Прииде же посол и подаде грамоту Волгорду Литовскому от Олга.
Волгорд же прочет грамоту и рад быв, похвалив друга своего Олга великою похвалою, посла посол к царю и дары безчисленныя, грамоту писав к нему: "Великому и восточному царю Мамаю князь Волгорд Литовский пишу радоватися многу милость. Слышав, господине, хощеши улус свой казнити и московскаго князя Дмитрея. Да того ради молю тя, царю, яко обиду сотвори Олгу Рязанскому, а мне також пакости деет. Но молим тя оба, да приидет держава царствия твоего, да о том видим твое смотрение я нашу грубость отмстити от московскаго князя Дмитрея".
Все же глаголют лестию на великаго князя, и рекучи в себе: "Егда услышит имя царево и нашу присягу, отбежит в Новъград Великий или на Двину, а мы сядем на Москве и на Коломне. Да егда царь приидет и мы его срящим болших, царь же возвратится, и мы княжение Московское разделим, иное к Вилне,* а иное к Резани,* но ведаем, яко царь ярлыки имать дати нам и родом нашим по нас". Но сами не ведяху, что глаголаху, яко несмысленнии млади умом, аки не ведуще божия силы и вла-дычня смотрения, бог дает власть ему же хощет. Поистинне бо рече господь: "Аще кто держится добрыя детели, не может быти без многих враг".
Великий же князь Димитрий Ивановичь, образ смиренномудрия име и смирение в высоких ищет, еще не чю бывших сих ни единаго же их, иже совещаша ближнии его. О таковых бо реченно бысть: "Не помысли ближнему своему зла, и тебе не постигнет зло".* И паки: "Изрый яму, сам впадется в ню".*
Приидоша же книги по реченному словеси от Олга Рязанскаго и от Волгорда Литовскаго к безбожному царю Мамаю и дары многочестныя вдаша ему, и книги писанныя. Воззрев же безбожщлй писания и рече к себе: "Добре писаша ми, обаче оба лестию писаша ми". И нача думати со алпауты своими. Они же разумеша, яко прилежно писано писание их. И рече царь: "Аз чаях, яко вси во едино совокуплени будут на мя. Ныне же разумею, яко разность между их велика есть. Имам убо на Русь быти". Послов же тех чествова и отпусти их, вдав им писание. А писание писав сице: "Олгорду Литовскому и Олгу Рязаньскому, елика писасте ко мне и узнах, и на дарех великих хвалю вас, колико хощете руския вотчины, тем вас подарю, толко присягу имеите ко мне. Ныне же стретите мя своими силами, где успеете, да одолеете недруга своего. А мне ваша пособь не добре надобе, аще бы хотел, то своею силою древний Иерусалим пленил бы, но чести вашея хощу. А моим именем вашею рукою распужен будет князь Дмитрей Московской, да огрозится имя ваше во странах ваших, а мне бо достоит победити царя себе подобна, и довлеет ми царска честь. Сице князем своим рцыте".
Послы же возвратишася всцять к ним и сказаша, яко царь здравит их и велми хвалит. Они же воѣрадовашася скудным умом своим о чест-нем ево привете, аки неведуще божия силы: бог дает власть ему же хощет. Что убо сих нареку? Аще бы врази были себе, то от себе бы брань сотворили. Ныне же сия глаголы что суть: едина вера и едино крещение, а к поганому приложилися, вкупе хотят гонити православную веру? О таких бо рече патерик: "Поистинне бо отсекошася свои ж масличное, присадися к дикой масличине".* Тако и беззаконнии отвергошася веры христианския ж прилепишася к безбожному Мамаю.
Олг же нача поспешати к рати и послы посылати к Мамаю царю, рече: "Подвизайся вскоре". О таких бо рече писание: "О неразсужде-ния! Путь беззаконных не спеет, но избирают себе досады ж понос,* правых же путие спеются". Ныне же сего Олга нарече втораго Свято-полка.*
Слышав же то великий князь Димитрий Ивановичь, яко ждет на него безбожный царь Мамай и неуклонимая рать на веру Христову, великий же князь Димитрий Ивановичь опечалився велми о безбожном нахождении и став пред иконою, яже стояше при возглавии его, пад на колени ж нача мо-литися пред образом, рече: "Аще, господи, смею молитися, смиренный раб твой, отжени ми уныние мое! Боже мой, на тя уповаю, разверзи, господи, печаль мою! Ты бо еси свидетель мой, владыко, не сотвори нам, якоже отцем нашим, иже наведе злаго Батыя,* и еще тот страх и трепет в нас велик есть. Ныне же, господи, не до конца прогневайся на ны. Вем бо, яко мене ради грешнаго хощеши истребити землю сию, Рускую. Аз бо согрешжх пред тобою паче всех человек. Сотвори ми, господи, милость свою слез моих ради и укрепи сердце мое ко, свирепому, якоже Иезекий* возвысився". И рече: "На господа уповах и не изнемогу".* И посла по брата своего по князя Владимера Андреевича. Он же бе во своей державе в Городце.* И посла по все воеводы и поместныя князи, и воеводы съехашася.
Великий же князь Димитрий Ивановичь, поим брата своего князь Владимера Андреевича ко преосвященному митрополиту Киприану,* и рече: "Веси ли, господине отче, настоящую беду на нас, яко царь Мамай идет в неукротиме образе и ярости". Преосвященный же митрополит Киприан рече великому князю: "Повеждь ми, господине, чим еси не исправился к нему?". Великий же князь Димитрий Ивановичь рече: "Исправих бо ся, отче, всем до велика к нему по уставу отец своих, но и еще боле того воздах". Ему же преосвященный митрополит рече: "Великий княже, видиши ли, яко попущением божиим грех ради наших идет пленити Рускую землю. Но вам подобает православным князем тех нечестивых утолити суровство сребром ж дары ради рода христианска четверицею сугубою, дабы не разрушил Христовы веры. Аще ли же не смирится, то господь гордым противится, а смиренным дает благодать.* Господь бог смирит его. Якоже бо случися Великому Василию в Кесарии.* Идый на него злый преступник из перс злых, хотя разорити град его. Он же молився богу со всеми христианы, и собраша злата много, дабы тем Отступника утолити. Он бо бе разъярився, и господь посла воина своего Меркуриа* и уби гонителя невидимо мечем. Ныне же возми, господине, злата елико имаши, пошли противу ему, аще исправится".
Великий же князь Димитрий Ивановичь, слышав сие от митрополита, и иде з братом своим в казну свою и взем злата много и нача избирати юных от двора своего. И избраша юношу доволна суща смыслом именем
Захарию Кошкова* и дав ему два толмача умеюща языку татарскому, и злата много отпусти с ним ко царю. Захариа же доиде земли Рязански я и слышав то, яко Олг Рязанъский и Олгорд Литовский приложилися к Мамаю царю, посла весть тайно к великому князю.
Великий же князь, слышав то, з братом своим, нача сердцем двиза-тися, оба ярости и горести исполнъшеся, нача великий князь молитися богу, глаголя: "Господи боже мой, на тя надеюся, в правду ты бо волю твориши любящих тя. Аще ми враг пакости деет, то подобает ми противу его итти, яко искони враг есть христианству, но сии друзи мои и ближнии мои тако на мя умыслиша. Но суди, господи, по правде между ими и мною. Аз бо ни единаго зла- сотворих им, развее чести и даров от них приях и им такожде воздасть. Но суди, господи, по правде моей, и да скончается злоба грешнаго".*
Поим же брата своего князя Владимера и иде к преосвященному митрополиту Киприану и поведа ему, како Олг Рязанский и Олгорд Литовский приложилися и совокупилися с Мамаем царем. И рече преосвященный митрополит великому князю: "То сам веси, господине, кую обиду сотворил им?". Великий же князь прослезився и рече: "Аз есмь, господине, грешный человек пред богом, а к ним ни единою чертою не преступих по отец уставу. Но сам веси, отче, яко доволен есмь вотчиною своею. Но не вем, кую обиду сотворих им, чесо ради умножишася стужающии ми".* Преосвященный митрополит рече великому князю: "Просвети, господине, очи свои веселием. Ты сам, господине, разумевши закон божий. Кто творяй правду, не подвижутся на него человецы, яко праведен господь и правду возлюби. Ныне обыдоша мя пси мнози, суетно и тщетно поучаются, ты же именем господним противися им.* Господь правдив будет помощник. Аще ли ни, то от всевидящаго ока его где из-будепги и от крепкия руки его?". И показася правое слово его в правду.
Великий же князь Димитрий Ивановичь з братом своим князем Вла-димером и со всеми рускими воеводами и князьми, яко уставиша стражу крепкую и тверду. И посла на сторожу крепки юноши: Родиона Ржев-ска,* Якова Андреева сына Усатово,* Василья Тупика.* Повеле им ехати близ Орды и до Быстрыя Сосны,* повеле им языка добыти, дабы истинно слышали царево хотение.
Грамоты же розослав по всем градом: "Готови будите на брань со безбожными агаряны. А будите готови сниматися на Коломне, все бо на мя собрашася супостаты, но помощию божиею и молитвами пресвятыя богородицы, хощу изыти во стретение им".
Те же сторожи в поли замедлиша. Он же другая исходники посла да повеле им вскоре возвратитися. А посла: Климонта Послянинова* да Ивана Связлова,* да Григорья Садыка* и иных много с ними.
Они же сретоша Василья Тупика еще близ Оки-реки, ведуще язык великому князю, яко неложно идет царь на Русь, обослався со всеми ордами. Еще с ним совокупишася Олг Рязанский и Олгорд Литовский. Не спешит бо царь ходом своим того ради, яко осени ждет,* хощет быти на руския хлебы.
Великий же князь то слышав неложно таковое востание безбожных, и нача о бозе утешатися, укрепляя брата своего князя Владимера Андреевича и все руския князи и воеводы, рекучи им тако: "Братия моя, руския князи и воеводы, и бояре, гнездо есмь Владимира, князя киев-скаго, иже изведе нас от страсти ельлинския. Ему же откры бог православную веру, якоже оному Стратилату,* паки он же заповеда нам ту веру крепце держати и поборати по ней. Аще кто ея ради умрет, то во оном свете почиет. Но аз, брате, за веру христианскую готов есмь умрети". И рече ему князь Владимер Андреевичь и вси руския князи: "Воистинну, господине, законную заповедь совершавши и добру себе здумал еси думу, святому Евангелию последуеши. Во святом бо Евангелии писано есть: "Аще кто постраждет за имя, но и умрет мене ради, аз покою его во оном веце".* Мы же, господине, готови умрети и главы своя сложити за святыя церкви и за православную веру Христову и за твою обиду великаго князя".
Великий же князь виде брата своего князя Володимера Андреевича и всех руских князей, яко дерзают и поборают велми по православней вере Христове. Великий же князь рече всем князем и воеводам и писа всякому воинству, еже собиратися всем на Успение пресвятыя богородицы * на Коломну: да переберем полки и дам воеводу коемуждо полку.
К Москве тогда уже многи люди приспеша и великому князю Димитрию Ивановичу, вси единеми усты глаголаху: "Даждь же нам, господи, едиными сердцы умрети а писание святое совершити имене твоего ради и веры ради христианския и за обиду великаго князя Димитриа Ивановича".
В то же время приидоша князи белоезерския; подобии суть воином крепким и велми доспешны и конны, и кони воинския наряжены. Прииде князь Феодор Семеновичь Белоезерский, князь Семен Михайловичу* князь Андрей Кемской, князь Глеб Каргополской Андомской.* Приидоша князи ярославския со всеми силами своими: и князь Андрей Ярославский, князь Роман* Прозоровский, князь Лев Серповский,* князь Дмитрей Ростовский ж иныя мнози князи.
Уже бо стук стучит аки гром гремит - во славне городе Москъве стучит рать, сила великаго князя Димитрия Ивановича, руския удалцы колантыри* злачеными о щиты червленыя.*
Велшшй же князь Димитрий Ивановичь, поим брата своего князя Владимера Андреевича и иныя князи многия и воеводы, поеде к Живоначал-ной Троице* в Маковец ко игумену Сергию* преподобному старцу. Тамо шед благословение получи от всея святыя обители. И моли его преподобный игумен Сергий, дабы слушал литургии,* приспе бо день воскресения, память святых мученик Флора и Лавра.* По отпущении же литургии моли его преподобный со всею братиею, дабы вкусил от хлеба оби-телска. Великому же князю нуждность бе: приидоша бо вести из поля, яко ближут татарове. И моли преподобнаго великий князь Димитрий Ивановичь, дабы его не задержал. И рече ему преподобный старец: "Замедление бо сугубо поспешит, живот ти будет, не уже ти венец победе носится* от всех владыки, не пришло ти есть настоящих лет время, иным же многим ныне венцы готовятся от Всевидящаго Окэ". Великий князь Димитрий Ивановичь вкуси обителскаго хлеба и з братом своим и со инеми князи. Преподобный же Сергий повеле воды освящати с мощей святых мученик Флора и Лавра.* Великий же князь скоро во-став от трапезы. Преподобный же Сергий окропи священною водою все христолюбивое стадо воинства ж даде великому князю знамение - крест на челе,* сиречь свое благословение. И рече ему: "Поиди, господине. Нарек бога вседержителя: господь бог помощник ти будет и заступник". Тайно же рече ему: "Имаши победити супостаты своя". Великий же князь прослезився и рече ему, прося от преподобнаго старца даров. Он же рече ему: "Колико ти довлеет твоему государству у Живоначал-ныя Троицы во обители, что ти будет надобе, что ти будет пригоже". И рече ему великий князь Димитрий Ивановичь: "Дай ми, отче, два етера мниха, воеводы от полку своего, то и ты с нами пособствова". Рече же ему преподобный старец: "О коих, господине?". И рече великий князь Димитрий Ивановичь: "О двою братех, о брянских боярех, Пересвете* и брат его Ослебя".* Преподобный же старец повеле им вборзе готовитися. Они же бо, яко ведомии суть ратницы, послушание скоро сотвориша. Преподобный же старец даде им во тленных оружии вместо нетленный и многотверд доспех - крест Христов нашив на схиме,* повеле им вместо доспеха возлагати на ся. И даде их великому князю и рече ему: "Се ти оружницы твои изволницы". И рече им: "Мир вам, братия моя, постраждите яко доблии воини Христовы". И всему православному христианству даде им мир и благословение.
Великий же князь Димитрий Ивановичь обвеселися сердцем, не по-веда никому же, еже рече ему старец. И поиде ко граду своему Москве, аки некое сокровище многоценное обрете, о благословении старца радуется велми. Ни о злате, ни о богатстве не радуется тако, якоже радуется, получа благословение от прозорливаго старца. Прииде же во град Москву, поим брата своего князя Владимера, иде ко преосвященному митрополиту Киприану, поведа ему единому, еже рече старец и како благословение даде ему и всему воинству. Преосвященный же митрополит повеле ему хранити сия словеса в сердцы своем и никому же пове-дати. Великий же князь Димитрий Ивановичь иде в ложницу свою, яко вечеру сущу.
Приспевши же дни четвертку месяца августа в 21 день на память святых мученик Агафоника и Луппа. Восхоте уже изыти великий князь Димитрий Ивановичь противу безбожных агарян. И поим брата своего князя Владимера, иде во церковь пресвятыя Богородицы,* став пред образом господним и согнув руце к переем своим и рече во умилении сердца, сотвори молитву, и слезы от очию его аки источники проливаю-щеся, глаголя: "Молю ти ся, боже пречюдный, владыко страшный и кроток, воистинну еси царь славы, помилуй нас грешных! Егда унываем от скорбей наших, к тебе прибегаем, единому спасителю нашему и бла-годателю. Тебе бо лепо есть миловати нас и спасати, под твоею рукою есмь. Вем, господи, яко моя согрешения превзыдоша главу мою, но тебе, господи, оставляющу ми нас, нам тебе взыскающым". И ина многа ему вещающу и молящуся, приим псалом 34 и рече: "Суди, господи, обидя-щым мя и возбрани борющым мя со мною. Прижми оружие и щит и стани в помощь мне, да постыдятся и посрамятся являющии рабом твоим злая. Даждь же ми, господи, помощь на противныя, да и те познают славу имене твоего". И потом иде пред образ чюдотворныя иконы пречистыя царицы, юже Лука евангелист написал есть при животе своем,* и нача умилно вещати к пречистому образу ея, и рече: "О чюдотворная госпоже царице, всего живота человеческаго кормителнице, тобою познахом истиннаго бога нашего воплощшагося и рождыпагося от тебе, не даждь, госпоже, в разорение града нашего поганому царю Мамаю, ни же осквернят святую твою церковь. Моли сына своего и бога нашего, владыку, творца и создателя нашего, и дасть господь руку свою и смирит сердце врагов наших, да не будет рука их высока. Свою домощь дошли, госпоже, нам - нетленную свою ризу,* да в ню одеемся и не страшливи будем к ранам. На тя надеемся, владычице, еже милостию своею к сыну своему помолися за ны, яко твои есми раби. Ты бо, госпоже, богом еси рожденна, родители же твои единаго Авраама внуцы с нами. Вем бо, госпоже, яко хощеши нам дати помощь на противныя враги, они бо не исповедуют тебе богородицы. Аз на твою помощь надеюся и подвизаюся противу безбожных агарян, да будет умолен сын твой, бог наш". Та же иде ко гробу блаженнаго Петра чюдотворца* новаго и припаде ко гробу святаго любезно и рече: "Преподобный отче, чюдотворный святителю, по смерти бо жив еси и чюдотвориши безпрестани. Ныне бо ти приспе время мо-литися за ны ко общему всех владыце. Днесь бо злыя вещи належат на ны, погании идут и крепко ополчишася, на град твой Москву напрасно вооружаются. Тебе бо господь прояви последнему роду нашему, вжег тя светло яко свещу на свещнице высоце, и тебе подобает молитися о нас, да не приидет на ны рука грешнича, ты бо еси правый нашь страж и водитель, яко твоя есмь паствина". Скончав молитву и поклонися митрополиту. Он же благослови его и отпусти, даде ему Христово знамение на челе и посла освященныя соборы и клирос во градныя врата: во Фроловския и в Константиноеленьския враты, в Николския врата* со честными кресты и чюдотворными иконами, да всяк же воин да будет благословен.
Великий же князь Димитрий Ивановичь иде з братом своим во церковь небеснаго воеводы архистратига Михаила* и много молився святому его образу, и приступив ко гробом православных князей, прародителей своих, и рекущи: "Воистинну есте хранителие и православнии поборницы, аще имеете дерзновение ко господу, молитеся о нашем унынии, яко велико востание прилучися нам, чадом вашим. Ныне убо подвизаитеся с нами!". Сия рек, изыде из церькви.
Великая же княгиня Евдокия* и княгиня князя Владимера и иных православных князей княгини с воеводскими женами ту стояще прово-ждающе в слезах захлипаяся, ни едина можаше словесе рещи. Княгиня же великая Евдокиа отдает конечное целование государю своему велцкому князю Димитрию Ивановичу, а в слезах слова не можаше промолвите. Великий же князь мало удержався от слез, не прослези бо ся народа ради, а сердцем кровно плача, утешаше свою княгиню и рече: "Жено, аще бог по нас, то кто может на нас мыслити!".* И прочия княгини и боярыни и воеводския жены своим князем и бояром отдаша конечное целование и возвратишася с честию в домы своя.