Гримс скользнул глазами по маленькому веретенообразному спидстеру Стивенса с практически невидимым корпусом. Невидимым настолько, насколько этого смогла добиться пластмассовая промышленность. Поверхностный слой толщиной в две молекулы давал коэффициент преломления почти такой, какой дает воздух. Когда машина была абсолютно чистой, ее практически невозможно было увидеть. Однако сейчас на ней было достаточно пыли и капелек воды, и ее можно было рассмотреть: призрачный большой мыльный пузырь, по форме напоминающий космический корабль.
Единственное, что было ясно различимо через стенки, - проходящая как раз посредине единственная металлическая деталь - стержень, или, если точнее, осевой сердечник, и распределительный пучок рецепторов де Кальба с гнездами. Сама машина действительно напоминала гигантское помело ведьмы, чему и соответствовало название. Сиденья из прозрачной пластмассы были закреплены друг за другом на стержне таким образом, что металлическая рейка проходила между ногами пилота и пассажиров, и это усиливало сходство с помелом.
- Сынок, - вяло заметил Гримс, - я знаю о себе все. Я не красавчик и совсем не грациозен. Однако во мне есть некоторый остаток самоуважения и налет достоинства. Лично я не собираюсь засовывать эту штуковину между ног и нестись на ней по воздуху.
- Черт возьми! Вы слишком старомодны!
- Возможно. Однако некоторые странности, которые мне удалось сохранить в себе до настоящего времени, я не собираюсь терять и в дальнейшем. Ни за что!
- Слушайте, я поляризую оболочку перед тем, как взлететь. Идет?
- Станет непрозрачной?
- Да.
Гримс с сожалением посмотрел на свою древнюю колымагу, вздохнул и согласился. Они двинулись к едва различимому входу в спидстер. Гримс все время ворчал и чертыхался. Стивенс помог ему забраться внутрь и оседлать металлическое помело.
- Молодец, док! - похвалил Стивенс. - Я доставлю вас на место через несколько минут - в два счета. Ваша развалина, наверное, и тысячи километров в час не делает, а "Инвалидное кресло" находится в 40 тысячах километров над поверхностью Земли.
- Я никогда не спешу, - ответил Гримс. - Пожалуйста, не называй дом Уолдо "Инвалидным креслом". По крайней мере, не говори этого ему в лицо.
- Хорошо, запомню, - пообещал Стивенс.
Он нащупал что-то в пустоте и внезапно оболочка стала совершенно черной, скрыв их. Так же внезапно поверхность превратилась в сверкающее зеркало. Машина вздрогнула и исчезла из виду.
Уолдо Ф. Джонс, казалось, парил в разреженном воздухе в самом центре сферической комнаты. И это было не просто образное выражение - он действительно парил. Его дом находился на орбите с периодом обращения вокруг Земли, составлявшим около двадцати четырех часов. Но вокруг своей оси это жилище не вращалось. Чего меньше всего хотел Уолдо, так это псевдогравитации, вызванной центробежной силой. Он покинул Землю, чтобы избавиться от силы притяжения, от действия гравитационного поля и ни разу не спускался на поверхность за те семнадцать лет, пока дом строился и привязывался к определенной орбите. В природе не существовало таких целей, ради которых Уолдо хотел бы вернуться на Землю.
Свободно паря в пространстве собственной раковины, он почти не чувствовал невыносимой пожизненной зависимости от собственных бездействующих мышц. Тот крошечный запас сил, которым он обладал, здесь можно было использовать экономно, в движении, а не в постоянной борьбе с угнетающим и утомительным притяжением Земли.
С самого раннего детства Уолдо очень интересовался космическими полетами и вовсе не потому, что стремился исследовать глубины космоса. Уже тогда его еще детский, но сверхтренированный ум видел в невесомости огромные преимущества для себя. Когда ему еще не исполнилось девятнадцати, он принял участие в подготовке первых космических полетов, разработав систему контроля, дававшую возможность пилоту с большой точностью управлять приборами, даже если гравитация достигала двух-трех норм.
Такие изобретения были для него легким делом. Ему просто пришлось слегка модифицировать управляющие механизмы, используемые им в борьбе с угнетающей его силой тяжести. Первый удачный и безопасный космический корабль имел на борту устройство, которое когда-то помогало Уолдо перебираться с кровати на инвалидное кресло.
Специальные колебательные контуры для торможения, или так называемые редуктивные цистерны, являющиеся сейчас стандартным оборудованием лунных почтовых ракет, ведут свою родословную от парящей капсулы, в которой Уолдо обычно ел и спал до тех пор, пока не покинул родительский дом и не перебрался в свой теперешний - уникальный Фрихолд. Большинство из самых крупных изобретений были сделаны им для собственного удобства и только потом трансформированы с целью коммерческого использования. Даже встречающиеся повсеместно и гротескно напоминающие человека приспособления, известные всем как "уолдо" - синхронный сдваивающий пантограф Уолдо Ф.Джонса, Пат. № 296 001 437, новая серия и так далее - подверглись целому ряду изменений и доработок в личной механической мастерской Уолдо прежде, чем он передал их в массовое производство. Первое из этой серии приспособление, примитивное по сравнению с теми уолдо, которые теперь встречаются повсюду - в мастерских, цехах, на складах, словом, по всей стране, - было создано, чтобы дать возможность Уолдо работать на токарном станке.
Уолдо терпеть не мог кличку, которая закрепилась за его приспособлениями, она раздражала его своей фамильярностью. Однако, трезво рассудив, он признал, что из словесной идентификации публикой его самого и его изобретений проистекают немалые деловые преимущества.
Когда репортеры окрестили его космический дом "Инвалидным креслом", можно было ожидать, что Уолдо отнесется к такому названию как еще к одному положительному аспекту в деле поддержания его популярности. Но он воспринял это иначе, был несказанно возмущен и пытался положить этому конец, но безуспешно. Такая реакция Уолдо была вызвана одной из специфических его черт. Дело в том, что Уолдо не считал себя калекой.
Он рассматривал себя не как искалеченный человеческий индивидуум, а как существо, стоящее на ступень выше человека на восходящей лестнице развития. Существо, стоящее настолько выше, что ему не нужна грубая мышечная сила безволосых обезьян. Волосатые обезьяны, безволосые обезьяны, а потом - Уолдо. Вот как выстраивалась в его уме лестница эволюции. Шимпанзе, мускулы которого почти не заметны, может одной рукой потащить за собой груз в шестьсот семьдесят пять килограммов. Уолдо доказал это, когда случайно заполучил одного шимпанзе и методически доводил его до бешенства. Человек с хорошо развитой мускулатурой одной рукой может выжать на динамометре только семьдесят килограммов. А Уолдо, даже при максимальном напряжении - пока с него не польется пот, - только семь. И никогда - больше.
Справедлива такая закономерность или нет, сказать трудно. Однако Уолдо верил в нее и исходил из этого в своих выводах. Люди - настоящее отребье с сильно развитой мускулатурой. Безволосые обезьяны - и больше ничего. Он чувствовал, что по крайней мере раз в десять превосходит их во всем. Но многое еще нужно сделать.
Хотя Уолдо и парил в воздухе, он был очень занят. Несмотря на то, что он никогда не спускался на поверхность Земли, весь его бизнес, вся его деятельность были сосредоточены именно там. Помимо управления многочисленными объектами собственности, он постоянно работал в качестве инженера-консультанта, специализирующегося на анализе движения. Рядом с ним в комнате парили приспособления, необходимые для его профессиональных занятий. Напротив него располагался цветной стереоскопический телевизионный приемник с экраном полтора метра на метр двадцать и с двумя сетками координат - прямолинейной и полярной. Еще один приемник поменьше, висел справа от него. Оба приемника могли осуществлять запись при помощи параллельных устройств, удобно размещенных в других помещениях.
На маленьком экране два человека наблюдали за действиями Уолдо. На большом - отражалось внутреннее помещение цеха, по своим пропорциям напоминающего громадный ангар. На переднем плане почти целиком был виден шлифовальный станок, на котором обрабатывалась какая-то очень большая отливка. Рядом со станком стоял рабочий. По лицу его было видно, что он с трудом сдерживает раздражение.
- Это лучший из всех, кто у вас есть? - обратился Уолдо к двоим на маленьком экране. - Конечно, он неуклюжий и совершенно не приспособлен для выполнения точной работы, но он просто гений по сравнению с теми дебилами, которых вы называете механиками.
Рабочий огляделся по сторонам, пытаясь выяснить, откуда исходит голос. Он слышал его, однако визуальный канал отсутствовал.
- Это на мой счет вы так остроумно пошутили? - резко спросил он, обращаясь в пространство.
- Вы меня неправильно поняли, милейший, - вкрадчиво ответил Уолдо. - Я сделал вам комплимент. Я на самом деле рассчитываю обучить вас основам точной работы. А после этого мы ожидаем, что вы сможете научить безмозглых недотеп, окружающих вас. Перчатки, пожалуйста.
Возле рабочего, на стандартной подставке, находилась пара первичных, размером с локоть, уолдо, имитирующих человеческие пальцы. Они действовали синхронно и в точности повторяли движения другой пары, находящейся перед Уолдо. Вторичные уолдо /действия которых контролировал сам Уолдо при помощи своих первичных/ располагались перед источником энергии, на месте оператора.
Замечание Уолдо насчет перчаток относилось к первичным уолдо, находящимся рядом с рабочим. Механик взглянул на них, однако не сделал ни малейшей попытки надеть их.
- Я не выполняю никаких приказов, если не вижу, от кого они исходят, - тускло, без выражения произнес он, глядя куда-то в сторону.
- Эй, Дженкинс! - прикрикнул на него один из людей на маленьком экране. - У меня нет ни времени, ни желания решать ваши проблемы относительно рабочей дисциплины, - вздохнул Уолдо. - Джентльмены, включите-ка экран, чтобы наш раздражительный друг мог меня видеть.
Теперь картинка изменилась. Лицо рабочего появилось еще и в глубине маленького экрана Уолдо, но осталось также и на большом.
- Ну, теперь лучше? - мягко спросил Уолдо.
Рабочий утвердительно кивнул.
- Так… Как вас зовут?
- Александр Дженкинс.
- Хорошо, друг Алек. Перчатки.
Дженкинс всунул руки в уолдо и стал ждать. Уолдо сделал то же самое. Все три пары, включая вторичные, расположенные перед машиной, ожили. Дженкинс сильно прикусил губу, как будто ему было неприятно ощущать, как его пальцами манипулируют надетые на них приспособления.
Уолдо чуть расставил и вытянул пальцы, очень осторожно подвигал ими. Обе пары уолдо на экране одновременно повторили движение.
- Почувствуйте это, Алек, дорогой, - посоветовал Уолдо. - Мягче, мягче. Очень легкое прикосновение. Пусть мышцы работают на вас.
Уолдо приступил к манипуляциям. Перчатки уолдо, находящиеся перед источником энергии, дотянулись до него, включили подачу энергии и начали медленно, осторожно и очень грациозно шлифовать отливку. Одна механическая рука опустилась вниз, отрегулировала верньер, а в это время другая увеличила подачу струи смазки, охлаждающей режущий край.
- Ритмичней, Алек, ритмичней. Никаких рывков. Никаких неуклюжих движений. Пытайтесь действовать одновременно со мной.
Отливка приобретала форму с невероятной скоростью. Теперь становилось понятно, что это такое: часть кожуха обыкновенного трехмоторного вездехода. Зажимы разжались и деталь упала на транспортер. Ее место заняла новая болванка. Уолдо продолжал работать неспешно, с большой точностью. Его пальцы оказывали давление, которое можно было бы измерить в граммах, однако в десятках тысяч миль от него на Земле две пары уолдо, синхронных с его собственными, абсолютно точно, но с силой, необходимой для выполнения тяжелой работы, повторяли все движения.
На транспортер упала еще одна деталь, потом еще. Дженкинс, хотя от него и не требовалось особых физических усилий, устал от напряжения, поскольку очень старался подхватывать каждое движение Уолдо. По его лбу струился пот, стекая по носу и собираясь на подбородке. После того, как была готова еще одна деталь, он внезапно вынул руки из первичных уолдо.
- Все. Хватит, - заявил он.
- Еще одну, Алек. Ты начинаешь совершенствоваться.
- Нет, - резко сказал тот и отвернулся, словно собираясь уйти.
Внезапно Уолдо сделал резкое движение, настолько резкое, что оно отозвалось в его теле болью. Одна из стальных вторичных уолдо рванулась вперед и схватила Дженкинса за запястье.
- Не так быстро, Алек.
- Уберись!
- Помягче, Алек, помягче! Ты будешь делать, что тебе велят, не правда ли? - стальная рука сжалась сильнее, чуть-чуть повернувшись. Дженкинс сморщился. Сейчас Уолдо давил так сильно, как только могли его пальцы. Дженкинс застонал. Единственный оставшийся наблюдатель /второй ушел вскоре после начала урока/ сказал:
- О, послушайте, мистер Джонс!
- Заставьте его слушаться или выгоните! Вы ведь знаете условия нашего контракта.
Внезапно изображение и звук отключились на канале Земли. Через несколько секунд связь восстановилась. Дженкинс выглядел угрюмым, но больше не проявлял непокорности.
- Еще одну, мой дорогой Алек, - продолжал Уолдо, как будто ничего не произошло.
Когда репетиция закончилась, Уолдо скомандовал:
- Повторить двадцать раз с индикаторами на запястье и локте, параллельно с синхроанализатором. Мы должны добиться синхронности.
Не говоря больше ни слова, он отключил большой экран и повернулся к маленькому.
- Завтра в это же время, мистер Макнай. Успех - вполне удовлетворительный. Через некоторое время мы превратим этот ваш сумасшедший дом в современный завод. - Он отключил экран, даже не попрощавшись.
Уолдо закончил деловой разговор с такой поспешностью, потому что краешком глаза уловил сообщение, поступившее по его частному каналу информации. Из него следовало, что к дому подлетает чей-то корабль. В этом не было ничего странного. Сюда всегда летали туристы, но сторожевая система не пропускала их. Однако у этого аппарата был разрешающий сигнал, и он только что состыковался со шлюзом. Это было "помело", но поначалу Уолдо не мог разобрать регистрационный номер. Ага, Флорида! Кого с флоридскими номерами он знает? Уолдо не имел ни малейшего представления. Список знакомых был и так весьма коротким, а с регистрационными номерами Флориды он определенно не знал никого. Его подозрительность - эта защитная реакция, которой он отгораживался от всего остального мира, - вспыхнула в нем с новой силой. Аппарат был непрозрачным, и это еще больше усилило подозрения. Он подключился к сети, через которую при помощи первичных уолдо мог контролировать совершенно запрещенные, но очень эффективные, смертельно опасные средства внутренней защиты жилища, и стал ждать.
Наружу выбрался молодой человек. Уолдо взглянул на него - нет, он его не знает. Хотя что-то в лице показалось ему знакомым. Стоит сделать минимальное движение пальцами в первичных уолдо, и лицо незнакомца перестанет быть лицом. Однако Уолдо холодно и рассудочно контролировал свои действия. Он еще успеет нанести удар. Человек повернулся, словно хотел помочь другому пассажиру. Да, там был еще один - дядюшка Гус! Этот старый трясущийся дурак притащил с собой какого-то незнакомца. Ведь он же знает, как Уолдо относится к незнакомцам!
Тем не менее он открыл внешний замок и впустил их в прихожую.
Гус Гримс начал продвигаться по проходу, подтягиваясь попеременно на поручнях, закрепленных с обеих сторон. У Гримса была легкая одышка. Он всегда так дышал, когда ему приходилось двигаться в невесомости.
"Плохой контроль за диафрагмой, - подумал Уолдо. - Излишнее напряжение здесь ни при чем".
Стивенс шел вслед за Гримсом. Его фигура источала уверенность и некоторую горделивость. Он, похоже, был доволен сам собой, тем, что так здорово может управлять своим телом в условиях невесомости.
Добравшись до приемной, Гримс наконец остановился, прокашлялся и обратился к ждущему там манекену.
- Хэлло, Уолдо!
Манекен чуть скосил глаза и повернул голову.
- Привет, дядюшка Гус. Мне бы очень хотелось, чтобы ты не забывал позвонить перед приездом. Я бы тогда мог приготовить обед специально для тебя.
- Это неважно. Мы, может, и не задержимся настолько. Уолдо, это мой друг - Джимми Стивенс.
Манекен повернулся к Стивенсу.
- Как поживаете, мистер Стивенс? - официальным тоном произнес он. - Рад приветствовать вас во Фрихолдс.
- Здравствуйте, мистер Джонс, - ответил Стивенс, с изумлением рассматривая манекен, поразительно похожий на живого человека. Сначала он и принял его за настоящего Уолдо.
"Подобие человека, наделенное разумом", - вспомнил он, что говорили об этом манекене. Самого Уолдо видело очень небольшое количество людей, перед остальными он представал только на экране. Даже те, кто приезжал по делам в "Инвалидное кресло"… о, нет, во Фрихолд - он должен помнить об этом - даже они слышали только голос и видели этот манекен и ничего больше.
- Но ты должен остаться пообедать, дядюшка Гус, - продолжал Уолдо. - Ты не можешь так поступить, ты ведь появляешься очень нечасто. Я приготовлю что-нибудь…
- Может, и останемся, - согласился Гримс. - Однако насчет меню не волнуйся. Ты меня знаешь, я могу съесть черепаху вместе с панцирем.
Мысль о поездке во Фрихолд вместе с Гримсом оказалась просто великолепной. Они здесь меньше пяти минут, а Уолдо уже настаивает, чтобы они остались обедать. Хорошее предзнаменование!
Стивенс не заметил, что Уолдо адресовал приглашение только Гримсу и что Гримс, а не Уолдо воспринял его как адресованное им обоим.
- Где ты, Уолдо? - спросил Гримс. - В лаборатории? - И он сделал движение, будто собирался выйти из приемной.
- Не утруждай себя, - поспешно сказал Уолдо. - Думаю, вам будет удобнее там, где вы находитесь. Несколько минут - и в комнате исчезнет невесомость. Тогда можно будет сесть.
- Что с тобой, Уолдо? - брюзгливо спросил Гримс. - Ты же знаешь, мне все равно, есть невесомость или нет. Но меня совершенно не устраивает компания говорящей куклы. Я хочу видеть тебя.
Стивенс был несколько удивлен настойчивостью старика. Он считал, что со стороны Уолдо очень разумно предложить избавиться от невесомости: то, что он не ощущал веса, несколько нервировало его.
Уолдо выдержал невыносимо длительную паузу.
- Послушай, дядюшка Гус, то, о чем ты просишь, невозможно. И ты прекрасно это понимаешь, - наконец произнес он ледяным тоном.
Гримс ничего не ответил. Вместо этого он взял Стивенса за руку.
- Идем, Джимми! Мы уходим.
- Почему, док? В чем дело?
- Уолдо захотелось поиграть. А я в такие игры не играю.
- Но…
- Ничего! Идем! Уолдо, открой дверь.
- Дядюшка Гус!
- Что, Уолдо?
- Твой гость… ты за него ручаешься?
- Естественно, дурак ты набитый! Разве иначе я бы его привел?
- Я в мастерской. Дорогу ты знаешь.
- Идем, сынок, - сказал Гримс, повернувшись к Стивенсу.