Но как только мы отъехали подальше, тут же сунула Софи на заднее сиденье багет.
– Ешь, сколько хочешь! – разрешила я, радуясь, что иду наперекор свекрови.
И этот случай не был единственным. С тех пор как мы переехали, привычка постоянно что-то жевать стала в нашей семье камнем преткновения. Это была американская, а не французская привычка. В младенчестве я кормила дочерей по первому требованию, и они выросли очень нетерпеливыми. В первую очередь это относилось к еде. Они получали еду в любое время, стоило только попросить. У меня были запасы еды повсюду: в машине, в коляске, в сумочке, в пакете с подгузниками.
Я считала, что это нормально, большинство наших знакомых поступало так же. В Ванкувере все знакомые дети постоянно жевали. Они грызли что-нибудь в школе и после школы, во время внеклассных занятий, спортивных тренировок, прогулок, почти на каждом мероприятии, которое продолжалось дольше пятнадцати минут. Дети ели в колясках и автокреслах. Стоило повернуть ключ в зажигании, как дети, словно собаки Павлова, начинали клянчить: "Хочу есть!" Традиция перекусывать на ходу была так распространена – и так обычна для родителей в Канаде и США, – что я воспринимала ее как должное. Куда бы мы ни шли, я брала с собой еду. Или ее приносили члены особо активного отряда матерей, любившие печь гораздо больше, чем я. Поэтому я не считала, что наша семья делает что-то не так. И не хотела менять наши привычки. "Желудок у ребенка маленький, – думала я. – Детям нужно есть часто, каждые два-три часа, иначе они слишком проголодаются".
– Хм, – задумался муж, когда я изложила ему эту теорию, изрядно поссорившись с его матерью по поводу наших постоянно жующих детей. – Тебя так воспитывали? – начал он издалека. – Меня-то точно воспитывали по-другому.
А ведь он прав, я тоже не помнила, чтобы в детстве мы много перекусывали. В машине нам есть запрещали (в основном нас увлекала музыка, а не еда). Я стала искать информацию на эту тему, и то, что узнала, подтвердило мои догадки: современные дети действительно кусочничают больше, чем мы. В 1970-е большинство перекусывало всего раз в день, а у 25% детей вообще не было такой привычки.
Я вспомнила историю моей семьи. Дедушка с бабушкой пережили Великую депрессию и две мировые войны, для них экономия и домашние обеды были нормой. Так они воспитывали и моих родителей. Когда я была маленькой, мы почти не ходили в рестораны (хотя фастфуд уже тогда был на каждом шагу), потому что мои родители просто к этому не привыкли. После школы я играла с соседскими детьми на улице, а не разъезжала в машине с тренировки на кружок. Мы возвращались после уроков, переодевались и бежали на улицу играть до самого ужина, не отвлекаясь ни на какие перекусы.
Так что Филипп прав: я в детстве тоже не ела каждые два-три часа. "Но это вовсе не значит, что перекусы вредны", – заметила я. И начала с ним спорить, и спорить, и спорить… (Настойчивость, как любит повторять Филипп, – одно из моих замечательных качеств, которые порой выходят из-под контроля.)
К счастью, Филипп тоже настойчив. Он втихомолку попросил Вирджинию прислать ему научные исследования на эту тему и тайком подсовывал их мне, оставляя на кухонном столе. Я начала читать и не смогла остановиться. Оказалось, перекусы вовсе не так безобидны, как кажутся. Причина в том, что то, чем перекусывают наши дети (сюрприз-сюрприз!), – далеко не полезная еда. Любимая еда для перекусов – десерты с высоким содержанием сахара, соленые закуски и сладкие напитки (газированные и энергетические). Наши дети пьют намного меньше молока и едят меньше фруктов, чем мы в их возрасте. Как и взрослые, во время перекусов они просто "загружаются", в результате потребляя более калорийную, но менее питательную пищу. Диетологи отмечают, что это опасная тенденция, способная привести к зависимости от пищи, необходимости есть постоянно.
Мне стало любопытно, насколько распространено во Франции детское ожирение. В нашей деревне я почти не видела толстых, и уж точно ни одного толстого ребенка не было среди одноклассников Софи. Статистика подтвердила мои наблюдения: в США от ожирения страдают 20% детей, во Франции – лишь 3%.
Даже несмотря на это, я переживала, что отказ от перекусов выйдет нам боком. В противовес изысканиям, подкинутым мне Филиппом, я нашла другие исследования – о том, что частые перекусы улучшают настроение, память и нормализуют уровень сахара в крови.
– Без перекусов дети чаще испытывают стресс, – провозгласила я, демонстрируя Филиппу распечатку одной научной работы.
– По-моему, – ответил он, – это ты без перекусов испытываешь стресс.
Справедливое замечание. Действительно, без перекусов у девочек портилось настроение, они становились беспокойными, раздражительными и капризными. Но то же самое можно сказать и про меня. Тогда я решила попробовать другой аргумент.
– Без перекусов Софи будет хуже успевать в школе. Ведь частые перекусы нормализуют уровень сахара в крови. Ей нужно есть постоянно, иначе она не сможет сосредоточиться. Сам знаешь, какая я становлюсь, когда хочу сладкого, – напомнила я. – Запретим перекусы – будет больше ругани, девочки станут хуже себя вести.
– Но в этом году она учится хорошо, – возразил Филипп, – а им в школе не разрешают кусочничать.
Он был прав. Я даже не тайком, а в открытую гордилась тем, как Софи продвинулась во французском, приспособилась к новой обстановке и выдерживала восьмичасовой учебный день, хотя ей было всего пять лет. Но у меня осталось еще одно возражение.
– Переезд во Францию и так достаточно сильный стресс. Вкусная еда их успокаивает. Девочки не смогут не есть в кровати перед сном – для них это ритуал, который оставался неизменным, когда все вокруг менялось. Им так нравится есть вкусное утром по выходным, они так этого ждут. Давай не будем отменять все и сразу, – попросила я.
– Мне кажется, – сурово ответил Филипп, – возражений будет гораздо меньше, если мы ограничим перекусы до одного раза в день – на полдник, как принято во Франции. Сейчас девочки знают, что еду можно клянчить. Они кусочничают и утром, и после обеда, и перед сном. А потом просят еще. Они все время клянчат чего-нибудь вкусненького. А если мы отвечаем "нет" – ноют громче, поэтому перекусы для тебя такой стресс.
"Не науськала ли его Жанин", – подумала я, но не могла не признать, что, возможно, он и прав. Несмотря на стремление придерживаться второго правила детского питания, я по-прежнему использовала перекусы как замену дисциплинарным мерам. Ведь это так облегчало жизнь (хоть и ненадолго): не надо было учить детей терпению, выстаивая очередь в банке или супермаркете, достаточно заткнуть им рот едой – получался тот же результат, только без стресса. Проблема заключалась в том, что мои дочери привыкли есть в самых разных местах и в самое разное время. Они кусочничали, когда захотят, – практически постоянно. Часам к пяти требования звучали все чаще, а перед ужином достигали пика. Если я поддавалась, дети набивали животы печеньем, хлебом с маслом и багетами. Я возилась со своим блендером-пароваркой, а они лишь слегка ковыряли полезные блюда за ужином. Преимущества отказа от перекусов были мне понятны, но я боялась истерик, слез, бесконечного нытья.
Дети наших знакомых французов не устраивали истерик, не получив печенья. Казалось, перекусы им вообще не нужны. Они обожали полдник, но поскольку никогда не видели, чтобы кто-то ел в перерывах между основными приемами пищи, им просто не приходило в голову, что можно попросить какую-то еду.
И все же не верилось, что мои дети способны на такое. Наши родственники начали вести со мной просветительскую работу. Свекровь периодически поднимала тему перекусов, как и двоюродные братья и сестры Филиппа, и моя золовка. Слушая их, я вставала на дыбы, хотя признавала, что в этих словах есть здравый смысл. Сейчас понимаю, что я сопротивлялась, потому что иностранка, потому что скучала по дому. Для меня самой перекусы были единственным утешением. Меня очень обижало, что деревенские жители не проявляют ко мне никакого интереса, не пытаются подружиться, мне хотелось оставить себе хотя бы эту привычку – вот так, по-детски, я пыталась самоутвердиться.
Переломный момент настал перед Пасхой. Нашему знакомому из Канады поставили диагноз "диабет второго типа". А одна из лучших подружек Софи из Ванкувера лишилась коренного зуба из-за кариеса; когда родители отвели ее к стоматологу, тот обнаружил полный рот гнилых зубов и инфекционное заболевание десен. Девочке пришлось сделать серьезную операцию по удалению коренного зуба и установке импланта, чтобы после появления других коренных зубов во рту не было дырки. Когда муж читал мне письмо с рассказом об этой истории, был поздний вечер, я готовила пасхальных кроликов, цыплят, составляла "карту поиска сокровищ" (яиц, спрятанных в саду). Он дочитал, я окинула тяжелым взглядом горы конфет и шоколада… Филипп почувствовал, что перевес наконец на его стороне.
– Может быть, заведем семейный "пищевой дневник"? – предложил он. Уже несколько дней он твердил мне об этом. – Хуже не будет. Заодно получим полную картину: увидим, что едят наши дети. Да и мы сами.
На этот раз я сдалась.
– Хорошо, но только на одну неделю и только когда доедим пасхальные конфеты!
– Договорились, – согласился Филипп. – Но записывать будем все, что съедаем. И количество тоже!
Я кивнула, вспомнив те полезные блюда, которые начала готовить девочкам. Мой проект по введению в рацион разных овощей уже дал результаты: все, что дочери раньше отвергали – шпинат, перец, лук-порей, помидоры, салат, рыба – теперь появлялось в нашем меню каждую неделю. "Дневник съеденного" докажет Филиппу, что он неправ!
Оказалось, неправа была я. Филипп попал в точку: мы увидели благодаря дневнику, что едят (и не едят) наши дети. Куски, которые они хватали между приемами пищи, были отнюдь не полезной едой: белый хлеб, сладкое – варенье, мед, шоколад, печенье. Они наедались перекусами: в машине после школы, перед сном, после завтрака по выходным. По количеству (основываясь на моих прикидках, поскольку я отказалась взвешивать еду, как предлагал Филипп) между приемами пищи девочки съедали гораздо больше, чем за ужином. Возможно, этим и объяснялось то, что вечером они лишь слегка ковыряли мои овощные блюда, которые я так старалась готовить.
Практика ведения "пищевого дневника" помогла мне понять, что разнообразие – это хорошо, но дело не только в правильном меню. Надо задуматься над тем, когда и как мы кормим детей. С этой точки зрения французский режим питания кажется все более и более разумным. Если у девочек не будет перекуса между завтраком и обедом, они успеют проголодаться. Если между обедом и ужином их ждет только один полдник, к вечеру они нагуляют аппетит. А если запретить им есть перед сном, в кровати (что сложнее всего), они поймут, что за ужином нужно есть как следует. Ведь очень часто за столом они почти ничего не едят, зато с удовольствием лопают в кровати и кашу, и хлеб с маслом. Филипп был прав: из-за этих перекусов наши дети наедаются вредными продуктами. Неохотно, но пришлось признать: он прав и насчет их поведения. Если бы мы не разрешали им таскать куски когда попало, они бы вели себя за столом так же хорошо, как французские дети.
Я рассказала о семейном пищевом дневнике нашей подруге Селин, которая прожила в Ванкувере много лет. Не считая Филиппа, она была одной из немногих уроженок Франции, кто действительно понимал особенности североамериканской культуры. Сейчас она вернулась во Францию. Я позвонила ей, чтобы спросить, что она думает по поводу привычки кусочничать.
– Когда я приехала в Ванкувер, это казалось мне верхом дурных манер, – призналась она. – Во-первых, кто-то ест у тебя на глазах и не делится! Часто едят стоя или на ходу. Французы чувствуют себя очень неуютно, когда в их присутствии едят не за столом. А сколько грязи!
В этом она была права. Крошки, пролитый кофе, масляные пальцы, пятна на одежде… Все это очень расстраивает французов – любителей чистоты. Как правило, их дети гораздо аккуратнее. Даже в нашей маленькой деревне они ходят в школу нарядные, как на праздник. Вся их одежда, как и у взрослых, тщательно выглажена. (Впервые приехав в гости к родителям Филиппа, я до глубины души была поражена тем, что его мать гладила абсолютно всю одежду, включая джинсы, футболки и нижнее белье! Мои ровесницы делали то же самое. Мое полное безразличие к глажке так насторожило родственников Филиппа, что они всерьез считали меня неподходящей партией. В конце концов я все-таки начала гладить – но только не нижнее белье! И родственники успокоились.)
Селин сказала еще кое-что, над чем стоило задуматься:
– Американцы совершенно не умеют себя контролировать!
Опять французский подход: они считают, что в отношении еды нужно проявлять сдержанность. Французы редко позволяют себе лакомства, только по особым случаям, и по-настоящему смакуют их. Едят только в положенное время и только за столом. Американцы нарушают все французские правила питания и совершенно не умеют себя сдерживать. Французы считают американскую привычку постоянно перекусывать странной и отталкивающей – особенно непрерывное питье напитков через трубочку. Разумеется, все это я понимала (если не сразу, то красноречивые взгляды прохожих на улице мне это подсказывали). Слова Селин все расставили на свои места. Я вдруг увидела логику французского подхода: таскать сладости в детстве еще простительно, но это совершенно неподходящая привычка для взрослых. Я добавила в список правил на холодильнике еще одно.
Французское правило питания № 7
Не больше одного перекуса в день (и не за час до еды).
Для понимания этого правила необходимы разъяснения. Кормление детей во Франции, как движение поездов на швейцарской железной дороге, – все происходит точно по расписанию. Французские дети, как и их родители, всегда едят в одно и то же время. (Отступления возможны в праздник или если запланирован поход в ресторан – именно поэтому у туристов и других приезжих складывается впечатление, что французы едят, когда хотят.) И вот что немаловажно: хотя дети во Франции не перекусывают между приемами пищи, это вовсе не означает, что они голодают. Французы с нетерпением ждут, когда можно будет сесть за стол. Они овладели искусством приготовления разнообразных вкусных блюд и регулярно лакомятся ими.
Взять, например, полдник, с которым связано множество уютных ритуалов (нечто вроде традиционного британского файф-о-клок). На полдник дают и молоко, и свежие фрукты, но в центре внимания – блюда, которые мы, американцы, отнесли бы к "сладостям". Например, в детстве моего мужа почти каждый день угощали " tartines " – это свежий багет с маслом и чем-нибудь сладким, например джемом, медом или шоколадной пастой. Он до сих пор это любит. Съев пару кусочков свежайшего багета с тягучим медом, невозможно чувствовать себя обделенным – даже если это единственное лакомство за весь день.
"Просто нужно сделать так, чтобы на полдник дети ели что-то действительно вкусное", – решила я. Внезапно мой крестовый поход против кусочничества показался не такой уж плохой идеей.
Чуть позже, когда Филипп зашел на кухню, я гордо продемонстрировала ему новое правило в списке на холодильнике. Он прочитал его и задумался.
– Хорошо, – сказал он, – но этого мало. Пусть они уяснят: вовсе необязательно все время что-то жевать. Не надо запрещать им хватать куски, когда хочется. Надо сделать так, чтобы им самим не хотелось кусочничать. А для этого у них должны появиться новые привычки.
С этими словами он взял маркер и дописал:
Проголодаться между приемами пищи – это нормально. Есть до первого ощущения сытости, а не до " полного живота " .
Возможно, нефранцузам это правило покажется самым жестоким. Мне-то точно так показалось! Не кормить детей, если они проголодались? Серьезно? Моим первым побуждением было зачеркнуть это правило и прекратить дурацкий эксперимент! Но я решила дать слово мужу.
– Нет, я не считаю, что дети должны голодать! – воскликнул он. – И никто во Франции так не считает! Просто, если они немного проголодаются перед ужином, – ничего страшного. Так дети привыкнут к ощущению пустого желудка – вполне нормальному, здоровому ощущению!
Вот почему во Франции родители не волнуются, если дети проголодались между приемами пищи. Они считают, что лучше подождать, но съесть нормальный полезный обед в положенное время. У французов есть поговорка, которая прекрасно отражает их отношение к голоду: " Bon repas doit commencer par la faim ", в буквальном переводе – "Хороший обед начинается с голода", или что-то вроде: "Голод – лучшая приправа".
Слова Филиппа напомнили мне одно из любимых поучений моей свекрови. "Желудок – это мышца, – любила повторять она, – и, как любой мышце, ей положено отдыхать. Нельзя все время заставлять ее работать". По мнению Жанин, если есть слишком часто, вырабатывается излишек желудочной кислоты, которая раздражат желудок. Я не проверяла, подтверждается ли эта народная мудрость научными изысканиями, но Жанин твердо верила в это.
– К тому же, – торжествующе закончил муж, – французские дети в принципе не могут проголодаться раньше времени, потому что хорошо едят за столом!
Он был прав. Я тоже замечала этот любопытный эффект. Когда мы гостили у родных Филиппа и ели вместе с ними, я потом несколько часов ощущала сытость. Даже если чувствовала, что в желудке снова пусто, ощущение сытости сохранялось – есть не хотелось. При этом мы не набивали животы под завязку. Порции у французов меньше, чем были в доме моих родителей. У меня, например, никогда не возникало болезненного чувства, что я объелась, как в ресторанах "съешь, сколько можешь" у нас в Ванкувере.
В Канаде я обычно перекусывала в промежутке между завтраком и обедом и еще раз – между обедом и ужином. Но, когда мы переехали во Францию, постепенно отказалась от этой привычки. Не специально, нет, – просто мне больше не хотелось есть в перерывах. Отчасти потому, что еда здесь была такого высокого качества, что для насыщения ее требовалось меньше. Взять хотя бы маленькие шоколадные конфетки ручной работы, которые мы покупали у местного кондитера. У них удивительные начинки – чай с бергамотом, роза, лаванда – и такой насыщенный, замечательный вкус, что достаточно было всего одной.
Позже я обнаружила, что чувство насыщения, сытости имеет научное объяснение. Дело в том, что в приготовлении традиционных французских блюд (по сравнению с рационом американцев) используется множество ингредиентов, способствующих длительному насыщению. Это продукты, вызывающие чувство сытости, но содержащие не так много калорий. Многочисленные исследования подтверждают: некоторые продукты оставляют более длительное ощущение сытости: макароны из цельного зерна, бобовые, чечевица, овес, постное мясо, рыба, зеленые листовые овощи, фрукты и овощи с высоким содержанием воды и клетчатки. Как можно заметить, речь идет в первую очередь о продуктах с высоким содержанием белка и растительных волокон. Они оттягивают возникновение чувства голода, особенно когда их едят в сочетании с жирами в умеренном (то есть малом) количестве. Жиры стимулируют гормональную реакцию насыщения, и, следовательно, съев даже немного жирной пищи, мы еще долго не хотим есть. А ведь именно такое сочетание предлагают французским детям в школьных столовых: высокобелковое блюдо с овощами и немного жира – сыр или десерт. В результате чувство насыщения сохраняется долго.