Со времен первых каменных топоров средства взаимного уничтожения людей непрестанно совершенствовались. По неполным подсчетам, с 3600 г. до н. э. по настоящее время (т. е. более чем за 5600 лет) на Земле было всего 300 мирных лет, свыше 15 тыс. войн, унесших около 3,5 млрд. человеческих жизней. Только за 80 лет ушедшего XX века в мире произошло свыше 150 войн ("малых"!), стоивших человечеству более 100 млн. жизней. В книге P. Hassner приводятся данные Р. Руммела, согласно которым за 87 лет минувшего столетия помимо 39 млн. жертв межнациональных и гражданских войн, около 151 млн. человек были уничтожены собственными правительствами. По оценке N. Kressel, лидеры стран ("спонсоры убийств"), принесли в жертву: СССР (1917 – 1987) – 61,9 млн. человек, Китай (1928 – 1987) – 45,2 млн., Германия (1934 – 1945) – 20,9 млн., Япония (1936 – 1945) – 5,8 млн., Камбоджа (1975 – 1978) – свыше 2 млн. человек и т. д. Какие хищники животного мира могут похвастаться столь массовым уничтожением сородичей?!
Насилие в человеческом обществе отличается от агрессивности животных не только масштабами, не только отсутствием "витальной необходимости", но и тем, что оно сопровождается враждебным отношением к объекту насилия (волк не испытывает "вражды" к зайцу) и далеко не всегда носит инструментальный характер. Итак, агрессия присуща всему живому, насилие – только человеку. Впрочем, качественное отличие насилия от агрессии признается не всеми авторами.
О несостоятельности объяснений человеческой агрессивности и насилия исключительно "животным" происхождением свидетельствует и отношение к детям. Так, "избирательно хорошее отношение к собственному ребенку и неприязнь к ребенку "не своему" (скажем, к ребенку супруги от первого брака) часто объясняют "голосом крови", "животным инстинктом". Между тем многие животные легко принимают к себе детенышей даже других видов, кормят, защищают, обучают их, как собственных. Отсюда можно сделать вывод, что у человека деление детей на "своих" и "чужих" возникло в ходе общественного развития, а не является результатом его "животного" происхождения". Более того, именно у людей наблюдается усиливающаяся агрессивность по отношению к собственным детям, и насилие над детьми (своими и чужими), которое приняло в современном мире катастрофический характер.
Так что, в-четвертых, "если проявление истребительной внутривидовой агрессивности – это специфическая особенность человека, то разве не логично искать причины этой специфической черты в том, что характерно именно для человека, что его отличает от животных, а не в том, что его роднит с ними?". Очевидно, что "специфические особенности агрессивности у человека есть следствие специфических же для человека условий жизни, т. е. следствия особенностей той социальной среды, которую он в процессе своего исторического развития для себя создал. При таком понимании проблема причин агрессивности превращается в проблему исследования тех социальных причин, которые агрессивность вызывают".
Однако прежде чем перейти к действительно необходимому исследованию социальных причин агрессивности и насилия в обществе, остановимся, по необходимости кратко, на истоках и агрессивности, и насилия в контексте некоторых фундаментальных закономерностей Мира. Это позволит лучше понять подлинное соотношение биологичес кого и социального в изучаемых явлениях, прояснить биологические (естественные, природные) предпосылки социальности.
Немного физики и "метафизики"
И человечество, и человеческое общество – лишь мимолетные этапы, фрагменты Единого мирового процесса самодвижения, самоорганизации материи.
Самодвижение Вселенной (гипотетически – от первичной сингулярности и Большого Взрыва до "схлопывания"…) осуществляется в двух основных формах: самоорганизации (убывание энтропии, повышение негэнтропии и степени организованности, упорядоченности) и самодезорганизации (возрастание энтропии, хаотичности, снижение уровня организованности). Количественно определимым критерием направленности развития (изменения) системы может служить энтропия – ее возрастание свидетельствует о преобладании нисходящих, регрессивных, дезорганизационных процессов, а уменьшение – о преобладании восходящих, прогрессивных процессов, повышении уровня организованности.
Процесс развития можно представить как уменьшение энтропии и увеличение негэнтропии в развивающейся системе. Уменьшение энтропии возможно за счет накопления информации. При этом, однако, "уменьшение энтропии в самой самоорганизующейся системе может иметь место лишь за счет ее увеличения в среде". Поэтому, кстати говоря, в условиях изоляции системы (например, человека или же – общества) происходит ее деградация…
Единство и взаимодействие (дополнительность) процессов организации и дезорганизации, созидания и разрушения, негэнтропийных и энтропийных, возникновения и гибели ("добра" и "зла", "ян" и "инь") – суть проявления объективной диалектики бытия материального мира.
Диалектика энтропийных и негэнтропийных процессов предполагает неравномерное их распределение в пространственно – временном континууме Вселенной. Одним из "островков" относительного преобладания негэнтропийных, информационных процессов стала Земля, породившая эволюционизирующий ряд информационно – генерирующих процессов, вершиной которых явилась деятельность общественного человека. Биосфера в целом выступает как антиэнтропийная система.
Так вырисовывается и "функция" человечества в мире, образно сформулированная Н. Винером: "Мы плывем вверх по течению, борясь с огромным потоком дезорганизованности, который, в соответствии со вторым законом термодинамики, стремится все свести к тепловой смерти, всеобщему равновесию и одинаковости… В этом мире наша первая обязанность состоит в том, чтобы устраивать произвольные островки порядка и системы". В рассматриваемом отношении общество представляет собой высшую – из известных – форму развития негэнтропийной тенденции живой природы. Как же осуществляется эта тенденция?
Существование любой системы (в том числе общества) есть процессирующее тождество сохранения и изменения. Чем выше уровень организации (организованности) системы, тем динамичнее ее существование и тем большее значение приобретают изменения как "средство" сохранения. Неравновесность, неустойчивость становятся источником упорядоченности (по И. Пригожину, "порядок через флуктуации"). Впрочем, об этом догадывался еще Тит Лукреций Кар, который в своей философской поэме "De rerum natura" ("О природе вещей") провидел роль clinamen (отклонений) как conditio sine qua non (необходимое условие) эволюции мироздания. Он писал об атомах ("телах изначальных"):
Если ж, как капли дождя, они вниз продолжали бы падать,
Не отклоняясь ничуть на пути в пустоте необъятной,
То никаких бы ни встреч, ни толчков у начал не рождалось,
И ничего никогда породить не могла бы природа.
Важнейшим элементом механизма сохранения / изменения служит адаптация (как приспособление к среде и "приспособление" среды). В соответствие со вторым законом термодинамики и принципом возрастания энтропии, повышение уровня организованности системы возможно лишь за счет увеличения энтропии среды, ее дезорганизации ("принцип Расплаты"). В целом эволюция Вселенной (во всяком случае, в известной нам части "нашей" Галактики) идет пока по пути усложнения (повышения степени организованности) вновь возникающих, "порождаемых" материей уровней ее организации. Это усложнение, появление все более высоко организованных систем также происходит за счет дезорганизации среды, средовых систем. Проще (и примитивнее) говоря – социум за счет природы. Чем выше уровень организованности системы, тем более энергичны, активны способы ее адаптации.
Возрастание организованности биологических систем происходит следующим образом: "более активные особи, лучше использующие ресурсы внешней среды для роста, жизни и размножения, вытесняют в процессе смены поколений менее активных особей. Более устойчивые особи, т. е. лучше противостоящие различным вредным влияниям, также вытесняют путем преимущественного размножения менее устойчивых особей. В обоих случаях более упорядоченные формы организации с более низким уровнем энтропии вытесняют менее упорядоченные формы организации с более высоким уровнем энтропии".
"Возвышение" от физического уровня организации материи до биологического означает появление новых, более эффективных способов адаптации. В процессе дарвиновского (со всеми последующими уточнениями) естественного отбора и "борьбы за существование" повышается информационное содержание, "емкость" биологических систем, степень их организованности. Однако за все приходится платить! "Сохранение всегда достается ценой гибели подавляющей массы его представителей… Для противодействия энтропии хищник вынужден истреблять травоядных животных… Следовательно, хищник как "самоорганизующаяся система" живет за счет дезорганизации травоядных, вызывая эту дезорганизацию в масштабе, оставляющем далеко позади масштаб собственной самоорганизации". Надо ли напоминать, что травоядные столь же активно дезорганизуют мир растений.
Поэтапность развития от агрессии биологических систем к человеческому насилию показана В. И. Красиковым.
Появление в процессе эволюции общественного человека – "средства" самопознания Мироздания (не в этом ли глобальный, космический "смысл" и "предназначение" Человечества?) – означало переход на новый, социальный уровень ее организации. Однако эта новая система – "общество" – есть результат все того же Единого мирового процесса самоорганизации материи, его этап, момент Истории Вселенной, подчиняющийся ее фундаментальным законам. Сверхадаптация общественного человека осуществляется путем активного "силового" изменения среды. Биологическая "борьба за существование" перерастает в "сверхборьбу за сверхсуществование".
Глава 2. Социальное насилие
Человек отличается от животных именно тем, что он убийца.
Э. Фромм
Человеческое, слишком человеческое…
Дарвинская триада (изменчивость – наследственность – отбор) фиксирует новый, более эффективный "способ" адаптации живых существ по сравнению с "мертвой материей", физическим (добиологическим) уровнем организации мироздания. Род Homo Sapiens венчает биологическую пирамиду и служит "ступенью" перехода к более высокому уровню организации материи – социальному. При этом человек остается биологическим существом и несет с собой выработанное в процессе эволюции "наследство", включая агрессивность, которая была ему необходима для того, чтобы выжить и утвердиться на планете среди рогатых, зубастых и клыкастых… Биологическое происхождение агрессивности как эволюционно выработанного средства адаптации и выживания обосновывается современной социобиологией (A. Walsh, E. Wilson и др.).
На начальных стадиях антропосоциогенеза "действовал обычный стадный закон: лучшие куски доставались самым сильным, самок и детенышей защищали, а старых и немощных представителей отдавали в качестве естественной дани на съедение волкам, гиенам и всем тем, кто охотился на двуногих наземных полуобезьян".
Но постепенно, с развитием искусственных орудий и общественных способов производительной деятельности, все большую ценность приобретают носители знаний, навыков и умений – первобытные умельцы и мудрецы. И тогда наряду с агрессией и насилием в обществе начинает действовать запрет "не убий!" как эволюционное "средство" выживания не только "сильнейших", но и "умнейших". Как пишет академик Н. Н. Моисеев, "принцип "не убий!" разрешал противоречия между "сильным" и "умным" в пользу последнего… Жизненной необходимостью стада пралюдей сделалась потребность защищать не только самок и потомство, но и тех, кто был носителем знаний и мастерства или мог бы им стать". С точки зрения цитируемого автора, возникновение этого запрета и положило предел морфологическому совершенствованию человеческого организма, предел внутривидовому отбору. Развитие рода "человек" перешло на новую – социальную ступень. Адаптация человека как биологического существа "доразвилась" до сверхадаптации социального организма – общества (которое само возникло и функционирует как "средство" адаптации Homo Sapiens!). Агрессивность, уходящая корнями в биологию и "подчиняющаяся" биологическим закономерностям, является теперь в форме социального насилия, обусловленного закономерностями социального развития, к рассмотрению которых и привел нас исследуемый сюжет.
Общество – та форма, которая служит "средством", обеспечивающем человеческому роду осуществление его "миссии" в мироздании: самопознание материи ее продуктом! Приглядимся пристальнее к тому, как в едином эволюционном процессе становится социальная форма организации материи, как обеспечивается механизм сверхадаптации общественного человека и – какой ценой расплачиваются человек, общество, природа за "сверхмогущество" ее "венца"… За рамками настоящей работы остается вопрос о возникающей в современном обществе постмодерна проблеме: киберсистема, создаваемая человечеством, как новая ступень, "сверхвенец" развития Вселенной…
Если способ существования органической, живой материи – суть активность вообще, то в процессе антропосоциогенеза становится предметная коллективная сознательная деятельность как способ существования общественного человека. Человеческая деятельность выступает инобытием биологической активности.
"Орудием" природы, "заставляющим" общественного человека в процессе предметной производительной деятельности выполнять свою негэнтропийную функцию, служат потребности, точнее, – неудов летворенные потребности, – нужда (не в этом ли проявляется гегелевская "хитрость мирового разума", который "творит" Историю руками человека?). Именно она определяет содержание деятельности.
Но человек присваивает продукты природы, а также ее "переделывает", трансформирует, модифицирует, творит "вторую природу" в процессе совместной коллективной деятельности. Так что отношения между человеком и природой – лишь одна сторона человеческой деятельности. Другая же сторона – отношения человека к человеку, общественная коллективная связь людей. Способ связи, отношения между индивидами в процессе их совместной материальной и духовной деятельности, та форма, в которой эта деятельность протекает, – и составляет сущность социального. Выражением совокупности этих связей и отношений выступает общество как целое, как система.