Как небо и земля различались также характеры римлян и пунийцев. Иначе говоря, те ментальные программы, которые транслировались из поколения в поколение у римлян, были полной противоположностью ментальным программам пунийцев.
Римляне - прямые, лаконичные, открытые, держащие слово, не дающие волю эмоциям, бесстрашные, очень сдержанные, ироничные, обладающие блестящим чувством юмора, не прочь подшутить над собой.
Пунийцы - экспрессивные, по-восточному велеречивые, норовящие обмануть при каждом удобном случае, коварные, дающие волю эмоциям - в исступлении они могли рвать на себе одежды, вопить, кататься по земле, расцарапывая лицо. "Мрачные, злобные, они покорны своим правителям, невыносимы для своих подданных, бесчестнейшие в страхе, дичайшие во гневе… грубые, не восприимчивые к шуткам и тонкостям", - так характеризовал карфагенян Плутарх. Именно такие качества несла в себе цивилизация карфагенян и поколение за поколением передавала своим детям.
Великий римлянин Сципион Старший, разгромивший пунийцев во Второй Пунической, был неприятно поражен реакцией карфагенских послов, пришедших просить мира. Послы выли, катались по земле, всячески унижали себя словесно, рвали волосы, пытались поцеловать сандалии Сципиону. А через малое время после подписания мирного договора, когда пунийцам вдруг показалось, что фортуна повернулась к ним лицом, они бесстыдно нарушили договор, захватили торговый римский корабль, глумливо и вызывающе убили римских граждан. Потом выяснилось, что фортуна вовсе и не думала благоволить карфагенянам, а просто оступилась. И снова скулящие и всячески унижающие себя послы Карфагена приползли к римлянам, посыпая голову пылью и царапая лица в искреннем раскаянии. Трогательный народ…
Нам поведение пунийцев кажется диким и неприятным, потому что мы - прямые наследники греко-римской цивилизации. А пунийцам их образ мышления и поведения казался вполне естественным. И если бы тогда победил Карфаген, кто знает, чье поведение посчитал бы неадекватным современный читатель, навзрыд плачущий над книгой и рвущий на себе волосы в самых напряженных местах…
А насколько по-разному проявлялась разница ментальных программ в работе властных структур у римлян и карфагенян! Я хочу сказать, насколько разным было поведение сенаторов у тех и других… Все иностранцы, которым посчастливилось побывать в римском сенате, характеризовали поведение римлян одной фразой: гордое спокойствие. Один из греков даже назвал римский сенат "собранием царей". Выступают по очереди. Необыкновенно красноречиво (со школы учат), крайне логично, прагматично и убедительно. Почитав речи сенаторов по спорным вопросам, с каждым хочется согласиться!.. Скоропалительных решений предпочитают не принимать. Если ситуация неоднозначна, римский сенат может долго колебаться, как это часто бывало при спорных международных вопросах или принятии решений об объявлении войны. Стараются, чтобы решение было максимально римским, то есть справедливым. Римское сочувствие к чужому горю и римское стремление к справедливости тоже отмечается многими современниками-иностранцами.
А вот как описывает принятие решений в карфагенском парламенте один из историков: "…События в Африке развивались следующим образом. На заседании Совета глава демократической партии Газдрубал и его сторонники набросились на оппонента и убили его скамейками".
Реакция на военные поражения у римской и карфагенской цивилизаций также была разной. Карфаген: всеобщий вой; необузданный гнев; послов, принесших дурную весть, начинают рвать на куски; женщины накидываются на случайных прохожих; толпа требует казнить полководца (и часто казнят). Городом овладевает всеобщая истерия.
Народ истериков… Все-таки человеческие жертвоприношения и публичные казни не проходят даром для психического здоровья нации. В средневековой Европе, например, даже дети могли наблюдать, как на площадях колесуют или живьем сжигают воющих людей. И население Европы было тогда таким же неврастеничным и склонным к массовым истериям, как пунийское.
А вот Рим… Вторая Пуническая. На возвышение выходит сенатор и лаконично и сухо сообщает народу: "Римляне, мы разбиты в большом сражении". Это было самое страшное, пожалуй, в истории Рима поражение - при Каннах. Римской армии больше нет. Город пуст. Призывать в строй уже практически некого. Все союзники отвернулись от Рима. Ганнибал сейчас двинется на беззащитный город.
Признаюсь, после этой "сводки информбюро" некоторое беспокойство в Риме все-таки наблюдалось. Была полная растерянность. Практически нет римской семьи, которая не потеряла бы кого-то в отечественной войне. Потому, как поэтично пишут некоторые историки, "Рим звенел от женского плача". Но "звенел" Рим недолго. Ведь он был населен римлянами, а не карфагенянами. Почти сразу инициативу берет на себя сенатор Квинт Фабий Максим. В первую очередь он велит женщинам заткнуться и разойтись по домам, потому что их низкочастотные звуки только деморализуют. Он приказывает закрыть ворота и всех, кто может стоять, загоняет на стены.
Ганнибал, не потерпевший в Италии ни одного поражения от римских войск, подходит к полупустому городу и ждет, когда римские власти выйдут с ключами. Вместо них к полководцу приходит один-единственный служащий городской магистратуры и ультимативным тоном велит Ганнибалу немедленно убираться… Никогда поражения не делали римлян более уступчивыми, а победы - более требовательными к побежденным. В отличие от флюгероподобных карфагенян.
Любопытный момент. Места в карфагенском сенате открыто покупались за деньги, что, наверное, не было странным для нации торговцев. И было диким для тогдашних римлян. Друг Сципиона Младшего греческий историк Полибий позже писал: "У карфагенян для получения должности люди открыто дают взятки. У римлян это самое наказуется смертью".
Пройдет немного времени, и на римском Форуме тоже будут стоять столы с кучками денег, а богатые кандидаты станут открыто покупать голоса избирателей. Все меняется в этом мире. Я же говорил, цивилизация развращает варваров, а в эпоху Пунических войн именно римляне были более варварами, чем карфагеняне. И все-таки… Да, позже римляне действительно отчасти стали такими же, как пунийцы. Разница только в том, что пунийцы никогда не были такими, как римляне. Внутри даже "испорченных" римлян был настоящий фундамент. Железобетонный. Бетон, кстати, изобрели в Древнем Риме…
Война характеров
История делается людьми. А исторические эпохи отражаются в отдельных личностях, как в маленьких кусочках зеркала. Я хочу показать вам пару таких кусочков и рассказать несколько историй, в которых полностью отразились характеры той эпохи. Это будут люди и события эпохи Пунических войн. Почему я все время пляшу вокруг этой эпохи? Да потому что именно она была переломной в истории Рима. И в истории нравов. А значит, в истории цивилизации. Потому что история цивилизации есть история смягчения общественных нравов. Не согласны? Я знаю. Многие не согласны с этим тезисом. Однако от этого он не становится менее верным…
Но прежде нам придется слегка освежить школьные знания по истории Древнего Рима, чтобы читатель не путался, а то я скачу с Третьей Пунической на Вторую, как блоха по ковру. А потом плавно перейдем к личностям.
Карфаген уже шестьдесят с лишним лет стоял на африканской земле, когда на месте будущего Рима в землю только-только вбили первый колышек - случилось сие знаменательное событие в 753 году до нашей эры. Два с половиной века римлянами правили цари, но потом римляне своего последнего царя Тарквиния прогнали пинками под зад, потому что он поступил нехорошо - чужой жены домогался. И, в общем, справедливо, за такое можно и по роже схлопотать, не то что царства лишиться…
С той поры Римское государство стало республикой и успешно развивалось вплоть до середины I века до нашей эры, когда начали усиливаться монархические тенденции. Они имели объективный, системный характер, который мы раскроем позже. Рим сотрясла серия гражданских войн, в результате которых он стал империей во главе с единовластным правителем. Крутанулись по диалектической спирали, это называется… И оставался Рим империей вплоть до своего бесславного заката, случившегося в V веке нашей эры.
Практически вся жизнь Древнего Рима была перманентной войной. В городе Риме располагался храм бога Януса, двери которого должны быть открыты в случае войны и закрыты в мирное время. Так вот, за всю тысячелетнюю историю Рима двери храма закрывались всего несколько раз. Все остальное время они были распахнуты настежь, потому что каждый день шла какая-нибудь война.
В III веке до нашей эры расширившийся Рим впервые столкнулся с Карфагенской цивилизацией. "Никогда еще, - писал Тит Ливий, - более мощные государства и народы не поднимали оружие друг против друга… И до того изменчиво было счастье войны и непостоянен исход сражений, что гибель была наиболее близка именно к тем, которые вышли победителями". К нашим то есть…
Первая Пуническая война началась почти случайным столкновением Рима с Карфагеном на Сицилии и продлилась 23 года. Вот тогда и проявились лучшие качества римского характера…
Мы помним, что Карфаген был цивилизацией морских торговцев. Соответственно, флот он имел первостатейный. Римляне морским народом не были. Они прекрасно осознавали свою отсталость в мореходстве, равно как и тот факт, что без флота победить Карфаген невозможно.
Карфаген мог единовременно выставить до 500 пятипалубных кораблей водоизмещением в 300 тонн и экипажем свыше 400 человек. Карфагенским флотом командовали опытные адмиралы. У Рима не было ничего. То есть вообще. Ноль. И опыта столько же. Но римляне были чрезвычайно деятельным народом. Они могли долго колебаться - объявлять войну или нет, но, объявив, не останавливались ни перед чем.
Корабли римляне строить не умели. Поэтому начали просто копировать. За образец взяли случайно попавшее к ним в руки карфагенское судно. Его разобрали и по образу и подобию всего за год построили 100 пятипалубных и 20 трехпалубных судов. На первое время в качестве моряков привлекли союзников - греков. А параллельно обучали своих - на суше сажали будущих гребцов на скамейки и тренировали одновременно делать гребки веслами. Потом стали упражняться в море.
Римские корабли уступали карфагенским в быстроходности и обученности экипажей, а флот в целом - в слаженности действий. И вообще все это выглядело бы смешно, если бы не масштаб: для одних только пятипалубников была нужна целая армия гребцов - 30 000 человек! Плюс по 120 бойцов на каждом корабле.
Не с таким опытом и не с такими кораблями биться с царями морей. Это все равно, что капитану рыбацкого баркаса сражаться с адмиралом Нельсоном. Римляне все это понимали. Им нужно было противопоставить хозяевам морей что-то, в чем они были традиционно сильны. Какой-то козырь, который пунийцы побить не могли.
Римляне были беднее. Они не знали морского дела. Их было меньше. Единственная сильная сторона римлян - они отлично умели воевать на суше. Вот, пожалуй, и все. Ну что ж, раз больше ничего нет, значит, будем на воде воевать, как на земле! В сражении кораблей карфагеняне безусловно разобьют нас, рассуждали римляне, значит, надо превратить морскую битву в пехотную! Римляне были первыми, кто изобрел абордажный бой.
Для этого на свои корабли они поставили специальное приспособление, которое солдаты прозвали вороном - за мощный металлический "клюв". Вот как описывает эту бандуру древнеримский историк Полибий: "Так как корабли римлян, вследствие дурного устройства были неловки в движениях, то на случай битвы было придумано кем-то следующее приспособление: на передней части корабля утверждался круглый столб в четыре сажени длиною и в три ладони в поперечнике, с блоком наверху. К столбу прилажена была лестница, подбитая с помощью гвоздей поперечными досками, в шесть сажен длины. В дощатом основании лестницы было продолговатое отверстие, коим лестница и накладывалась на столб в двух саженях от начала ее; по обоим продольным краям лестницы сделаны были перила вышиною до колен. На конце прикреплено было нечто наподобие железного заостренного песта… во время схватки судов ворон поднимался на блоке и опускался на палубу неприятельского корабля спереди или с боков… Как только вороны пробивали палубные доски и таким образом зацепляли корабли, римляне со всех сторон кидались на неприятельское судно, если сцепившиеся корабли стояли бок о бок; если же корабли стояли носами, тогда воины переправлялись по самому ворону непрерывным рядом по двое. При этом шедшие во главе воины держали щиты перед собою и отражали удары, направляемые с фронта, а следующие за ними опирались краями щитов о перила и тем ограждали себя с боков".
Итак, римский корабль с помощью перекидного мостика-ворона "клевал" вражеский корабль. Стальной клин вонзался в чужую палубу. Римские десантники перебегали на вражеское судно. А дальше, как говорится, дело знакомое - мясорубка…
Первое же большое сражение римляне выиграли - карфагеняне тогда потеряли около 50 кораблей. А через 4 года у юго-западного побережья Сицилии состоялось самое крупное морское сражение древности. В нем участвовало 330 римских и 350 карфагенских судов, а также 300 000 тысяч человек с обеих сторон! Римляне потеряли 24 судна, карфагеняне 30. Но при этом римляне захватили 64 карфагенских корабля, так что общий счет вышел не в пользу Карфагена.
Затем римляне высадили экспедиционный корпус в Африке и началась затяжная африканская кампания, в которой удача улыбалась то тем, то этим… Сенат колебался: продолжать кампанию или сворачивать. В конце концов решили эвакуировать остатки измотанной и сильно поредевшей армии домой, для чего послали в Африку 356 кораблей. И надо ж такому случиться - на обратном пути корабли попали в жестокую бурю. А мореходами римляне были известно какими… В общем, в Италию вернулось только 80 кораблей. Утонули 70 000 гребцов и 25 000 солдат.
После этой страшной природной катастрофы, практически лишившей Рим флота, римляне поднатужились и за три месяца ударными темпами построили 220 новых кораблей. Людей нарожать теми же темпами было нельзя. Поэтому провели еще одну мобилизацию, обучили, посадили на корабли. А через два года у берегов Сицилии буря снова потопила 150 римских судов… Еще через четыре года во время шторма римляне опять потеряли более 120 кораблей.
Вот ведь парадокс - римляне выиграли у карфагенян множество морских сражений, а проиграли лишь одно. Но регулярно теряли практически весь флот из-за недостатка мореходного опыта и… собственного упрямства. Упрямство множество раз помогало римлянам и множество раз губило их. Недостатки есть продолжение достоинств, в который раз повторюсь… Полибий тоже считал, что в грандиозных морских катастрофах римлян виноват психологический фактор, а именно - упрямый римский характер: "Раз какая-нибудь цель поставлена (римлянами - А.), они считают для себя обязательным достигнуть ее, и раз принято какое-то решение, для них не существует ничего невозможного. Часто благодаря такой стремительности, они осуществляют свои замыслы, но подчас терпят и тяжелые неудачи, особенно на море. Действительно, на суше, где они имеют дело с людьми и человеческими средствами борьбы, римляне большей частью успевают… Напротив, большие бедствия постигают их всякий раз, когда они вступают в борьбу с морем и небом и действуют с тем же упорством. Так случилось тогда и много раз случалось раньше, так будет и впредь, пока они не отрекутся от той ложной отваги и упрямства; теперь они воображают, что им можно идти - по морю ли, по суше - во всякое время".
Вывод: ментальные программы римской цивилизации были прекрасно приспособлены для конкурентной борьбы с себе подобными. И плохо - для борьбы со стихией…
Военный корабль во все века и у всех народов стоил и стоит очень дорого - будь то американский авианосец или римская пентера. Потеря сотен судов и десятков тысяч людей истощила Рим финансово и мобилизационно. А сухопутная война затягивалась, больше того - с берегов Африки она переместилась на Сицилию, а затем на южное побережье Италии. Карфаген сделал ставку на нового полководца - талантливого и решительного. Звали его Гамилькар. Лучшего всего этого пунийца характеризует его прозвище - Барка, что значит Молния. Он действительно был чрезвычайно быстр и успешен.
Постепенно римлянам становилось ясно, что решающее сражение морской державе придется все-таки давать на море, ведь именно по морю лютующему на юге Италии Барке подвозят припасы. Вот только все римские корабли к тому времени лежали на дне морском, а казна была пуста: три римских флота потопила морская стихия! Впрочем, ветер начинал слегка посвистывать и в казавшихся бездонными карфагенских финансовых закромах. Четверть века воевать - не чай с плюшками пить!
И тогда римская олигархия сделала беспрецедентный шаг - аристократы дали государству беспроцентный и бессрочный кредит. Как отмечает Полибий, "из великодушия и любви к родине". На эти деньги римляне построили еще один флот. Зная характер карфагенской знати, можно побиться об заклад - никогда эти люди не сделали бы ничего похожего…
Теперь у Рима снова был флот. И значит, снова был шанс. И они его использовали по полной. В 241 году до нашей эры 200 кораблей под командованием консула Лутация Катулла начисто разбили карфагенский флот у Эгатских островов. Это послужило последней точкой в войне. Карфаген запросил мира. Мир был подписан двумя полководцами (Гамилькаром и Катуллом) и позже с небольшими поправками ратифицирован римским сенатом. По условиям мирного договора Карфаген должен был в течение 10 лет выплатить Риму довольно большую контрибуцию - 3200 эвбейских талантов серебра, а бывшая карфагенская провинция Сицилия перешла Риму.
Сицилия стала первой неиталийской провинцией Рима. Учитывая, что Сицилия не рассматривалась римлянами как союзная территория, а ее жители не являлись римскими гражданами, их обложили налогом. Впрочем, налогом довольно щадящим - 10 % доходов Сицилия должна была переводить в Рим. Это был первый опыт Рима в упражнениях с налогами. В дальнейшем он стал практиковаться и в других провинциях, поскольку военные расходы с расширением империи все росли и росли.
В общем, в этой изнурительной 24-летней войне победил Рим. Римская федерация не собиралась воевать дальше. Но в Карфагене зрели реваншистские настроения. И душой реваншизма был Гамилькар Барка. Карфагеняне отныне считали римлян своими кровными врагами и мечтали Рим уничтожить… А римляне? О, это был совсем другой народ! После победы римляне повели себя самым странным образом. Они стали помогать вчерашнему врагу - Карфагену. Дело в том, что у Карфагена возникли большие проблемы. Возникли из-за природной жадности пунийцев… Нет, эту историю необходимо рассказать: без нее портрет республиканского Рима будет неполным.
Итак, заключен мирный договор. Гамилькар небольшими отрядами посылает свое войско в Карфаген. Небольшими, потому что он человек опытный и понимает: незачем сразу вводить огромное количество вооруженных людей в большой и богатый город. Опасно. Армия-то наемная. Это солдаты удачи. Для них главное деньги. Поэтому Гамилькар и отсылает войско в Карфаген частями, надеясь, что сенат, расплатившись с очередной порцией, отпустит солдат на все четыре стороны. Затем - следующая порция. И так далее… Но не тут-то было. По природной жадности карфагеняне стали торговаться с наемниками, пытаясь сбить цену на их услуги. И пока они это делали, число прибывающих наемников все росло и росло.