Рождение наследника, казалось, вновь привнесло в царские чертоги мир и благополучие, но родительское счастье было недолгим. Уже 8 сентября 1904 года царь записал с тревогой: "Очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея".
Скоро выяснилось, что у наследника гемофилия, загадочная болезнь несвертывания крови, поражающая мужчин и передаваемая через женщин. Алексей получил пораженные гены от матери, а та через свою мать от бабки - королевы Великобритании Виктории. Малейший ушиб мог вызвать внутреннее кровотечение и кончиться смертью.
Отныне отец и мать суждены были жить в постоянном страхе за жизнь единственного и долгожданного сына, наследника русского престола. Страх за жизнь сына, который мог умереть от своей неизлечимой болезни, стал их навязчивой идеей. Английский гувернер Сидней Гиббс писал в мемуарах, что "гемофилия сделала из мальчика калеку, как и все дети, он хотел побежать, поиграть, а я - запрещаю и хожу за ним, как курица за цыпленком, но я не в силах уследить за ребенком".
При склонности императора и императрицы к мистицизму более всего по душе пришелся бы им кто-то чуждый политической и придворной грязи, но близкий к Богу и народу, кто внушил бы им веру, что их сын не умрет, а самодержавие поколеблено не будет.
1 ноября 1905 года, через две недели после подписания знаменитого манифеста о свободах и через тринадцать с половиной месяцев после первого кровотечения у наследника, Николай II записал в своем дневнике: "Познакомились с человеком Бо-жиим Григорием из Тобольской губернии".
Произошло это знакомство при весьма тягостных для императорской фамилии обстоятельствах: императрица Александра Федоровна третий день подряд не отходила от кровати больного сына. Неделю назад в ту несчастную послеобеденную пору матрос Деревенько принес на своих сильных руках болезненно искривленное, почти неживое тело маленького Алексея. Увидев его, сломленная прежними переживаниями царица упала в обморок.
Как они были осторожны и заботливы, чтобы не допустить нового несчастья! И все-таки это случилось. Малыш играл в парке под неусыпным надзором Деревенько и няньки Вишняковой. Неожиданно Алексей, пытаясь подняться с земли, сделал неосторожное, стремительное движение и упал, побелевший как смерть, на руки подбежавшего к нему Деревенько.
Мальчика уложили на кровать, сняли с него одежду, и тогда все увидели грозную гематому темно-синего цвета, означавшую опасное внутреннее кровоизлияние. Болезненно поджав ножки, ребенок лежал с желтым как воск лицом и резко обозначившимся на нем маленьким носиком.
Светилы российской медицины, срочно вызванные обеспокоенными родителями из Петербурга и Москвы в помощь царскосельским лекарям, обследовали маленького пациента, испробовали все возможные средства, неоднократно совещались и в конце концов вынуждены были признать свое бессилие. Не помогли и микстуры, и травяные настои тибетского врачевателя Бадмаева, которые давала ребенку царица, хотя ранее они приносили результат даже в тех случаях, когда традиционная медицина ничего не смогла сделать. Как будто бы Бог хотел испытать царицу. Тогда царица в горячей молитве стала просить Всевышнего, чтобы он еще раз совершил чудо и спас ее ребенка.
Проходили дни и ночи, а чудо не совершалось. Более того, боли у Алексея усиливались и состояние его здоровья заметно ухудшалось. Наступали моменты, когда он пытался играть с воспитателем и нянькой, но спустя некоторое время вновь возникающие боли настолько были сильны, что наследник постоянно терял сознание.
Еще через несколько дней не было даже этих перерывов, ребенок все время кричал и стонал. Никто из придворных не осмеливался приближаться к комнате больного. Лишь под утро пятого дня болезни обессиленный царевич замолк.
В этот момент страдающая царица почувствовала себя еще хуже, опасаясь, что в любую минуту смерть может забрать у нее ребенка. Несколько раз в день в комнату больного приходил царь, чтобы успокоить и поддержать свою дорогую и страдающую Аликс. Как-то раз ребенок в полусне, почувствовав на лбу холодную руку отца, проснулся, притянул к себе своей исхудавшей ручонкой его голову и вперемешку со стонами пытался что-то прошептать на ухо. Царь со слезами на глазах осторожно освободился от объятий ребенка и выбежал из комнаты. За одну ночь Николай II состарился на пятнадцать лет...
Усталая от ежедневного ухаживания за больным сыном, Александра Федоровна по-прежнему сидела у кровати страдающего Алексея. Теряя надежду, она все-таки не смирялась с судьбой. Правда, она перестала ежечасно молиться, убедив сама себя, что Бог больше ее не слышит. С той поры как Алексей заболел, она почти не покидала комнату больного ребенка, не переодевалась и не сомкнула глаз ни на минуту. Волосы у нее были не причесаны, щеки впали, а землисто-серое печальное лицо напоминало старушечье. Покрасневшие глаза ничего не выражали. Она забыла обо всем, что раньше радовало ее, день слился с ночью, а ночь с днем.
Неожиданно кто-то осторожно постучался в дверь. Когда ответа не последовало, двери открылись и в комнату тихонько вошла Стана - великая княгиня Анастасия Николаевна. Царица не услышала стука. Она стряхнула с себя апатию, когда увидела перед собой разгоряченное лицо великой княгини, ее ближайшей подруги. Стана что-то произнесла, но ее величество не реагировала на слова непрошеной гости. В молчании она некоторое время слушала свою родственницу, потом с плачем бросилась ей на шею, а та начала ее утешать, подбадривать:
- Малыш наверняка выздоровеет. Не надо убиваться, вскоре все изменится к лучшему.
Она заверяла ее, что на днях Алексей выздоровеет и все будет хорошо. Царица добьется любви подданных, а злобные придворные дамы провалятся под землю от стыда за свои подлости. Для всей России наступит такая счастливая пора, которой эта страна никогда не видывала...
Потом, перескакивая с одной темы на другую, она начала шепотом рассказывать о странном мужике из Сибири, о святом паломнике, с которым они с Милицей недавно познакомились. Это необычный человек, более мудрый и наделенный большей Божьей силой, чем господин Филипп и доктор Бадмаев. Она, Стана, не хочет богохульствовать, но считает, что своей святостью этот мужик превышает святость даже отца Иоанна Кронштадтского. Т ак говорят не только она и ее сестра Милица, но и сам отец Иоанн.
Александра Федоровна перекрестилась и попросила Анастасию Николаевну разъяснить, в чем дело.
С вдохновением описала великая княгиня, как во время богослужения в присутствии высшего света Петербурга отец Иоанн (Кронштадтский) воздал почести простому мужику, как впоследствии оказалось - Григорию Ефимовичу Распутину. Это, по словам Станы, случилось так: отец Иоанн заканчивал богослужение, как всегда, он говорил прекрасно и церковь была переполнена. Завершая молебен, священнослужитель призвал: "Подходите верные в послушании к Богу!" Среди толчеи кое-кто из молящихся попытался вне очереди получить причастие и благословение. И вдруг произошло что-то необычное и труднообъяснимое: дамы хотели протиснуться к отцу Иоанну, но в этот момент он с блеском в глазах отошел от алтаря, поднял правую руку вверх и возгласил: "Задержитесь!
Среди нас находится достойнейший, более заслуживающий, чтобы первым принять святое таинство. Вот он". Отец Иоанн указал на обыкновенного мужика, который стоял сзади, в той части церкви, где слушают богослужение нищие, калеки и слепые.
Все удивленно и несколько испуганно посмотрели на человека, указанного Иоанном Кронштадтским. Это действительно был обыкновенный мужик в сильно потертом тулупе, в тяжелых, но хорошо смазанных сапогах, с мощным посохом в руках и сидором за плечами. Паломник, какие в великом множестве проходили через столицу. Несмотря на скромную одежду, дамы обратили внимание (так по крайней мере со всеми подробностями рассказывала Стане графиня Игнатьева), что у мужика были чудесные светло-голубые глаза, такие, каких они не видели ни у одного человека.
Но еще более странным оказалось поведение паломника. Можно было ожидать, что действия отца Иоанна ошеломят его, однако этот странный человек даже не удивился. Спокойным шагом он приблизился к иконостасу, принял святое причастие и даже благословил (удивленная Александра Федоровна произнесла: "Не может быть!") отца Иоанна. Об этой удивительной истории весь Петербург говорил всю последующую неделю.
Но это еще не все (Стана перевела дух). Этот скромный паломник - Григорий Распутин - имел чудесную силу лечить людей, даже безнадежно больных, умел предсказывать будущее и давать настолько праведные советы, что никто не проявлял ни тени сомнения. Стана свято уверовала в это с того момента, когда почтенная и набожная мещанка вдова Башмакова появилась в Петербурге и рассказывала, что до приезда в столицу Григорий Распутин считался в родной стороне святым и чудотворцем, что к нему приходили матери с детьми, неизлечимо больные мужчины и женщины и он всех вылечил. Сама Башмакова все свое имущество предназначила на благотворительные цели в благодарность за то, что Григорий Ефимович вернул ей здоровье.
Кроме того, Стана была просто ошеломлена общим впечатлением, которое произвел на нее Распутин, да и не только она одна, но и ее муж, сестра и деверь. Познакомившись с Григорием Ефимовичем, они близко приняли к сердцу его святость. С этого момента Распутин часто бывал у Станы, Милицы, ее мужа Петра Николаевича. Во время посещения Станы Распутин, узнав от нее о плохом состоянии здоровья бедного цесаревича и об отчаянии Александры Федоровны, сказал: "Ты только скажи царице, чтобы она больше не плакала: я вылечу ее сына! А когда он наденет мундирчик, щечки сразу красными станут!"
Впервые за долгое время, проведенное у постели больного сына, на лице царицы появилась улыбка. Слушая новости от сидящей в ее ногах Анастасии Николаевны, Александра Федоровна возвращалась к жизни. Вначале она слушала невнимательно, подавленная грузом забот и опасений за здоровье своего младшенького. Лишь после получаса несколько сбивчивой речи Станы она начала, пока еще полуосознанно, понимать, о чем идет речь.
Постепенно кровь приливала к бедному, утомленному лицу царицы, в глазах появился блеск, они оживились. Позднее, когда Стана начала подражать смешному выговору Распутина, повторяя его слова, и царица, хотела она этого или нет, улыбнулась. Все, что говорил этот мужик о "выздоровлении" и "красных щечках", было настолько наивным, но и в то же время сердечным, что Александра Федоровна уже сейчас чувствовала к нему огромную - заочную - симпатию. Она хотела как можно скорее познакомиться с этим интересным человеком и решила в тот же день поговорить об этом с супругом - Николаем Александровичем.
Заметив, что царица, забыв о своих заботах, заинтересовалась отцом Григорием, Стана воспламенилась. Ее и так сильное возбуждение во время разговора дошло почти до экстаза. С большим знанием дела, жестикулируя, она описала внешность Григория, особенно его глаза, их чудесный взгляд. Она говорила об огромной силе этого взгляда, под его воздействием забывалось, что перед вами стоит обыкновенный русский мужик. Повторяя слова "нового святого", она рисовала - в воздухе - его фигуру и жесты. Ее темпераментный рассказ и пламенный порыв возбуждали государыню.
В комнате больного наступали сумерки, последние лучи дневного света пробивались сквозь плотно зашторенные окна. Александра Федоровна скорее чувствовала, чем видела, странно жестикулирующую в полумраке подругу. Полусонная, три ночи не спавшая, она вслушивалась в слова Станы, произносимые так, как говорил Распутин, и у нее создавалось впечатление, что в темноте комнаты вырисовывается высокая суровая фигура мужика с длинными волосами и бородой, с взглядом, полным доброты, приветливости и кротости.
- Ты помнишь, дорогая Аликс, - продолжала великая княгиня, - что сказал тебе доктор Филипп перед своим отъездом? Он предсказал, что Бог ниспошлет вам с Ники нового друга, который будет вашей опорой! Верь мне, Аликс! Это он будет другом, о котором говорил Филипп! Он спасет для Ники Россию и вылечит тебе сына! Это Бог направил его вам!
Александра Федоровна, не спавшая несколько дней, как будто бы видела нового "друга", выходившего из угла сумрачной комнаты и подходившего к кровати больного ребенка.
- Он даст здоровье твоему сыну! - повторяла Стана чистым и сильным голосом. - Верь, дорогая Аликс, верь мне и ему...
Было над чем задуматься государыне...
Спустя несколько дней Николай II находился вместе с Александрой Федоровной в своем кабинете. Наступил вечер. Аликс нетерпеливо считала минуты, прислушивалась к каждому шороху, обратив взгляд к дверям, карауля шаги. Неожиданно вскочив, она подбежала к столу мужа, восклицая: "Уже идет!"
Она ошибалась, в коридоре никого не было. Каминные часы пробили девять раз, а страстно ожидаемый гость все еще не пришел. Императрицу охватил страх, смешанный с нетерпением.
И царь нервничал, перебирал деловые записки, письма и доклады, лежащие на своем столе, пытаясь заставить себя прочитать их. В этот вечер работа у него не шла. И хотя Николай Александрович скрывал свое волнение, стараясь не беспокоить любимую Аликс, длительное ожидание подрывало и его терпение и вносило в душу обеспокоенность. Рассказы темпераментной Станы о талантах Григория Ефимовича произвели и на него, как и на царицу, очень глубокое впечатление. Наверняка отец Григорий был обыкновенным мужиком. Но его естественное и простое поведение, открытый взгляд и мудрые высказывания - со слов Станы - привлекали любого. Николай Александрович встал и дотронулся до плеча своей жены.
- Только, пожалуйста, не переживай, дорогая моя, - тихо и нежно произнес он, - не нервничай, нет смысла.
Николай не успел докончить фразу, как неожиданно распахнулась дверь и в кабинет царя вошел Григорий Ефимович (в царские покои его провели верная Стана и отец Феофан), облаченный в длиннополое пальто черного цвета, больше похожее на старомодный кафтан.
К сожалению, не сохранилось описаний Распутина, данных Николаем II. Обратимся к свидетельствам других очевидцев. "Среднего роста, коренастый и худощавый, с длинными руками, - отмечал в своих воспоминаниях Феликс Юсупов, - на большой его голове, покрытой взъерошенными спутанными волосами, выше лба виднелась небольшая плешь... Лицо его, обросшее неопрятной бородой, было самое обычное, мужицкое, с крупными некрасивыми чертами, грубым овалом и длинным носом... Он казался непринужденным в своих движениях, и вместе с тем во всей его фигуре чувствовалась какая-то опаска..."
"Мое внимание прежде всего обратили его глаза, - вспоминал революционер и исследователь истории раскольничества В. Д. Бонч-Бруевич. - Смотря сосредоточенно и прямо, глаза все время играли каким-то фосфорическим светом. Он все время точно нащупывал глазами слушателей, и иногда вдруг речь его замедлялась, он тянул слова, путался, как бы думая о чем-то другом, и вперялся неотступно в кого-либо, в упор, в глаза, смотря так несколько минут, и все почти нечленораздельно тянул слова. Потом вдруг спохватывался... смущался и торопливо старался перевести разговор. Я заметил, что именно это упорное смотрение производило особенное впечатление на присутствующих, особенно на женщин, которые ужасно смущались этого взгляда, беспокоились и потом сами робко взглядывали на Распутина и иногда точно тянулись к нему еще поговорить, еще услышать, что он скажет..." В. Д. Бонч-Бруевич отмечал также манеру Распутина ходить, "немного приседая и сгибаясь, быстро потирая руки".
Портрет Распутина дополняют зарисовки французского посла в России Мориса Полеолога: "Темные, длинные и плохо расчесанные волосы; черная густая борода; высокий лоб; широкий выдающийся вперед нос, мускулистый рот. Но все выражение лица сосредоточено в глазах льняно-голубого цвета, блестящих, глубоких, странно притягательных, Взгляд одновременно пронзительный и ласкающии, наивным и лукавый, пристальный и далекий. Когда речь его оживляется, зрачки его как будто заряжаются магнетизмом".
Но вернемся назад в пасмурный ноябрьский вечер, в Царское Село, в кабинет российского императора.
Вслед за Распутиным в кабинет императора вошла нянька наследника Елена Вишнякова. Она по-деревенски скрестила руки на животе, ее широко раскрытые глаза и рот выражали огромное удивление (царская семья не посвятила ее в свои планы). Вишнякова была настолько ошеломлена приходом нежданного гостя, что казалось, даже забыла о присутствии царя и царицы.
Григорий Ефимович повернулся к Вишняковой и, видя ее ошеломление, с насмешкой спросил: "Ну что ты, чего ты так вперилась?"
Напуганная нянька только сейчас осознала свое положение и чуть не упала от страха в обморок. Сгорая от стыда, она пыталась сделать реверанс и поспешно искала выход. Но, видя то, что происходит в комнате, она замерла в дверях как вкопанная. Григорий Ефимович с веселой улыбкой подошел к царской чете и каждого отдельно поцеловал.
В комнатах царевича Алексея как раз готовились к очередной бессонной ночи. Неожиданно Григорий Ефимович в присутствии царицы и Вишняковой тихонько вошел туда. Бледненький Алексей лежал в кровати. Его лицо было перекошено от боли, одна ножка подтянута к животу, он тяжело дышал. Вишнякова подошла к нему и тихо провела рукой по голове. Мальчик лежал без движения^ в беспамятстве и только тихо стонал.
Войдя в комнату, Распутин сразу же опустился на колени в углу перед иконой и вполголоса пропел молитву. Закончив, он встал, приблизился к кровати больного, склонился над мальчиком и перекрестил его.
Алеша, неожиданно открыв глаза, устремил взгляд на незнакомого бородатого мужчину, который многозначительно и дружелюбно улыбнулся ему. Вначале мальчик даже испугался, но сразу же почувствовал, что незнакомец не сделает никому ничего плохого, от бородача исходило душевное тепло.
- Только не бойся, Алеша, все будет хорошо! - говорил ему незнакомец своим добрым и в то же время сильным голосом.
Мальчику, у которого был сильный жар, показалось, что к нему обращается какой-то Божий голос.
- Видишь, дорогой Алеша! - продолжал незнакомец, поглаживая мальчика от головы до ног. - У тебя уже нет невыносимой боли! У тебя уже ничего не болит, а завтра ты будешь здоров! Тогда ты увидишь, как мы с тобой будем весело играть!
Несколько осмелевшему мальчику понравилась грубая ласка этих жестких, мозолистых рук. Он улыбнулся.
Незнакомый сильный голос продолжал:
- Когда я был таким же маленьким, как ты, я играл в очень интересные игры. Ты наверняка не знаешь их. Я покажу тебе! Хочешь?
И Григорий Ефимович рассказывал мальчику о шумных играх, в которые он играл в родном селе с другими крестьянскими детьми. Затем он поведал о необъятных, нехоженых просторах Сибири, о безлюдье заснеженных зауральских пространств. Край, покрытый лесами, и люди, живущие в нем, не похожи на тех, которых наследник российского престола видит в Петербурге или Москве. И весь этот край принадлежит отцу и матери Алексея, и когда-то он будет принадлежать ему, но для этого надо подрасти, выздороветь и быть сильным.
Приятный незнакомец сидел на краю кровати и гладил ребенка по рукам.
- Как только Алеша выздоровеет, заберу его с собой в Сибирь и покажу ему все, что сам когда-то видел, - заверил мужик.
А он, Григорий, все уже видел - и людей, и города, которых никто, кроме него, и не знал.