас муть из чаши, которую наполнил гнев Господень, вскипевший от наших прегрешений? Кто, старательно обдумывая все это, не пойдет через всю свою жизнь скорбя и печалясь вплоть до самого заката? О, как нахлынуло тогда все это, и город оказался – [38] еще немного, и я мог бы сказать – завоеван! Ибо тогда легко было стать пленником, но нелегко защитить жителей; было ясно, что во власти противника – претерпеть или не претерпеть [это нам]; тогда спасение города висело на кончиках пальцев врагов, и их благоволением измерялось его состояние; и немногим лучше, скажу я, – скорее же, гораздо тягостнее – было не сдаваться городу, чем давно уже сдаться: ведь первое стремительностью испытания, возможно, сделало бы незаметной причину не сиюминутного пленения; второе же, затяжкой времени превознося человеколюбие противников – якобы, до сих пор [город] не пал из-за их милосердия – и присоединяя к страданию позор снисхождения, мучительней делает взаимное ощущение пленения.
Помните ли вы смятение, слезы и вопли, в которые тогда весь город погрузился с совершенным отчаянием? Знакома ли вам та кромешная жуткая ночь, когда круг жизни всех нас закатился вместе с солнечным кругом, и светоч жизни нашей погрузился в пучину мрака смерти? Знаком ли вам тот час, невыносимый и горький, когда надвинулись на вас варварские корабли, [39] дыша свирепостью, дикостью и убийством; когда тихое и спокойное море раскинулось гладью, предоставляя им удобное и приятное плаванье, а на нас, бушуя, вздыбило волны войны; когда мимо города проплывали они, неся и являя плывущих на них с протянутыми мечами и словно грозя городу смертью от меча; когда иссякла у людей всякая надежда человеческая, и город устремился к единственному божественному прибежищу; когда рассудки объял трепет и мрак, а уши были открыты лишь слухам о том, что варвары ворвались внутрь стен и город взят врагами? Ибо неимоверность происшедшего и неожиданность нападения будто подталкивали всех выдумывать и выслушивать подобное, тем более, что такое состояние и при других обстоятельствах имеет обыкновение охватывать людей: ведь то, чего они особенно боятся, считают, не разбираясь, уже наступившим – хотя этого нет, – [40] а то, о чем они не подозревают, самоуправной мыслью устремляют прочь – хотя оно уже настигло их. Воистину, было тогда горе, и плач, и вопль (Ср.: Иез. 2, 10); каждый сделался тогда неподкупным судьею собственных грехов, не сетующим – дабы избежать обвинения – на клевету обвинителей, не требующим внешних улик, не прибегающим к вызову свидетелей для "торжества над злокозненностью"; но каждый, имея прямо перед собою гнев Гоподень, признал свое преступление и осознал, что оказался посреди угроз за то, что вел себя безумно вне заповедей, и, испытанием печалей отвлеченный от наслаждений, настроился на жизнь целомудренную, и преобразился и [для того, чтобы] исповедоваться Господу стенаниями, исповедоваться слезами, молитвами, просьбами. Ибо способно, способно общее несчастье и ожидаемое переселение [в мир иной] заставить осознать пороки, и прийти в себя, и совершенствоваться к лучшему поступками.
4. Но когда это началось у нас, когда осознание грехов мы поставили сами себе непреклонным судьею и, подсудимые, стали выносить приговор против себя в качестве оправдательного, [41] когда молебнами и гимнами мы стали призывать Божество, когда в сокрушении сердца стали приносить покаяние, когда с простертыми к Богу руками всю ночь взывали к Его человеколюбию, возложив на Него все наши надежды, – тогда искупили мы несчастье, тогда стали получать избавление от обступивших нас бед, тогда увидели угрозу сокрушаемой, и гнев Господень явно стал уноситься от нас; ибо видели мы, как враги отступают, а город, которому они грозили, спасается от опустошительного разграбления. Тогда… Когда же? Как только, оставшись безо всякой помощи и лишившись поддержки человеческой, мы воспряли душами, возложив упования на Мать Слова и Бога нашего, подвигая Ее уговорить Сына, Ее – умилостивить прегрешения, Ее право откровенной речи призывая во спасение, Ее покров обрести стеною неприступною, Ее умоляя сокрушить дерзость варваров, Ее – развеять их надменность, [42] Ее – дать защиту отчаявшемуся народу, заступиться за собственное стадо; и пронося Ее облачение, дабы отбросить осаждающих и охранить осажденных, я и весь город со мною усердно предавались мольбам о помощи и творили молебен, на что по несказанному человеколюбию склонилось Божество, вняв откровенному Материнскому обращению, и отвратился гнев, и помиловал Господь достояние Свое. Истинно облачение Матери Божьей это пресвятое одеяние! Оно окружило стены – и по неизреченному слову враги показали спины; город облачился в него – и как по команде распался вражеский лагерь; обрядился им – и противники лишились тех надежд, в которых витали. Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения. Ибо Господь призрел не на грехи наши, но на покаяние, не беззакония наши вспомнил, но увидел сокрушение сердец наших и преклонил ухо Свое (Пс. 116 (114), 2) к исповеданию уст наших. [43] Неожиданным оказалось нашествие врагов – нечаянным явилось и отступление их; безмерным негодование – но выше разумения и милость; невыразим был страх перед ними – презренными стали они в бегстве; Божий гнев они имели причиною для набега на нас – Божье человеколюбие нашли мы теснящим их, отражающим их натиск.
***
Правда, уплывая, враги повели себя странно: сохранилась легенда, что проплывая мимо императорских дворцов Буколеона и Магнавры, русы осыпали их стрелами с серебряными наконечниками…
Вот так всегда и входим в Европу – только прорубившись… А потом сеем её серебром – мы не викинги!
Всё?
Ан нет, надо повиниться перед запятнанной честью г-на Кузьмина: ежели трудами нескольких поколений отечественных и зарубежных историков установлено, что заявляемый ПВЛ поход на Царьград 866 года в действительности состоялся в 860-м, то он вообще-то прав, утверждая, что в 866 году никакого похода не было… Правда, следуя его логике, не было похода и в 860-м году, раз его не было в 866!
Обратимся опять к подлинной дате ПВЛ, т. е. без интерпретации, к той, что в ней прописана: 6374 г. от СМ. Можно повторить старый трюк с подборкой подходящей эры, и например одна из трёх эр Феофила с датой СМ 5515 ПОЧТИ ПОДХОДИТ; но интересней другое: мы уже получали эту дату в обосновании причин, которые указывал летописец, почему он начинает повествование с царствования Михаила – главное, "…потому что приходила русь на Царьград…", и это событие единственно и заслуживало датировки… В тексте летописи есть важное указание, что поход состоялся на 14 году правления Михаила. Есть очень странное известие Никоновской летописи, давно и остро волнующее исследователей о каком-то неудачном русском морском походе на Византию 874 года, сорванном бурей и совершенно неизвестном по византийским источникам – а не накладка ли это тех 14 лет царствования Михаила на 860 (6360) год, заявленный в летописи "началом царствования Михаила" в то время как это была дата русского набега в его царствование? Двойной счёт одного события 860 года?
В оценочной части итогов похода летописец полностью воспроизводит содержание 2-й гомилии Фотия, т. е. вероятнее всего был с ней знаком, а смелое введение в византийский текст отсутствующих там сведений о руководстве походом киевских князей Аскольда и Дира говорит и о достаточно независимой позиции его как хрониста. С этим связывается и ещё один эпизод, странно неуклюжий во всём описании: непосредственные участники событий не упоминают о присутствии Михаила 3-го в городе, как и о каких-либо его действиях в эту пору – позднейшие свидетельства о его царствовании небезупречны, как исходящие от враждебной ему Македонской династии: император – Пьянница не совладел с паникой в столице… В то же время византийскими источниками документировано только одно прямое участие Михаила 3-го в вечной войне с арабами-агарянами, падающее на 863 год, т. е. в 860 году он вполне мог находиться в столице или её окрестностях, и его странно-неразумный бросок в одиночку от армии в город становился вполне естественным уходом за городские стены от нападения превосходящего противника. Сохранилась легенда: захваченный внезапным вторжением в загородной вилле, император спасся только благодаря доблести английских телохранителей, топорами проложивших ему путь к городу.
Увы, в летописном эпизоде статьи 866 года о Чуде Влахернской плащаницы вполне различимо переписывание такого же легендарного события 6 в., когда буря уничтожила аварский флот; и откуда идёт одноимённый праздник почитания этой реликвии, зачем то переписываемое отечественными авторами на события 860 года.
Понятно, почему держится даты 866 года летописец: определивши для себя начало царствования Михаила 852 год, и зная, что набег совершился на 14 году правления Пьянницы, он и получает 866 год. Но давайте заявим во всеуслышание и другую сторону событий – желаем или не желаем мы, но ПЕРВЫМ "НОРМАНИСТОМ" НА РУСИ БЫЛ АВТОР-"НЕСТОР" НАЧАЛЬНЫХ СТАТЕЙ ПВЛ; т. е. в его датировке есть и другая, не информационная, а декларативно-политическая сторона: он необходимо должен держаться, а и сверх того, подгонять к дате 866 года все другие, т. к. в 860 году варягов на Руси не было вообще, ни канонически проводимого Рюрика, ни отставляемых Аскольда и Дира… Можно гадать, почему "Нестор" не подогнал дату появления Рюрика к походу 860 года, а предпочёл подстроить поход под прибытие варягов, но это уже за пределами возможностей объективного исследования…
В сущности, вся "норманисткая теория" в этом пункте разлетается вдребезги и г-н Кузьмин, если бы он был цензовым учёным, т. е. таким же человеком со своими политическими, идеологическими, эмоциональными пристрастиями как и прочие, но сверх рамок этих пристрастий следующий истине в том приближении, которое являет правда наличного исторического материала, он должен был приветствовать это открывшееся обстоятельство, а не шарахаться от него, вплоть до того, что, разоблачая небывалые походы 852 и 866 годов, он старательно обходит в своих опусах реальный поход 860 года. Единственный шанс у "норманизма" остаётся только утверждать, что "русь", штурмовавшая в 860 году Константинополь, не "русская" – но это для классического "скандинавского" норманизма неприемлемо в принципе, как случившееся до "Рэриков Датских" и "Синехусов Шведских"; а вот для неклассической толпы "аланских", "хазарских", "угорских" и проч. широко открывает двери – и Аланский Шлецер влетает в полемику полоумным Кузёмкой.
Подведём итоги: в 860 году некая этно – государственная "Русь", находящаяся в Причерноморье, наносит мощный удар восокоорганизованной военной машиной по крупнейшей столице европейского мира. После этого только одна причерноморская государственность, уже персонифицированная Киевская Русь, многократно повторяет эти порывы – все остальные претенденты на "русь" 860 года: салтовские аланы, моравские рутены, балтийские руги, далматинские неретвляне пропадают напрочь, вероятно во стыде от содеянного… Это не навевает на какие-то размышления?
Особо к г-м Галкиной и Кузьмину: вы когда-нибудь видели осетина в бурке верхом на лодке – не на скакуне? Может, напомните непросвещённым, в каких морских битвах отметился чешский и моравский, да и болгарский вкупе с венгерским флоты, коли талдычите про набег с Эльбруса и Дуная?
Итак, подстановка 866 года на место 860 имела жизненно важное значение для "норманизма", овладевшего Мстиславом Великим /причин тому, и основательных, можно указать немало, но так как они не разродились историческим итогом, оставим их в покое/…Но это обозримо, легко вскрывается, пока не обратились в пепел татарщины и османщины харатьи и свитки – но что заслонялось этим грубо механическим подлогом?…
6375 (867) – пусто.
6376 (868) – Начал царствовать Василий 1-й Македонянин… Странное известие в РУССКОЙ ЛЕТОПИСИ, без каких-либо привязок к отечественным событиям. Такое впечатление, что идёт заполнение пустого места текстом, или это сохранённый остаток чего-то бывшего. В качестве частного примечания: в византийской истории это событие идёт под 867 годом, что вполне допустимо по наличию двойного датирования в зависимости от мартовского или сентябрьского начала года.
6377 (869) – Крещена была вся земля Болгарская… Включение этого события в историю языческой до 988 года Древней Руси можно расценить, как христианские ориентации летописца, а несовпадение дат – Болгария в лице своих верхов крестилась в 864 году – как привязку этого события к Константинопольскому собору, окончательно утвердившему особое автокефальное положение болгарской церкви в составе восточного, а не западного христианства.
И тут самое время вернуться к нашим делам – но через византийский источник. В Окружном послании патриарха Фотия 866 года есть очень знаменательный фрагмент…
…. изгнав нечестие и утвердив благочестие, питаем мы добрые надежды возвратить новооглашенный во Христа и недавно просвещенный сонм болгар к переданной им вере.
Ибо не только этот народ переменил прежнее нечестие на веру во Христа, но и даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос – те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя с любовью поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере (вновь восклицает Павел: Благословен Бог во веки! (ср. 2 Кор 1:3; 11:31; Еф 1:3)), что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды…
В списке поместных епископий Константинопольского патриархата Русская епископия числилась до 895 года…
И облегчая себе жизнь, воспользуюсь компиляцией на эту тему иеродиакона Никона (Лысенко) вместе с указанной у него к данному тексту библиографией.
Ряд исследователей, в разное время рассматривавших исторические свидетельства о крещении россов (митрополит Макарий (Булгаков), М. Д. Приселков, академик Б. Д. Греков, М. В. Левченко, академик Б. А. Рыбаков, профессор МДА И. Н. Шабатин, академик X. Ловмяньский (ПНР) и др. (13), считали, что под россами следует понимать днепровских славян и что крещение россов, о котором говорят источники, происходило в Киеве… Первым, кто обратил внимание на возможную связь истории крещения россов и духовно-просветительской миссии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия среди славянских народов, был академик В. И. Ламанский (14). На основании критического разбора Паннонского жития святого Кирилла этот исследователь пришел к выводу, что знаменитая хазарская миссия святых братьев была в действительности русской миссией. По мнению В. И. Ламанского, святые Кирилл и Мефодий побывали в 861 г. в Киеве, и под воздействием их проповеди киевские россы, которые недавно еще осаждали Константинополь, приняли крещение. Точку зрения В. И. Ламанского разделял А. В. Карташев (15). Наличие связи между походом россов на Константинополь, хазарской миссией Константина Философа (святого Кирилла) и крещением россов, упомянутым в Окружном послании патриарха Фотия 867 г., отмечает академик Б. А. Рыбаков (16).
13) Макарий (Булгаков), архим. Указ, соч.; Приселков М. Д..Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X – XIII в. СПб., 1913; Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953;Левченко М. В. Очерки истории русско-византийских отношений. М., 1956; Рыбаков Б. А. Предпосылки образования Древнерусского государства. – В кн.: Очерки истории СССР III – IX вв. М., 1958; Он же, Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М., 1963; Он же. Киевская Русь и русские кряжества XII – XIII вв. М., 1982; Шабатин И. Н. Основные проблемы истории раннего христианства в нашей стране. Машинопись. Москва, 1965; Ловмяньский X. Русь и норманны. М., 1985.
14) Ламанский В. И. Славянское житие св. Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник. – Журнал Министерства народного просвещения, 1903–1904, т. CCCXIIV – CCCLIII; отд. изд. – Пг., 1915.
15). Карташов А. В. Очерки по истории Русской церкви, с. 76–92.
16) Рыбаков Б. А. Предпосылки образования Древнерусского государства, с. 817–819.