В числе сынов Ханаана в Книге Бытия назван Аморей, прародитель народа амореев. Если имя Ханаана мы возводим к русскому Ване (Ивану), то Аморей (Марей) является мужским аналогом имени Марии. В русском фольклоре Иван да Марья выступают близнецами. Точно так же, как это ни удивительно, и библейские ханаане-Иваны и амореи-Мареи оказываются родственными племенами, мигрировавшими с Русской равнины. Имя царя Хаммурапи с учетом возможного перехода согласных и условности прочтения гласных можно расшифровать, как Ка(Ки) + Мура(Мара) + суффикс – "великий Марей (аморей)", или… Киммериец! Киммерийцы проживали в южнорусских степях, у берегов Азовского и Каспийского морей. Именно оттуда они мигрировали в Малую Азию и далее в Месопотамию и на Ближний Восток. Если ваны-венеты проникли в Азию, минуя Балканы, то амореи-киммерийцы пришли сюда "напрямую", через Кавказ.
В начале II тысячелетия до н. э. на землях, контролируемых амореями в Северной Месопотамии, возникло многонациональное государство Митанни с правящей арийской династией. Военная гвардия митаннийских царей называлась марианны (они Мареи), то есть состояла из амореев. Современные исследователи не имеют сколько-нибудь удовлетворительного объяснения имени этого государства. Известно, правда, что сами жители называли себя Маиттани. В русском прочтении его можно перевести как Мать-Ана или Божественная Мать (Анат – одно из имен Великой Богини в Малой Азии и на Ближнем Востоке). Имя страны указывает, что в ней особым почитанием пользовался культ Великой Богини. Современные русские называют свою страну Отечеством. Это слово среднего рода, но образовано оно от существительного мужского рода "отец" и отражает влияние патриархальных традиций. Название страны Маиттани можно трактовать как "женский" аналог слова "отечество". В пользу такого объяснения говорит название гвардейцев митаннийских войск: марианны, по-другому, – это служители и защитники Великой Богини Марии.
Ученые обычно избегают говорить об этнической идентификации киммерийцев, считая, что для этого недостаточно данных. Но в рамках нашего подхода данный вопрос оказывается вполне разрешимым. Имя этого народа, по нашему мнению, порождено словосочетанием "Ки-Марии" – "Великие Марии" (в сложных словах индоевропейцев слог "ки" означает "божественный", "великий"). Вторая же составляющая есть одно из имен Великой Богини, означающее "Мать Ария". Таким образом, название племени указывает на родство киммерийцев с ариями.
В русской мифологии имя богини, которую почитали киммерийцы, несколько трансформировалось, но оно вполне узнаваемо: это – Кикимора. За древностью лет люди забыли ее изначально прекрасный образ Девы-птицы – кикающей (т. е. поющей по-птичьи) богини Мары, воплощения общеславянской Морены. В "новое время", когда возвысились боги нового поколения, ее стали представлять злым божеством ночных кошмаров, а позднее – недобрым духом крестьянской избы. С виду кикимора тонешенька, малешенька, голова с наперсточек, а тулово не толще соломинки. Но, несмотря на свое убожество, видит она далеко по поднебесью и скорей того бегает по земле. Знакомая картина: чем древнее богиня по происхождению, тем она безобразнее и злее. Про нее говорили, что она может вредить курам, и тут самое время упомянуть о родственной линии образов: Ряба – Мария – Кикимора.
Но если называть киммерийцев "Великими Мариями", то сразу же обнаруживается их связь с царскими людьми "мари" в Урарту. Такое совпадение можно было бы признать случайным, если бы оно не "укладывалось" в выстраиваемую в нашей книге целостную картину взаимодействия причерноморских и прикаспийских ариев с их малоазийскими сородичами. Ранее мы уже подчеркивали, что в создании государства Митанни участвовали арии, мигрировавшие из южнорусских степей. После распада своего государства митаннийцы отступили не куда-нибудь, а на север и, объединившись с ванами, вошли в состав Урарту. Создается впечатление, что арии-переселенцы не утрачивали контактов с родственными племенами Русской равнины.
Но продолжим линию воплощений богини Яры (Марьи, Марены). Наступление весны связано с оживлением Солнца. На этом основании Марена еще Ма(ть) – Солнце или Масленица. В дохристианскую пору празднование Масленицы было приурочено к весеннему равноденствию, которое считалось началом нового года. При этом сожжение чучела Масленицы символизировало уничтожение всего старого, обветшавшего, дряхлого и освобождение места для нового, молодого, лучшего. Утверждение "нового мира" демонстрировали обрядовые состязания (кулачные бои, взятие снежного городка). В дни праздника провожали Зиму и начинали встречать Весну. Чучело Масленицы представлялось средоточием плодовитости, и ритуалы его проводов должны были сообщить это плодородие земле: пепел от чучела, или само растерзанное чучело, раскидывали по полям. Важная роль в празднике отводилась разнообразным играм (катанию с гор и на упряжках, шуточным преследованиям холостых, смотрам молодоженов). Праздничные трапезы обязательно включали блины – главный атрибут Масленицы (символ солнца).
Христианство наполнило этот языческий праздник множеством своих ритуальных установок. Нам даже объясняют, что Масленица получила свое название оттого, что в предшествующую ей последнюю неделю перед Великим постом, разрешается употребление в пищу сливочного масла, молочных продуктов и рыбы, но это очевидное лукавство. В Белоруссии и в некоторых местах России в субботу перед Масленицей отмечали Родительский день, первый в этом году. В этот день поминали умерших родителей. Для них специально пекли блины – и первый блин клали на божницу, слуховое окно или крышу, оставляли на могилах на кладбище, а также раздавали блины детворе, нищим и монашкам с просьбой помянуть такого-то. Утром и вечером, садясь за стол, обязательно приглашали разделить семейную трапезу, состоящую из говядины, вареной свинины, жареной баранины, умерших в доме родственников.
Масленичные гуляния повсеместно сопровождались разведением костров и ритуальными прыжками через огонь. В огне ритуального костра сгорала Масленица, но возрождалась к жизни Марья – богиня весны. Прожив отведенный ей срок, она с наступлением лета уходила в мир теней. Во время праздничного ритуала проводов весны роль Марьи играла Костро-Ма – "Ма(ть) Костра" (подразумевался, наверное, все же небесный костер, "поддерживаемый" Солнцем). Чучело Костромы сжигали с обрядовым оплакиванием и смехом или разрывали на части. Сами образы Масленицы и Костромы были введены, по-видимому, чтобы подчеркнуть бессмертную природу богини Марьи. Сгорали в огне ее земные воплощения, но сама она оставалась нетленной и вечно юной, как весна.
В некоторых областях похороны богини весны приурочивались ко дню летнего солнцестояния (дню Ивана Купала). Праздничное ее воплощение при этом называли Купалой. Центральным актом купальского обряда является символическое уничтожение (чаще всего сжигание) чучела богини. Называли ее по-разному – Купала, Мара, Марина, Ульяна, Катерина, Ведьма. Иногда носили по селу украшенное деревце – березку, вербу или сосенку или украшали растущее деревце, укрепляли на его верхушке чучело, колесо, солому, цветы и т. п. и раскладывали вокруг него костер. Особое место в купальских обрядах занимают венки, в которые наряжались девушки. В ходе праздника они использовали их для гадания, а потом бросали в костер, в воду или разрывали на части. Но нередко купальские венки сохранялись и использовались для лечения или магических действий. Среди сжигавшихся бытовых предметов чаще всего использовалось колесо, которое символизировало солнце. Как уже говорилось, Купала – искаженное имя Кибелы, Великой Белы, культ которой во II–I тыс. до н. э. был распространен в Малой Азии и которая отождествлялась с греческой Реей (русской Ярой – Марьей – Мареной).
Итак, круг замкнулся. На Руси, как и в других средиземноморских и ближневосточных странах, существовал культ Великой богини. Возникший в эпоху матриархата, он поддерживался и в патриархальные времена. Имя самой богини менялось, равно как и ритуальное обрамление праздников в ее честь. Но божественной прародительнице мира и хранительнице сил плодородия язычники неизменно отводили одно из центральных мест. Если вспомнить историческую периодизацию язычества, рассматривавшуюся во второй главе, то (с известной долей условности) на этапе общеиндоевропейского единства Великая богиня носила имя Бабы Яги, в арийский период ее роль перешла к Яре-Марье-Марене, а в русско-славянскую эпоху возвысилась Макошь (о ней речь впереди).
Но была еще одна ипостась Великой богини, которую продолжали прославлять даже в начале XIX века. Это богиня Лада.
Глава 12
Лада – Мать сыра земля
Наиболее древние упоминания о Ладе содержатся в польских церковных запрещениях языческих обрядов и относятся к первой половине XV века. В конце того же века Ян Длугош включил в свой пантеон польского Марса под именем бога Ляда (Lyada), а в XVII веке другой польский Иннокентий Гизель в своем "Синопсисе" в дополнение к рассказу "Повести временных лет" об идолах князя Владимира записал: "<…> Четвертый идол – Ладо. Сего имяху бога веселия и всякого благополучия. Жертвы ему приношаху готовящийся ко браку, помощию Лада мнящи себе добро веселие и любезно житие стяжати. Сия же прелесть от древнейших идолослужителей произыде, иже неких богов Леля и Полеля почитаху, их же богомерское имя и доныне по неким странам на сонмищах игралищных пением Лелюм-Полелем возглашают. Такожде и матерь лелеву и полелеву – Ладо, поюще: Ладо, Ладо! И того идола ветхую прелесть дияволю на брачных веселях, руками плещуще и о стол бьюще, воспевают". Здесь Лада выступает сначала в мужском роде, а затем как мать Леля и Полеля.
У восточных и южных славян имя богини возглашается преимущественно в припевах весенних и свадебных песен. За пределами славянского мира имя Лады известно также балтийским народам – латышам и литовцам, так что ареал распространения ее культа охватывает земли от Адриатического моря до Камы и от Балкан до Балтийского моря. А.С. Фаминцын в книге "Божества древних славян" показал, что корень "лад" присутствует во многих названиях славянских земель, преимущественно же в Хорватии, Венгрии и в средних и северных областях России.
Некоторые исследователи (в частности, Е.В. Аничков, Н.М. Гальковский) настаивали, что, мол, не следует возводить Ладу в ранг божества, поскольку упоминания о ней у славян присутствуют только в песенном фольклоре. Но разве можно идти против народной традиции? Вот, к примеру, хорватская песня-молитва конца XVIII в., которая исполнялась во время летнего солнцестояния:
Красивый Иван рвет розы
Тебе, Ладо, святое божество.
Ладо! Слушай нас, Ладо!
Песни, Лада, поем мы тебе,
Сердца наши склоняем к тебе.
Ладо! Слушай нас, Ладо!
Здесь Лада не только напрямую названа святым божеством, но и замещает Купалу – одно из воплощений богини Марьи. В народных песнях слово "лад" означает нежно любимого друга, мужа, любовника, а в женской форме "лада" – подругу, жену, возлюбленную. "Лады", – говорят люди, когда решили какое-то важное дело и достигли согласия, а в древности ладником называли уговор о приданом: лады – помолвка, ладило – сват, ладканя – свадебная песня. "Ладовые" песни исполнялись преимущественно девушками. В Болгарии их называли "ладовицами", а их хороводы – "ладино коло (хоро)". В большинстве этих песен "Лада", "Ладо" – обычно лишь простой припев. Но в одной русской песне говорится:
Благослови, мати,
Ой, мати Лада, мати!
Весну закликати…
Здесь Лада – богиня весны, богиня-мать. Заклинание весны и пение веснянок производилось на высоких местах: люди выходили на вершины холмов, влезали на деревья, по угловым торцам влезали на крыши изб и оттуда приветствовали весну. В некоторых украинских песнях Ладу называют царевной, а в белорусских – королевной. Учитывая все это, обычно (вслед за А.С. Фаминцыным и поддержавшим его Б.А. Рыбаковым) делается вывод, что Лада – божество согласия, весны и любви, богиня брака и благополучия, и ее можно поставить в один род с рассматривавшимися в предыдущей главе весенними воплощениями Великой богини. Однако есть ряд обстоятельств, которые требуют отнестись к образу богини более внимательно.
Для начала подчеркнем, что Лада – единственный персонаж русской мифологии, который напрямую именуется матерью. Ранее, проясняя смысл имен богинь Марьи, Масленицы, Костромы, мы выделяли в них слог "ма", имеющий значение "мать". Но это, так сказать, шифр слова, его внутренний код. Никаких прямых указаний на материнство этих богинь нет. В отличие от них, Лада именуется матерью, и мы вправе предположить, что в ряду ипостасей Прародительниц мира она имеет особый статус. Тем более, согласно польским преданиям, она, действительно, мать Леля и Полеля.
Вторая "мелочь". Ладовые песни исполнялись не только весной и в первую половину лета, но и во время свадеб и святочных гаданий. В Болгарии девушки под Новый год проводили гадание, называемое "ладуванием". Для этого доставали "немую воду" (то есть взятую молча), ставили ее на ночь под звезды, а затем бросали в нее свои перстеньки. При извлечении перстней пелись песни с припевом "Тай-Ладо!" Выходит, что обращались к богине и зимой, а это значит, что Ладу нельзя называть богиней весны. Она поминалась независимо от времени года, что опять-таки говорит об обладании ею какими-то более широкими функциями, по сравнению с весенними богинями плодородия.
И, наконец, самая главная "придирка", филологическая. Заглянув в "Этимологический словарь русского языка" Макса Фасмера, мы с удивлением обнаружим, что у слов "лад", "лада" надежной этимологии нет. По-другому, они родились на общеиндоевропейской почве и оригинального смыслового значения в славянских языках не имеют. Это очень серьезный удар по традиционной трактовке образа богини, в статье "лада" даже дана ссылка на статью А.А. Потебни, где Лада названа лжебожеством. Конечно, известны примеры, когда академические ученые отстаивают заведомо неверные позиции, как в случае происхождения имен "Русь" и "Иван". Но в данном случае ситуация особая. Дело в том, что перевод словаря с немецкого и дополнения к нему выполнены О.Н. Трубачевым – исключительно уважаемым славистом, твердым защитником национальных святынь.
О.Н. Трубачев считал неприемлемым обе крайности, порожденные неясностью слова – как отнесение этого слова к бессмысленному песенному рефрену, так и возведение Лады в ранг божества. Сам исследователь трактовал его в контексте славянских терминов родства. Согласно ему, праславянское *lada (звездочка означает, что слово это гипотетическое и существовало в эпоху индоевропейского единства) восходит к индоевропейскому корню *aldh – "выросший, зрелый", который дал в германском языке aldi – "человек". Первичным значением славянского слова он считает "старший, муж, мужчина" (сравни: упоминание лад – возлюбленных мужей в "Слове о полку Игореве"). Перенесение этого слова на женщину – вторично. Песенный рефрен "дед-ладо", "дид-ладо" объясняется при этом, как название старшего родича (деда) и именное определение при нем.
Пусть извинит меня читатель за столь подробное погружение в языкознание. Но сделано это намеренно. Ведь вы почувствовали, что маститый ученый перемудрил! Ведь никакие хитроумные построения не обманут родовой памяти и сердца, которое откликается на заветные слова, пронесенные сквозь тысячелетия. Тем более, если это имена богов. Но свои предчувствия надо доказывать. Что ж, попробуем возразить О.Н. Трубачеву, предложив свою версию происхождения слова "лада".
Есть в русском языке одно древнее, но удивительное по богатству охватываемых им смысловых ассоциаций слово. В настоящее время оно почти не употребляется, и мало кто даже слышал его. Но теперь уж точно никогда не забудет. Ляда (лядина) – пустошь, заросль, покинутая и заросшая лесом земля, запущенные заросли, чищоба, починок, посека, кулига, валки, пожог, лесной перелог, лесок по болоту, березнячок с хвойным посадом, то есть мешаный; вообще: низкая, мокрая и плохая почва; мочижина с мелким леском, ляга, болото с яминами, лыва, постоянная лужа, полой. Казалось бы, простенькое слово из четырех букв, но как же многозначно оно. Тут же проясняется смысл названий нижегородских сел и деревень, в которых автор бывал раньше – Ляды, Валки, Починки. Общее для всех них в том, что они стоят на плохих и, большей частью, мокрых почвах. Но как в одном слове уместились столь разнообразные "картинки"?
Давайте немного пофантазируем. Представим, например, территорию, с которой отступил ледник. Долгое время здесь еще будет болото с яминами или ляга (лужа, пруд). С наступлением теплого климата в этих краях на пустошах вблизи водоемов появятся лесочки, где березки будут чередоваться с хвойными растениями. Еще позже люди, пожелавшие окультурить этот кусочек земли, начнут осушать болота и устраивать пожог выбранных для земледелия участков леса. Край будет постепенно преображаться, а изначальное название местности – "ляда", которое мы предлагаем производить от слова "лед", будет оставаться неизменным. В итоге слово "ляда" обретет множество значений.
Итак, мы предлагаем следующую схему рождения "лада":
ЛЕД → ЛЯДА → ЛАДА
В нашей интерпретации в своем изначальном значении лада – это ляда, неокультуренная, влажная почва. Соответственно, богиня Лада – это Мать сыра земля. Эпитет "сырая" богиня земли носит только в русской мифологии. При этом имя богини не называется. Часто в качестве Матери-земли называют богиню Макошь (Мокошь). Основанием к тому служит лишь одно: желание производить ее имя от прилагательного "мокрый". По нашему мнению, Макошь – "Ма(ть) Коша (Кощея)", Троецыплятница (смотри главу 5), богиня плодородия. Но с культом земли она не связана.
Слова "лада", "лад" происходят от "ляды", но последняя непосредственно связана с корнем "лед". Именно с оттаявшей ото льда землей первоначально соотносилась ляда (возможность перехода "я (йа)" в "а" трудно отрицать). Даже в слове "лед" корневая гласная в некоторых славянских языках изменяется: в словацком – "l’ad", в польском – "lod", в древне-прусском – "ladis". Но что самое важное: для слова лед "за пределами балто-славянской группы бесспорных соответствий не имеется" (Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М.: Русский язык, 1993). А это как раз и есть ареал почитания богини Лады!
Соединяя понятие твердого, неизменного льда со словом "лад", мы объясняем, почему последнее имело значение "порядок", "согласие". Соглашаясь с О.Н. Трубачевым, что отношения родства, отражаемые этим словом, являются следствием общих корней индоевропейских народов, мы, однако, воспользуемся примерами из русского языка. Пусть извинит нас читатель, но наше ненормативное слово "елда" (мужской половой член), наверное, все же архаичнее германского "человека". Во всяком случае, указав на него, мы вправе говорить об автохтонности общеславянского корня "лад". Это означает, что все топонимы в славянских землях, содержащие корень "лад", даны славянами. И изыскания А.С. Фаминцына о распространенности культа славяно-русской Лады абсолютно правильны. Развивая эту мысль, мы со всей определенностью проговорим, что названия Ладожского озера и города Ладоги на нем хранят память о почитании в этих местах богини Лады. Ладога – родина Лады. Да будет так! Кстати и то, что Ладожское озеро ледникового происхождения. Лед, лад, Лада – звенья одной цепи.