Из четырех сыновей Хлодвига, которые поделили королевство после смерти отца, остается только Хлотарь. Он и завладевает призом. Ему удается объединить под своей властью государства покойных братьев, то есть всю Галлию, к которой добавлена Тюрингия за Рейном, Бургундия и некоторые южные провинции. И каково же первое деяние этого всемогущего короля, которому принадлежит теперь добрая часть Европы? Он покидает свою резиденцию в Суассоне - где тоже пребывал в прежние времена - и перебирается в Париж. Владыка такой империи должен царить только на берегах Сены! На это решение влияют не стратегические соображения, не какой-либо закон или традиция: просто Париж представляется столицей любого формирующегося государства.
Но Хлотарь уже немолод. Ему за шестьдесят, он утомлен своими многочисленными военными походами и шестью женами, на которых женился поочередно или одновременно - церковь еще не рассматривает брак как таинство, поэтому его можно легко расторгнуть, и полигамия - традиция, прочно укоренившаяся в королевских семьях. Хлотарь правит только три года и умирает в 561 году, изумленный тем, что Господь не пожелал даровать бессмертие такому великому королю, как он.
- Увы! Что же это за Царь Небесный, если Он позволяет умирать самым могущественным королям Земли? - спрашивает он, перед тем как закрыть глаза.
Пока тело монарха перевозится в Суассон, Хильперик, младший из четырех сыновей усопшего, предпринимает уловку с целью добыть франкское королевство себе самому. Он завладевает отцовской казной и является во дворец Сите, где раздает пригоршни золота министрам и чиновникам. Двор, ослепленный щедростью молодого человека, без колебаний провозглашает его единственным законным королем.
Те, кто знаком с коварством и исступленной свирепостью Меровингов, легко поймет, что ущемленные в своих правах братья не собираются сидеть сложа руки, чтобы обеспечить торжество узурпатора! Собрав войско, они идут на Париж и быстро свергают самопровозглашенного суверена. После споров и криков четыре брата тянут жребий, чтобы определить судьбу каждого… Гонтрану достается Бургундия и Орлеан; Сигеберту - Австразия до Рейна; Хильперику - Нейстрия со столицей в Суассоне. А Хариберт наследует Париж со всем западной Галлией.
* * *
В лице Хариберта Париж получает короля мирного и умеренного, покровителя искусств, защитника справедливости. Несколько вольных нравов, конечно, но всеми уважаемого. В этом 561 году столица королевства не слишком изменилась в сравнении с двумя предшествующими веками. На левом берегу сеть запутанных переулков ведет к форуму, термам и арене. Последняя, став бесполезной, медленно деградирует, прежде чем впасть в окончательное забвение. В сущности, меняются в Париже лишь многочисленные церкви, соборы, монастыри, молельни, святилища, которые появляются как на острове Сите, так и на обоих берегах реки. Они возникают везде. Некоторые культовые сооружения воздвигаются поспешно, со вставками из дерева, но большей частью они горделиво вздымают в столичное небо свои каменные колокольни. И все на том же острове Сите рядом с собором Сен-Этьен возникает епископский дворец, резиденция церковной власти. Париж упорно желает быть христианским городом.
Нужно сказать, что благочестивые строители могут спокойно заниматься церквами и дворцом: в правление Хариберта нет победоносных скачек и хитроумных заговоров. Сейчас ценится спокойствие. Впрочем, у короля нет времени на войны! Он занят тем, что ухлестывает за любой юбкой в пределах досягаемости! Но вообще-то лучше жить под властью короля распутного, чем воинственного…
Но это влечение к парижским бабенкам не слишком нравится духовенству. Прелаты единодушно и яростно упрекают короля в случайных связях, особенно они негодуют против его брака с сестрой одной из жен, что считается кровосмешением по каноническому праву. Когда эпидемия, поразившая парижское население, явственно показывает всем, что на город обрушился гнев небес, Жермен, по-прежнему епископ Парижский, грозит ужасному королю отлучением от церкви. Хариберт успокаивает своих добродетельных критиков, отвергнув свою супругу. И женится на святой женщине, ко всеобщему удовлетворению. Кстати говоря, это брачное помешательство - следствие не только распутства: у Хариберта рождаются только дочери, а он надеется стать отцом мальчика, будущего короля, и передать ему трон в Париже.
К несчастью, его усилия не вознаграждаются. Он, так и не заимев наследника, отдает Богу свою измученную душу в 567 году в окрестностях Бордо, во время посещения своих южных владений.
И все начинается вновь! Трое братьев - Хильперик, Сигеберт и Гонтран - яростно оспаривают наследство и в конечном счете договариваются о сравнительно равном разделе. Но остается ключевой вопрос о Париже, который каждый считает своей заслуженной долей. Ах, Париж, истинная столица франкского королевства! Тот, кто завладеет им, будет чуть больше королем, чем другие. Ни один из братьев не желает уступать, тогда они договариваются о совместном управлении городом: налоги будут делиться натрое, и никто из братьев не должен входить в город без согласия двух других. Тройная торжественная присяга, произнесенная над мощами святого Мартина, святого Илария и святого Полиевкта, венчает это соглашение. Значит, в Париже теперь три короля?
В течение семнадцати лет никто не знает точно, кто правит в городе, но жители чувствуют себя хорошо. Ибо претенденты на трон молодецки рубятся в братоубийственных сражениях, но в других местах. Пока Сигеберт отражает натиск варваров на востоке, Хильперик пользуется этим, чтобы украсть Реймс у отсутствующего брата. Вернувшись в свое государство, Сигеберт отвоевывает город и, в порядке возмещения, в свою очередь прибирает к рукам Суассон. Новое вторжение варваров призывает Сигеберта за Рейн, где этот король в ходе стычки попадает в плен. Наконец, заплатив крупный выкуп, он получает свободу. Эта интермедия дает некоторые надежды коварному Хильперику, который вновь начинает войну против брата. Окруженному в Турне Хильперику грозит поражение. Его надежда только в отступлении вражеских войск… Чтобы добиться такого чуда, надо убить Сигеберта! Смерть вождя вызовет панику среди его солдат. Побежденный ищет в обмане и преступлении победу, которую не смог добыть оружием.
И в декабре 575 года два сбира неожиданно нападают на Сигеберта в городе Витри-ан-Артуа и вонзают ему в грудь свои скрамасаксы, длинные ножи с одним лезвием, заточенным справа и смазанным ядом, - любимое оружие Меровингов и их подручных.
- Вот что сказал Господь устами Соломона: кто роет яму брату своему, сам в нее упадет, - ворчливо замечает Жермен.
Действительно - правда, лишь десять лет спустя - Хильперик умирает, заколотый кинжалом в свою очередь на охоте. Убийцей стал неизвестный, которому удалось бежать.
Гонтран, выживший брат, становится единственным королем франков в 584 году. Это персонаж, достойный своей эпохи: слащавый и жестокий, с елейной речью и грубый. Он привержен религии, крайне благочестив, народ приписывает ему чудесные исцеления, а епископы именуют его святым Гонтраном, и это верх подхалимажа!
Впрочем, правит он разумно и, желая избежать насильственной смерти от руки племянников, желая избежать самоистребления семьи, он собирает в Париже ассамблею высшей знати. Агрессивность родичей он умело направляет на знакомого врага - вестготов. Война против этого племени, завладевшего Лангедоком, оказывается неудачной и бесполезной, но это неважно - на какое-то время она спасает меровингскую династию от убийственных заговоров.
Гонтран умирает в 593 году, в возрасте шестидесяти восьми лет. Он мирно отходит в своей постели, что для этой семьи непривычно. После него остается только дочь, которая быстро принимает постриг, а королевство делят между собой сын Сигеберта Хильдеберт II, король восточной Австразии, и сын Хильперика юный Хлотарь II, которому всего девять лет, он король западной Нейстрии.
В 613 году убийства и эпидемии опустошили ряды семьи, поэтому Хлотарю II удается объединить под своей властью королевство франков, но это королевство, разрываемое между Нейстрией, Австразией и Бургундией. Не из-за этого ли он не живет в Париже, предпочитая ему свой дворец в Клиши, на северо-западе от острова Сите?
Но важнее другое: именно в Париже собирается духовный собор, призванный реорганизовать духовенство и королевство. В октябре 614 года семьдесят епископов, а также все офицеры и нобили страны соединяются вокруг могилы Хлодвига в церкви Сен-Пьер-э-Сен-Поль. Хлотарь II пытается сохранить свою королевскую власть и единство страны.
После недельных дебатов выпускается эдикт. Собор признает первенство решений духовенства, которые отныне с согласия короля считаются законами. С другой стороны, собор обещает знати возмещение всех несправедливостей, совершенных за годы войн и внутренних распрей. Так намечается будущий порядок в королевстве. Проявив дипломатическую ловкость, Хлотарь II создает необходимые условия для появления централизованной и прочной королевской власти.
VII ВЕК
СЕН-ЖЕРМЕН-ДЕ-ПРЕ
От аббатства к аббатству
Выйдя на станции "Сен-Жермен-де-Пре", гуляющий думает об экзистенциализме, о подвальчиках, где играют джаз, о писателях, сидящих за столиком у камина "Двух Маго", о любовниках Флоры, чьи тени никогда не покидали этих мест… Это иллюзия, ибо Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, точно так же, как Борис Виан, Жак Превер и многие другие, давно ушли из жизни. Занявшись поисками, праздношатающийся найдет только смехотворную табличку, прикрепленную к кромке тротуара: "Площадь Сартра - Бовуар"… Трогательное внимание со стороны парижского муниципалитета. Наши эдилы сочли за должное подмигнуть ностальгирующему туристу, присвоив эти двойное наименование шумному, заполненному машинами перекрестку, с которого видно, как улица де Рен втекает в бульвар Сен-Жермен.
Камням римской колокольни церкви больше тысячи лет, видимая основа часовни Сен-Сенфорьен восходит даже ко временам Меровингов, иными словами, это было создано почти полтора тысячелетия назад! Колокольня эта, бесспорно, старейшая в Париже: она возвышается посреди квартала, чтобы с некоторой досадой констатировать, как бутики модных тряпок сменили книжные магазины, куда студенты некогда заходили за интеллектуальной нищей.
Обойдите церковь справа и следуйте за мной по бульвару… Как не поразиться резко обрубленной верхушке угловой стены? Кощунственная рука словно надрезала более обширный ансамбль, образованный прилегающими зданиями древнего аббатства. Действительно, при Второй империи топор барона Османа (снова он!) поработал здесь, чтобы создать бульвар Сен-Жермен.
Работы позволили археологу Теодору Вакье начать раскопки на новых стройках и обнаружить на этом месте самую значительную и богатую коллекцию предметов меровингской эпохи, которая вся хранится сейчас в музее Карнавале.
Продвинувшись дальше, вы увидите прекрасную ренессансную деталь: южные ворота, открытые в конце XVI века. Имеется также вид на то, что соответствует трем старинным колокольням, из которых только одна пережила революционные перипетии. Две других, слишком пострадавшие, пришлось снести. Действительно, во время Революции церковь стала складом селитры; между тем, это вещество, нужное для производства пороха, разрушает старые влажные стены… Поместив в место культа продукт, разъедающий старые камни, санкюлоты сознательно стремились повредить интерьер религиозных зданий. Чудо, что церковь Сен-Жермен-де-Пре все еще стоит!
Все здесь и на прилегающих улицах напоминает об истории аббатства Сен-Жермен-де-Пре, названного в честь Сен-Жермена-л’Осеруа и еще потому, что оно было окружено громадными полями, которые входили в его владения: ему принадлежали целиком нынешние VI и VII округа!
Бенедиктинцы были владельцами процветающих земель: разнообразные сельскохозяйственные культуры, преимущественно виноградники, приносили вполне приемлемый доход, что не мешало им взимать плату за право ловить рыбу в слепом рукаве Сены, который они отвернули в свою пользу, чтобы иметь в изобилии воду. Нынешние улицы Гозлен и Бонапарт были затоплены до середины XVII века!
Городок развивался постепенно вокруг аббатства и стал таким большим, что жители потребовали собственный приход: это была церковь Сен-Пьер, расположенная на нынешней улице де Сен-Пер (искаженное название от Сен-Пьер). Можно легко определить границы тогдашней деревни: она простиралась от бульвара Сен-Мишель до улицы де Сен-Пер и от улицы Сен-Сюльпис до Сены.
Тревожило ли монахов Сен-Жермен-де-Пре, занятых благочестивыми размышлениями, шумное присутствие школяров, которые приходили из Латинского квартала и бродили по их землям? Их было много, особенно во время Сен-Жерменской ярмарки, происходившей на Пасху вокруг аббатства. На самом деле, бенедиктинцы относились скорее по-доброму к этим развлечениям, поскольку получали неплохую прибыль, взимая налоги с торговцев и покупателей. Место коммерции и прогулок, ярмарка эта привлекала богатых и бедных, людей знатных и простых, которые здесь могли полюбоваться комедиантами, скоморохами, зверями… Играли здесь и в азартные игры: Генрих IV потерял однажды почти три тысячи экю!
Драки, стычки, мошенничества были повседневной реальностью этого большого празднества - до того дня, когда школяры в конце XIII века устроили такую потасовку, что для обеспечения гражданского мира король Филипп Красивый взял ярмарку под свою руку. И аббаты потеряли кусок земли, не говоря уж о том, что лишились возможности заработать! Ярмарку с ее прибылями бенедиктинцы вернули себе только два столетия спустя, удержав ее до 1762 года… В этом году, одной мартовской ночью, все домишки были уничтожены пожаром. Их построили заново, но эта новая ярмарка обаяние свое утратила. Прежнего наплыва уже не было, и во время революции ее упразднили.
Землю тогда выкупил город Париж, который сделал на ней нынешний рынок Сен-Жермен. На первый взгляд, здесь стоят только довольно заурядные дома конца XIX века, но когда хорошо поищешь, можно еще найти остатки прошлого. В переулочках, спускающихся к реке, видишь галереи на улице Мабийон и, ниже, булыжную мостовую бывшей ярмарки. Можно даже спуститься по каменной лестнице, чтобы очутиться на прежнем уровне улицы и пройтись по шишковатым булыжникам, которые еще помнят крики ярмарочных зазывал и буйных школяров…
Можно также обойти аббатство Сен-Жермен. Оно занимало четыре улицы, и план его все еще существует: улица де л’Эшоде на востоке, улица Гозлен на юге, улица Сен-Бенуа на западе и улица Жакоб на севере.
Очень любопытна первая из этих улиц. Булыжная мостовая - реликт Средневековья - в центре прерывается желобом, предназначенном для стока нечистот, которые люди той эпохи сливали в окна. С точки зрения уборки мусора сейчас стало лучше, но внешний вид переулка очень красив! Самое удивительное - это устойчивое впечатление, что каждое здание не принадлежит одной и той же улице, как если бы исчезла воображаемая стена, разделявшая стили и эпохи на противоположных тротуарах… Что ж, здесь и в самом деле существовало разделение - стена аббатства!
В момент Столетней войны некое пространство образует треугольник, зажатый между стеной Филиппа-Огюста, в нескольких метрах от улиц Одеон и Дофин, и стенами аббатства. Эта площадь представляла зону не для строительства, поскольку любое здание на таком месте могло бы помочь возможному штурмующему перебраться через стену… Когда опасность отдалилась, эта защита из камня потеряла свое значение, и здания робко вытянули свой нос, приспосабливаясь к ставшему свободным углу. Если вам кажется, что улица де л’Эшоде имеет заостренную мордочку, вы теперь знаете причину!
НО ЧТО ТАКОЕ ЭШОДЕ?
Слово в названии улицы де л’Эшоде не имеет ничего общего с кошкой, "которая дует на воду"… Это кондитерское изделие, которые жители Авейрона знают и в наше время: пирожное конической формы, чье тесто было ошпарено. Вот причина треугольной формы домов на улице, в прежние времена "ведущей ко рвам аббатства", получившей имя по лакомству, рецепт которого восходит к Средневековью.
В конце улицы де л’Эшоде, на углу с улицей де л’Абэ, уже шесть веков вас поджидает очень старый дом, характерный для строений XV века, менее широкий на первом этаже по сравнению со вторым, чтобы могли свободно проходить упряжки. Этот дом принадлежал бальи, офицеру, который распоряжался судьбой заключенных, сидевших в аббатстве. Не требовалось никаких отчетов ни королю, ни городским властям: до эпохи Людовика XIV Сен-Жермен-де-Пре - настоящее государство в стенах города - имело своего прево для отправления правосудия, свой суд и свою тюрьму. Сегодня, справа от церкви на бульваре Сен-Жермен, бронзовая статуя Дени Дидро, некогда гостившего в крепости Венсенн, наблюдает за расположением бывших казематов.
Аббатство имело своим аббатом кардинала, чей дворец конца XVI века, занимающий номера 3 и 5 по улице де л’Абэ, долго считался одной из самых красивых резиденций Парижа. Она остается также памятником архитектуры Ренессанса и свидетельством богатства церковников.
Другие памятники, занимающие номера 6, 8 и 10, все так же в ограде бывшего Сен-Жермен-де-Пре: руины часовни Богородицы и службы, строения, в которых проходила повседневная жизнь монахов. Пусть даже фрагментарные, разрозненные, поврежденные, эти остатки свидетельствуют о великолепии эпохи - XIII века - когда страсть воодушевляла людей, пришедших из отдаленных регионов, чтобы найти в Париже интеллектуальное соперничество, вкус к обучению и стремление подняться над собой - это все понятия, свойственные бенедиктинцам. Сам архитектор Сен-Шапель Пьер де Монтрёй - нарисовал каменные кружева часовни Богородицы. Некоторые детали выставлены в маленьком сквере к северу от церкви: овальные оконные проемы, изящные розетки, которые словно бы пришли из Нотр-Дам, могильные надгробья, ободья колодцев… Великий зодчий покоится здесь с 1264 года, погребенный под останками своего творения, чьи камни можно увидеть в перегородках лавочек на улице де л’Абэ. Слившись с современной жизнью, эти реликты наблюдают за нами из глубины веков. И пусть эти камни молчат, они говорят об ощущениях, цветах, лучах света, атмосфере… тому, кто умеет хорошо видеть и слышать.