Глава 4
ЧЕРНЫЕ ТУЧИ
Наступил зловещий 1941 год. Несмотря на пакт о ненападении, заключенный между Германией и Советским Союзом, в воздухе ощутимо запахло войной. К границам нашей страны стягивались колонны танков и живой силы, участились провокационные полеты немецких самолетов над советской территорией.
Утро 22 июня 1941 года застало М.В. Ашика в яхт-клубе, где он входил в экипаж яхты "Чапаев". Как обычно, Михаил пришел на очередные занятия по морскому делу. Далее он вспоминает: "И вот долгожданный день – 22 июня. На эту дату был назначен поход на яхтах до Выборгского залива. Чуть свет с домашними бутербродами в кулечках мы прибежали в яхт-клуб. Получили паруса, снасти, старательно исполнили все палубные работы и отошли от бонов. Поставили яхту на якорь посреди невской протоки и стали высматривать волну в заливе, надеясь на хороший ветер. Ждали сигнала с берега на отход, но вместо сигнала до нас донесся отчаянный крик: "Поход отменяется!" Как по сердцу резануло: не может быть! Более жестокой шутки и придумать нельзя! Наш капитан поспешил на берег и надолго исчез в двухэтажном здании яхт-клуба с большим широким крытым балконом. Что там могло случиться?! Наконец появился капитан. На оставленном у бонов тузике, ловко голланя коротким веслом, он подвел свое суденышко к "Чапаеву", ловко поднялся на борт, не спеша сел на место рулевого, оглядел наши отчаянно надеявшиеся физиономии и спокойно сказал, как о чем-то привычном и не очень-то значительном: "Война, матросы". Нас это не очень-то удивило: "Ну и что? Зачем же поход отменять? Пойдем, и все!" Но поостынув, спросили: "С кем война-то? С японцами или опять с белофиннами?" – "С Германией, ребята", – ответил капитан.
"Что ж, – подумали мы, – пусть только сунутся! Наши быстро их расколошматят. Вон в Кронштадте линкоры стоят. Но почему из-за этого поход отменять?!" Расстроенные не столько известием о войне, сколько отменой выхода в море, мы долго и неохотно убирали снасти. Потом грустно съели припасенные бутерброды. Ушли из яхт-клуба под вечер, надеясь, что ненадолго. Но оказалось – навсегда".
Семья Ашиков, как и весь наш народ, внутренне осознавала неизбежность предстоящей войны с фашизмом. Однако их патриотический настрой был настолько велик, что бытовало всеобщее убеждение: враг будет разбит на его территории, и в кратчайшие сроки. Существовала глубокая вера в могучую и непобедимую Красную армию.
Михаил Ашик учился тогда в 83-й школе Петроградского района. В первые дни войны здание школы было занято одной из воинских частей. Не желая искать другую школу и подчиняясь своей заветной мечте стать моряком, Михаил поступил в Ленинградский морской техникум, который был расположен на Васильевском острове. Лето 1941 еще не предвещало той трагедии, которая разыгралась под Ленинградом в первый месяц осени. Вся жизнь протекала ровно так, как в мирное время. На улицах города было по-прежнему многолюдно, работали магазины, кинотеатры, учреждения и учебные заведения. После успешной сдачи вступительных экзаменов и строгой медицинской комиссии Михаил был зачислен на судоводительское отделение техникума, которое готовило штурманов дальнего плавания.
Однако война практически с первых дней стала вторгаться в жизнь и быт ленинградцев. В городе стала формироваться армия народного ополчения, был установлен комендантский час, запрещено передвижение в ночное время без установленных пропусков, соблюдались правила светомаскировки.
Участвуя в патриотическом движении по сбору лыж для нужд Красной армии, Михаил вместе со своим другом отнес свои лыжи на сборный пункт. После зачисления в техникум молодые студенты были отпущены на летние каникулы. На самом же деле старшие школьники вместе с другими ленинградцами были привлечены к окопным работам. 1 сентября Михаил прибыл на занятия в техникум. Но вместо них первокурсников вместе с другими студентами построили в колонну и привели на берег Невы. Затем на пароходе довезли до пристани Рыбацкое, где поставили копать длиннющий противотанковый ров. Немцы оказались совсем неподалеку, была слышна артиллерийская канонада. А в городе не было даже слухов.
Занятия в техникуме возобновились 15 сентября, после возвращения из Рыбацкого. В эти же дни гитлеровцы провели жестокую бомбардировку Петроградской стороны. Кстати, именно здесь, на улице Зверинской проживали в то время мои родственники Втюрины – тетя Тася и ее дочери Ада и Тамара. В 1942 году они были эвакуированы в Западную Сибирь, на мою родину.
Несколько слов о старшей сестре Михаила, которую, как уже упоминалось, тоже звали Адой. Она в группе студентов 1-го Медицинского института оказалась на окопах в районе Ораниенбаума. Фашисты уже захватили Красное Село и Ропшу. На очереди была Стрельна. Группа студентов-медиков оказалась под угрозой быть отрезанной от Ленинграда немецкими войсками. Мать Ады, Людмила Михайловна, вовремя пришла на помощь, и они каким-то чудом пробрались через уже занятую врагом Стрельну в Ленинград.
В сентябре 1941 года немцы часто бомбили город зажигательными бомбами. Поскольку Ада и Михаил входили в команду МПВО, им приходилось нести дежурство на крыше своего дома и бороться с зажигалками.
Учеба Ады в институте, а Михаила – в техникуме между тем продолжалась. В октябре Михаил еще раз выезжал на 15 суток для завершения строительства оборонительных сооружений под Ленинградом. В то время об окружении Ленинграда ничего не говорилось, но действительность говорила сама за себя. Продовольственный паек постепенно уменьшался до критической нормы, не было электричества, не работали водопровод и канализация. Постепенно исчезли преподаватели, студенты собирались в одном помещении, где находилась буржуйка. Занятия прекратились. Осталась только служба в отрядах МПВО. Как-то враз наступила голодная и небывало холодная зима. Морозы превышали 30-градусную отметку. Люди кое-как переживали в промерзших квартирах, медленно передвигаясь за водой к проруби в Неве. Доставка в квартиру дров и воды была обязанностью Михаила и Ады. Частым явлением стали трупы на улицах и в квартирах. Голод, холод, бомбежки и артобстрелы семья Ашиков пережила без потерь. Хотя сполна хватило всего того, что пережил блокадный Ленинград. Мужчины находились на грани полного истощения и выжили только заботами матери Михаила, Людмилы Михайловны.
Счет ленинградцам, погибшим за годы блокады от голода, холода и артобстрелов, шел на сотни тысяч. Однако часть населения блокадного города была эвакуирована по Дороге жизни на советскую территорию. Их общее количество составляло около 1 млн 376 тыс. человек. В марте 1942 года были эвакуированы на большую землю и члены семьи Ашиков.
Эвакуация заслуживает отдельного рассмотрения. Казалось бы, после стольких лишений люди, оказавшиеся за пределами окруженного немцами Ленинграда, должны были почувствовать некоторое облегчение. С другой стороны, попытаемся их понять: оставлены любимый город и свое жилье с нажитым за всю жизнь имуществом, а впереди – полная неизвестность, новые, порой жестокие испытания и тревоги, скитания по чужим углам в течение нескольких лет.
Летом 1941 года первым был отправлен в эвакуацию ближайший родственник Михаила – Виктор Владимирович Ашик. Он был одним из ведущих кораблестроителей страны. В Казань, место эвакуации, он прибыл вместе со своим научным учреждением и в скором времени был назначен руководителем одного из ЦКБ.
Справка: Виктор Владимирович в 1942 году за большой вклад в проектирование кораблей был удостоен Сталинской премии, а позднее – награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Семья Ашиков покинула осажденный город 1 марта 1942 года. Кобона, Новая Ладога, Тихвин… Первые тяжелейшие впечатления от эвакуации.
Родители предполагали остановиться в Тихвине, однако такая возможность начисто отпала. Город был полуразрушен и до отказа забит молчаливыми людьми, как тени передвигавшимися по его улицам.
Михаил вспоминает: "В свежих развалинах вокзала царила тихая суета по случаю посадки в железнодорожный состав, сформированный из одних только товарных вагонов. Небольшая, не рассчитанная на свалившуюся на нее нагрузку станция города Тихвина, оказавшегося перевалочной базой на путях эвакуации, была завалена трупами и никем не убираемыми нечистотами. Покойников, умерших в пути, сгружали с непрерывно прибывающих машин и оставляли на месте. Попутчики, сами измученные и полумертвые, даже родных оставляли непохороненными, отрешенно брели к товарным вагонам и там терпеливо ждали, в неистребимой надежде, что все это кончится, если не сегодня, то уж завтра – обязательно. А трупы оставались сложенными в штабеля, а то и просто валялись в сугробах. Некоторые из них промерзшими остекленевшими статуями сидели или стояли, прислоненные к забору. И никого это не пугало, не удивляло. Убирали их, конечно, но из Ленинграда то и дело приходили новые автомобильные колонны – и новые окоченевшие трупы укладывались вблизи от станционных путей".
Как говорится, ни убавить ни прибавить. Но мы возьмем на себя смелость сказать о том, что поезда оказывались совершенно не подготовленными для перевозки людей. В обобщенном плане, и это подтверждено официальными документами, на станцию подавались товарные вагоны в антисанитарном состоянии, без какой-либо прислуги. Не было ни врачей, ни, как сейчас принято, психотерапевтов, ни хозяйственной обслуги. В вагоне, в котором ехали Ашики (его называли телячьим), были нары на 40 человек и печурка с мокрым торфом. На частых остановках в стену вагона стучали и задавали неизменный вопрос: "Трупы есть?" Мертвецов снимали. И поезд надрывно двигался дальше. "Экспресс" проследовал через Вологду и Рязань, Ярославль и Сталинград. Сестра Михаила Ада вспоминала: "…остались лучезарные воспоминания о том, как нас встречал Сталинград. (До знаменитой битвы оставалось с полгода.) Были плакаты "Привет трудящимся города Ленинграда!". Всем дали по батону белого хлеба… Или это приснилось мне?.."
После Сталинграда у Михаила случился голодный обморок. Его было посчитали умершим и вознамерились вынести из вагона. Только благодаря истошным крикам его матери и сестры вызванные санитары отступили.
Поезд следовал до конечной станции ровно месяц. Что ж, это вполне объяснимо: страна вела тяжелейшую войну с фашистской гидрой. И вот конец пути. Станция Белая Глина Краснодарского края. На станции, как отмечает Михаил Владимирович, в то время не было ни перрона, ни вокзала. Кругом пролегала безбрежная степь. На подводе возница доставил семью Ашиков в колхоз "Луч Ильича".
Село Новопавловка, где функционировал колхоз, было довольно большим. Здесь были средняя школа, клуб с хорошей библиотекой. Руководители колхоза и местное население относились к эвакуированным из Ленинграда с большим вниманием. Особенно в первое время. Им была оказана ощутимая продовольственная помощь, благодаря которой все они в кратчайший срок восстановили свои силы. В дальнейшем отец семейства Владимир Владимирович, Михаил и Ада устроились на работу в колхоз и стали сами зарабатывать на хлеб насущный. За время работы в колхозе семья привыкала к сельскому образу жизни, местному говору и быту селян. Хорошо было усвоено слово "трудодень".
В соответствии с законом о трудовой повинности к оборонным работам привлекалась и колхозная молодежь. Михаил однажды был включен в одну из команд, которой было поручено строительство аэродрома. И эта задача была выполнена. Казалось, немцы находятся далеко, но в конце июля 1942 года в поле зрения жителей Новопавловки попали толпы доселе невиданных беженцев. Как выяснилось, это были беженцы из Ворошиловграда, Краснодона и других украинских городов. В июле 1942 года Михаил получил повестку из военкомата, поскольку ему 24 июня исполнилось 17 лет. В числе других призывников он приехал в Белую Глину. В районном центре царила паника, и призывники ни с чем вынуждены были вернуться в Новопавловку. Там он узнал, что его семья в связи с угрозой захвата села немцами на двух быках отправилась во вторую эвакуацию. Он спешно устремился им вслед. Михаилу повезло: вскоре он обнаружил своих родных в густой массе беженцев. Спустя непродолжительное время они столкнулись с группой немцев-велосипедистов и поняли, что находятся в зоне оккупации. Обстоятельства заставили их вернуться назад, в Новопавловку. Там уже хозяйничали полицаи. Немцы в селе появлялись редко, и жизнь постепенно вливалась в старое русло. Семья продолжала трудиться в колхозе, зарабатывая трудодни, которые в конце года были оплачены солидным запасом продовольствия. Никаких боевых действий в округе не было. Очевидно, фронт стабилизировался. Так завершился 1942 год.
В начале 1943 года до Новопавловки дошли слухи о победе Красной армии под Сталинградом. Пришли в движение немецкие войска и их администрация на местах. Вновь образовались толпы беженцев, только из фашистских прихвостней, и двигались они в обратном направлении, вслед за отступающими немецкими войсками.
29 августа 1943 года в Новопавловку со стороны Белой Глины пришли несколько красноармейцев. Так уж случилось, что встречал их Владимир Владимирович. А на следующий день через село уже двигались колонны пехоты Красной армии с длиннющими обозами. Произошло это буднично и тихо. А вот пятно "проживал на оккупированной территории" надолго портило биографии людей, не по своей вине оказавшихся в оккупации. 2 февраля 1943 года Михаил в числе 25 юношей 1925 года рождения шагал в военкомат Белой Глины. Несмотря на то что многим из них еще не исполнилось 18 лет, у них тут же приняли военную присягу, выдали винтовки и включили в проходящую маршевую роту. Вопросы о проживании на оккупированной территории Михаилу задавали многократно уже потом, на протяжении многолетней военной службы.
Глава 5
ДОРОГИ ВОЙНЫ
Военная служба Михаила Ашика началась практически на полгода раньше установленного законом срока. 17 лет от роду он был зачислен в 50-й запасной полк, предназначенный для пополнения частей 44-й армии, наступавшей в составе Северо-Кавказского фронта от Моздока на Азов. Узнав о скорой отправке Михаила на фронт, Владимир Владимирович, Людмила Михайловна и сестра Ада приехали в Белую Глину. Прощание оказалось тяжелым. Молодой мальчишка вместе с равными себе новобранцами, без всякой подготовки, в домашней одежде, но с винтовкой шел по южным степям защищать свою Родину. Из огня да в полымя. Шли они часто голодные и простуженные, открытые всем ветрам и ненастьям. Путь Михаила проходил через населенные пункты со знаковыми названиями: Горькая Балка, Незамаевские хутора… Передача маршевиков запасного полка была произведена на берегу Мертвого Донца, одного из рукавов могучего Дона. Михаил вспоминает, как он оказался во 2-м батальоне 1275-го стрелкового полка 387-й стрелковой дивизии. Именно здесь ему пришлось осваивать военное дело летом 1943 года. Он служил рядовым солдатом, подносчиком патронов в пулеметном расчете, помощником наводчика пулемета, затем – наводчиком. Выполнял даже обязанности командира отделения. И все это происходило на протяжении двух-трех месяцев.
В сборнике "На земле, в небесах и на море", изданном Воениздатом в 1990 году, М. Ашик в очерке "На переднем крае" подробно рассказывает об этих событиях.
В июле 1943 года развернулось известное сражение на Курской дуге. Курская битва стала переломным моментом в Великой Отечественной войне. В сражениях принимали участие более 6 тыс. танков, численность Красной армии составила более 1 млн человек. Солдат поддерживали более 19 тыс. орудий и минометов, с воздуха поддержку советским пехотинцам оказывали 2 тыс. самолетов. Немцы противопоставили СССР на Курской дуге 900 тыс. солдат, 10 тыс. пушек и более 2 тыс. самолетов.
Во время боев на Курской дуге у деревни Прохоровка произошло крупнейшее в истории танковое сражение. В бою сошлись по 800 танков с каждой стороны. На поле боя были лучшие танковые модели Второй мировой войны. Советский танк Т-34 схлестнулся с немецким "тигром". В том сражении был опробован "зверобой" – 57-миллиметровая пушка, пробивавшая броню "тигра". Сражение на Курской дуге продолжалось примерно 50 дней. За это время русская армия уничтожила 30 немецких дивизий, в том числе семь танковых, 1,5 тыс. самолетов, 3 тыс. пушек, 1,5 тыс. танков. Людские потери вермахта на Курской дуге составили 500 тыс. человек. Действиями фронтов с нашей стороны руководили маршалы Советского Союза Г.К. Жуков и А.М. Василевский.
Более 100 тыс. участников битвы на Курской дуге были награждены орденами и медалями.
Конечно, о грандиозных масштабах этого великого исторического сражения Ашик в то время не знал. Его удел был в том, чтобы видеть врага через прицел пулемета и поражать его в полосе действий своего взвода и роты.
387-я дивизия, в которой служил Михаил, 17 июля перешла в наступление на реке Миус. В этот день Михаил получил пулевое ранение в руку.
Затем началось скитание по госпиталям. Следует отметить, что Михаил состоял в интенсивной переписке со своей семьей. Часто писал своей сестре Аде. Всю войну, до победного конца он носил при себе ее фотографию.
Его письма с фронта бережно хранил отец, Владимир Владимирович. В одном из писем Михаил сообщил родным о ранении и просил мать навестить его в ростовском госпитале. Людмила Михайловна тут же собралась в дорогу – и с приключениями все же нашла своего сыночка совсем в другом госпитале.
Полк, в котором служил Михаил Ашик, передвигаясь по Донбассу, наблюдал за теми разрушениями, которые оставила после себя армия Манштейна. В населенных пунктах во время оккупации были взорваны электростанции, не работал водопровод, железная дорога приведена в полную негодность. Кругом было разорение и запустение. Без особых боев полк подошел к Сталино (современному Донецку) и остановился в 12 км от города. Здесь, как отмечает Михаил Владимирович, его по недоразумению назначили командиром стрелкового отделения. В Макеевке полк построили и вывели 100 человек, помоложе и покрепче. Пешим порядком пришли на станцию – и попутным поездом прибыли в Новочеркасск. Здесь на аэродроме функционировали четырехмесячные курсы по подготовке младших лейтенантов.
***
Давайте на несколько минут прервем наш рассказ.
Дело в том, что примерно в это самое время, 27 января 1944 года, Ленинград был полностью освобожден от фашистской блокады. В этот день в 2014 году общественность города широко отметила 70-летие великого праздника со слезами на глазах. Зарисовку его мы предлагаем вашему вниманию.
70-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады
ПОДВИГ ЛЕНИНГРАДА БЕССМЕРТЕН