Особой областью взаимоотношений археологии и политики являются так называемые "перемещенные" культурные ценности. В нашей стране тема реституции (возврата имущества изъятого одним государством у другого) наиболее активно обсуждалась в 1990-х гг. в отношении ценностей, перемещенных в результате Второй мировой войны с территорий Германии и ее бывших военных союзников в СССР по приказам военного командирования Советской Армии. Причем в так сказать эпицентре дискуссии в числе прочих предметов оказалось знаменитое собрание троянских древностей из раскопок Г.Шлимана – так называемый "клад царя Приама". История этой коллекции весьма показательна: в 1873 г. в ходе исследований холма Гиссарлык Г.Шлиман обнаружил комплект предметов, состоявший из около 9000 медных, серебряных и золотых изделий. Выявленные древности были вывезены Г.Шлиманом из Османской империи и спустя некоторое время оказались в Берлине, где к началу Второй мировой войны они хранились в "Музее первобытной и древней истории". В течение почти всей второй половины XX столетия сокровища Трои считались утраченными и лишь в 1993 г. министр культуры Российской Федерации Е.Ю.Сидоров официально подтвердил факт их хранения в фондах Государственного Музея Изобразительных Искусств им. А.С.Пушкина в Москве.
В конце ХХ в. многие немецкие исследователи неоднократно призывали к возврату культурных ценностей, перемещенных в СССР из Германии в результате Второй мировой войны. Так, К.Гарбер утверждал, что советские войска "нанесли немецкому культурному наследию огромный ущерб, поскольку большая часть вывезенного представляла собой тщательно подобранные коллекции или отдельные предметы, обладающие высокой ценностью. Нужно найти способы и средства вернуть ценности их законным владельцам" (цитируется по – Филиповых 2005: 12). Более осторожные формулировки можно встретить в статье М.Бертрама и К.Голдмана (1998: 65), посвященной троянской коллекции Шлимана. Ее авторы надеются, что "эти материалы… снова вернутся на их исконное место и будут вновь восстановлены родовые связи между археологическими находками". Как это ни странно, но антипатриотическая в своей сути идея реституции сокровищ Трои получила поддержку некоторых российских журналистов и исследователей.
В 1994 г. британский археолог Д.Истон цинично предположил, что "сокровища Приама" в скором времени будут проданы Германии "за наличный расчет" (Easton 1994: 240). Однако, этого не произошло. Итогом дискуссий о реституции стал федеральный закон "О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации" от 15 апреля 1998 г. № 64-ФЗ, в котором использовалось понятие "компенсаторной реституции", трактуемое как "вид материальной международно-правовой ответственности государства-агрессора, применяемой в случаях, если осуществление ответственности данного государства в форме обычной реституции невозможно, и заключающейся в обязанности данного государства компенсировать причиненный другому государству материальный ущерб путем передачи потерпевшему государству (или путем изъятия потерпевшим государством в свою пользу предметов того же рода, что и разграбленные и незаконно вывезенные государством-агрессором с территории потерпевшего государства". Статья 6 настоящего закона устанавливает федеральную собственность России на подобные предметы в осуществление права СССР на компенсаторную реституцию.
Особую и чрезвычайно значительную роль играют археологические данные в современных этнополитических процессах. Прежде всего здесь имеются в виду концепции этногенеза тех или иных народов. Как справедливо отмечает В.А.Шнирельман, "именно ученые (историки, археологи, лингвисты, этнологи)… снабжают сегодня как этнические группы, так и нацию желательной исторической глубиной…" И далее: "Традиционные фольклорные источники, привязанные отнюдь не к этническим, а к отдельным семейно-клановым группам, сплошь и рядом оказываются бессильными в деле восстановления общего "этнического" прошлого. Гораздо более пригодными для этого представляются такие современные науки, как археология, лингвистика, физическая антропология, этнология. Именно они с помощью научных технологий реифицируют этничность, наделяя ее объективизированным прошлым". При этом, именно археология может придать "запредельную историческую глубину современным этническим группам" (Шнирельман 2006: 9, 535–536). Концепции этнической истории являются важным фактором политического поведения современных этносов. И нередко данные археологии оказываются востребованными различными националистическими движениями.
Неслучайно активность различных экстремистских организаций зачастую бывает связана с разрушением объектов археологического наследия. Одно из наиболее известных событий последних лет – уничтожение в 2001 г. по распоряжению лидера движения "Талибан" М.Омара двух статуй Будды в центре Афганистана. Оба изваяния, достигавшие в высоту 55 и 37 м, были высечены в скале в VI в. н. э. и являлись частью исторического ландшафта долины Бамиан, внесенного в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Показательно, что данная акция талибов была охарактеризована исследователем У.Рэтджи как "археологический терроризм".
Массовые беспорядки, вызванные недавними действиями властей Эстонии в отношении останков советских военнослужащих, павших под Таллином во время Великой отечественной войны и погребенных в 1945 г. в центре города, красноречиво свидетельствуют о том, к чему может привести археологический экстремизм. Ведь именно как археологические изыскания пытались представить ситуацию организаторы и исполнители этой акции – утром 26 апреля 2007 г. перед началом эксгумации останков воинов и демонтажа установленного около братской могилы памятника советскому воину-освободителю там появились надписи на эстонском, русском и английском языках: "Здесь проводятся археологические раскопки воинских захоронений и работы по опознанию. Просим соблюдать спокойствие и достоинство в зоне работ".
Политическая актуальность археологического наследия конечно же не исчерпывается примерами его использования в деструктивных целях экстремистами различного толка. Мощный общественно-политический потенциал археологии может и должен быть востребован в процессе "производства смыслов и образов" российской национальной идеологии XXI в., о котором писал В.Ю.Сурков (2006), в частности – в непростом деле патриотического воспитания нашей молодежи. Примером археологической патриотической воспитательной программы может служить проект "Живая история", реализованный летом 2007 г. активистами санкт-петербургского штаба всероссийской общественной организации "Молодая Гвардия Единой России" под руководством автора этих строк. Смысловым стержнем этого проекта являлось непосредственное личное участие молодогвардейцев под руководством специалистов в профессиональных археологических раскопках древнего славянского поселка IX–X вв. в Хвойнинском районе Новгородской области, подразумевавшее систематическое знакомство с методическими приемами исследования средневековых древностей. Кроме этого, программа включала в себя научно-популярные полевые лекции археологов и историков по средневековой истории российского государства, церкви, культуры; встречи с сельским приходским священником, представителями администрации Хвойнинского района и районного отделения "Молодой Гвардии Единой России"; знакомство с местными этнографическими традициями и историческими достопримечательностями; тренинги по командообразованию и лидерским качествам; политические диспуты и спортивные мероприятия.
Связь археологии и экономики может показаться, на первый взгляд, еще более неожиданной, чем ее сопряженность с современными политическими процессами. Однако, при ближайшем рассмотрении она оказывается абсолютно очевидной. Прежде всего, здесь необходимо остановиться на проблеме спасательных исследований объектов археологического наследия, оказывающихся в зоне проведения строительных работ. Сегодня законодательство многих стран содержит требование проведения археологических изысканий на территории, отводимой под строительство, за счет средств застройщика. Современное законодательство в области охраны археологического наследия исключает возможность уничтожения археологических объектов в ходе планируемых строительных работ и гарантирует возможность их спасения в результате раскопок. Cледует особо подчеркнуть затратность подобных исследований, связанную с большими площадями таких раскопок (обусловленными строительными площадями), необходимостью привлечения квалифицированной (а значит – высокооплачиваемой) рабочей силы, высокой стоимостью анализов находок методами естественных наук и другими факторами.
И положительные, и отрицательные аспекты бурного развития спасательной археологии в конце XX – начале XXI вв. были отчетливо сформулированы директором Института археологии Росийской Академии наук Н.А.Макаровым (2006: 45): "Охранная археология давно стала частью современной рыночной экономики. В этом качестве она, с одной стороны, получила возможности для оперативной организации крупных полевых проектов и привлечения значительных средств для археологической деятельности, с другой – стала заложницей собственных финансовых интересов, иногда идущих вразрез с задачами сохранения археологического наследия. Как исполнители охранных раскопок археологические учреждения заинтересованы скорее в расширении строительства и реконструкции, чем в сдерживании этих процессов. В этих условиях естественная для ученого озабоченность утратой археологических объектов в зонах строительства, стремление минимизировать разрушение культурного слоя, уступает место необоснованному оптимизму и завышенным оценкам результатов охранных проектов. Чрезмерная коммерциализация археологии, превращение ее в сферу экономической конкуренции, определение исполнителя работ путем тендера не способствует решению тех задач, на которые изначально направлены охранные раскопки".
Еще одной областью тесно связывающей археологию и экономику является туристический бизнес. Ведь именно благодаря археологическим изысканиям сегодня оказывается возможным качественное развитие существующих и формирование новых объектов историко-культурного туризма. Одним из наиболее ярких примеров в этом отношении является "Центр Викингов "Йорвик"" в Англии. В 1976–1981 гг. в Йорке, на месте строительства торгового комплекса были проведены археологические раскопки культурного слоя Йорвика – города эпохи викингов (IX–XI вв.). После завершения этих работ была предпринята музеефикация и реконструкция исследованного участка древнего поселка, и в 1984 г. вновь созданный туристический объект был открыт для посетителей, число которых за последующие два десятилетия составило около 14 миллионов. Основой экспозиции является улица Коппергейт, воссозданная по состоянию на 948 г. и включающая в себя фигуры, изображающие ее обитателей, а также воспроизводство звуков и запахов раннесредневекового города. О прибыльности проекта можно судить по факту инвестирования в реконструкцию данного комплекса в 2001 г. 5 миллионов фунтов стерлингов.
Аналогичные примеры известны и в нашей стране. Стоит отметить разработанный директором Любытинского краеведческого музея А.Ю.Ивановым проект "Русь Глубинная". Речь идет о полномасштабной и исторически достоверной реконструкции комплекса построек славянской деревни Х в. в качестве историко-археологического и образовательно-туристического музейного комплекса. С одной стороны, "Русь Глубинная" безусловно ассоциируется с похожими проектами, уже состоявшимися на Северо-Западе России. Однако, проектируемая в пос. Любытино средневековая славянская деревня имеет и существенные отличия от подобных объектов. "Русь Глубинная" – в первую очередь, образовательный (а не развлекательный) проект, нацеленный на историко-культурное просвещение и патриотическое воспитание посетителей.
Что такое археологические источники?
Особенности археологических источников
Л. С. Клейн (1978а: 110–112) называет четыре вида практической деятельности человека, формирующей материальные остатки: "обитание" ("почти всеобъемлющий вид деятельности"); "хранение" или "упокоение" (которому "подвергаются специально отобранные части культурного достояния"); "созидание" ("преобразовательные действия, в результате которых остаются отдельные сооружения"); "пребывание" ("посещение" и "передвижение", эта деятельность оставляет мало материальных следов – "они рассеяны по разным местам, которые люди посещали и по которым проходили или проезжали"). Впрочем, специфика материальных остатков формируется не только в результате тех или иных действий людей – она также зависит от особенностей их археологизации.
Археологизацию можно определить как процесс формирования археологического источника на основе материальных остатков человеческой деятельности. Ведь мы не считаем археологическими источниками ни памятник, недавно изготовленный, установленный и открытый несколько дней назад, ни мусорные отбросы, содержащиеся в какой-либо городской урне в текущий момент времени. Для того, чтобы и то, и другое стало археологическим источником должны произойти некие события или процессы – именно они и называются археологизацией. Л.С.Клейн выделяет четыре ее разновидности: природная или антропогенная "катастрофа"; "специальный вынос" предметов "за пределы живого обихода в стабильную среду"; "нормальное выпадение" "культурных остатков из живого обихода на месте обитания"; "аномальное выпадение" – "случайные потери на дорогах, при переправах и т. п."
Очевидно, процесс археологизации включает в себя два этапа. Для обозначения первого можно использовать термин "упокоение", но не в том значении, в котором он использован Л. С. Клейном – в данном случае я (Н.И.) имею в виду прекращение функционирования любого предмета или сооружения в каком-либо обороте человеческой деятельности (вещь потеряна и втоптана в землю; мусорные отходы выброшены на помойку; жертвенное животное убито и сожжено на костре; умерший человек вместе с сопровождающим его погребальным инвентарем захоронен в грунтовой яме и над ней насыпан курган и т. д.). Второй этап – старение или ветшание; предмет или сооружение начинают изменяться в результате различных, как правило, естественных процессов (заброшенный дом ветшает и обрушивается; предметы из органических материалов разлагаются и "насыщают" собой близлежащий грунт; целые керамические сосуды могут оказываться фрагментированными из-за смещений грунта и т. д.).
Рис. 10. Условная схема стратиграфического разреза.
Именно в ходе археологизации формируется стратиграфия – структура отложений материальных остатков ( рис. 10 ). Ведь различные по времени образования и содержанию слои отходов на местах обитания или различные виды грунта, использовавшиеся при возведении кургана и "участвовавшие" в процессе его "расползания" (пусть даже и незначительного), зачастую различаются по цвету, фактуре и иным признакам. Умение верно распознать и зафиксировать стратиграфию имеет решающее значение для понимания и объяснения результатов раскопок. Наши знания о технологии возведения монументальных курганов – результат "прочтения" стратиграфии таких сооружений. Особенно важное значение стратиграфия может иметь для определения относительной датировки: слой, располагающийся над нижележащим отложением, формируется позднее, соответственно, предметы из нижнего слоя относятся к более раннему времени, чем – находки из верхнего. Впрочем, этот принцип действует лишь в том случае, если слои не были потревожены после их образования природными явлениями (оползание слоя, норы животных и т. п.) или деятельностью человека (какие-либо земляные работы на данном участке в более позднее время).
Итак, в процессе археологизации появляются археологические источники, представленные памятниками и содержащимися в них комплексами. Несмотря на широкий смысловой диапазон словосочетания археологический памятник, чаще всего так называют топографически обособленный объект, содержащий археологизированные материальные остатки человеческой деятельности – руины древней крепости, группу курганов и т. п. Термин "археологический памятник" более конкретен, чем понятие "археологические источники". И, как справедливо отмечают А.И.Мартынов и Я.А.Шер (2002: 20), "памятник может существовать и вне рамок науки (до того, как он стал объектом исследования), а источник вне науки немыслим".
Таким образом, все археологические памятники являются, по крайней мере, потенциальными археологическими источниками. Но вряд ли можно утверждать обратное: круг археологических источников не исчерпывается памятниками (во всяком случае – в изложенном выше основном значении этого термина). Например, некие древние предметы, много лет назад случайно найденные деревенским жителем где-то в окрестных лесах, попав к специалисту конечно же станут археологическим источником, несмотря на чрезвычайно низкую информационную ценность такой находки (уже невозможно точно установить место обнаружения этих вещей; неясен характер их археологизации – являлись ли они инвентарем погребения, были ли утеряны или "выпали" из живого обихода каким-то иным образом; и т. д.). Несомненно, эти изделия должны быть переданы на хранение в музей и стать частью его фондов. Однако, очевидно, что подобные древности не станут называть археологическим памятником.
В ходе раскопок археологического памятника особую информационную ценность имеют находки, образующие комплексы – так называются совокупности предметов, сформировавшиеся в пространстве памятника в результате каких-либо действий или событий. Если есть возможность установить, что подобная совокупность предметов образовалась по причине однократного, единовременного действия, то такой комплекс называется закрытым (или замкнутым). Хрестоматийный пример закрытого комплекса – захоронение (не вскрывавшееся после того, как оно было совершено). Закрытый комплекс имеет особое значение для археологического датирования – ведь происходящие из него вещи были исключены из живого обихода одновременно; значит, если мы знаем дату хотя бы одного предмета, то ее можно распространить на весь комплекс!
Открытым комплексом называется совокупность предметов, сложившаяся в пространстве памятника в результате неоднократных и неодновременных действий или событий, то есть предпринимавшихся или происходивших на данном месте в течение какого-то времени. Типичный пример такого комплекса – слой, оставшийся на территории древнего поселка и содержащий вещи, потерянные или выброшенные его обитателями. В подобной ситуации "перенести" дату одной находки на все предметы комплекса конечно же нельзя.
Археологические памятники чрезвычайно разнообразны. Поэтому любой вариант их классификации будет сопровождаться какими-то исключениями. Тем не менее, два основных вида памятников не вызывают каких-либо сомнений – поселения и погребения (могильники, некрополи). Можно сказать, что остатки поселений в первую очередь и чаще всего связаны с повседневной жизнедеятельностью их обитателей, в то время как могильники появились в результате ритуальных действий. Большинство прочих видов памятников археологии так или иначе связано либо с повседневной активностью, либо – с ритуальной (сакральной) сферой человеческой деятельности. Подобная устойчивая связь обнаруживает очевидное соответствие выделяемым в культурологии сакральному и профанному миру, священному и мирскому пространству.