Один из героев этой картины – Жозе Бове, французский фермер, которого арестовали за разгром "Макдоналдса" в родном южнофранцузском городе Миллау. На момент нашего переезда во Францию Бове считался здесь национальным героем, его даже избрали депутатом в Европейский парламент. Но французы любили и помнили его именно за случай с "Макдаком". С помощью других протестующих ему удалось разобрать большую часть здания – плиточка за плиточкой, шуруп за шурупчиком, – погрузить составные части на тележку и отвезти на лужайку у местной ратуши. За этим занятием его и арестовали. Бруно Ребель, глава французского "Гринписа", так подытожил отношение французов к этому случаю: "Видите ли, в США еда – это топливо. Во Франции еда – это любовь".
Но, увы, еда не была моей любовью (по крайней мере поначалу). Моей главной проблемой было то, как я воспринимала время, затраченное на приготовление вкусной еды и сам процесс употребления пищи. Я ненавидела стоять на кухне, зато с огромным удовольствием возила Софи на музыку и тратила на это несколько часов каждую неделю (хотя она была против). Не могу не признать, что успехи моих детей были для меня важнее, чем обучение их правильному питанию. Я поняла это, когда однажды мы возвращались от Мари после очередного долгого ужина: жареный цыпленок с местной фермы, молодой весенний салат с домашним соусом винегрет, а на десерт – открытый яблочный пирог " tarte tatin ", который я обожала (но так и не научилась готовить). Девочки с удовольствием съели все, что было на столе, наигравшись в саду. У Мари дома всегда были игры и смех, никакого давления – не то что у нас (математические игры! правописание! музыка!). Эрик и Сандрин знали, что скоро жизнь Мари станет труднее – во французских школах с детей спрашивают очень строго.
Мое сопротивление слоуфуду, и так давшее трещину, резко пошатнулось в начале мая, когда в нашей семье чуть не произошла трагедия. Филипп вернулся из командировки в Мексику. Я с тревогой ждала его: Мексика была в эпицентре недавно разразившейся эпидемии свиного гриппа, и мы волновалась, что его не пустят домой. Когда он приехал, я выдохнула, но мое облегчение было недолгим. Уже через день он слег с высокой температурой и лающим кашлем. Весь следующий день провел в постели без сил, кашель усиливался. К вечеру температура поднялась до критической отметки.
Я только что уложила девочек и мыла посуду на кухне, когда услышала, как он спускается вниз. Я вбежала в гостиную и увидела его у стола: он задыхался, его била дрожь, казалось, он вот-вот упадет. У него начался приступ: руки тряслись, тело дергалось.
Помню, я подумала: мой муж умирает! Как в тумане бросилась к телефону. Свекровь предусмотрительно прикрепила над ним список важных номеров. Мысленно поблагодарив ее, я набрала номер ближайшей больницы, ехать до которой три четверти часа. Мое сердце билось так сильно, что трудно было сосредоточиться. Я с трудом подбирала слова, чтобы объяснить ситуацию медсестре.
– У мужа жар и припадок. Думаю, ему нужно в больницу, – наконец выпалила я. На том конце провода воцарилась невыносимо долгая пауза.
– Так далеко скорая не поедет, – наконец ответили мне, – вам придется везти его самой.
Я оторопела, не зная, как реагировать. Помню, вежливо поблагодарила медсестру и медленно повесила трубку. Филипп – он по-прежнему стоял у меня за спиной – был бледен как смерть. Его трясло. Меня словно парализовало. А что делать с детьми? Разбудить их и ехать всем вместе с больницу? А что если у Филиппа свиной грипп? Что если они заразятся? Или я? Кто о них позаботится? Я позвонила свекрови. Та обещала приехать, но была в гостях у подруги, а добираться оттуда не менее получаса. Я повесила трубку и стала думать, как дотащить Филиппа до машины. Если он упадет, я его не подниму. Через минуту перезвонила Жанин.
– Позвони Веронике! Она в ресторане в двух минутах от вас! – я и забыла, что моя золовка приехала на выходные. Они с Бенуа пошли в ресторан с Инес, лучшей подругой Вероники. Инес – бывшая подружка моего мужа, точнее, его первая любовь. А главное – врач.
Инес прибежала меньше чем через пять минут. Взглянула на Филиппа и тут же усадила его в свою машину. Когда я примчалась в больницу, его осматривала целая комиссия встревоженных врачей в белых защитных костюмах. Мы прождали в приемной несколько ужасных часов, после чего нам сообщили хорошую новость: это не свиной грипп, Филипп поправится. Его на всякий случай оставили в больнице, а я отправилась домой. Это была самая длинная ночь в моей жизни.
Наутро отец привез Филиппа домой. Мы сразу уложили его в постель, он мгновенно заснул. До самого вечера мы его не слышали. Вероника, которая зашла попрощаться, поднялась наверх посмотреть, как он там.
– Все хорошо, – сказала она, но вид у нее был недовольный, будто сомневалась, говорить мне или нет, но через минуту все же решилась: – Ты вчера расстроила Инес – и нас тоже. Обязательно пошли ей цветы или конфеты. А лучше и то и другое.
Слегка оторопев, я начала извиняться.
– Прости, пожалуйста. Понимаю, как неловко было Инес, она же бывшая девушка Филиппа…
– Non , non ! – удивленно отмахнулась Вероника. – Какая разница, чья она девушка, это никого не волнует, – настал мой черед удивляться, – просто, когда ты позвонила, Инес уже сделала заказ, но не успела даже доесть закуску! А нам пришлось ужинать в одиночестве. Все было очень вкусно, вечер был испорчен!
Я не поверила своим ушам. Мой муж, возможно, был при смерти, а Веронику беспокоило только содержимое ее желудка! Оказывается, они продолжали сидеть в ресторане и спокойно есть, пока мы очертя голову неслись в больницу?! Правда, потом Филипп объяснил мне, что Вероника и Инес редко видятся, еще реже вместе обедают, вдобавок они ужинали в новом гастрономическом ресторане. И он на их месте сделал бы то же самое. Услышав это, я была шокирована вдвойне!
Но жизнь слишком коротка, чтобы все время спорить. Видимо, мне нужно просто смириться с тем, что некоторые аспекты французской гастрономической культуры навсегда останутся для меня загадкой.
Ложный свиной грипп имел для нашей семьи и некое положительное последствие: я перестала сопротивляться желанию Филиппа провести в нашей семье эксперимент по переходу с фастфуда на слоуфуд. Когда он выздоравливал, ему удалось добиться от меня обещания, что, когда он поправится (к счастью, это случилось быстро), мы вместе возьмемся за операцию "замедление". Так, в середине мая мы приступили к следующему этапу нашего плана: домашнее движение в защиту "медленной еды". Точнее, не совсем медленной, а "чуть помедленнее". Я все еще сомневалась, что у меня это получится, но согласилась попробовать.
Я надеялась, что уход в сторону слоуфуда должен означать некоторое смягчение контроля за соблюдением правил. В основе французской гастрономической культуры лежит удовольствие от пищи, возможное благодаря системе правил. Нам нужно было создать за столом такую атмосферу, в которой эти правила усваивались бы сами собой. После некоторых колебаний я сняла с холодильника все бумажки: списки правил, советы, план действий, замусоленные страницы пищевого дневника. Весь этот хлам отправился в урну, а холодильник засверкал белизной. Это вдохновило нас на генеральную уборку в доме. Мы распахнули окна, соскребли со стен наросшую за зиму плесень, проветрили кухонные шкафы и прибрались. Даже в машине произвели уборку, купили новые чехлы на сиденья и коврики.
Теперь, когда в доме было чисто, а за окном установилась отличная погода (почти такая же безоблачно-солнечная, как прошлым летом), я начала расслабляться. Во Франции на май приходится несколько государственных праздников, которые часто переносят на вторник и четверг, чтобы можно было отпроситься с работы в понедельник и пятницу и устроить себе долгие выходные. Большинство наших друзей организовало небольшие семейные поездки. Никто никуда не спешил. И мы решили начать наш очередной семейный эксперимент.
Чтобы увековечить его начало, мы с Филиппом придумали два девиза. Филипп выбрал: " Manger Bien et Juste " ("Питайтесь хорошо и правильно") – изречение Мольера. Мой лозунг звучал чуть менее изящно (у нас так всегда): "Медленная еда – хорошая еда". Но вместе получилось неплохо. Филипп записал эти девизы своим красивым наклонным почерком (всех французских детей с малых лет кошмарят прописями), девочки украсили листки бумаги рисунками, и мы прикрепили их рядом на холодильнике.
Вдохновленная братом Филиппа, который обожает французскую музыку, я составила плейлист "музыки для ужинов": мы назвали его "слоу-хэппи-микс". До сих пор французская музыка не слишком меня интересовала. Некоторые имена были на слуху – Жак Брель, Эдит Пиаф, Шарль Азнавур. Я слышала кое-что из французского шансона и " parlé-chanté " ("песня-рассказ" – стиль, ставший знаменитым благодаря Сержу Гензбуру). Но стоило копнуть немного глубже, и мне открылся другой мир: необычная, чудесная музыка Яна Тирсена, автора саундтрека к одному из моих любимых фильмов – "Амели", мечтательные мелодии Франсиса Кабреля, Ману Чао (забавный постпанковский фолк-поп) и модная, но спокойная акустическая музыка французских певиц – Роз, Камиль, Заз и Шарлотты Гензбур (дочери Сержа).
Я включала наш "слоу-хэппи-микс", когда готовила, и все постепенно настраивались на спокойный лад. Оказалось, музыка – прекрасное развлечение в ожидании ужина. Вскоре девочки сами стали просить меня поставить la musique , возвращаясь домой из школы, и танцевали на кухне, пока я стояла у плиты. Даже Филипп подключился к нашему действу. " La musique adoucit les moeurs " ("музыка смягчает нравы"), – говорил он с улыбкой, заходя на кухню, и тащил меня танцевать.
Итак, песенки из нашего плейлиста настраивали всех на позитивный лад перед "осознанными ужинами". Любопытно, но ни в одной французской библиотеке я не нашла ничего про "осознанное питание". Когда я просила библиотекарей или продавцов в книжных магазинах порекомендовать мне что-нибудь на эту тему ("manger en pleine conscience" – лучший синоним "осознанного питания", который мы могли подобрать), на меня обычно смотрели растерянно, по-французски пожимая плечами. Хотя один человек все же указал на раздел по вегетарианству, видимо, посчитав, что под "осознанным" я подразумеваю этичное питание. Как и остальные французские правила питания, привычка есть осознанно так глубоко укоренилась во Франции и практиковалась столь повсеместно, что никому даже не пришло в голову изобретать особый термин для ее обозначения. Так что во Франции не нашлось учебников по "осознанному питанию".
Вместо этого мне пришлось довольствоваться американскими книжками, отчасти написанными под влиянием буддийской философии: например "Как питаться осознанно" Сьюзан Альберт. Подруга прислала эту книгу из Канады, услышав о нашем эксперименте. В ней я нашла подтверждение некоторым своим собственным открытиям (например, что важно не только, что мы едим, но как и почему ). Но, по правде говоря, эти книги не сильно мне помогли, ведь речь в них шла в основном о взрослых людях с различными пищевыми расстройствами или лишним весом. Я прочла также книги французских врачей и психологов Жана-Мишеля и Мириам Коэн "Правильное питание для всей семьи" и Натали Ригаль "Как выиграть пищевую битву".
Неожиданно я открыла для себя кое-что очень интересное в книге "Путеводитель по простой жизни" Джанет Люрс. Эту книгу подарила мне крестная с пожеланием счастливого пути, когда мы уезжали во Францию. В ней довольно много говорится о "чувственном удовольствии от пищи" – раньше, до переезда во Францию, мне это казалось напыщенным разглагольствованием. Но теперь мое восприятие стало менее предвзятым. Я перечитала и даже подчеркнула эти строки:
"Приготовление пищи может быть проявлением любви и радости, а может – всего лишь очередным действием, которое вы совершаете на автопилоте, даже не останавливаясь, чтобы сосредоточиться, прочувствовать, ощутить вкус. Готовя с любовью, мы чувствуем прилив энергии и жизненных сил".
Все это удивительно напоминало "воспитание вкуса" во французских школах, о котором рассказывала учительница Софи. Но тогда я не думала, что этот подход применим не только к детям, но и к взрослым. И не только к употреблению пищи, но и к процессу приготовления. Учитывая, что кухня была для меня местом самого большого стресса в доме, это стало откровением.
И далее: "Приготовление пищи похоже на объятия".
До переезда во Францию такие слова заставили бы меня мгновенно выкинуть книжку в мусорный бак. Теперь же, прочитав их, я вспомнила строки из книги Натали Ригаль о том, что гастрономическое воспитание детей не имеет отношения к диетологии (хотя для взрослых этот момент немаловажен). У детей нужно развивать чувственное и сенсорное восприятие, учить их в процессе еды прислушиваться к сигналам своего организма (например, распознавать чувство насыщения) и наслаждаться вкусной пищей.
Я решила, что готова к эксперименту, цель которого – научить детей питаться осознанно, более внимательно относиться к пище и прислушиваться к своим ощущениям. Это не должно быть очень трудно, ведь в центре внимания каждый раз будет какой-то один продукт или блюдо. Мы будем пробовать его медленно, смакуя каждый кусочек, используя все пять чувств, чтобы полнее оценить вкус.
Но как объяснить все это девочкам? Я решила не усложнять и сформулировала свою мысль так: если будете есть медленнее, то чувство насыщения сохранится дольше, а вкус пищи станет более приятным. Множество умных слов из книг для взрослых ("осознанный", "сознательный", "чувственный") я заменила одним – " déguster ". Девочки много раз слышали его от бабушки и дедушки, французы часто используют его, говоря о еде. Как и многие французские гастрономические термины, оно с трудом поддается переводу. Часто его употребляют как "пробовать" ("давай попробуем это блюдо"). Хотя французы обычно используют в этом значении слово " goûter ", а " déguster " – это именно "дегустировать", есть что-то медленно, осознанно, смаковать, оценивать вкус пищи (но "смаковать" – не в смысле "наслаждаться", для этого у французов есть выражение " se régaler "). В кулинарном мире слово "дегустация" подразумевает формальное событие, в ходе которого пищу оценивают почти научно, используя точные характеристики (например, во время винных дегустаций). Французы употребляют это слово и дома – как правило, когда просят детей не торопиться во время еды.
" Il faut déguster! " – часто говорит моя свекровь. Это означает: "Не торопись, распробуй вкус пищи". Нередко эту фразу произносят с укором или легким раздражением, когда дети глотают еду, не прожевывая. Правда, у нас это было редкостью, мои дочери все, кроме десертов, только ковыряли. Особенно Софи: она ела очень медленно, подцепляя вилкой какие-то крохи, а жевала вообще целую вечность. Стоило ее поторопить, она как будто нарочно начинала есть еще медленнее. Но как только в поле зрения появлялся шоколад, она тут же превращалась в чемпиона по скоростному заглатыванию, буквально выхватывала его из рук, запихивала в рот, быстро жевала и глотала. И улыбалась!
"Вот с шоколада мы и начнем", – решила я. Вспомнив свой девиз, я подумала: если выбрать для начала что-нибудь вкусное, "медленная еда" будет ассоциироваться у девочек с "хорошей едой". К тому же будет проще удержать их внимание. Шоколад вызывает у них такой интерес, что они наверняка разговорятся, а это важно, ведь ключ к осознанному питанию – в наблюдательности. Попросим их описать аромат, внешний вид и консистенцию шоколада.
В первый день нашего эксперимента я приготовила домашний шоколадный мусс. Возможно, кто-то думает, что этот десерт сложен в приготовлении, но, оказывается, это один из самых простых французских десертов: в нем всего четыре ингредиента, и его не надо выпекать. Признаюсь, я не сразу привыкла к муссам, так как в Канаде блюда с сырыми яйцами считаются небезопасными (с точки зрения французов, это просто паранойя). Но мои страхи кажутся глупыми, если представить, сколько всего сырого и непастеризованного едят французы. Наша бабушка постоянно делала мусс для детей, и мои девочки обожают смотреть, как я его взбиваю, толкаются у стола, чтобы первыми облизать миску (я разрешаю им это при одном условии: никогда так не делать в присутствии родителей Филиппа). Однажды в дождливый понедельник, когда мы вернулись из школы и девочки полдничали за столом, я принялась растапливать шоколад под пение Роз и Заз. Обычно я спешила и, поставив кастрюлю на плиту, тут же начинала отделять белки от желтков и бегать туда-сюда – от яиц к шоколаду. Сегодня я решила действовать в духе слоуфуда – не торопиться (из-за спешки шоколад пересыхал и прилипал ко дну кастрюли, мусс получался странный – с хрустящими комочками). Я встала у плиты и помешивала шоколад, вдыхая медленно поднимающийся верх аромат. Раньше я никогда не замечала, что, по мере того как шоколад таял, запах становился все более насыщенным и сладким.
Когда шоколад расплавился (я не забыла подмешать в него ложечку сливок, чтобы он не прилип ко дну кастрюли и не затвердел), оставила его охлаждаться, а сама, не спеша, отделила белки от желтков (в кои-то веки в миску не попала скорлупа – вот откуда были эти хрустящие комочки). Вспомнила даже, что в белки перед взбиванием надо добавить щепотку соли – второпях я часто забывала об этом.
Девочки нетерпеливо вертелись у стола, а я тем временем медленно смешала шоколад с желтками и аккуратно соединила смесь с белками, отметив, что мусс получился более воздушным и упругим, чем обычно. Я разлила его в маленькие формочки, которые французы часто используют для приготовления блюд и сервировки. Эти формочки – еще одно французское изобретение: красиво, удобно и полезно (контроль за размером порций). Девочки с удовольствием облизывали венчик, а я убрала формочки в холодильник – пусть остынут перед ужином.
Взглянула на таймер: из чистого любопытства я решила засечь время, чтобы узнать, насколько дольше обычного я буду делать этот десерт. И была удивлена – тринадцать минут! Обычно я тратила на приготовление мусса не менее десяти (с учетом того, что всегда из-за спешки приходилось выуживать скорлупу из миски) – всего на три минуты больше, а ощущение совершенно другое!
За ужином я достала мусс из холодильника – это был единственный раз за весь вечер, когда я вышла из-за стола. Обычно я вставала и садилась раз по десять. На этот раз я готовилась к ужину так, будто мы собирались в долгое путешествие, – поставила на стол все, что только могло понадобиться, и позвала девочек, когда все было в полной готовности. Удивительно, какое умиротворяющее действие произвело мое поведение на детей: я больше не вскакивала, не гремела вилками, не хватала нагрудники, салфетки, бумажные полотенца, соль, сливочное масло, воду, что-то еще… Девочки сидели как загипнотизированные и весь вечер говорили полушепотом.
– А теперь, девочки, время déguster , – объявила я, напомнив себе, что говорить нужно бодрым тоном. – Что это значит?
– Mangez le-e-entement, maman! – хором ответили они. И на секунду мне показалось, будто мои дети – ангелы, а я – идеальная мать (у каждой из нас бывают подобные моменты сладкого заблуждения).
Естественно, мои грезы быстро рассеялись.
– А у Клер порция больше, чем у меня! – закапризничала Софи, и ее подбородок задрожал.