Альманах "ИСТОКИ" – издание, посвященное анализу экономики в широком культурно-историческом и интеллектуальном контексте. Центральная тема очередного (седьмого) выпуска альманаха – это тема среды: культурной, социальной, интеллектуальной, в которой действуют экономические агенты, рождаются и находят свою форму экономические идеи. Основные рубрики выпуска: "Экономика и этика", "Экономика и литература", "Дж. М. Кейнс и вероятность" и "Памятники экономической мысли. К 125-летию со дня рождения И.И. Рубина".
В альманахе читатель найдет оригинальные исследования экономического поведения в различных религиозно-этических средах Т.Б. Коваль и А.А. Сусоколова, а также работу литературоведа Т.Д. Венедиктовой об экономических образах в художественной литературе. Специально для альманаха подготовлена работа Вивьен Браун – пример историко-научного исследования экономической мысли на основе идей М.М. Бахтина. Впервые на русском языке публикуются работа лауреата премии им. А. Нобеля Дж. Бьюкенена "Этические правила, ожидаемые оценки и большие группы" и авторитетный обзор на эту же тему Д. Хаусмана и М. Макферсона; знаменитая статья Д. Макклоски "Риторика экономической теории", давшая начало риторическому подходу к анализу экономических теорий; а также неопубликованная, но давно ожидаемая специалистами рукопись крупнейшего советского марксиста 1920-х годов И.И. Рубина о теории денег Карла Маркса. Развитие рубинской интерпретации Маркса в наши дни представлено переводом статьи современного американского неомарксиста Д. Фоули. Наконец, также впервые на русском языке публикуются избранные главы из "Трактата о вероятности" Дж. М. Кейнса и материалы о последовавшей дискуссии.
Альманах рассчитан на специалистов в области экономической теории, этики, истории экономической мысли и обществознания, студентов, аспирантов и преподавателей общественных наук.
Содержание:
Сборник статей - Истоки Социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания 1
Экономика и этика 1
Татьяна Б. Коваль. Богатство и бедность в контексте религиозной этики 1
Александр А. Сусоколов. Принципы экономических отношений в традиционном исламе и ценности предпринимательства 10
Джеймс М. Бьюкенен. Этические правила, ожидаемые оценки и большие группы [140] 17
Дэниел М. Хаусман, Майкл С. Макферсон. Серьезное отношение к этике: экономическая теория и современная моральная философия [155] 22
Экономика и литература 47
Дж. М. Кейнс и вероятность 71
Памятники экономической мысли К 125-летию со дня рождения И.И. РУБИНА 97
Об авторах 139
Сборник статей
Истоки Социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания
Памяти Андрея Владимировича Полетаева
(1952–2010)
18 сентября 2010 г. скоропостижно скончался наш коллега, член редколлегии и постоянный автор альманаха "ИСТОКИ" Андрей Владимирович Полетаев. Отечественное обществоведение потеряло талантливого экономиста и историка, ученого-гуманитария высочайшей культуры, носителя лучших традиций русской интеллигенции.
Окончив экономический факультет МГУ по специальности "экономическая кибернетика", он пришел в ИМЭМО в сектор Револьда Михайловича Энтова, где молодые ученые занимались анализом сложных проблем капиталистической экономики США, осваивая методы и академическую культуру современной экономической науки. Приоритет научной строгости над любыми привходящими обстоятельствами – такую жизненную установку сформировала в Андрее Полетаеве, тогда просто Андрее или Энди, как его называли друзья, творческая атмосфера научного поиска, царившая в этом легендарном коллективе. Очень рано удостоившись докторской степени за фундаментальное исследование динамики нормы прибыли (1989 г.), Андрей Владимирович не стал узким специалистом-экономистом. Интерес к истории, философии, социологии науки привел его в стан нового поколения гуманитариев, владеющих новейшими методами исследования и открытых для междисциплинарного общения.
С именем Андрея Полетаева накрепко связаны замысел и осуществление замечательного проекта "THESIS", донесшего до отечественного читателя лучшие образцы современной классики общественных наук. Очень многим обязаны ему и наши "ИСТОКИ", стремящиеся продолжать дело "THESISа". В последние годы организационная и творческая энергия Андрея Полетаева была направлена на создание и развитие в Высшей школе экономики Института гуманитарных и исторических исследований (ИГИТИ) как междисциплинарного центра консолидации отечественного академического сообщества в области общественных и гуманитарных наук.
Благодарность и признание – вот чувства, которые все мы испытываем и всегда будем испытывать, вспоминая Андрея Полетаева.
Экономика и этика
Татьяна Б. Коваль. Богатство и бедность в контексте религиозной этики
Богатство и бедность вечно сопутствуют человечеству. Неразлучной парой изобильного Пороса и нищенки Пении называл их мудрый Платон. [1] Проходят века, а их противостояние не прекращается, разрыв в уровне доходов не только не уменьшается, но даже растет. В "Декларации тысячелетия" ООН, принятой в 2000 г., отмечались небывалые масштабы социальной и имущественной дифференциации. В качестве первоочередной задачи выдвигалось преодоление нищеты, сокращение вдвое доли населения, имеющего доход менее 1 долл. США в день, и повышение уровня жизни наиболее отсталых стран и народов. [2]
В России 2000-х годов, где по данным Росстата коэффициент дифференциации доходов [3] составил более 15 раз, [4] вопросы, связанные с неравенством, приобрели особый смысл и значение. Наша страна занимает второе место в мире (после США) по числу долларовых миллионеров, и в то же время 59 % населения, согласно социологическим исследованиям, находятся "ниже черты бедности", "на грани бедности" и в состоянии "малообеспеченности". [5] Возмущение вопиющим неравенством часто перерастает в недовольство всей новой российской системой общественных отношений. По справедливой оценке Н.М. Римашевской, "образовались как бы две России", различающиеся между собой не только по материальной обеспеченности, но и по своей психологии, ценностным ориентациям, жизненным устремлениям. [6]
В этом контексте важно обратиться к одному из аспектов проблемы, который зачастую остается в тени. Он связан с религиозным опытом человечества и нравственным осмыслением богатства и бедности. В свое время ему уделяли большое внимание корифеи социологии и прежде всего М. Вебер. Но его интересовали "не этические теории теологических компендиумов, а коренящиеся в психологических и прагматических религиозных связях практические импульсы к действию". [7] Мы предлагаем сосредоточиться как раз на такого рода теориях и рассмотреть особенности православного подхода к материальным благам, сопоставив его с католическим и протестантским.
1. Универсальные принципы в отношении к земным благам
Чтобы не принять универсальное за уникальное, свойственное только православию или только христианству в целом, необходимо сказать об общих нравственных принципах социально-экономической жизни, выработанных человечеством. На них ориентировались верующие многих религий мира в течение веков и тысячелетий.
Как бы ни воспринимались высшие силы, – безличным Абсолютом, Мировым Разумом, целым пантеоном богов или единственной Божественной Личностью – этические заповеди, в том числе касающиеся собственности и богатства, во многом совпадали. Это и неудивительно, поскольку в основе лежало "золотое правило", которое звучало практически одинаково в самых разных учениях. Считается, что впервые его сформулировал греческий поэт-философ Гесиод (VIII в. до н. э.), призывая "не делать другому того, чего не желаешь себе". Это же проповедовали восточные учителя мудрости, в частности Конфуций (Лунь юй, XV, 23). В Ветхом Завете это правило было преобразовано в заповедь деятельной любви: "люби ближнего, как самого себя" (Лев. 19, 18), которая стала в Новом Завете краеугольным камнем индивидуальной и социальной этики, распространяясь на все человечество. В Коране Аллах через Мухаммада обращается к людям: "Я не прошу у вас награды…, а зову лишь любить ближнего" (Коран, 42, 43). Впрочем, в Евангелии говорится и о нравственным минимуме: "Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними" (Лк 6, 31). То же самое сказано и в Коране: "Не обижайте других, и сами не будете обижены" (Коран, 2, 279).
Таким образом, исходя из совершенно разных идейных предпосылок, основатели различных религий и духовных учений приходили своими, порой противоположными, путями к одному и тому же. Можно выделить несколько всеобщих, универсальных принципов социально-экономической этики, которые представляются особенно значимыми.
Первый заключался в признании духовных благ более важными, чем материальные. Это, конечно, не значит, что земное благополучие отвергалось. О нем молились с древнейших времен до наших дней. Большинство духовно-религиозных учений связывали его с благосклонностью богов. В данном случае речь идет об определенной иерархии ценностей. Все, наверное, помнят фразу, ставшую крылатой: "не хлебом единым жив человек". Ее говорит Иисус в ответ искусителю, который предлагал превратить камни в хлебы. Это – цитата из Ветхого Завета: "не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа живет человек" (Втор. 8, 3). Здесь говорится не только об определенной иерархии ценностей, но и, как следует из контекста, о том, что в конечном счете хлеб насущный (точнее условия для получения его) как и все необходимое подаются по воле Всевышнего. [8]
Тот же приоритет духовного над материальным проповедовали практически все духовно-религиозные учения. Так, древнегреческие философы были единодушны с Платоном в том, что высшим натурам "свойственны возвышенные помыслы", а не думы о "богатстве и всякого рода обеспеченности". [9] Один из них, Кратет, так выразил общую мысль:
Все, что усвоил я доброго,
мысля и слушаясь Музы,
стало моим;
а иное богатство накапливать тщетно.
Учителя Древней Индии и Китая по-своему развивали эту же идею. "Совершенный человек живет духовным!" – восклицал великий даос Чжуан-цзы. [10] И призывал довольствоваться малым, как и многие другие китайские мудрецы, которые учили: "Бедность не нужно гнать прочь. Прогоните обеспокоенность бедностью, и ваше сердце будет вечно пребывать в чертогах радости и довольства". [11] В своих проповедях Будда также часто говорил о том, что добро и милосердие – это единственная собственность, которую возьмет с собой смертный, уходя в мир иной.
Отсюда второй общий принцип: остерегайтесь попасть в духовный плен к богатству! Не будьте жадными и скаредными! Древнеиндийская Ригведа предупреждала: "На дороге, которая ведет к богатству, многие люди погибают". [12] О том же говорили конфуцианские трактаты: "Сладкое вино, приятные звуки, высокая кровля, резные стены – обладание даже чем-то одним из этого неизбежно приводит к гибели". [13] Для того чтобы этого не произошло, нужно уметь обуздывать свои страсти и желания.
Древнегреческие философы видели основную добродетель в чувстве меры. Сократ, развивая эту мысль, "не уставал напоминать", что "чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам", [14] а богатство и знатность "приносят лишь дурное". [15]
Наиболее радикально настроенные личности вовсе отказывались от собственности и богатства. Диоген, живший в глиняной бочке, называл себя нищим странником, лишенным крова, города, отчизны, и гордился своей свободой от материальных благ.
В Древней Индии многие в поисках истины уходили в непроходимые леса и там предавались аскезе. Так и царевич Будда Гаутама оставил все – богатство, власть, семью – и нашел просветление. К уединенной аскетической жизни, даже без самого необходимого, стремились его последователи – буддийские монахи. Обрести духовные сокровища, отказавшись от земных, старались даосские отшельники и библейские пророки, Иоанн Креститель и, конечно, христианские подвижники. "Именно потому, что общество процветало, строило соборы и дворцы и накопляло богатства, монашество ощущало духовную необходимость претерпевать испытания. И чем труднее были испытания, тем лучше это считалось в духовном смысле", – эти слова прот. Иоанна Мейендорфа применимы к жаждущим истины подвижникам, принадлежащим к различным духовно-религиозных традициям. [16]
Полная нестяжательность рассматривалась многими из них как предварительное условие для вступления на путь совершенства. "Человек мудрости не накапливает. Отдавая другим, он умножает себе", – говорилось в древней китайской сакральной книге "Дао де дзин". [17] Индийская традиция была более требовательной. "Мы можем наслаждаться миром, если не обременены отравой мирских богатств; мы владыки мира, если не таим какой-либо алчной мысли. Наши наслаждения в этом мире находятся в прямой пропорции к нашей бедности", – убеждали тексты древнеиндийских Упанишад. [18] И то же самое говорили христианские подвижники. По словам одного из основателей монашества в Европе св. Иоанна Кассиана (IV–V вв.), в борьбе со сребролюбием – "корнем всех зол" – окончательной победы "можно ожидать только тогда, когда совесть монаха не будет запятнана обладанием даже малейшей монетой". [19]
Большинство людей избегали крайностей аскезы, но старались не впасть в грехи, связанные с излишним пристрастием к материальным благам. Какую бы религию или духовное учение мы ни взяли, везде осуждались корысть, жадность, скупость, сребролюбие, эгоизм и тяга к роскоши. Еще Гесиод, а за ним легендарные "семь мудрецов" – самые древние из древнегреческих философов (VII–VI вв. до н. э.) учили: "Не богатей дурными средствами" (Фалес); [20] "Лучше потеря, чем дурная прибыль: от одной горе на раз, от другой навсегда" (Хилон); [21] "Остерегайся корысти – она мерзостна" (Периандр). [22]
Во всех религиях духовные наставники призывали, чтобы никто не пользовался благами в ущерб ближнему, не посягал на его собственность, не крал, не воровал и не обманывал ближних ради собственного благополучия. Грабеж и воровство везде сурово карались не только как государственные, но и как религиозные преступления.
Зороастризм, который иногда называют религией праведного труда, предписывал, чтобы в ежедневной молитве верующий говорил: "Я отвергаю грабеж и угон скота, ущерб и разрушение домов поклонников Мазды". В буддизме монашеский дисциплинарный кодекс начинался с перечисления по степени значимости четырех самых важных запретов. Согласно второму из них человек должен воздерживаться от воровства даже простой травинки. А даосы размышляли о разрушении личности вора: "Силой отнимать у людей вещи – это болезнь". [23] Здоровая личность "не присваивает себе благ ближних". [24] Учитывая, что духовное здоровье виделось залогом физического, которое, в свою очередь, считалось основой долголетия, при определенных условиях перерастающего в бессмертие, можно себе представить, насколько большое значение последователи даосизма придавали этим рекомендациям.
Для этики иудаизма свойственно уделять большее внимание поступкам, нежели мыслям. Однако запрет на воровство был тем редким исключением, который "подстраховывался" заповедью, обращенной к внутренней жизни души: "не желать" какого-либо чужого имущества, которым владеет ближний. Так, в иудаизме из десяти заповедей, полученных Моисеем от Бога, заповедь "не кради" дополнялась заповедью "не желай жены ближнего твоего и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабы его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у ближнего твоего" (Втор. 5, 1; 9 – 21). При этом воровство толковалось предельно широко, как, например, подсовывание покупателю недоброкачественного товара или "кража" у людей тишины по ночам. "Кражей разума" раввины называли напрасные обещания, данные человеком, который и не думал их выполнять, но хотел казаться благородным.
Грабительством считалась также задержка платы работникам. "Кто задерживает плату наемника, нарушает пять запретов: "не обижай", "не грабительствуй", "плата наемнику не должна оставаться у тебя до утра", "в тот же день отдай плату его" и "чтобы солнце не зашло, ибо он беден"", – говорилось в трактатах Талмуда. [25] Особой формой грабительства считалось ростовщичество. Закон запрещает его по отношению к евреям: "Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста" (Исх. 22, 25). Вместе с тем ростовщичество не запрещалось в отношениях с представителями других народов.
Ислам, так же как и иудаизм, исходит из неразрывного единства этики и религии. По законам Шариата верховное право на любое имущество принадлежит Богу. В этом контексте воровство и грабеж, относящиеся к категории запретных действий, которые влекут за собой уголовную ответственность и кару на том свете, становятся разновидностями богоотступничества. Что касается ростовщичества, то Коран его категорически запрещает: "Те, которые жадны к лихве, воскреснут такими, какими воскреснут те, которых обезумил сатана своим прикосновеньем. Это будет им за то, что они говорят: "Лихва то же, что прибыль в торговле". Но Бог позволил прибыль в торговле, а лихву запретил" (Коран 2, 275). [26]
Важно обратить внимание, что в христианской традиции, которая также безоговорочно осуждает воровство и грабеж, признается, что бывают обстоятельства, в которых человек, украв кусок хлеба, чтобы выжить, не совершает греха. Особенно подробно на эту тему рассуждали такие Отцы Церкви, как Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, а также средневековые схоласты. По их единодушному мнению, настоящими ворами являются те, кто, накопив богатство, не хотят поделиться с голодными.