Может возникнуть вопрос: ведь это венгры пригласили тевтонцев для искоренения язычества в Кумании. С чего бы это им вдруг понадобилось защищать этих самых "язычников" от тевтонцев?
Все становится на свои места, если вспомнить, кем на самом деле являлись половцы. А были они "людьми Поля", т. е. наемниками, "ратными" людьми. И ничем другим, кроме умения воевать, они не отличались. Вот тевтонцы и навербовали из них сторонников для того, чтобы истребить особо упорных в язычестве.
Возможно, такими "упорными" оказались и куманы Котяна. "Почему же монголы, – вопрошает Р.Ю. Почекаев, – поначалу всеми силами старались расправиться с кипчаками, которые впоследствии стали одним из самых значительных народов Улуса Джучи? Следует принять во внимание, что кипчаки составляли не единый народ, а совокупность многочисленных племен, не связанных друг с другом ничем, кроме, возможно, языка, и к тому же нередко враждовавших между собой. И если одни из этих племен стали смертельными врагами монголов, то другие, напротив, могли стать (и становились) их союзниками, а впоследствии – подданными Бату".
Очень здравая мысль. Особенно насчет кипчаков, не являющихся этносом. Остался всего один шаг, чтобы прийти к пониманию того, что половцы – это военное сообщество (товарищество), а не племя, или, как их еще называют, союз племен, и, следовательно, ненависть монголов к сибирским половцам никак не может быть причиной их нападения на половцев приазовских и северокавказских. Перебить половцев на самом деле означало – перебить всех наемников, что немыслимо и невыполнимо. К тому же само монгольское воинство состояло из тех же "людей Поля" – наемников.
Что же касается половцев Котяна, то у монголов были вполне определенные причины для их преследования. И причины эти крылись не в мифическом эпизоде борьбы с какими-то меркитами, а во вполне реальной истории освоения венгерских земель Немецким орденом.
Вот как все происходило в действительности.
Вспомним, королевскую "Золотую буллу" 1222 года. Она подарила военному сословию Венгрии – сервиентам, некоторые "вольности". Но правильно ли будет говорить о венгерских войсках того времени, как о военном сословии? Видимо, не совсем, ибо к тому времени оно еще не сформировалось. Иначе, зачем королю было приглашать крестоносцев для урезонивания куманов? Видимо, собственных сил для этого не хватало.
Но и тевтонцы, как оказалось, – не выход. Слишком уж рьяно они взялись за дело. Да и цель пребывания в Трансильвании виделась им несколько иначе, нежели королю. Под видом борьбы с куманами они стали строить на венгерских землях независимое орденское государство. Кому это могло понравиться?
Вот и стал король, руководствуясь опытом тевтонцев, и в "пику" им, создавать регулярную армию. Сделать это можно было лишь на базе куманов – профессиональных солдат. Именно куманы были основными поставщиками воинов не только на арабский Восток, но и в Европу.
То есть ситуация коренным образом изменилась: если Андрей II стремился использовать тевтонцев против куманов и лишь в конце своего правления стал использовать куманов для борьбы с обнаглевшими рыцарями, то его преемник Бела IV только этим и занимался.
Одним из этапов борьбы с засильем тевтонцев как раз и стала "Золотая Булла", документ, делающий куманов и других сервиентов привилегированным сословием, при условии несения ими постоянной военной службы. Куманы превращались из "вольных" в "служилых" людей. Собственно говоря, это то же, что предпринял Стефан Баторий по отношению к казакам: записал их в реестр и наделил привилегиями. (Еще одно подтверждение правила: чтобы уничтожить оппозицию, надо ее возглавить).
Однако следовало проделать все это раньше. Тогда бы и рыцари не понадобились. Теперь же действия короля вступили в противоречие с намерениями папства и Ордена. И вот мы видим, что на горизонте замаячили "татары".
Впрочем, какие там "татары"! Даже согласно традиционной истории, они сражались в это время с аланами на Кавказе и никакой угрозы для Венгрии не представляли. Конечно же, это рыцари, обнаружив со стороны Андрея II противодействие, решили его попугать. В тот раз король пошел на попятный. Со стороны же все выглядело так, будто он решил помириться и объединиться с тевтонцами перед лицом "татарской угрозы". Даже позволил им своей новой хартией то, чего раньше не позволял: строить каменные замки вместо деревянных. "К тому же, – пишет Анри Богдан, – тевтонские рыцари получали новые привилегии относительно добычи соли и эксплуатации горных выработок в долине Олта и освобождались от таможенной пошлины при пересечении страны сикулов и "земли валахов". Наконец, новая хартия закрепляла за Тевтонским орденом право чеканить монеты".
Но вот наступил 1241 год. "Монголы", будучи изгнанными из Венгрии, исколесили все Дикое Поле, создали Золотую Орду, заложили основы Московии. Однако и о венгерских делах не забыли. Трансильвания должна была стать римской провинцией, а Латинская империя – расшириться за ее счет.
Вот и повод подвернулся подходящий. Хан Котян, (судя по фамилии – молдаванин, а вовсе не казахский беженец), решил передаться венграм. Котян – один из наиболее последовательных врагов тевтонцев: он сражался с ними еще на Калке. В 1239 году он сблизился с венграми, выдав замуж за Иштвана, сына Белы IV, свою дочь. (Видать, не такие уж "холопы и конюхи" были эти половцы, если роднились с королями!) Бела IV принял Котяна к себе на службу.
Усиление Венгрии за счет 40-тысячной команды Котяна Сутоевича не на шутку встревожило тевтонцев, а, значит, и Рим. Это было серьезным препятствием на пути к расширению империи. Не зря же император густо заселял Венгрию своими подопечными сицилийцами (секлерами, секелями) и саксонцами, а папа – венецианскими гвельфами. Вот и появилось грозное письмо Угедэя (так и хочется перевести это имя словом "угадай") к королю с требованием изгнать куманов из Венгрии. То есть не в "мести половцам" дело, а в антиримской политике Белы IV. Борьба гвельфов с гиббелинами тоже ни при чем: усиление Венгрии и, соответственно, ослабление позиций Римской империи на Востоке, было не выгодно как папе, так и императору. Поэтому ни один из них и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь венграм. Более того, они активно занимались своими внутриимперскими разборками. В то время, когда монголы рыскали вблизи германских границ, – а их отдельным отрядам после битвы при Лигнице в апреле 1241 г. удалось продвинуться до Мейсена, – Фридрих II преспокойно расправлялся с гвельфскими городами. В это самое время им была взята Равенна, предпринята восьмимесячная осада Фаэнцы. Эти дела были настолько "неотложными", что император даже не счел нужным откликнуться на предложение Белы IV, метавшегося в поисках союзников, взять в лен его государство в обмен на военную помощь.
Такое поведение может быть характерно только для человека, прекрасно знающего о целях "монголов" и их одобряющего. Таким человеком мог быть только их патрон. Но мы-то знаем, что Фридрих был патроном Немецкого ордена, а не каких-то там "монголов". А еще мы знаем, что именно он, император Священной Римской империи германской нации, а не какой-то там "монгольский" хан, был заинтересован в разделе Венгрии и расширении империи за ее счет.
Разве не смешно после всего этого думать, что Венгрия привлекала монголов как источник тучных пастбищ для скота?
4.4. Папский "иностранный легион"
Но может быть папа предпринял что-то для предотвращения монгольской угрозы? Отнюдь. Вот чем он занимался в это время: "Григорий IX лихорадочно трудился над тем, чтобы на Пасху 1241 г. созвать в Риме вселенский (т. е. всеевропейский) церковный собор, который должен был низложить императора, в раздражении заканчивающего осаду Фаэнцы, задевавшую его престиж".
Примерно тем же занимался и непосредственный руководитель германского государства – регент 13-летнего немецкого короля, подшефный папы: "Регент, архиепископ Зигфрид Майнцский, как раз собирался в услужение папе раздуть новую гражданскую войну. Не обращая внимания на монгольскую угрозу, он объединился со своим кельнским собратом, Конрадом фон Хохштаденом, чтобы бороться против императора".
Нет, папа, конечно, шумел, носился с идеей единого всеевропейского антимонгольского фронта, и даже как будто заинтересовал этим французского короля Людовика IX Святого. Но дальше этого дело не пошло. Внутриимперские разборки были для него важнее. "Сначала папа недооценивал грозящую с Востока опасность, он считал ее чем-то вроде отвлекающего маневра Фридриха II, потом, правда, приказал читать проповеди о крестовом походе против монголов, но в основном продолжал неустанно трудиться над решением своей основной задачи: низложения императора на римском соборе".
Как видно, и папе задачи монголов были ясны и вполне совпадали с его собственными. По отношению к королевству в полной мере был применен принцип divide et impera. Не будучи частью Священной Римской империи, Венгрия в политике занимала самостоятельную позицию. Ее, поэтому, следовало "проглотить", а без Валахии и Трансильвании это сделать было бы легче. Да и в вопросах веры она должна была стать сговорчивее. Ведь не секрет, что ее католическая ориентация в этот период была еще очень нетвердой.
Таким образом, Венгрия была обречена. Белу IV следовало наказать за его грехи (принятие куманов на службу) и за грехи его отца: изгнание крестоносцев и вывод Трансильвании с Валахией из-под опеки Рима. Впрочем, изгнанием тевтонцев непосредственно занимался он сам, тогда как его отец в большинстве случаев колебался между желанием угодить высокопоставленной родне его немецкой жены Гертруды и стремлением избавиться от ненавистного ордена, который эту родню как раз и представлял. Так что Бела IV должен был пенять скорее на самого себя: он в конфликте с орденом действовал без колебаний.
Как бы то ни было, королевство осталось один на один с агрессором и уже сам факт неоказания ему помощи со стороны империи хотя бы косвенно свидетельствует об имперском происхождении "монголов". Вряд ли папа с императором были бы так спокойны, не будь "монголы" их детищем. Но, может быть, они оказывали помощь другим государствам Восточной Европы, испытавшим на себе ужасы "монгольского" нашествия? Ведь были же какие-то совместные выступления против захватчиков? Но нет. Все сообщения о такой "помощи" на поверку оказываются ложными.
Матвей Меховский в трактате "О двух Сарматиях" упоминает, например, об участии отряда тевтонцев во главе с прусским магистром Помпо де Гостерно (Поппо фон Остерна) в битве при Лигнице 9 апреля 1241 г. Ссылаясь на этот "факт", войско князя Силезии и Верхней Польши Генриха II Благочестивого, выступившего против "монголов", часто называют польско-немецким. Якобы "магистр крестоносцев из Пруссии со многими замечательными воинами" в этой битве погиб. Указано даже место захоронения: монастырь св. Иакова в Брацлаве.
Но вот, что пишет Юрген Сарновский в статье "Тевтонский орден и монгольская угроза": "Согласно поздней традиции, контингент тевтонских рыцарей, возглавленный прусским или даже великим магистром Поппо фон Остерна (Poppo von Osterna), участвовал в этом сражении, причем указывалось, что тевтонский военачальник был убит и похоронен вместе с герцогом Генрихом.
Вместе с тем Поппо только в 1244 г. стал магистром Пруссии и ок.1253 г. – великим магистром Тевтонского ордена. Современные битве источники не упоминают об участии в ней рыцарей дома св. Марии. С другой стороны, нам известно о тамплиерах, погибших во время сражения, поэтому также представляется вполне возможным наличие небольшого отряда тевтонских рыцарей в армии Генриха II".
То есть участие тевтонцев на стороне Генриха можно только допустить. Причем, допустить, лишь основываясь на сведениях об участии в этой битве тамплиеров. И сам по себе это не очень весомый аргумент, а если добавить к этому сомнительность этих сведений, то он вообще перестанет быть аргументом.
Оценим же трезво возможность выступления тамплиеров на польской стороне. Речь об этом идет в письме магистра тамплиеров Понса де Обона французскому королю Людовику Святому.
Вот полный текст письма: "Моему высокому господину королю, милостию Божиею королю Франции, Понс из Обона, магистр ордена тамплиеров во Франции, привет, с готовностью быть в воле вашей во всем, с почтением и во славу Господа. Известия о татарах, как мы их слышали от братьев наших из Полонии, пришедших в капитул. Доводим до сведения вашего Величества, что татары разорили и опустошили землю, принадлежавшую Генриху, герцогу Полонии, а его самого, вместе со многими баронами, и шестерых из наших братьев, трех рыцарей, двух служителей и пятьсот наших людей умертвили; а трое из наших братьев, которых мы хорошо знаем, спаслись. Затем они опустошили всю Венгерскую землю и Богемскую; после чего они разделились на три отряда, из коих один находится в Венгрии, другой в Богемии, а третий в Австрии. И разрушили они две лучших башни и три поселения, какие мы имели в Полонии; а все, что мы имели в Богемии и Моравии, они разрушили совершенно. И мы опасаемся, как бы то же не случилось в немецких землях. И знайте, что король Венгрии и король Богемии и два сына герцога Полонии и патриарх Аквилеи с великим множеством людей не осмелились атаковать даже один из их трех отрядов. И знайте, что все бароны Германии, и сам император, и все духовенство, и все благочестивые люди, монахи и обращенные приняли крест; якобины и младшие братья [всюду] до самой Венгрии приняли крест, чтобы идти против татар. И если случится, как нам говорили наши братья, что, по соизволению Божию, [все] эти будут побеждены, то до самой вашей земли не найдется никого, кто бы мог им [татарам] противостоять".
Сам текст письма нареканий не вызывает. Сомнения порождает его неверная датировка. Сохранился он в "Анонимной хронике королей Франции", где датирован 1236 годом, тогда как описанные в нем события произошли не ранее 1241 года. Кроме того, он написан не самим Понсом де Обоном, а неким анонимом, что еще более сгущает туман.
Из-за всего этого подлинность письма многими экспертами подвергается сомнению.
Короче говоря, ни тевтонцев, ни тамплиеров на поле брани при Лигнице не было. Их участие в битве, запечатленное на картинах, посвященных данному событию (рис. 30), – либо ложь самого Меховского, либо услуга компиляторов, пытавшихся задним числом оправдать преступное бездействие руководства империи. Полякам, так же как чуть позже венграм, пришлось выкручиваться самим. Характерно, что обе эти страны практически по одной и той же схеме потеряли части своих территорий в конфликте с папой и "монголами". Это не может быть простым совпадением. Видимо, не случайно империя оставила их один на один с последними. И не факт, что "монголы" от этого ничего не выиграли. Так можно считать лишь при условии их азиатского происхождения. Если же "монголы" – проводники латинского влияния на востоке Европы, то их выигрыш налицо: это обособление части Венгрии и построение орденского государства в Пруссии.
Видать, плохо венгры с поляками служили папе. За то и были наказаны.
Рис. 30. Такой представляется битва при Лигнице современному художнику. Но вряд ли противоборствующие стороны столь различались внешним видом. Ведь обе они представляли обитателей Поля
То, что "монголы" никакие не азиаты, обнаруживается и на последнем этапе Западного похода. Как известно, после поражения на реке Шайо Бела IV бросился наутек. Вначале он помчался на север, к польской границе, но, не доезжая до нее, повернул к западу и оказался в Австрии, во владениях герцога Фридриха Бабенберга. Последний был давним врагом венгров. Воспользовавшись моментом, он предъявил Беле счет на 7-10 тыс. марок, которые он, якобы, уплатил венграм, стоявшим в 1235 г. под Веной.
Поскольку денег у Белы не нашлось, ему пришлось заложить три венгерских комитата – Мозон (Визельбург), Шопрон (Эдельбург) и Лочманд (Лутцманнбург). Не удовлетворившись этим, Фридрих захватил еще два комитата – Пресбург и Рааб. Правда, надолго он там не задержался: местное население перебило австрийские гарнизоны, восстановив прежний порядок.
Этот мимолетный эпизод дает реальное представление о позиции империи и папства по отношению к Венгрии. Никакого союза между ними и в помине не было, как бы не пытались изобразить дело таким образом средневековые хронисты.
Между империей и Венгрией, еще недавно колебавшейся в выборе между православием и католичеством, шла нешуточная война. Уже одно то, что восточным форпостом западноевропейской цивилизации считалась Австрия, о чем свидетельствует само ее название – Остер-рейх, т. е. Восточный рейх (Восточная марка, пограничье), говорило о принадлежности Венгрии в глазах имперцев к миру кочевых "неполноценных" культур, находящихся по восточную сторону австрийской, т. е. имперской, границы. Были или нет в то время венгры "полноценными" католиками – это вопрос предпочтений, но то что они были недавними кочевниками, "тюрками" – это факт. Об этом говорит само название Венгрии – Хунгари, являющееся названием сообщества степных кавалеристов кунов (хонов, хуннов, гуннов), от набегов которых длительное время страдали Европа и Византия. Принятие этими кочевниками христианства, возложение короны на голову их вождя Иштвана I Святого папой Сильвестром II, не сделало их частью империи. Это было лишь уступкой Западу после поражения при Лехе (близ Аугсбурга), нанесенного венграм германским императором Оттоном Великим в 955 г. и во многом носило формальный характер.
Имперцы продолжали считать венгров "гуннами", степными варварами. Вот и старались откусить от их страны кусок пожирнее.
С паршивой овцы – хоть шерсти клок. И никакая "христианская солидарность" не была тому препятствием. Эпизод с притязаниями Бабенберга – яркий пример. К тому же – не единичный. Известно о постоянной грызне этих маркграфов, затем – герцогов, с королевством, в результате которой Фридрих, последний из этой династии, и погиб в 1246 г. Даже нападение "монголов" не стало этой грызне помехой.