Выполняя царский приказ, Михаил Милорадович с капитаном из Подгорицы Иваном Лукачевичем отправились в Черногорию. В начале июня царские посланники прибыли в Грбаль и тут же подняли грбалян на борьбу против турок. Согласно сведениям, полученным из более позднего письма Милорадовича Д. Ф. Боцису (от 5 февраля 1712 г.), когда он приехал в означенную землю с грамотами от 5 июня, то разослал их тем командантам провинций, которым их требовалось вручить. Кроме доставки царского письма и поднятия народа на восстание, в задачи миссии Милорадовича входило осуществление военного руководства над отрядами в Черногории, Герцеговине и соседних областях согласно разработанному военному плану, частично изложенному в письмах Владиславича-Рагузинского и графа Головкина.
В первых числах июня 1711 г. Милорадович передал грамоту митрополиту Даниле. Владыка, как говорится в более позднем сообщении Гавриила Милорадовича Петру I, тут же начал призывать народ к восстанию против неприятеля, неверных турок, за христианскую веру и честь "Преосвященного Царского Величества". Собрались князья, сердары, воеводы и другие христиане. На черногорском собрании была прочитана царская грамота. Черногорцы приняли с большим воодушевлением призыв русского царя, а также своего правителя взяться за оружие и, покинув собрание, уехали, чтобы "каждый на свои деньги приобрел немного пороха и свинца".
С началом восстания многие турецкие города в Албании и Герцеговине попали в осаду, так что положение турок в них было тяжелым, а связь между ними оказалась прервана. Османское войско 15 июня 1711 г. было разбито при Гацко, и за короткое время была освобождена значительная территория. На массовость и размах восстания указывают данные, которые приводит Милорадович в продолжении своего письма Боцису. Считается, что численность отрядов под его командованием составляла около 30 000 чел.. Для сравнения можно упомянуть, что во время Прутского похода русская армия насчитывала 38 326 солдат и 122 орудия.
О сражениях, в которых после прибытия Милорадовича принимали участие черногорцы, писал владыка Данило в письме Петру I, датированном 12 (23) октября 1711 г. Это было первое правительственное письмо русскому царю с момента приезда Милорадовича в Черногорию. Помимо того, что это письмо, написанное через несколько месяцев после приезда Милорадовича, представляло собой ответ на царскую грамоту, оно также содержало информацию о том, что происходило в Черногории после объявления балканским народам царского призыва к восстанию. Владыка говорил, что черногорцы "принялись воевать ранее всех" . Между тем, в письме правитель абсолютно открыто обращал внимание на то, какое несчастье может случиться с Черногорией, если она будет оставлена русскими и предоставлена туркам. Поэтому он искал у русского царя защиту и особо просил, чтобы в случае начала переговоров с османами и в случае, если будет подписано мирное соглашение, Черногория не была оставлена султану.
Причина беспокойства правителя в отношении исхода борьбы с турками заключалась в том, что события в войне развивались не так, как было первоначально запланировано и как в своем письме и через своего посланника предсказывал Петр I. Ожидаемая помощь со стороны русского войска восставшим не пришла, однако в Черногории не знали, что виной тому были военные неудачи России.
Речь идет о том, что после неблагоприятного исхода сражения при Пруте, 12 июля 1711 г. Россия была вынуждена подписать Прутский мир. Он, правда, длился недолго, так как 17 декабря 1711 г. Порта вновь объявила войну России. Эта война, впрочем, тоже быстро закончилась, так что вскоре было заключено новое мирное соглашение, неблагоприятное для России. Обо всем этом в Черногории в то время не было известно.
Это подтверждает содержание письма Михаила Милорадовича русскому консулу в Венеции Д. Ф. Боцису от 5 февраля 1712 г. В письме Милорадович просит Боциса познакомить русского посла в Вене с его донесением о событиях в Черногории и сообщить, что он "многие письма писал ко двору, но никогда ответу не получил и до сего часу не могу ведать, что тамо чинится". Также из-за этого он решил отправить туда брата Гавриила со своими письмами и письмами глав отдельных областей. Но с того момента прошло уже три месяца, и он никаких вестей о нем и его миссии, как и о положении на русско-турецком фронте, не имел.
Итак, в Черногории имела место полная неосведомленность о военных действиях русских войск. С другой стороны, неявка ожидаемой помощи и отсутствие хотя бы каких-то вестей из России, конечно, не могли увеличить военный энтузиазм у черногорцев. Но, несмотря на это, борьба не прекращалась. С. Л. Владиславич-Рагузинский 12 июня 1712 г. писал Г. И. Головкину: "Иного к доношению не имею, только пишут из Венеции, что полковник Михайло Милорадович, посланный прошлого году, в Албании с монтенегрины и протчим тамошним народом, и ныне воюет против турков з государевыми знамены".
Однако достаточно скоро появились и серьезные трудности, которые значительно ослабили планы восставших. Развитие успехов в начавшейся войне подразумевало под собой захват осажденных турецких городов, в которых находились главные османские силы. Но возможностей для этого не было. В начале февраля 1712 г. Милорадович писал Боцису, что "городы от платежа солдатам, без пушек, пороху и ядер взять не можно". Давал о себе знать и серьезный недостаток в деньгах.
Согласно еще одному более позднему письму Милорадовича царю (вероятно, конец июля 1712 г.), после того как царские грамоты "были отправлены в Македонию, Черногорию, Герцеговину и другие провинции", части под его командованием воевали "в зиму и лето беспрестанно… 14 месяцев" и "много боев с турками совершили". В этом обращении Милорадович повторял, что "многие турецкие города и села сожгли" и "турок порубили и разбили…". Однако, когда мир между Россией и Турцией был заключен, "а мы о мире ничего не знали, никто нам об этом не писал" , Черногория попала в серьезную беду. Тогда, как говорилось далее, "двинулась на нас вся сила турецкая. Самым первым пришел паша Махмутбегович с войском из Румелии и с ним три паши из Албании и из Авлуна и с ними войска 25 000. И мы три недели назад, турок разбивали всякий раз". Милорадович далее оповещал царя о том, что после тех нанесенных туркам поражений прибыл великий сераскер боснийский "и с ним пашей семь и турецкие силы от Биограда и Боснии и Герцеговины и вся нижняя краина и с ними турецких войск 40 ООО". "Тогда все турки собрались, вышеозначенные первые паши и их войско разнообразное. И так на нас все вместе навалились. Мы их ожидали и с ними в тяжелый бой вступили и два раза их разбили, и погибло турок 10 000, а наших храбрых витязей 250".
Изучая продолжение письма Милорадовича, мы выясняем, что после этого столкновения события развивались следующим образом:
Потерпев поражение, турки "обратились с просьбой отправиться в Цетинье, чтобы там мир заключить". Так как разрешение они получили, то отправились в Цетинье, где посетили "монастырь и дома, и кельи владыки Даниила, который многое потратил ради любви Вашего Царского Величества". Но "неверные турки на силу понадеялись и монастырь снесли. И другие три церкви в Цетинье снесли, и все дома христианские, что в Цетинье, спалили и снесли". Когда черногорцы увидели "турецкую измену и обман", как писал далее Милорадович, "мы ударили в турок и с помощью Божьей, и благословением Его Царского Величества, побили и зарубили турок 8000. И трое наших погибло. И выгнали турок в Лешко поле под Подгорицей".
После изгнания турок из Черногории, согласно письму Милорадовича русскому царю, собрались "все князья и воеводы и остались христиане, чтобы совет совершить". Ситуация, в которой находилась Черногория, была очень тяжелой. Помимо того, что все было сожжено и разрушено, существовал и серьезный недостаток во всем. Так как девять месяцев "не было ни его брата Гавриила от Вашего Царского Величества, ни какого другого голоса", в письме Петру I Милорадович пишет, что он тогда все свое личное имущество, "что имел пригожее еще от моего отца потратил, так как еще задолжал людям церковным и владыкам и другим добрым христианам, которые усердие имеют к Царскому Величеству, и все то потрачено на порох и свинец и другие потребности, нужные для войска, бой ведущего четырнадцать месяцев, и на плату солдатам, которые были на страже у турецких границ". Больше денег не было, а долг за совершенные расходы составлял 9000 цехинов. В такой ситуации черногорцы решили на собрании послать Михаила Милорадовича к царскому двору.
Милорадович отправился в Россию в августе 1712 г. Из-за того, что он действовал вне инструкций, полученных при отправлении в Черногорию, больше года он ожидал аудиенции от канцлера Г. И. Головкина и русского царя. Превышение полномочий по отношению к инструкции, которую получил царский посланник, касалось грамоты, которую он сам написал и прочитал на черногорском совете 16 (27) апреля 1712 г. Согласно этому документу, черногорцы принимались в русское подданство, им гарантировались церковная самостоятельность, гражданские свободы и освобождение от налогообложения ("могут никому не давать ни налогов, ни подушной подати, ни десятины, ни на право собственности, ни на виноград, ни на луг, ни на коня, ни на вола…"). Россия, согласно этому документу, обязывалась обеспечивать Черногорию материальной помощью, а черногорцы в свою очередь давали обещание воевать на ее стороне, когда той это будет нужно. Заключение таких соглашений не могло быть в компетенции царского чиновника, отправленного в Черногорию с совсем другим заданием. Именно по этой причине в России были недовольны поступком Милорадовича, и по возвращении высокие сановники отказались его принять со служебным визитом.
* * *
Абсолютно не готовая к дальнейшей войне с турецкими войсками, нападения которых приняли широкий характер, Черногория была практически разгромлена и опустошена. Поход, целью которого было возмездие за ранее нанесенные поражения, вследствие полного опустошения предыдущими сражениями и абсолютного падения боевого духа черногорцев, завершился катастрофическими последствиями: "Наступил такой трагический исторический момент для Черногории и для существования ее населения, что в народном сознании, в ранней черногорской истории ничто не могло сравниться с огнем и мечом, которые грозили в 1714 г. полностью опустошить страну, обезглавить черногорскую верхушку". В общей панике владыка Данило с несколькими сотнями черногорских предводителей перешел на территорию Венеции. Тогда же было принято решение о его отъезде в Россию.
Учитывая состояние, в котором находилось государство, миссия владыки была вынужденной необходимостью. Из-за специфичных условий, в которых принималось это решение, в Россию владыка Данило отправился без необходимого на то дозволения. Поэтому, добравшись в конце 1714 г. до Вены, он отправил письмо русскому канцлеру Головкину, в котором запрашивал дозволение приехать в царскую столицу. Из Вены владыка Данило написал еще несколько писем русскому канцлеру и царю, в которых детально описывалось происходящее в Черногории и страдания, которым черногорцы были подвергнуты. Но, поскольку разрешение на въезд в Россию не пришло, Данило после трех-четырех месяцев, проведенных в Вене у "венского кесаря", добился дозволения проследовать до польской границы. Так в начале 1715 г. он прибыл в Киев. Оттуда он вновь обратился с просьбой о получении необходимых документов. В этот раз ответ пришел быстро. Помимо разрешения продолжить путь, ему была предоставлена соответствующая финансовая помощь.
До русской столицы владыка Данило добрался в апреле 1715 г. Это был первый визит какого-либо правителя из Цетинье в Петербург. Помимо того, что речь шла о посещении духовных сановников, поездка также носила политический характер. Данило был принят высшими российскими политическими деятелями, включая и самого царя Петра I. Хотя Данило произвел приятное впечатление на своих собеседников, сам он не был удовлетворен результатами состоявшихся переговоров. На это решительно повлияло осознание того, что направление русской внешней политики поменялось из-за занятости в войне со шведами. Так как это исключало возможность русско-турецкой войны, которая представляла бы собой единственный благоприятный сценарий развития событий для Черногории, Данило понял, что исчезла последняя надежда серьезно поправить положение, в котором находилось его государство. Предоставленные с русской стороны благодарность за помощь в войне с Турцией, материальная поддержка пострадавшим, возможность переселения для черногорцев в Россию – все это для владыки не имело такого значения, какое имели ожидание войны России с Османской империей и надежда на освобождение Черногории.
Однако в ходе обширного доклада Коллегии иностранных дел, который имел характер меморандума, в шести пунктах формулировавшего предложения о дальнейших русско-черногорских связях и взаимоотношениях, владыка заявил, что изменившиеся условия русской внешней политики должны были бы сочетаться с жизненными интересами Черногории. Этот документ, который в известном смысле носил характер петиции, был направлен Коллегии иностранных дел 3 (14) мая 1715 г. С содержанием прошения был ознакомлен и русский царь.
После изучения предоставленного владыкой прошения, 9 июля 1715 г. на него пришел ответ в виде царской грамоты. Было решено предоставить Черногории материальную помощь: выделялось 10 000 рублей – 5 000 рублей в качестве помощи пострадавшему народу, а 5 000 – правителям в качестве компенсации за траты в войне 1711–1714 гг.. Цетиньскому монастырю была выделена постоянная субсидия в 500 рублей, которая должна была выплачиваться раз в два года. В Черногорию было отправлено 160 золотых медалей для награждения черногорцев, проявивших себя в боях. Была выделена и соответствующая сумма для покрытия дорожных расходов владыки и его свиты. В отношении всего того, что было предписано указом для черногорской миссии, лишь Московская митрополия проявила непонимание, посчитав одеяния и митру для владыки, церковные книги и другую утварь слишком дорогими подарками. Но поскольку и для этой проблемы было найдено решение, практически все пункты царского указа по отношению к Черногории были выполнены.
Между тем, царская грамота содержала положения, относившиеся и к другим балканским народам. С одной стороны, из ее содержания вытекало признание несоизмеримо более значительного вклада черногорцев в борьбу с турками в период 1711–1712 гг. по сравнению с другими славянскими народами Балканского полуострова, которым также были направлены воззвания Петра I. С другой стороны, о Черногории говорилось как об очень важном для дальнейшей русской политики в этих областях центре антитурецкой борьбы. Разумеется, основой для такой оценки могли быть только военные победы, а не поражения в 1711–1712 гг. Несомненно, что, несмотря на особые отношения России и Черногории, установившиеся, как известно, благодаря участию черногорцев в военных операциях, приезд правителя Данилы к русскому двору был использован и другими балканскими народами для того, чтобы получить сообщение об изменениях в российской внешней политике на европейском юго-востоке в тот период.
В грамоте русский император, "царь и самодержец всероссийский", обращался с благоволением к "преосвященным митрополитом, превосходнейшим и почтеннейшим господам губернаторам, капитаном, князем и воеводам и всем христианом православно-греческого, также и римского вероисповедания, духовного и мирского чина в Сербии, Македонии; черногорцам и приморцам, герцеговцем, никшичам, баняном, пивляном, дробняком, гачаном, требиняном, кучам, белопавличам, пипером, васоевичам, братоножичам, Климентам, граховляном, рудинаном, поповляном, зубцем".
Далее Петр I с особенным почтением отметил преданность и храброе поведение черногорцев, которые на царский призыв, врученный через Михаила Милорадовича и капитана Лукачевича, поднялись и, вооружившись все вместе, "всенародно показали воинские против того общаго христианству неприятеля храбрыя и славныя действа". Поэтому позднее, "когда тот салтан турецкий паки с нами мир возобновил, прислал в провинции ваши турецкие свои войска, которые многих из ваших народов порубили и мученически умертвили, иных же по каторгам развезли, монастыри же и церкви пожгли и церковныя утвари и ваши пожитки разграбили". Будучи оповещенным "как из других сообщений, так и из ваших известий, посланных на наш двор о несчастье, которое застало Черногорию", Его Царское Величество "из чувства христианского долга" изъявил свои соболезнования.
Подробное описание событий в Черногории, данное в грамоте Петра I, имеет отношение ко всем военным событиям, т. е. к периоду с середины 1711 г. до конца 1714 г. По этой причине весьма ощутима разница в оценке успешности борьбы, которую вели черногорцы против турок в период 1711–1712 гг., по отношению к ситуации, в которую они попали во время похода Джуприлича в 1714 г. Более того, общеизвестно, что Петр I в своей грамоте новый турецкий поход связывал с предыдущими военными успехами черногорцев. Из-за масштабов трагедии, которую переживала Черногория, русский царь распорядился, как далее говорилось в грамоте, чтобы во всем русском православном царстве, "в божиих церквах и в монастырях за оных пострадавших за веру христианскую и венчавшихся мученическим венцем соборно богу молиться и поминовенье творити".
Воинам, оставшимся в живых, Петр Великий передавал: "Мы, великий государь, наше царское величество посредством этой грамоты желаем, чтобы за ваш этот подвиг с начала этой войны, преданный христианству и единоверию с нами, и совершенное военное действие, наимилостиво вас похвалить и поблагодарить за помощь, оказанную тогда нам, великому государю и всей нашей империи".