8 октября главные силы ордынцев вышли к Угре на достаточно широком пространстве – от устья до впадения в нее в 12 верстах выше по течению небольшой реки Веприки. Направление движения было выбрано неслучайно. Здесь находилось два удобных "перевоза" (брода) – в 2,5 и в 4,5 верстах от устья Угры. Татарская конница с ходу попыталась преодолеть неширокий водный рубеж, но безуспешно. Началась знаменитая Битва на бродах, достаточно подробно описанная в летописях: ""И приидоша татарове и начаша стреляти москвичь, а москвичи начаша на них стреляти и пищали пущати и многих побиша татар стрелами и пильщалми и отбиша их от брега"; "начаша стрелы пущати, и пищали, и тюфяки на татар" . Как видим, помимо традиционного метательного оружия, в этом сражении широко применялось и огнестрельное. Стреляющие дробом небольшие пушки, тюфяки и пищали – длинноствольные артиллерийские орудия – впервые были использованы в полевом бою, правда, при обороне водного рубежа, на заранее оборудованных огневых позициях.
Ожесточенная Битва на бродах продолжалась 4 дня, с 8 по 11 октября. Зацепиться за левый берег, сбить и уничтожить оборонявших его русских ратников воинам Ахмеда не удалось, поэтому к вечеру 11 октября на этом рубеже атаки татар прекратились. Они отступили на две версты от Угры и встали в Лузе, "ждучи к себе короля литовского". В ожидании союзника он "распусти вои по всей земли Литовской" . Татарами были разорены Мценск, Одоев, Перемышль, Старый Воротынск, Новый Воротынск, Старый Залидов, Новый Залидов, Мещевск, Серенск, Козельск. Через несколько дней неприятели попытались прорваться на левый берег реки под Опаковом городищем, также разоренном ими. Там ширина реки невелика, что должно было облегчить ее форсирование, но нападение татар было отбито московскими войсками. Началось ставшее эпическим "Стояние на Угре".
Едва стихли залпы русских пушек, развеялся пороховой дым над Угрой, как на правый берег в походную ставку Ахмеда отправился великокняжеский посланник, боярин Иван Федорович Ус Товарков-Пушкин. Хан отказался принять от гонца присланные Иваном III дары, "тешь великую, требуя, чтобы Иван III сам явился к нему с повинной: "не того деля яз семо пришол, пришол яз Ивана деля, а за его неправду, что ко мне не идет, а мне челом не бьет, а выхода мне не дает девятои год. Приидет ко мне Иван сам, почнутся ми о нем мои рядцы (советники – В. В .) и князи печаловати, ино как будет пригоже, так его пожалую" . Историки давно уже обратили на сказанные Ахмедом слова, обвиняющие русского князя в невыплате "выхода" (дани) "девятои год", высчитав год прекращения выплаты – 1472-й.
Неожиданно, казалось бы, проявившееся в разгар вооруженного противостояния миролюбие со стороны великого князя было, конечно, далеко не случайным порывом – предпринятый демарш преследовал несколько вполне определенных целей. Ивану III важно было выиграть время, изнуряющее привязанную к одному месту Орду. К тому же привлекательной была возможность прояснить намерения врага, дезориентировать его неожиданным поступком. Действительно, хан растерялся и, хотя не принял привезенные Иваном Товарковым дары, но согласился вести дальнейшие переговоры. Он даже отпустил в Кременец своего посла. Но тот вернулся к хану ни с чем. Иван III отклонил все требования Ахмеда, равнозначные возрождению власти Орды над Русью. Но хан уже втянулся в переговорный процесс и пытался хоть как-то договориться с великим князем: "И слыша царь, что не хощеть ехати князь великый къ нему, посла къ нему, рекъ: "а самъ не хочешь ехати, и ты сына пришли или брата". Князь же великый сего не сотвори. Царь же [снова] посла къ нему: "а сына и брата не пришлешь, и ты Микифора пришли Басенкова", – тъй бо Микыфоръ былъ въ орде и многу алафу Татаромъ дастъ отъ себе: того ради любляше его царь и князи его. Князь же великый того не сътвори" . Показательно, как снижался уровень требований хана, согласного вести переговоры даже с Никифором Федоровичем Басенковым, известным до того лишь поездкой в Орду, из которой он вернулся за шесть лет до происходивших событий, в 1474 году. Но и на эту уступку Иван III не пошел.
Обмен посланцами привел к окончательному прекращению боевых действий на Угре. Видимо, этого и добивался великий князь. Уяснив, наконец, что его провели, Ахмед в сердцах произнес русскому гонцу знаменитую угрозу: "дастъ Богъ зиму на васъ, и реки все стануть, ино много дорогъ будеть на Русь". Но зима в 1480 году наступила рано и оказалась очень суровой: "з Дмитреева же дни (26 октября. – В. В .) стала зима, и рекы все стали, а мразы великыи, яко не мощи зрети" . Угра покрылась прочным льдом, способным выдержать вес одоспешненных всадников. Теперь татары могли перейти реку в любом месте и прорвать русские боевые порядки, растянувшиеся на 60 верст, там, где они были более слабыми. В этих условиях более маневренное татарское войско получало важное преимущество, но возникает закономерный вопрос – имелась ли у Ахмеда возможность его использовать при плохом снабжении и тяжелых погодных условиях? Впрочем, русское командование предпочло не рисковать, а отвести свои полки сначала к Кременцу, а затем на 40 верст к северо-востоку, став с войском на Боровских полях, только там "мощно бы стати противу безбожнаго царя Ахмета" . Именно здесь его армия могла прорваться к Москве. На остальных направлениях дороги вели через заповедные леса с засеками.
Ждавший зимы и дождавшийся ее Ахмед, узнав об отходе русских войск, так и не решился перейти Угру. Его войска были утомлены длительной войной, бескормицей, отсутствием каких-либо успехов и побед. Наступление морозов заставило ордынцев спешить с возвращением в свои зимние кочевья. О том, что это было отнюдь не бегство, а запланированное отступление, свидетельствует заблаговременная ("за многи дни") отправка Ахмедом в Орду полона, захваченного во время похода в литовских городах и волостях . Принять решение закончить войну приходилось и из-за холодов, особо страшных для войска, экипировавшегося для летнего похода, но затянувшегося до зимы ("бяху бо татарове нагии и босы, ободралися") . Следует назвать еще одну возможную причину отступления ордынского войска – получение информации из Сарая о нападении на владения Ахмеда отряда под командованием Василия Ивановича Ноздреватого (из рода князей Звенигородских) и служилого "царевича" Нур-Даулета (брата тогдашнего крымского хана Менгли-Гирея). Сообщение об этой операции содержится в Казанском летописце, источнике более позднего происхождения и не всегда точном. Однако полностью игнорировать приведенные в нем сведения нельзя. Автор Казанской истории рассказал, что воины Ноздреватого и Нур-Даулета спустились "в ладьях" вниз по Волге и напали на столицу Большой Орды. "И обретоша ю пусту, без людей, токмо в ней женеск пол и стар и млад; и тако ея поплениша, жен и детей варварских и скот весь; овех в полон взяша, овех же мечю и огню и воде предаша" . Такой отвлекающий маневр, в общем-то, напрашивался. Прошлогодний пример вятчан, разоривших Сарай, должен был показать высокую эффективность таких рейдов. Настораживает лишь молчание об этом походе летописей конца XV века, подробно освещавших даже более мелкие операции русских войск, тем более походы, возглавленные титулованным ханом, одно время даже бывшим правителем Крымского юрта. Есть достаточно убедительные предположения, что нападение на владения Ахмеда ногайско-тюменского войска, также произошло по согласованию с Москвой .
Отходя от Угры, хан приказал разграбить пограничные земли Литвы. Татары опустошили огромную территорию (в основном, владения верховских князей) протяженностью в 100 верст с юга на север и 120 верст с востока на запад . В то же время большой татарский отряд во главе с одним из сыновей Ахмеда, "царевичем" Муртозой (Амуртозой), получил приказ разорить московские волости Конин и Нюхово, находившиеся на правобережье Оки, под Алексином. Но высланные против Муртозы полки братьев великого князя – Андрея Горяя, Бориса Волоцкого и Андрея Меньшого – вытеснили избегающих столкновений с русскими войсками ордынцев в "Поле".
Узнав об окончательном отступлении вражеских сил, великий князь "распусти воя своя каждо въ свои град, а сам поиде съ сыном своим и з братьею к славному граду Москве" . Военные действия прекратились и на северо-западном рубеже. Узнав об отступлении Ахмеда, ушли из-под Пскова и ливонцы. Тревожный и славный 1480 год закончился.
* * *
Провальное окончание похода войск Большой Орды на Русь разрушило авторитет ее правителя. Против Ахмеда выступили другие татарские ханы, решившие воспользоваться его неудачей. В степи собирались войска, высылались дозоры, сторожившие каждый шаг приговоренного вождя. Распустив своих воинов на кочевья, Ахмед с небольшим отрядом отправился на зимнюю стоянку. Этим и решили воспользоваться враги. 6 января 1481 года войско шибанского (тюменского) хана Ибака (Сейид Ибрахим хана), его брата Мамука и ногайских мирз Мусы и Ямгурчи (Ямгурчея) напало на зимовище Ахмеда недалеко от Азова. В бою "единственного из чингисхановых детей" (так назвал себя, величаясь, Ахмед в одном из своих посланий) убили. В Архангелогородском летописце сообщается о захвате победителями огромных богатств, скопленных погибшим ханом: "И стоял царь Ивак (Ибак – В. В. ) 5 дней на Ахматове орде и поиде прочь, а ордобазар с собою поведе в Тюмень, не грабя, а добра и скота и полону литовскаго бесчисленно поимал и за Волгу перевел ". Орда-Базар в данном случае не только город и "рынок при походной ставке хана" , но и монетный двор, и государственная казна.
Произошедшее в ханской ставке событие нашло отражение в русских летописях, которые, однако, не сходятся в деталях. Так в Московском летописном своде отмечено: "Егда же прибежа въ Орду, тогда прииде на него царь Ивакъ Нагаискыи и Орду взя, а самого царя Ахмута уби шуринъ его Ногаискыи мурза Ямгурчии" . По другим сведениям, правителя Большой Орды умертвил Ибак, который "сам вскочи в белу вежу цареву Ахъматову и уби его своими руками" .
О побоище в устье Северского Донца извещен был и крымский хан Менгли-Гирей. Уже 13 января 1481 года он, узнав о гибели старого врага, направил в Литву посла с сообщением о произошедших событиях: "Отъ Менъдликгирея Казимиру, королю брату, поклонъ. То такъ ведайте: генъвара месеца у двадцать перъвый [день] пришодъ царъ Шибаньский Аибакъ, солътанъ его, [д]а Макъму князь, [д]а Обатъ мурза, [д]а Муса, [д]а Евъкгурчи пришодъ, Ахъматову орду подопътали, Ахмата цара умертвили, вси люди его и вълусы побрали, побравши прочъ пошли; а князь Тымир[ъ] съ Ахмата царевыми детьми и съ слугами къ намъ прибегли и пригорнулися пришли. Надъ Охматомъ царомъ такъ ся стало: вмеръ. Намъ братъ онъ былъ, а вамъ приятель былъ" .
* * *
Неудачный поход на Русь и последовавшая за ним гибель Ахмеда, разорение его улусов подкосили могущество Престольной державы – Большой Орды, но агония этого ханства растянулась еще на двадцать долгих лет. Вскоре в нем вспыхнула ожесточенная борьба за власть, в которой сошлись сыновья убитого Ахмеда – Муртаза, Сейид-Ахмед (Сеид-Ахмет, Сайил-Ахмед), Шейх-Ахмед (Ших-Ахмет) – и их двоюродные братья, сыновья прежнего владетеля Престольной державы Махмуда – Касым и Абд ал-Керим (Абдул-Керим), закрепившиеся в Хаджи-Тархане (Астрахани) . Ждать усиления кого-нибудь из них Иван III не собирался, предпочитая использовать против "Ахматовых детей" своего союзника, перекопского хана Менгли-Гирея. 26 апреля 1481 года в Крым поскакал великокняжеский посол Тимофей Григорьевич Скряба Травин. Он должен был сообщить о приходе на Русь из Большой Орды войска хана Ахмеда, неудаче того и отступлении, о смерти общего врага (Возможно, известие об этом и стало причиной отправления посольства Скрябы в Киркор, хотя из текста наказа видно некоторое сомнение великого князя в достоверности сведений о гибели Ахмеда). Послу приказывалось просить помощи, если Ахмед уцелел, или новый хан, "хто будетъ на томъ юрте на Ахматове месте… покочуетъ къ моей земле". В таком случае от имени великого князя Тимофею Скрябе Травину следовало призвать Менгли-Гирея и атаковать неприятеля .
Явно на пользу Ивану III были и возобновившиеся военные действия Крыма против Литвы. Осенью 1482 года Менгли-Гирей, придя "съ всею силою своею", сумел взять Киев. Воевода Киевский Иван Хоткевич был взят в плен. Его судьбу разделили многие киевляне. Внимательно следившие за этими событиями русские летописцы связали произошедшее с "неисправлением королевским", который за два года до этого "приведе царя Ахмата Болшие орды съ всеми силами на великого князя Ивана Васильевичя, а хотячи разорити христианскую веру" .
Так стал реализовываться замысел московского государя: руками крымского союзника поразить двух своих врагов – Литву и Большую Орду. У всех крупнейших игроков, способных грозить Руси, оказались надолго связаны руки. Удачно маневрируя на этом поле, Иван III в случае необходимости поддерживал Менгли-Гирея, продолжавшего воевать с "Ахматовыми детьми" – сыновьями и племянниками убитого хана, направляя к нему не только отряды служилых или казанских татар, но иногда и собственные полки. Не без его участия Нур-Султан бикем, мать посаженного вскоре воеводами великого князя на казанский трон Мухаммед-Эмина, в 1486 году вышла замуж за Менгли-Гирея, еще больше упрочив связи Москвы и Крыма.
Пытаясь противостоять русско-крымской угрозе, Литва и Большая Орда также старались действовать сообща, но не так эффективно как их враги. Летом 1484 года литовский посол посетил Сарай и подтвердил там союзный договор, заключенный с ханом Ахмедом. К тому времени Большая Орда смогла частично восстановить свои силы. Освобожденные Сейид-Ахмед и Темир собрали войска и нанесли неожиданный удар по юрту Менгли-Гирея. События стали развиваться зимой 1484/1485 года, когда крымские войска были распущены по кочевьям. Сейид-Ахмед усвоил урок, преподнесенный Ибаком и Ямгурчеем, и использовал тот же прием. Поводом к нападению стало его желание освободить брата, "царевича" Муртазу, участвовавшего в заговоре против Менгли-Гирея и содержавшегося в заточении в Кафе, а также стремление нанести максимальный урон старому врагу. Начатые Сейид-Ахмедом военные действия привели к частичному успеху. Он пробился в Крым и освободил Муртазу. Сообщается о происшедшем в Никоновской летописи, однако следует отметить, что ее составитель ошибся, именуя Сейид-Ахмеда именем уже покойного дяди Махмуда: "Тое же зимы царь Ординский Муртоза, Ахматовъ сынъ, прииде къ Мен-Гирею царю Крымскому, хоте зимовати у него, понеже гладъ бе великъ во Орде. Мен-Гирей же Кримский, поимавъ его, посла въ Кафу, къ Туръскому царю, и посла брата своего меншаго на князевъ Темиревъ улусъ и останокъ Орды розгонялъ. Того же лета Ординский царь Махмутъ (выделено автором. – В. В .), Ахматовъ сынъ, со княземъ съ Темиремъ иде изгономъ на Мин-Гирея царя и брата своего отнемъ у него Муртозу, Ахматова сына; самъ же Мин-Гирей з бою тайно утече ис своей рати, той же Махмутъ приведе Муртозу и посади на царьстве. Мен-Гирей же посла къ Турскому; Турской же силы ему посла и къ Нагаемъ посла, велелъ имъ Орду воевати" . Рассказал о событиях 1484/1485 года и живший в XVIII веке собиратель преданий из крымской истории Сейид-Мухаммед Реза, автор книги "Ассеб оссеяр, или Семь планет", добавив к уже известным фактам еще несколько важных деталей. Замышляя совершить переворот и свергнуть Менгли-Гирея, Муртаза, живший в Крыму под предлогом ссоры с братом Сейид-Ахметом, стал собирать вокруг себя недовольных хозяином Киркора. Там он был благосклонно встречен, но вскоре перекопскому хану стало известно о замыслах врага. Муртазу схватили, но на помощь брату пришел, видимо, знавший о его планах Сейид-Ахмед. В его войске были и ногаи. В произошедшем сражении было разбито войско Менгли-Гирея, который раненым бежал в свою столицу, Киркор. Отряды Сейид-Ахмеда разграбили Солхат и осадили Кафу. Взять хорошо укрепленную крепость, он, похоже, и не пытался, потребовав выдачи Муртазы. Добившись своего, Сеид-Ахмед ушел из Крыма, так как на помощь врагу спешили турецкие войска. Но ордынцы отошли недалеко за Перекоп и блокировали Крым с суши. Бежать оттуда им пришлось из-за начавшихся рейдов войск Московского государства .