Франция утратила Эльзас и часть Лотарингии, должна была выплатить 5 млрд. франков контрибуции с поэтапным выводом немцев, по мере выплаты. Но главным результатом войны стало окончательное объединение Германии. Бисмарк провел переговоры о присоединении к Северо-Германскому союзу южных немецких государств. Пугал угрозой французского реванша, соблазнял совместным пользованием плодами побед. Да и в Германии на волне триумфа царило такое настроение, что при отказе кого-то из князей его смели бы свои же подданные. В январе 1871 г. в пышных декорациях оккупированного Версаля Вильгельм I был провозглашен германским императором и телеграфировал Александру II: "Пруссия никогда не забудет, что именно благодаря Вам война не приобрела большого масштаба". Но… сразу после победы начальник Генштаба Мольтке начал разрабатывать первый план войны против России…
2. "БАЛКАНСКИЙ ВОПРОС"
В 1872 г. в Берлине на встрече Александра II, Вильгельма и Франца-Иосифа был образован "Союз трех императоров". Хотя стал он чисто номинальным - монархи лишь обменялись нотами, обязавшись сохранять территориальный статус в Европе и совместно решать важнейшие вопросы. Но внутреннего единства между ними не было. Австро-Венгрия, утратив влияние в Италии и Германии, перенацелила свою политику на Балканы, где ее интересы неизбежно сталкивались с русскими. А перед Германией был выбор. Сближение с Россией (но в таком альянсе первая роль принадлежала бы Петербургу) или с более слабой Веной (в союзе с ней лидировал бы Берлин). Бисмарк выбрал второе. Завершив объединение Германии, он откровенно заявил премьеру Бейсту, что причин для разногласий между их государствами больше не существует. И Австро-Венгрия пошла навстречу, сообразив, что утраченного не вернешь, а союз с победителями - дело выгодное.
Но после отмены Парижских трактатов и свержения Наполеона III и у России не осталось причин враждовать с Францией. Мало того, на русских произвели неприятное впечатление как суровые условия капитуляции, так и варварское поведение германских войск, когда с ведома и при поощрении начальства сжигались французские деревни, производились расстрелы заложников, осуществлялись грабежи. Русская армия, что бы там ни говорили на Западе о ее "варварстве", никогда не позволяла себе подобного, это было просто несовместимо с психологией тогдашнего русского офицерства. Среди германского руководства пересказывали случай с баварским солдатом, который спросил своего офицера: "Как прикажете поступить с деревней: следует ли ее сжечь или умеренно опустошить?" Это вызывало благодушные улыбки. Русских представителей, тоже слышавших такие рассказы, они шокировали.
Начинали сказываться опасения столь резкого усиления Германии, ее быстро растущих амбиций. И вопреки Бисмарку, стремившемуся держать Францию в изоляции, Петербург начал налаживать с ней контакты. А она возрождалась после поражения очень быстро - в ХIX в. она играла роль страны-банкира, главного центра мировой финансовой жизни. Поэтому огромная контрибуция оказалась для Франции отнюдь не критической. Она расплатилась досрочно, и уже в 1873 г. немцы должны были вывести оккупационные части. И забеспокоились - как бы соседи, восстановив силу, не нацелились на реванш. У Бисмарка возникла идея "превентивной войны", пока Франция еще не окрепла, и в 1875 г. Германия стала явно искать ссоры - точно такими же способами, как перед прошлыми войнами. Выдвигались требования отобрать у французов Бельфор и остатки Лотарингии, ограничить армию, наложить еще одну контрибуцию - такую, чтобы уже не оправилась. Бисмарк обратился с угрожающими нотами не только к Франции, но и к Бельгии. И начал зондировать почву о позиции других держав на случай войны. Французы в панике обратились за помощью к России. И она помогла, видя, что Германия попросту начала зарываться. Было твердо заявлено, что в данном случае немцы заняли вызывающую позицию без всяких оснований и в случае конфликта Россия возложит всю ответственность на них и оставляет за собой свободу действий. Чуть позже вмешалась и Англия, не желая уступать миротворческую миссию одним русским. И мир в Европе был сохранен.
А тем временем опять обострилась ситуация на Востоке. Широко разрекламированный в Европе "демократический" режим танзимата, то есть местных самоуправлений, чрезвычайно усугубил положение христиан. Если паша, прежде правивший провинцией, все же поддерживал некое равновесие (хотя бы из собственной выгоды), то теперь власть фактически была отдана местным мусульманским общинам. А они беззастенчиво сваливали на христиан все повинности, вводили новые поборы, и о правосудии местных судов говорить не приходилось. Поэтому под угрозой постоянно находилась даже личная безопасность христиан, их семей и имущества - когда кого-то из них грабили, убивали, похищали жен, добиться правды было невозможно. В 1875 г. началось очередное восстание в Боснии и Герцеговине, пожелавших присоединиться к автономным Сербии и Черногории. И Россия поначалу проявила чрезвычайное терпение, пытаясь решить проблему совместными действиями международного сообщества. Но натолкнулась на противодействие Англии, где правительство возглавлял ярый русофоб Дизраэли. Он вообще вел весьма агрессивную политику. Перекупил у Египта контрольный пакет акций Суэцкого канала, хотя недавно помешал Франции сделать то же самое. Задумал покорить Трансвааль. А в турецких же делах нашел союзника в лице Австро-Венгрии. Которая, собственно, хотела сохранить на Балканах статус-кво, чтобы продолжить свою "мирную" политическую и экономическую экспансию.
Шли переговоры, споры о формулировках. Султан Абдул-Азис хотел отделаться пустыми обещаниями, но христиане этому уже не верили, восстание разрасталось, к нему присоединилась Болгария, выступила Сербия. И в самой Турции произошел переворот, фанатики убивали европейцев, даже французского и немецкого консулов. Свергли султана за то, что он вообще ведет переговоры. И под влиянием улемов новый султан Мурад V провозгласил "священную войну". Османские войска и башибузуки (вооруженные добровольцы, в основном эмигранты с Северного Кавказа) разбили Сербию, учинили кошмарную резню в Болгарии и Боснии, истребляя самыми зверскими способами всех, кто под руку попадется. И западное общественное мнение, весьма активно поддерживавшее турок, прикусило язык. А Россия сделала тонкий ход, предложив поручить посредничество именно Британии, от чего та не могла отвертеться, не потеряв лицо.
Но в Константинополе случился новый переворот, на трон сел Абдул-Гамид. И опять провозгласил широкие реформы, вплоть до парламентаризма и конституции на принципах Великой Французской революции. Всерьез этого никто уже не принимал. Но Дизраэли прикинулся, будто поверил, и потребовал, чтобы Турции дали время для проведения этих реформ. И в Константинополе собралась новая конференция, бесцельно заседавшая три месяца. А после ее закрытия Абдул-Гамид отказался от всех обещаний. Лишь тогда царь стал говорить, что при нежелании Европы защитить турецких христиан он готов действовать самостоятельно. Однако в Лондоне состоялась еще одна конференция, принявшая декларацию с требованием реформ для турецких христиан. Но Россия огласила и отдельную резолюцию, что, "если произойдет резня, наподобие той, которая обагрила кровью Болгарию, это неизбежно остановит демобилизационные меры". Кстати, это требование очень возмутило все ту же западную "общественность". Она сочла подобный тон "оскорбительным", требования "высокими" и сетовала, что царь таким образом делает войну неизбежной.
Она и была уже неизбежной. Даже самые умеренные и обтекаемые требования Порта отвергла. Но лишь после двух лет бесплодных дипломатических баталий, убедившись в невозможности иных решений, Россия перешла к решительным действиям. Заключила союз с Румынией, пообещав ей вместо прежней автономии полную независимость, договорилась о нейтралитете с Австро-Венгрией и объявила войну. Причем было обещано, что русские не займут Константинополь, не затронут зон британских интересов, не будут искать приобретений за Дунаем и добиваться исключительного покровительства по отношению к балканским христианам. Но немедленно Запад поднял вой, напрочь забыв о своем возмущении по поводу недавней резни! Против Турции выступить единым фронтом оказалось невозможно, а против России - очень просто. Англия послала флот к Дарданеллам. Начала вооружаться и Австро-Венгрия, а в Будапеште венгры устраивали манифестации в поддержку турок. Правда, неудачи под Плевной Европу успокоили. Кстати, во многом они были обусловлены тем же, чем неудачи французов и англичан под Севастополем. Развитие вооружений уже диктовало другие законы войны, но на это еще не обратили внимания, и Запад счел, что Россия проиграла.
Но ситуация вскоре изменилась. На Кавказе талантливый генерал Лорис-Меликов взял Карс и двинулся на Эрзерум. Тотлебен сумел овладеть Плевной. А Скобелев разгромил турок под Шипкой и Шейново, и его корпус стремительным победным рывком вышел на подступы к Константинополю. И 3 марта 1878 был заключен Сан-Стефанский договор. По нему предоставлялась независимость Румынии, Сербии и Черногории. К Черногории отходило два порта на Адриатике, к Сербии - Ниш. Босния и Герцеговина приобретали автономию под совместным контролем Австрии и России. Болгария становилась автономным княжеством с территорией до Эгейского моря и Албании (с присоединением Македонии). В Европе у Турции оставалось лишь несколько частей Константинополь с областью проливов, Салоникский полуостров, Фессалия и Албания. Крит также получал фактическую автономию. Город Котур с округом передавался Персии. В Европе России уступалась часть Добруджи, которую царь передавал Румынии, а взамен получал Бессарабию, отнятую после Крымской войны. Султан признавал себя должником России и ее подданных на сумму 1,5 млрд. руб. Но 1,1 млрд. ему уступали, за что он отдавал России на Кавказе Батум, Ардаган, Карс, Алашкертскую долину и Баязет.
И вот тут-то Россия снова получила против себя объединенный фронт всей Европы! Австрия объявила мобилизацию и стягивала войска к Дунаю. Англия ввела в Мраморное море флот с десантным корпусом, перебрасывала вооруженные силы с Мальты и из Индии. Потребовали считать Сан-Стефанский договор "прелиминарным" и уточнить на международном конгрессе. Англию неожиданно поддержали Франция, у коей чувство благодарности оказалось вполне "на уровне", и Италия, позарившаяся на Албанию. И даже Румыния! Пытаясь жаловаться Европе, что ее "обобрали". Требовала возврата Бессарабии и оплаты ей со стороны русских военных издержек. Израсходовав в войне материальные и финансовые ресурсы, к новой, куда более масштабной кампании Россия была не готова. Но все зависело от позиции Германии, на которую, в общем, и рассчитывали. Поддержи Берлин Россию - и все ее враги дали бы задний ход, да и Бисмарк всячески демонстрировал благожелательное отношение к Петербургу. Поэтому была достигнута договоренность о созыве конгресса в Берлине… На котором "железный канцлер" внезапно раскрыл карты и сделал крутой поворот в сторону противников России. И Берлинский конгресс в 1878 г. стал чудовищным дипломатическим поражением русских.
Условия мира изменились очень сильно. Боснию и Герцеговину оставили номинально в составе Турции, но позволили их оккупировать австрийцам. Сербия и Черногория получили независимость, однако территориальные прирезки им сократили на 60 % и сделали не за счет Боснии, а за счет Болгарии. Ее сократили втрое и поделили на две части - северная становилась автономным княжеством, южная оставалась под турками. Румынам в утешение за Бессарабию увеличили прирезки на 2 тыс. кв. км - и тоже за счет Болгарии. Порта сохранила право открывать и закрывать проливы по своему усмотрению. Из приобретений в Азии русские лишались Алашкертской долины и Баязета, отказывались от дальнейшего расширения границ в Закавказье. И оговаривалось, что турецкий долг России нельзя заменять территориальными уступками, и он не может уплачиваться в ущерб Англии и другим кредиторам. То есть такой долг не мог быть возвращен никогда. В довершение Британия преподнесла дурно пахнущий сюрприз - причиной ее ярой протурецкой позиции оказалось тайное соглашение с Портой, по которому она за защиту османских интересов получала Кипр.
А в довесок к "балканскому вопросу" Берлинский конгресс породил еще и "армянский вопрос". Армян в Турции жило более 2 млн., и по Сан-Стефанскому договору для них предусматривались реформы по обеспечению их прав. Гарантом реформ выступала Россия, и требовалось немедленное их проведение, до вывода русских войск. В Берлине это тоже спустили на тормозах. Реформы в Турецкой Армении передавались под обезличенную гарантию "держав" без определенных сроков. Горчаков настаивал, чтобы конгресс выработал хотя бы меры контроля и воздействия на Турцию для выполнения данных резолюций. Однако и эти пожелания после трехдневной дискуссии закончились ничем. И вот этот мирный договор заложил уже очень серьезные предпосылки к будущей мировой войне. Потому что недовольными остались все. Разумеется, Турция, потеряв часть территорий. Разумеется, Россия, так круто облапошенная. И Италия с Грецией, не получившие ничего. И расчлененная Болгария. И урезанные Сербия с Черногорией. Причем округа, на которые претендовали болгары, достались сербам и румынам. А Вена получила сомнительное приобретение в виде Боснии и Герцеговины с оппозиционным ей населением и вражду с Россией.
Что же выиграл Бисмарк своими маневрами? О, очень много. Подорвал позиции России, которая после разгрома Франции и Австрии начала было лидировать в континентальной Европе. Впервые вывел Германию на роль верховного международного арбитра. А Вена теперь откровенно боялась русских, что толкнуло ее к дальнейшему сближению с Берлином. И 15 октября 1879 г. между ними был заключен военный союз. Главным его пунктом стало соглашение, что если одна страна подвергнется нападению России, другая должна поддержать ее всеми средствами. Через Австро-Венгрию Германия получила возможность распространять влияние на Балканы. А Турция разочаровалась в англичанах - за такую цену, как Кипр, она рассчитывала на большее. И одна лишь Германия, не потребовавшая для себя ничего, выступила "бескорыстным" другом Порты. Получив огромные преимущества для экономической экспансии на Восток.
Кстати, в 1879 г. Мольтке разработал новый план войны против России. Уже третий. Если по первому варианту предусматривались одновременные удары против Франции и России, по второму, уточненному в 1875 г. последовательные, сперва на Запад, потом на Восток, то теперь был создан новый вариант. Примерно половина сил оставлялась против французов, в обороне, а главный удар наносился по России. Но вторжения вглубь страны с решительными целями план не предусматривал - печальный урок Наполеона еще помнили. Война ограничивалась сугубо частными задачами. Одновременно должны были наноситься удары из Восточной Пруссии и австрийцев из Галиции, чтобы "отрезать Царство Польское еще до сосредоточения русских армий", а потом предполагалось удерживать захваченное в оборонительных боях, пока не получится измотать противника и склонить к миру. По расчетам Мольтке, эта война была бы весьма затяжной и продлилась 7 лет.
3. ВОПРОС ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Наверное, стоит сделать отступление и остановиться на той системе двойных стандартов, которая, как нетрудно заметить, во все времена проявлялась в отношении России. Взять, скажем, упоминавшийся "польский вопрос". Отметим, что сами по себе екатерининские войны против Польши, завершившиеся ее разделами, начались с того, что поляки, поддержанные Францией, наотрез отказались обеспечить юридическое равноправие православного населения в своем государстве. И первый-то раздел со стороны России касался только присоединения угнетаемых православных областей, украинских и белорусских. С чем поляки не смирились и раз за разом брались за оружие, что и привело к новым разделам. Но никакие нарушения "прав человека" в отношении православных, совершавшиеся поляками, Европу никогда не волновали. Не волновали ее и восстания в Индии или Ирландии - это было внутренним делом Англии, а в Индокитае - внутренним делом Франции. Но едва касалось поляков - начинались международные осложнения.
Или взять пресловутый "восточный вопрос", где Россию всегда обвиняли в "хищнических устремлениях". Но не секрет, что значительные территориальные приращения в войнах с турками она осуществляла только в XVIII в. - за счет Крымского ханства и ничейного "Дикого поля". Кстати, и эти войны начала Порта при подстрекательстве французов. Разумеется, и Россия не занималась чистым альтруизмом. В войнах с Османской империей она преследовала свои геополитическое цели, укрепляла свое влияние в Балканском регионе. Однако нетрудно заметить и другое - что собственные ее приобретения в XIX в. были очень даже скромными. Куда скромнее, чем у западных "друзей" Порты, отхвативших у турок Алжир, Тунис, Марокко, Кипр, Египет. В опровержение расхожих баек, русские никогда не пытались захватить Константинополь, в 1829 и 1878 г. сами останавливались на подступах к нему, а в 1832–1833 гг. их эскадра покинула Босфор, едва лишь выполнила свою миротворческую миссию. Для России, на самом-то деле, важнее было не обладание проливами, а всего лишь право свободного прохода через них. Потому что из Черного моря через Босфор и Дарданеллы шел главный путь для экспорта украинского зерна.
Но захват западными державами даже чисто мусульманских регионов, вроде Алжира, мог вызвать между ними лишь умеренные дипломатические трения, в рамках "нормального соперничества". То же касалось "защиты христиан", когда это было выгодно Западу - например, Наполеон III по согласованию с англичанами в 1860 г. предпринял карательную экспедицию в Сирию, когда там произошла резня христиан-маронитов, признающих главенство римского папы. А стоило в защиту христиан выступить русским, как они немедленно вооружали против себя всю Европу!.. Словом, отчетливо видно, что и в событиях XIX в. отношение Запада к России бытовало в точности такое же, как повторяется сейчас - когда, например, борьба с терроризмом в Афганистане - это одно, а на Кавказе - совсем другое.
И чтобы понять такую особенность, нам придется обратить внимание на столь уродливое (и тоже исторически сложившееся) явление, как западная русофобия. Более подробно я разбирал этот вопрос в своей книге "Государство и революции", поэтому здесь коснусь его лишь в общих чертах. Самой парадоксальной гранью русофобии оказывается то, что с точки зрения обычной логики и строгих фактов она получается вообще необъяснимой, поскольку те отрицательные черты, которые Запад традиционно приписывал и приписывает русским, выглядят либо несостоятельными, либо в большей степени присущими самому Западу. Возьмем хотя бы широко распространенные в зарубежной литературе представления о некой исконной русской "дикости" и о том, что всю культуру, как таковую, Россия переняла из Европы. Что представляется абсолютным нонсенсом. На самобытную и глубочайшую культуру Киевской, Московской, Новгородской Руси та же Европа, вроде бы, не претендует. А что касается международного обмена культурными достижениями - то ведь это явление в истории вполне обычное. И сама Европа некогда очень интенсивно перенимала культуру Рима, Византии, арабского Востока.