Он проснулся в собственном доме, в собственной громадной комнате. Бальдур издал еще один жалобный вой.
- Тихо! - скомандовал Уолдо и огляделся.
Когда он ложился спать, его удерживали на месте четыре легких растяжки, расположенные как оси у тетраэдра. Две из них все еще были закреплены у него на поясе - он свободно висел над контрольным кольцом. Из двух других одна была отцеплена от пояса, и ее конец парил в нескольких футах от него. Четвертая же была разорвана у пояса и еще в одном месте. Дальний конец обмотался вокруг его шеи.
Он начал размышлять над ситуацией. Насколько он мог судить, растяжки никоим образом не могли порваться сами по себе. Порвать их мог только он сам, когда во сне сражался со своими кошмарами. Собака этого сделать не могла. Значит, он сделал это сам. Растяжки, конечно, были легкими и тонкими. И все же…
Лишь несколько минут потребовалось для того, чтобы переделать прибор, измерявший силу сжатия, так, чтобы он измерял силу растяжения. Он подключил пару уолдо средних размеров, прикрепил конец оборванной растяжки к аппарату и стал тянуть.
Растяжка порвалась при нагрузке в девяносто пять килограммов.
Правда, он потерял немного времени из-за собственной неуклюжести, вызванной повышенной нервозностью. Он снова перемонтировал аппарат на измерение силы сжатия. Немного помедлил и тихо прошептал:
- Настало время, Грэмпс! - и надавил на рукоять.
Девять килограммов, десять, одиннадцать!
Перевалило за тринадцать. А он даже не вспотел! Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, двадцать! Двадцать один килограмм!
Со вздохом облегчения он расслабил руку. Он был силен. Силен.
Придя немного в себя, Уолдо решил, что нужно делать. Первым импульсом было позвонить Гримсу, однако он подавил это желание.
Он позвонит, когда будет совершенно уверен в себе.
Уолдо снова подошел к прибору и начал испытывать левую руку. Не такая сильная, как правая, но все-таки - двадцать килограммов. Забавно, но он не чувствовал в себе никаких перемен. Обычное его состояние. Никаких неприятных ощущений.
Ему захотелось проверить все свои мышцы. Однако потребуется много времени, чтобы подготовить приборы для измерения силы удара, толчка, мышц ног и десятка других показателей. Для этого ему нужно создать поле, да, именно гравитационное поле в 1g. Ладно, есть приемная, где можно это сделать.
Но силой тяжести в приемной можно управлять только отсюда, с контрольного кольца, да и само помещение находится довольно далеко. Правда, отсек с центробежной силой есть и поближе, там, где висят часы с кукушкой. Как самый простой путь для их работы, он в свое время сконструировал вращающееся колесо с регулируемой скоростью. Уолдо вернулся к контрольному кольцу и остановил движение колеса. Работа часов была нарушена из-за внезапного изменения режима: маленькая красная птичка выглянула, с надеждой произнесла "свуу-своо", но только один раз, и тут же скрылась.
Он взял в руку маленькую контрольную панель, которая соединялась с мотором, крутившим колесо, и расположился в его центре, уперев ноги во внутреннюю поверхность обода и схватившись за одну из спиц так, чтобы находиться в вертикальном положении по отношению к центробежной силе. Медленно запустил двигатель.
Первое движение его так удивило, что он чуть не упал. Но, взяв себя в руки, прибавил обороты. Пока нормально. Он постепенно наращивал скорость, и в душе его нарастал триумф: он чувствовал прилив псевдогравитации, чувствовал, как ноги наливались свинцом, при этом оставаясь сильными.
Он довел ускорение до 1g. Он мог его переносить. Мог! Однако создаваемая колесом гравитация не затрагивала верхнюю часть туловища в той же степени, как нижнюю - его голова находилась приблизительно на 30 сантиметров выше точки вращения. Но это можно поправить. Он медленно съехал вниз, крепко держась за спицу. Все нормально.
Вдруг колесо закачалось, а мотор взвыл. Тело Уолдо вызвало разбалансировку системы. Оно, во-первых находилось не в центре вращения, а во-вторых, было слишком тяжелым для колеса, предназначенного для часов и противовеса. Уолдо с большой осторожностью восстановил свое первоначальное положение, чувствуя приятное напряжение мышц и сухожилий. Затем остановил колесо.
Все происходящее очень беспокоило Бальдура. Он чуть не свернул себе шею, следя за движениями Уолдо.
Позвонить Гримсу тот так и не удосужился. Хотелось оснастить приемную рядом дополнительных контрольных устройств, чтобы следить за гравитационным полем в этом помещении. Сначала нужно было найти подходящее место, где можно было научиться стоять. Только после этого он сможет перейти к ходьбе. Все это выглядело не таким уж сложным. Может, и научиться будет не так уж трудно.
Потом он научит ходить Бальдура. Уолдо пытался затащить собаку в колесо от часов, но Бальдур решительно возражал. Он с трудом вырвался и сбежал в самый дальний конец помещения. Неважно. Когда он загонит животное в приемную, тому волей-неволей придется учиться ходить! Надо было давно подумать об этом! Такая здоровая скотина, а не умеет ходить!
Он мысленно представлял себе контуры рамы, в которую нужно будет поместить пса, чтобы тот мог стоять прямо. Она приблизительно походила на детский манеж. Но Уолдо об этом не догадывался - он просто никогда не видел манежа.
- Дядюшка Гус…
- О, привет, Уолдо. Как поживаешь?
- Прекрасно. Послушай, дядюшка Гус, не мог бы ты приехать во Фрихолд прямо сейчас?
- Извини, но мой экипаж в починке, - ответил Гримс.
- Твой экипаж слишком медленный. Возьми такси или попроси, чтобы тебя кто-нибудь подбросил.
- И чтобы ты его оскорблял, когда мы приедем, да? Ну-ну.
- Я буду сладким, как сахар.
- Если так… вчера Джимми Стивенс говорил, будто ему нужно увидеть тебя.
- Возьми его. Мне бы хотелось его увидеть.
- Попытаюсь.
- Перезвони мне. Только не задерживайся.
Уолдо встретил их в приемной, где центробежная сила была отключена. Как только они вошли, он начал представление.
- Боже мой, я рад, что вы приехали. Доктор Стивенс, не могли бы вы отвезти меня на Землю - прямо сейчас. Кое-что случилось.
- Наверное… мог бы.
- Тогда поехали.
- Минуточку, Уолдо. На корабле Джима нет тех условий, которые тебе нужны.
- Ничего, я пройду через это, дядюшка Гус. Дело очень срочное.
- Но…
- Никаких "но". Поехали, сейчас же.
Они загнали Бальдура в корабль и привязали его. Гримс побеспокоился, чтобы кресло Уолдо находилось в зоне наименьшего ускорения. Уолдо уселся и закрыл глаза, чтобы избежать ненужных вопросов. Он бросил осторожный взгляд и увидел, что Гримс мрачен, как туча.
Этот полет был не самым лучшим в биографии Стивенса, но на стоянку возле квартиры Гримса он сел достаточно мягко. Гримс прикоснулся к руке Уолдо.
- Как ты себя чувствуешь? Я сейчас найду кого-нибудь, и мы занесем тебя внутрь. Я хочу уложить тебя в постель.
- Можно этого не делать, дядюшка Гус. Лучше дай мне руку.
- Что?
Но Уолдо сам дотянулся до его руки и поднялся из кресла.
- Думаю, со мной все будет в порядке. - Он отпустил руку доктора и пошел к выходу. - Ты можешь отвязать Бальдура?
- УОЛДО!?!
Уолдо обернулся, счастливо улыбаясь:
- Да, дядюшка Гус! Это правда. Я больше не бессилен. Я могу ходить.
Гримс прислонился к одному из сидений и дрожащим голосом произнес:
- Уолдо, я старый человек. Тебе не следовало бы делать со мной такие вещи! - и он смахнул слезы.
- Да, - согласился Стивенс, - это весьма жестокая шутка.
Некоторое время Уолдо тупо переводил взгляд с одного лица на другое.
- Простите меня, - извиняющимся голосом сказал он. - Я просто хотел удивить вас.
- Все в порядке. Давайте спустимся вниз и выпьем. И ты сможешь рассказать нам обо всем.
- Хорошо. Пошли, Бальдур. - Пес поднялся и пошел за хозяином. Походка была у него очень странная - он двигался не как собака, а как иноходец.
Уолдо довольно долго пробыл у Гримса. Он набирался сил, учился новым для него рефлексам и наращивал мышцы. Его ничто не сдерживало - миастения исчезла. Все, в чем он нуждался, - это чтобы ему показали, как правильно действовать.
Гримс почти сразу же простил ему чрезмерно жестокую и показушную выходку, понимая его желание продемонстрировать невероятное исцеление. Однако твердо настоял на том, чтобы, пока Уолдо полностью не приспособится к новым условиям, он не выходил один. Для Уолдо даже простейшее могло стать настоящим бедствием. Например, лестницы. Он мог ходить по ровному полу, однако спускаться по ступенькам ему пришлось учиться. Подниматься было нетрудно.
Как-то раз пришел Стивенс и застал Уолдо одного в гостиной. Тот слушал какое-то сообщение по стереоканалу.
- Здравствуйте, мистер Джонс.
- О, хэлло, доктор Стивенс! - Уолдо поспешно наклонился, надел туфли и застегнул их. - Дядюшка Гус говорит, что я должен носить их все время, - объяснил он. - Все так делают. Но вы застали меня врасплох.
- О, неважно. Совершенно необязательно носить их в доме. А где док?
- Уехал на целый день… А что, правда, не нужно? Мне кажется, мои сиделки всегда их носили.
- Да, все носят, но закона, который бы заставлял вас это делать, нет.
- Тогда я буду их носить, тем более, мне это не нравится. Я их ощущаю как что-то мертвое, ну, например, как пару отключенных уолдо. Но я хочу научиться.
- Научиться носить их?
- Научиться поступать, как люди. Это действительно сложно, - серьезно сказал Уолдо.
Вдруг на Стивенса снизошло какое-то откровение. Он почувствовал прилив симпатии к этому человеку, которому не на кого было опереться, у которого не было друзей. Все для него должно быть странным и непривычным. Он захотел объясниться с Уолдо.
- Вы сейчас действительно сильны?
- Я становлюсь сильнее с каждым днем, - счастливо улыбнулся Уолдо. - Я выжал сегодня утром на динамометре девяносто килограммов. И смотрите, сколько жира я сбросил.
- Да, вы, похоже, в норме, в полном порядке. И вот ведь странное дело. С самого первого раза, когда я вас увидел, я молил небеса, чтобы вы были таким же сильным, как любой обычный человек.
- Правда? Почему?
- Ну… Думаю, вы согласитесь, что вы вели себя со мной отвратительно и не единожды. Вы все время меня раздражали. Я хотел, чтобы вы были сильным, тогда я смог бы вас хорошенько отлупить.
Уолдо ходил взад-вперед, привыкая к туфлям. Он остановился и взглянул в лицо Стивенсу.
- Вы хотели со мной подраться, да? - Он выглядел очень удивленным.
- Именно. Вы так разговаривали со мной, что ни один мужчина этого не стерпел бы. Если бы вы не были инвалидом, я бы вас отделал как следует, и не однажды.
- Кажется, я вас понимаю, - медленно сказал Уолдо, как будто обдумывая новую идею. - Ну, хорошо…
На последнем слове он развернулся и нанес Стивенсу удар сбоку, вложив в него недюжинную силу. Стивенс абсолютно этого не ожидал, и удар застал его врасплох. Он без сознания свалился на пол.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что сидит в кресле, а Уолдо изо всех сил его трясет.
- Разве что-то не так? - настойчиво спрашивал Уолдо.
- Чем вы меня ударили?
- Рукой. Что-то не так? Вы же этого хотели?
- Я… Я хотел? - у него перед глазами все еще плыли радужные круги, однако ситуация стала его забавлять.
- Послушайте, вы что, считаете, что так начинают драку?
- А что, нельзя?
Стивенс попытался объяснить ему этикет современного американского кулачного боя. Уолдо был совершенно озадачен, но в конце концов согласно кивнул.
- Понял. Вы должны предупредить другого человека. Понятно. Хорошо. Вставайте и начнем.
- Тихо! Тихо! Минуточку. Вы так и не дали мне возможности досказать то, что я хотел. Я испытывал к вам жалость. А теперь - нет. Вот что я пытался вам объяснить. Вы были совершенно отвратительны. Однако другим вы и не могли быть.
- Я совсем не хочу быть злым, - серьезно ответил Уолдо.
- Я знаю, и вы теперь не такой. Вы мне теперь нравитесь. Теперь, когда вы сильный, вы мне нравитесь.
- Правда?
- Да. Но, пожалуйста, не избирайте меня больше мишенью для своих ударов.
- Не буду. Но я не совсем понял. А знаете, доктор Стивенс…
- Зовите меня Джим.
- Джим. Очень трудно бывает понять, чего люди от тебя ждут. Это не укладывается ни в какие рамки. Например, отрыжка. Я не знал, что нельзя отрыгивать, когда в помещении находятся другие люди. А иногда мне это просто необходимо… А дядюшка Гус говорит - нет!
Стивенс попытался разъяснить ему кое-какие основы, но не слишком успешно, поскольку Уолдо не имел ни малейшего понятия, пусть чисто теоретического, о том, что такое поведение в обществе. Даже из художественной литературы он не составил себе никакого представления о том, каковы нормы поведения. Да и чему здесь удивляться, ведь он почти не читал художественной литературы. Он прекратил читать романы еще в детстве, поэтому, став старше, совершенно не воспринимал беллетристику.
Парадокс: он был богатым человеком, гением, всемогущим в области механики, однако ему впору было идти в детский сад.
У Уолдо возникло предложение.
- Джим, вы мне очень помогли. Вы объяснили все это гораздо лучше, чем дядюшка Гус. Я найму вас, чтобы вы меня учили.
Стивенс подавил легкое чувство раздражения.
- Извините. Но у меня есть работа, на которой я очень занят.
- А, это мы устроим. Я буду платить вам гораздо больше, чем они. Вы можете сами назвать сумму. Спорить не буду.
Стивенс глубоко вздохнул и задержал дыхание.
- Вы меня не поняли. Я инженер, а не приходящая прислуга. Вы не можете нанять меня. Если хотите, я буду помогать вам всем, чем смогу. Но деньги за это брать не буду.
- А почему нельзя брать деньги?
"Вопрос сформулирован неправильно, - подумал Стивенс. - В том виде, как он задан, на него невозможно ответить". И он углубился в длинное и запутанное обсуждение профессионального и делового поведения. Но он и в самом деле не очень годился для подобных дискуссий. Уолдо скоро сдался.
- Боюсь, я не совсем понимаю… Но послушайте, может, вы меня научите, как вести себя с девушками? Дядюшка Гус говорит, что он не рискует выводить меня в люди, приглашать в компании.
- Ладно, постараюсь. Но, Уолдо, я пришел, чтобы поговорить о проблеме, с которой мы столкнулись на заводе. О теории двух пространств, о которой вы мне рассказывали…
- Это не теория - это факт.
- Хорошо. Но вот что я хочу, знать: когда вы собираетесь вернуться во Фрихолд?
- Понятия не имею. Я совсем не собираюсь продолжать исследования.
- Нет? Боже мой, но вы не закончили и половины тех исследований, о которых мне говорили.
- Ребята, это вы можете сделать и сами. А я вам буду помогать.
- Ну, может, нам удастся заинтересовать Грэмпса Шнайдера, - с сомнением произнес Стивенс.
- Я бы не советовал, - ответил Уолдо. - Хотите, я покажу вам письмо, которое он мне прислал?
Уолдо вышел, и через несколько минут вернулся с письмом.
- Вот оно.
Стивенс пробежал письмо глазами:
"…ваше великодушное предложение принять участие в разработке нового проекта получения энергии я очень ценю, но, если честно, меня совершенно не интересуют подобные вещи, и я не намерен брать на себя никакой ответственности. А относительно вашего теперешнего состояния, вашей силы - я счастлив, но совершенно не удивлен. Сила и энергия Другого Мира принадлежат тому, кто обращается за ними".
Письмо, написанное в манере Спенсера, выдержанное по стилю и по духу, совершенно не содержало тех словечек, которыми изобиловала речь Шнайдера.
- М-м-м, думаю, мне понятно, что вы имеете в виду.
- Мне кажется, - серьезно заметил Уолдо, - что он считает наши изобретения и аппараты детскими забавами.
- Думаю, так. Скажите, а что собираетесь делать вы?
- Я? Точно еще не знаю. Но могу сказать следующее: я собираюсь развлекаться. Причем развлекаться на всю катушку. Я только сейчас начал понимать, как это прекрасно - быть человеком, мужчиной.
Его костюмер стянул вторую туфлю.
- Рассказ о том, почему я выбрал танцы, занял бы очень много времени, - продолжал Уолдо.
- Мне бы хотелось услышать подробности.
- Звонят из госпиталя, - сказал кто-то в гримерной.
- Скажите, что я скоро буду. Может быть, вы придете завтра утром? - обратился он к женщине-репортеру. - Сможете?
- Конечно…
Сквозь плотное кольцо людей, окружавших Уолдо, протиснулся человек. Уолдо поймал его взгляд.
- Хэлло, Стенли. Рад тебя видеть.
- Хэлло, Уолдо. - Глисон вытянул из-под накидки какие-то бумаги и бросил на колени танцовщика. - Сам принес бумаги, потому что хотел еще раз посмотреть выступление.
- Понравилось?
- Грандиозно!
Уолдо улыбнулся и взял бумаги:
- Где подписывать?
- Сначала прочитай, - предупредил Глисон.
- О нет, не стоит! Если это устраивает тебя, меня это тоже устроит. Дай мне ручку - подписать.
К ним пробрался какой-то озабоченный коротышка.
- Уолдо, я насчет записи…
- Мы уже обсуждали этот вопрос, - невыразительно сказал Уолдо. - Я выступаю только перед публикой.
- Но мы включим это в бенефис Уорм Спрингс.
- Ну, тогда другое дело. О’кей.
- Раз вы согласились, тогда взгляните на проспект.
Это было большое объявление, которое гласило:
"ВЕЛИКИЙ УОЛДО и его труппа"
Ни дата, ни место выступления указаны не были. Только фотография Уолдо в роли Арлекино, высоко парящего в воздухе.
- Прекрасно, Сэм, прекрасно! - счастливо кивнул Уолдо.
- Снова звонят из госпиталя.
- Я готов, - ответил Уолдо и поднялся. Костюмер набросил накидку на его худые плечи. Уолдо громко свистнул.
- Ко мне, Бальдур! Пошли.
На пороге он на секунду задержался и помахал рукой:
- Спокойной ночи всем!
- Спокойной ночи, Уолдо!
"Все они - шикарные парни", - мелькнуло у него в голове.
"МАГИЯ. ИНК"
(перевод А. Цират)
"Чьим волшебством ты пользуешься, приятель?" - таковы были первые слова, которые произнес этот тип, когда мы остались одни. Он слонялся по моему магазину уже, наверное, минут двадцать - рассматривал образцы водонепроницаемого пигмента, перелистывал каталоги водопроводных систем, неумело вертел в руках выставочные металлические изделия.
Его манеры не понравились мне: не люблю, когда суют нос не в свое дело.
- Местных волшебников, работающих по лицензии, - ответил я сухо, но довольно вежливо. - А почему вас это интересует?
- Ты не ответил на мой вопрос, - настаивал он. - Выкладывай. Не заставляй меня ждать целый день.
Мне удалось сдержаться. Я требую от своих служащих быть вежливыми с покупателями. И сам не собирался изменять данному правилу, хотя и был уверен, что этот парень никогда не будет моим покупателем.