Бардо поисков перерождения
Итак, в бардо поисков перерождения умерший может сделать сознательный выбор своего будущего места рождения. Если ему предстоит родиться богом, перед ним предстанут видения мира богов. Он может увидеть картинки из мира людей, низших духов, существ ада – словом, из тех мест, где ему предстоит родиться. И когда умерший видит предназначенное ему место рождения, он тут же с необычайной силой привязывается к нему. Задача обычна: не привязываться к проходящим видениям и не пугаться их. Как только человек привяжется или испугается, так сразу и воплотит эти видения в жизнь – в свою собственную следующую жизнь.
Если человеку предстоит рождение в мире людей, то он видит мужчин и женщин в акте соития, и если ему назначено родиться мужчиной, то он чувствует острую ненависть к отцу и нежную привязанность к матери, если же женщиной – то наоборот. Но здесь следует помнить, что стоит задача вообще не родиться, а для этого нужно удержать себя и не проходить между находящимися в соитии. Нельзя привязываться ни к каким видениям, чтобы не претворить их в жизнь. Однако чем ниже уровень бардо, тем труднее его контролировать. В третьем бардо ищут и, как правило, находят новое перерождение, обретая новую земную или небесную (впрочем, возможно и подземную) жизнь и начиная цикл жизнь – смерть – жизнь заново.
В целом состояние бардо длится максимум 49 дней, но его длительность может быть и меньше. В третьем бардо поисков перерождения человек обычно видит знакомые по земной жизни места и своих родственников, причем все это видится как бы во сне. Он говорит со своими близкими, но не получает от них ответа, и это делает его несчастным. Лама советует не привязываться к родным, ибо это не принесет блага. Можно вспомнить русский обычай поминать покойника на сороковой день, когда он последний раз присутствует в доме, – и здесь душа посещает родные места примерно в то же время.
Лама советует умершему думать обо всех страшных и ужасных видениях как о собственных охраняющих божествах (идамах), вспомнить тайное имя, данное ему во время секретного посвящения, когда он еще был человеческим существом, и о своем Гуру, Наставнике, о его тайном имени; следует также произнести эти секретные имена.
Но если ничто не помогает умершему управлять процессом и он гоним только собственной кармой, а срок пребывания в бардо подходит к концу, то под действием своих кармических накоплений он получает впечатление, что он либо восходит, либо двигается по одному уровню, либо нисходит. И тогда к нему непременно приходит ощущение, что он преследуем множеством людей и гоним порывами ветра, на него наступают глыбы льда, сыплется град и подступает тьма. Спасаясь от этих галлюцинаций, те, кто не наделен добродетельной кармой, испытают ощущение бегства в место страдания, те же, у кого хорошая, светлая, чистая карма, получат ощущение прибытия в места счастья. Таким образом человек вновь войдет в сужденное ему чрево.
В состоянии бардо тело обладает любыми способностями, каких только можно пожелать. Как с ними правильно обращаться, умерший мог узнать при жизни, если упражнялся в тантрических медитациях, наделявших его теми же силами, сверхъестественными для земного мира, но естественными для мира бардо. В бардо он может свободно перемещаться в пространстве, проходить сквозь препятствия, например сквозь стены, читать чужие мысли, подавать знаки жизни. Осознаются же эти способности только в третьем бардо поисков перерождения. Но лама говорит, что очень важно научиться здесь не желать этих сил и не пользоваться ими. В третьем же бардо начинают видеть друг друга существа, находящиеся на одном и том же уровне знания, то есть обладающие одинаковой природой, так как природу существа в бардо составляет его знание.
И именно знание приносит существо из бардо на землю. Знание того, какие эмоции и мысли таились в глубинах его сознания, развернулось перед ним в формах мирных и гневных божеств. Знание о том, как управлять ими, было дано ему в образной форме – когда Зеленая Тара наглядно показала, что зависть подавляется состраданием. Знание того, как важно научиться ничего не бояться и ни к чему не привязываться, он обрел, увидев, что все порождено природой самого человека, и если научиться ею управлять, то не будет ничего невозможного. Потом, в новой жизни, знание это уходит глубоко в подсознание, и древняя наука о смерти выводит его на поверхность, оказываясь при ближайшем рассмотрении мудрейшей наукой о жизни.
На этом мы расстанемся с божественным Падмасамбхавой и его великими деяниями в мире людей, хотя они и неисчерпаемы. Пора нам перейти к другим, весьма колоритным персонажам, что мы и сделаем в следующей главе.
Глава восьмая,
излагающая историю школы кагью
Много добродетельных деяний было совершено в славные годы правления великого царя Трисонга Дэвцэна, инкарнации бодхисаттвы мудрости Манджушри. Ибо после завершения строительства монастыря Самье начался невиданный доселе, впрочем, как и потом, расцвет переводов священных буддистских книг на тибетский язык. Сам царь издал указ, согласно которому переводить писания Хинаяны и Махаяны разрешалось лишь с санскритских оригиналов и ни с каких более языков, чтобы Великое Учение не искажалось. Были введены строгие правила переводов, которые никому не дано было нарушать во избежание суровой царской кары. Особое предписание закрепляло правило, согласно которому мантры и тайные заклинания вообще не должны были переводиться, так как их смысл – в особом сочетании звуков, которое в переводе утрачивается. Царь, не желая видеть своих монахов нищими, издал указ, в соответствии с которым для каждого духовного лица назначались семь семей, от которых он должен был получать щедрое подаяние.
Более того, в 779 году буддизм получил в Тибете ранг государственной религии. Сам царь Трисонг Дэвцэн был арбитром в споре между индийской и китайской версиями буддизма. Китайцев представлял монах Хэшан, индийцев – монах Камалашила. Китайцы привезли с собой чань-буддизм, индийцы – буддизм школы мадхьямика, буддизм срединного пути. Чань-буддизм выигрывал в глазах тибетского общественного мнения, однако царь отдал победу Камалашиле. Сторонники Хэшана так сильно огорчились, что разбили свои тела о камни, бросившись вниз с высоких скал. Самого же Хэшана торжественно отослали обратно в Китай, книги его тщательно собрали и спрятали в специальном хранилище, так как уничтожать книги, которые в то время все до единой считались священными, было нельзя, никто не хотел брать на себя такой грех. Однако Хэшан не успокоился: он подослал к Камалашиле сразу четырех наемных убийц, которые отбили ему почки, и тот скончался. А вслед за тем в 797 году умер и сам царь Трисонг Дэвцэн.
Потомки Трисонга Дэвцэна
После Трисонга Дэвцэна на трон взошел его сын Муне Цэнпо, который постановил, что в монастыре Самье следует отправлять по четыре большие религиозные службы в день, а также трижды пытался установить равенство между богатыми и бедными. Правда, история умалчивает о том, как именно он это делал. Царствование же его продлилось всего один год и семь месяцев, после чего молодой царь был отравлен собственной матерью и скончался в возрасте всего семнадцати лет. После этого на трон возвели его четырехлетнего брата, который прожил явно дольше несчастного Муне Цэнпо и столь же ревностно занимался дальнейшим распространением буддистского Учения. Он успел произвести на свет пятерых сыновей, одним из которых был Рэльпачен.
Именно Рэльпачен, внук Трисонга Дэвцэна, был возведен на трон в 815 году и продержался на этом опасном сидении вплоть до 838 года. Был он фанатично предан буддизму, говорят, даже стал буддистским монахом. Говорят также, что он столь почитал духовных лиц, что превратил свою голову в трон для их ног, совершая перед ними земные простирания и касаясь головой их священных стоп. Рэльпачен продолжил работу по переводу священных книг, всемерно совершенствуя институт лоцзава – переводчиков. Он создал даже особую коллегию, составившую Махавьютпатти – большой санскристско-тибетский словарь унифицированной буддистской терминологии. Эта же коллегия закрепила правила перевода. Так, было категорически запрещено менять порядок слов при переводе санскритских стихотворных текстов, запрещалось также при переводе вводить какие-либо новые термины. Если у переводчика возникали трудности, он разрешал их с помощью все той же коллегии. Ну а перевод тантристских сочинений можно было предпринимать лишь по особому разрешению самого Цэнпо Рэльпачена. Все эти правила были обнародованы царем в 826 году и с тех пор и по сей день соблюдаются неукоснительно.
Итак, буддизм в Тибете достиг своего расцвета. Но бонская знать никак не хотела смириться с этим и в 836 году убрала буддистского царя со своей дороги, подослав к нему наемных убийц. Что ж, жизнь полосата, и ничто не может длиться вечно – счастье всегда сменяется несчастьем, но и любое несчастье когда-нибудь проходит. Свет всегда и для всех чередуется с мраком, мрак же неизбежно переходит в свет.
Царствование Ландармы
На престол взошел Ландарма, старший брат Рэльпачена, столь же фанатично преданный бон, как убитый царь – буддизму. Как видим, отношения между буддизмом и бон отнюдь не были безоблачны, если уж внутри одной царской семьи существовали последователи и той, и другой традиции.
Со смертью Рэльпачена кончилась первая волна распространения буддизма в Тибете, настали черные дни для буддистского Учения. Время смут и междоусобиц воцарилось в Стране Снегов.
Ландарма назначил дьяволоподобного Пейжалторе, одного из убийц Рэльпачена, своим министром внутренних дел, и они приступили к искоренению буддизма. Прежде всего был введен запрет на переводы буддистских текстов, а уже переведенные книги были тщательно собраны и не менее тщательно спрятаны в скалах Лхасы. Мы видим, что враждующие стороны постоянно обрушивают свою ярость именно на книги, но ни одна сторона не смеет уничтожить их, хотя людей уничтожает не задумываясь.
Двери монастырей были наглухо замурованы, а всем тем, кто не стал отказываться от отличительных знаков своего монашества, раздали луки, стрелы, барабаны и бубны, а также острые ножи, и все они были принуждены заниматься работой охотников и мясников, нарушая основную буддистскую заповедь "не убий" по отношению к живым существам. Но были и такие, что отказались от навязанных профессий, и их на глазах у всех предали мучительной смерти. Многие приверженцы буддизма, как до них приверженцы бон, были вынуждены бежать из Тибета. Многие, но не все.
О Ландарме стали ходить легенды. Так, рассказывают, что некогда в Непале построили величественнейший субурган – ступу, в которой хранятся священные реликвии, – и при его освящении была произнесена тайная мантра, дарующая исполнение желаний каждому из участников великой стройки. Но при этом забыли про быка, на котором возили строительные материалы. Бык страшно обиделся и сказал, что жестоко отомстит: когда один из строителей, согласно своему желанию, будет укреплять буддистскую веру, бык возродится царем и уничтожит все, что сделает благочестивый строитель. Но тут на вершину законченного субургана сел черный ворон и пообещал быку убить его в то время, когда он будет разрушать буддистскую веру. Что ж, не было еще на земле таких пророчеств, которые бы не исполнились в назначенное время. Скоро в Тибете родился очень красивый и способный мальчик, но на голове у него были рога – отличительный признак приверженца черной религии бон. Пришло время, и рогатый юноша, которого звали Ландарма Удумцэн, вступил на тибетский престол. С тех пор с именем Ландармы прочно ассоциируется прозвище "мерзкий бык", ибо это, конечно, был он в своем новом перерождении.
И стал этот бык бесчинствовать в злобе. Он уничтожал монастыри, храмы и статуи. Додумался до того, что все изображения буддистских божеств подверг испытанию: тех, что не издавали стонов, подобно живым существам, когда их били тяжелыми палками, велел уничтожить, потому что они якобы ложные боги. Когда же стали бить Ваджрапани, он простонал: "Ой-о!". И когда Зеленой Таре вбивали гвозди под ногти, она отдернула руки и простонала: "Ой-о!". Две эти статуи остались неуничтоженными. Ландарма так свирепствовал, что стал употреблять изображение Будды в качестве ночной посудины.
Никто не знал про рога на голове царя, так как он прикрывал их специальным головным убором. Женщин, которые приходили расчесывать Ландарме волосы, он неизменно убивал, но одна так разжалобила его, что царь сделал для нее исключение и отпустил живой. Девица, поклявшаяся Ландарме никому и никогда не говорить о его рогах, не выдержала и по дороге все-таки прошептала в нору о страшной царской тайне. Кто же доверяет страшные тайны женщине?! Впрочем, нет на свете ничего тайного, что не стало бы явным. Вскоре из норы вырос бамбук, а проходивший мимо погонщик осла сделал из него дудочку, на которой и заиграл при большом стечении народа. Тут дудочка и выдала тайну: "У нашего Ландармы на голове рога!".
Слух об этом тут же дошел до Палжи Дордже из Лхалуна, который сидел в пещере и медитировал. Конечно же, это был тот самый черный ворон, что уселся когда-то на вершине субургана. Понял славный отшельник, что царь Ландарма и есть разъяренный бык. И возникло в монахе высшее сочувствие к царю, который чем дольше проживет, тем больше накопит черной кармы. Монах любил своего врага и потому твердо решил оборвать его жизнь. Палжи Дордже углем перекрасил белого коня в черный цвет, надел меховое платье белым мехом внутрь, а черной изнанкой наружу, взял железный лук и железную стрелу, спрятав их в длинных рукавах. Сел Палжи Дордже на крашеного коня и прискакал на нем в Лхасу. Там он увидел сидящего царя, спешился перед ним, во всеуслышание произнес, что он – черный демон Яшер и желает должным образом убить грешного Ландарму. Затем натянул лук, выпустил железную стрелу и метко поразил царя. Что ж, Ландарма поплатился за то, что забыл старую тибетскую мудрость, которая гласит: не стоит обращаться с крапивой, как с сорной травой. Поднялся страшный шум, началась всеобщая паника. Воспользовавшись этим, Палжи Дордже вскочил на своего угольно-черного коня, помыл его в озере Минаг, и конь вновь стал белее снега. Затем он вывернул одежду белым мехом наружу и стал называть себя белым демоном небес Нате Карпо, и никто не смог его обнаружить. Случилось все это в 842 году, так что всего шесть лет бесчинствовал в Тибете свирепый и глупый бык.
Что же касается судьбы монаха-убийцы, то есть сведения, что он провел остаток своей жизни в тяжком покаянии. Вероятно, Палжи Дордже не был махасиддхи и потому не смог непосредственно перенести сознание Ландармы в чистые обители, но лишь предоставил царю шанс самому реализовать такую возможность. Однако, с другой стороны, он должен был чувствовать себя героем, так как спас не только буддистскую веру, но и ее злобного врага Ландарму из сострадания к нему. Если бы его оставили жить на этом свете, он бы еще столько дел натворил, что вечно страдал бы за них в аду. А так у него появилась возможность перенестись прямо в чистые земли, так что монах не сотворил ему ничего, кроме блага, ибо любил своего врага.
Рождение традиции кагью
Мудрый Падмасамбхава, превративший пески Нган-шонг в плодородную землю, повернувший вспять течение реки Цангпо и совершивший множество других чудесных подвигов, предвидел эпоху Ландармы, и потому захоронение священных книг в термах было мудрейшим из его деяний. Оставшиеся в Тибете, не покинувшие родину в трудный час монахи мгновенно возродили буддистское Учение, и началась волна новых переводов буддистских текстов. Старая традиция ньингма воскресла, словно бы и не умирала; более того, появились на свет новые традиции тибетского буддизма, обобщенно называемые Сармапа. Вот о них-то мы и поговорим. Правда, теперь, когда после смерти быка Ландармы Тибетская империя практически распалась, нас будут уже очень мало интересовать правители, утратившие свое былое величие, и мы обратимся к неординарным фигурам основателей и последователей новых традиций – кагью, сакья и гелуг.
Начнем с традиции кагью, история которой начинается в Тибете как история школы каджупа, что значит "преемственность слов Будды". Основал ее Марпа-лоцзава, Марпа-переводчик, родом из Лхобрана, живший в 1012-1098 годах. Созданная им традиция целиком зиждется на передаче Учения непосредственно от Учителя к ученику, из уст в уста.
Однако и Марпа имел Учителя, и линия преемственности Учителей кагью выглядит следующим образом: Ваджрадхара – Тилопа – Наропа – Марпа – Миларепа – Гампопа. Ее мы и рассмотрим.