Вернемся к вопросам, поставленным в начале нашей статьи. Почему во всем мире, и в нашей стране в частности, возрастает тяга людей к традиционным нормативным системам, в том числе и к исламу? И второй вопрос: могли ли повлиять особенности традиционного Шариата на установки по отношению к социальным нормам, выявленные по данным MI?
Конечно, причины возрождения интереса к религиозным и этническим ценностям сегодня лежат не только в экономической сфере. В значительной степени – это реакция на "глобальную аномию", разрушение ценностных ориентиров, сложившихся у человечества за время его существования. Корни этого стремления к нормативной определенности лежат глубоко в психологии человека, и прежде всего в информационной ограниченности каждого индивида. Для человека, как представителя своего вида, является нормальным принадлежать к социальной общности (группе), обладающей достаточно четкими границами и определенной социально-нормативной системой. Последние два обстоятельства также тесно связаны друг с другом. Устойчивая и определенная нормативная система может сложиться и существовать только в общности, имеющей четкие границы. Непрерывное изменение состава группы, нечеткость ее границ, как в пределах поколения, так и между поколениями, не позволяет сложиться такой системе. Более того, оно вызывает у людей тягу к большей определенности. Следовательно, глобализация сама по себе порождает противоположные тенденции. [137]
Главным фактором, привлекающим внимание к экономической составляющей ислама, является то, что некоторые (но далеко не все!) из его положений, сформулированных более тысячи лет назад, созвучны сегодняшней экономической ситуации. Напомним читателю предыдущих разделов только некоторые из них.
• Недопустимость приватизации естественных ресурсов и монополизации дифференциальной ренты.
• Недопустимость приоритета финансовой сферы (виртуальной экономики) над реальной сферой производства товаров и услуг.
• Обязательность перераспределения сверхдоходов (в первую очередь дифференциальной ренты) в интересах всего сообщества.
• Отрицание личного богатства как главного критерия статуса человека в обществе.
• Разработка механизмов социального страхования всех без исключения слоев населения. Сюда относятся и средства от заката, и законы наследования, резко отличающиеся от европейских, и правила организации фирм. [138]
Интересно, что экономические взгляды Мухаммада и его последователей по ряду положений совпадают с основными идеями К. Маркса, К. Поланьи и ряда других авторов, критиковавших основные положения сторонников либеральной экономики.
Конечно, многие из законов Шариата не соблюдаются в полной мере и в мусульманских странах. Важно, однако, что они сформулированы в качестве социального идеала, значительно отличающегося от идеалов "первого мира". Экономические коллизии последних лет только повышают их ценность в глазах приверженцев ислама. Глобальные кризисные ситуации последних десятилетий укрепляют сторонников Шариата в их принципах. Хотя, как уже говорилось, большинство рядовых мусульман не знакомы с тонкостями законодательства времен Аббасидов, их привлекает не буква, а дух законов Шариата, который был заложен еще в Коране.
На второй вопрос, на наш взгляд, можно ответить положительно. Приведенные нами данные не противоречат гипотезе, что исторические особенности экономической культуры ислама могут сказываться на нормативных ориентациях представителей ислама, выявленные в табл. 1 и 2.
Организационное действие. В исламе, как и в любой ортопраксической религии, значительное внимание уделяется организации повседневной жизни. Именно этим можно объяснить тот факт, что мусульмане и иудеи в большей степени склонны придерживаться определенного порядка, что и проявляется в ответах на вопросы анкеты. Этим они отличаются от ортодоксального православия, в котором основное внимание уделяется общим ценностям. Это проявляется, в частности, в том, что в православии отсутствуют документы, аналогичные Мишне евреев или нормативным книгам Шариата. Русское православие, как и многие другие христианские конфессии, уделяет значительно меньше внимания хозяйственным и организационным вопросам. По мнению большинства исследователей (с которыми солидарен и автор данных строк), "… в православии нет специально разработанной и богословски обоснованной канонической хозяйственной этики". [139]
Инициирование изменений. Как было показано, ислам является весьма консервативной религией. Его последователи в меньшей степени ориентированы на изменения в отличие от представителей другой ортопраксической религии – иудаизма.
Денежный доход как критерий успеха. Наконец, тот факт, что мусульмане занимают промежуточную позицию по отношению к материальному успеху как терминальной ценности, также вполне согласуется с различиями в вероучении между тремя аврамическими религиями.
В последние десятилетия особенно остро ощущается, что мир вступает в новую фазу развития. Проблемы, которые создавались прежними цивилизациями, решались за счет территориальной экспансии и привлечения новых ресурсов. В XXI в. этого сделать невозможно – Земля стала слишком мала. Поэтому особенно ценным становится опыт прошлых цивилизаций, которые пытались, на своем уровне, решить проблемы, аналогичные нынешним. История, как известно, развивается по спирали. Учет опыта предков – залог успеха в будущем. Так, например, могут существовать разные типы предпринимателей, разные правила использования природных ресурсов. Вполне возможно, что некоторые нормы и ценности Шариата окажутся более соответствующими современной социальной, экономической и экологической ситуации в мире, чем действующие в настоящее время в так называемом первом мире. То же самое может относиться не только к мусульманской, но и к китайской культуре, и к ряду других культур. Культурное многообразие – залог дальнейшего развития человечества.
© Сусоколов A.A., 2011
Джеймс М. Бьюкенен. Этические правила, ожидаемые оценки и большие группы [140]
1. Вводные замечания
Что влияет на индивидуальный выбор этических правил? Я намерен продемонстрировать, что критическое значение имеет размер группы, в которой осознанно действует человек. Правила индивидуального выбора, даже на фундаментальном уровне, касающемся этических принципов, могут значительно различаться в малых и больших группах. Это предположение подкрепляется хорошо известными и всеми наблюдаемыми явлениями. Однако насколько мне известно, теории этики пренебрегают очевидной важностью такого фактора, как размер группы. [141]
Далее в этом вводном параграфе статьи излагается попытка связать мои рассуждения со стандартными вопросами этики. Меня вынуждает сделать это необходимость очертить тематику предпринимаемого исследования. При этом недостаток моей компетенции в области этики станет полностью очевиден. Во втором параграфе исследуется процесс индивидуального выбора между этическими правилами посредством упорядочения возможных социальных состояний или ситуаций. Предлагается одно из возможных упорядочений и приводятся доказательства его допустимости. Показывается, что индивидуальный выбор этических правил зависит от этого упорядочения вкупе с субъективными расчетами вероятности того или иного этического выбора, сделанного другими участниками соответствующей группы. В третьем параграфе обсуждается важность размера группы для этих вероятностных расчетов, в нем приводится простой пример, иллюстрирующий, как индивидуальное решение может быть изменено одним лишь изменением размера группы. Достаточно обстоятельно описывается дилемма индивида, который рассматривает себя как часть большой группы. В четвертом параграфе проводится сопоставление с экономической теорией индивидуального выбора, в которой признана, хотя и недостаточно прояснена, значимость такого фактора, как размер группы. Наконец, в пятом – изучается возможность применения гипотезы критического размера для реформ социальных институтов.
Дабы предупредить неправильное восприятие предлагаемой работы, позвольте определить, чем она не является. Она не является эссе в области "этики", под чем я понимаю рассуждения о том, что человек должен или не должен делать. Помимо этого, что станет очевидно информированному читателю, этой статьей я не предполагаю внести вклад в кантовскую критическую философию ни в плане традиционных дискуссий о том, что Кант действительно имел в виду, ни в современном варианте дискуссий о принципах обобщения этических аргументов. Я буду касаться исключительно индивидуального выбора этических правил и возможности предсказать этот выбор. Такой анализ должен включать некоторое рассмотрение имеющихся альтернатив и именно в этой связи я принимаю, без доказательств, уместность некоторого подобия кантовскому разделению морального закона и субъективных или частных максим поведения. Меня интересует примерно тот же вопрос, который был поставлен Беком: "Что это за условия, свойственные бытию, подобному человеческому, которые позволяют индивиду быть заинтересованным в существовании закона и рассматривать закон в качестве своего мотива". [142] Меня не интересует сама способность субъекта адекватно различать действия, продиктованные "моральным законом", и действия, продиктованные "частными максимами", ни в целом, ни в отдельном случае. Я просто принимаю, что обобщенный или универсальный принцип может быть применим к достаточно большому количеству случаев, чтобы сделать мои рассуждения, которые ограничены этими случаями, заслуживающими развития. [143] Мой анализ лишь требует, чтобы индивид рассматривался как стоящий перед выбором между этическими правилами, и это в целом напоминает кантовскую дихотомию, описывающую альтернативы, которые имеются у человека. [144]
Именно в такой постановке вопроса я хотел бы проанализировать возможность предсказывать этот выбор. Подчеркну, что выбор, который будет исследован, является выбором между отдельными правилами поведения, но не между отдельными действиями в определенных обстоятельствах. Большая часть моих рассуждений может быть применима и непосредственно к выбору действий, но, по некоторым соображениям, которые еще будут изложены, полезно ограничить конкретный анализ выбором между правилами, которые, будучи избраны однажды, определяют рамки дальнейших действий.
Предполагается, что индивид сталкивается со следующей проблемой: какое этическое правило я должен принять в качестве руководства к моим дальнейшим действиям? Перед ним есть две альтернативы. Он может принять правило, которое мы будем называть "моральный закон", или же правило, которое в целом мы будем называть "частной максимой". Выбирая первое, индивид вынуждает себя действовать в последующем на основе некоторого принципа обобщения. Это значит, что он должен действовать так, чтобы его действия могли быть обобщены для всех случаев, независимо от конкретных последствий. [145]
Выбирая второе правило, он не привязывает себя изначально ни к каким конкретным принципам поведения. Он сохраняет полную свободу действовать на основе соображений целесообразности (выгоды) в каждом конкретном случае, который возникает. Заметим, что эти два этических правила не обязательно будут диктовать разное поведение при совершении конкретных действий. Человек, который отрицает моральный закон как этическую норму, реально ограничивающую его выбор среди возможных действий, тем не менее может полностью принимать поведение, диктуемое этим правилом в конкретной ситуации. Именно поэтому выбор, который является центральной темой моего исследования, не должен быть интерпретирован как выбор между "моральными" и "неморальными" правилами.
2. Упорядочение социальных состояний
Поскольку вводится понятие генерализации (обобщения) или универсализации, то индивидуальное поведение приобретает общественное содержание. Выбирающий и действующий субъект взаимодействует с другими субъектами, чье поведение, в свою очередь, становится необходимой частью среды, в которой осуществляется его собственный выбор. В связи с этим большая часть критической теории Канта представляется мне чрезмерно индивидуалистической. Индивидуальное решение, будь то выбор морального закона или принципа целесообразности в качестве этического правила, безусловно зависит от ожиданий индивида в отношении поведения окружающих и от его оценки сравнительных состояний общества как результата этого поведения. Те правила, которые предположительно будут выбраны другими членами общества, являются важным фактором при характеристике альтернативных социальных состояний или ситуаций.
Теперь хотелось бы перейти к исследованию индивидуальных оценок различных социальных состояний или ситуаций, и для этого лучше всего определить, как субъект ранжирует для себя различные альтернативные исходы или результаты. Эти исходы могут быть описаны в виде двух наборов этических правил – самого индивида и других (его контрагентов). Нижеприведенная последовательность и есть упорядочение шести социальных состояний, расположенных по мере восхождения их желательности.
1. Наихудший из возможных миров. Индивид для себя принимает моральный закон, при этом практически никто из его контрагентов не делает этого. В этой ситуации индивид окажется в крайне невыгодном положении. Очевидно, что это состояние является нежелательным для любого, кроме мазохиста.
2. Mondo cane. [146] Это состояние лишь немногим лучше первого. Здесь индивид предполагает, что практически никто из его сограждан не следует моральному закону как этическому правилу. В то же время для себя он также принимает принцип выгоды. Следуя доминирующей манере поведения, он может предотвратить возможное ущемление своих интересов.
3. Следование долгу в смешанном мире. Это состояние, когда индивид предполагает, что примерно половина его сотоварищей будет следовать некоей версии морального закона и он сам также исходит из этого закона как этического правила. Вместе с другими моральными представителями группы он вынужден ожидать, что в определенных ситуациях ему придется действовать вопреки собственным интересам.
4. Следование выгоде в смешанном мире. Это состояние отличается от третьего только тем этическим правилом, которое выбирает для себя индивид. Здесь он решает следовать своим собственным частным принципам при совершении каждого конкретного действия. Очевидно, в некоторых случаях он будет ожидать благоприятных результатов от такой свободы.
5. Мир универсальных ценностей. Это состояние можно, в определенных пределах, назвать идеальным кантовским миром. Индивид и практически все члены сообщества следуют моральному закону как основному правилу поведения. Взаимное уважение, честность, долг: все это содействует установлению наиболее желательных форм социального взаимодействия.
6. Выгода в мире долга. В этой ситуации индивид сохраняет за собой право действовать в соответствии со своими частными принципами, в то время как практически все остальные участники группы следуют некоей версии морального закона. Очевидно, что это состояние наиболее желательно для индивида. При совершении конкретных действий он сохраняет полную свободу следовать требованиям собственной выгоды, как он ее понимает, а также может расширить свой выбор и при желании действовать строго в рамках категорического императива.
Я предполагаю, что приведенное выше упорядочение социальных состояний является разумным для большинства индивидов. Могут возразить, что оно само по себе отражает оценки аморального человека, поскольку такое упорядочение не придает самому факту принятия морального закона никакого позитивного значения или ценности. Могут сказать, что индивид должен и, если он морален, будет предпочитать мир, в котором он сам действует в соответствии с моральным законом по причине внутренней ценности морали самой по себе. Я не намерен спорить с теми, кто, возможно, разделяет эту точку зрения, хотя у меня есть для этого аргументы. Просто любая критика подобного рода представляется неуместной в рамках моего анализа, и именно чтобы защитить себя от нее, я концентрируюсь на исследовании выбора скорее этических правил, нежели самих действий. Индивид может по указанным причинам предпочесть действовать в соответствии с моральным законом, даже если он не выбирает этот закон в качестве первостепенного этического правила для себя. Если тем не менее он приписывает хоть какую-нибудь ценность расширению выбора, то при прочих равных условиях он будет оценивать состояние, где сохранится этот его выбор, более высоко, чем состояние, где его выбор явно ограничен.
Предложенное упорядочение было представлено в виде простого ряда чисел от 1 до 6. Определенная цифровая шкала потребуется нам при обсуждении выбора индивидом правил поведения, но эта шкала является абсолютно произвольной в том, что касается отношения чисел друг к другу. Исключительно для упрощения я буду использовать этот простой порядок чисел для определения относительной ценности, которую индивид может приписывать различным возможным социальным состояниям. В качестве альтернативы можно прибавить какое-либо количество нулей к каждому из чисел или, что, возможно, более реалистично, использовать некий множитель для каждой пары чисел. В последнем случае шкала может принять вид восходящего ряда – 1, 2, 30, 40, 500, 600, который демонстрирует большее различие между миром морального закона и миром выгоды. Тем не менее здесь важна произвольность выбора конкретных числовых значений. Частично для того, чтобы подчеркнуть этот произвольный характер, частично для простоты мы будем использовать простой порядок чисел.
Предложенное упорядочение социальных состояний можно изобразить в виде простой матрицы (см. табл. 1). По горизонтали расположены альтернативные правила, которые может выбрать для себя индивид, а по вертикали – варианты поведения других в группе, как их предвидит индивид. Разумеется, количество столбцов может варьироваться в зависимости от того, насколько детализировано человек проводит различие между возможными правилами поведения, выбранными другими.
Таблица 1