Я отмечаю все эти факты - переводы, визиты, сообщения - без всяких иллюзий. Остановите тысячу людей на Оксфорд-стрит и спросите у них, о чем говорит им слово "Саммерхилл". Очень возможно, что ни один из них ничего не ответит. Надо развивать в себе чувство юмора в отношении собственной значимости или ее отсутствия.
Я думаю, что мир не будет долго - если вообще когда-нибудь будет - использовать образовательные методы Саммерхилла. Мир придумает лучший способ. Только пустоголовый дурак может считать свою работу последним словом в какой-либо области, мир просто обязан найти лучший путь. Потому что политика не спасет человечество, она никогда не могла это сделать. Большинство политических газет наполнены ненавистью, всегда одной только ненавистью. Слишком многие становятся социалистами не потому, что любят бедных, а потому, что ненавидят богатых.
Разве могут у нас существовать счастливые семьи, живущие в любви, если родной дом - это маленький уголок родины, сотнями способов повседневно проявляющей ненависть? Я не могу считать, что образование - это экзамены, классы, уроки и учение. Школа не обращает внимания на самое главное: все на свете греческие языки, математики и истории не помогут сделать семью более любящей, детей - свободными от подавления, а родителей - свободными от неврозов.
Будущее Саммерхилла как такового, вероятно, не имеет большого значения, но будущее идеи Саммерхилла имеет огромное значение для человечества. У новых поколений должен быть шанс вырасти в свободе. Подарить свободу - это подарить любовь, а только любовь может спасти мир.
Часть 2. ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ
Несвободный ребенок
Формируемый, регулируемый, наказываемый, подавляемый, несвободный ребенок, имя которому - Легион, живет в каждом уголке планеты. Он живет и в нашем городе, прямо в доме напротив, он сидит за скучной партой в скучной школе, а потом, когда вырастет, за еще более скучным столом в каком-нибудь учреждении или на скамье у фабричного конвейера. Он тих, готов подчиняться власти, боится критики и почти фанатичен в своем желании быть нормальным, быть правильным, быть "как все". Он принимает все, чему его учили, почти без вопросов и передаст свои комплексы, страхи и фрустрации собственным детям.
Психологи согласны с тем, что самый большой вред психике ребенка наносится в первые 5 лет жизни. Вероятно, правильнее сказать: в первые 5 месяцев, или первые 5 недель, или, может быть, даже в первые 5 минут ребенку может быть причинен вред, который пребудет с ним во всю его жизнь.
Несвобода начинается с рождения. Нет, она начинается задолго до рождения. Если ребенка носит затюканная женщина со скованным телом, знает ли кто-нибудь, как материнская скованность скажется на новорожденном?
Вряд ли будет преувеличением сказать, что все дети в нашей цивилизации появляются на свет в жизнеотрицаюшей атмосфере. Сторонники кормления по расписанию по своей сути - враги удовольствия. Они требуют дисциплины питания для ребенка, поскольку кормление не по расписанию предполагает оргастическое удовольствие у груди матери. Приводимые при этом аргументы в пользу такого питания не что иное, как рационализация . Глубинный мотив - желание превратить ребенка в дисциплинированное существо, которое ставит долг выше удовольствия.
Рассмотрим жизнь среднего ученика грамматической школы Джона Смита. Его родители сами ходят в церковь лишь время от времени, однако настаивают, чтобы Джон ходил в воскресную школу каждую неделю без исключения. Родители поженились почти наверняка вследствие взаимного сексуального влечения, им пришлось, пожениться, потому что в их среде молодые люди не могли жить вместе, не придав этому респектабельного вида, т. е. не освятив совместную жизнь браком. Как часто бывает, сексуального влечения оказалось недостаточно, и разница темпераментов сделала их дом довольно напряженным местом, где между родителями время от времени происходят объяснения на повышенных тонах. Конечно, нередко бывали и тихие, нежные моменты, но их маленький Джон принимал как должное, а вот громкие ссоры между родителями били его прямо в солнечное сплетение, он пугался и плакал, а его шлепали за беспричинный плач.
Его жизнь регулировали с самого начала. Большие огорчения приносило ему кормление по расписанию. Когда он был голоден, часы говорили, что до еды остался еще час. Его заворачивали в слишком большое количество пеленок и слишком туго. Он обнаружил, что не может брыкаться так свободно, как ему хотелось бы. Огорчения в связи с кормлением заставили его сосать большой палец, но семейный доктор сказал, что не следует формировать у малыша вредные привычки, и велел маме завязывать ему концы рукавов или намазывать кончики пальцев каким-нибудь скверно пахнущим веществом. Естественные отправления оставляли в покое, пока младенец был в пеленках, но, когда он начал ползать и делать на пол, в доме зазвучали такие слова, как "гадость" и "грязь", и с этого момента его начали безжалостно приучать к чистоплотности.
Но еще раньше всякий раз, когда ручонка касалась гениталий, ее отодвигали, и вскоре запрет на прикосновение к гениталиям связался у него с приобретенным отвращением к экскрементам. В результате многие годы спустя, когда Джон Смит стал разъездным торговым агентом, тематика его анекдотов в основном сводилась к сексу и физиологическим отправлениям.
То, чему его учили, в большой мере зависело от убеждений родственников и соседей. Мать и отец изо всех сил старались воспитывать его правильно, т. е. делать то, что должно; так что, когда приходили родственники или соседи, Джон должен был показывать себя хорошо воспитанным ребенком. Он обязан был говорить "спасибо", когда тетушка давала ему кусок шоколада, он обязан был очень тщательно следить за собой за столом, и, что особенно важно, он обязан был молчать, когда говорили взрослые.
Его противный воскресный костюм был куплен ради соседей. Этой тренировке в респектабельности сопутствовала неизбежная система лжи - система, которую он не осознавал. Ложь вошла в его жизнь рано. Джону говорили, что Бог не любит дрянных мальчишек, которые употребляют слово "черт", и что кондуктор отшлепает его, если он будет бродить по коридору поезда.
Вся его любознательность, касающаяся происхождения жизни, наталкивалась на ложь, неуклюжую, но столь эффективную, что любознательность исчезла. Ложь относительно жизни и рождения детей соединилась со страхом, когда в 5 лет мать застала сына за генитальной игрой с его сестрой 4 лет и девочкой из соседнего дома. Последовавшая жестокая порка (отец еще добавил, когда пришел домой с работы) заставила Джона запомнить навсегда, что секс порочен и греховен - нечто такое, о чем человек даже думать никогда не должен. Бедному Джону пришлось заглушить свой интерес к сексу вплоть до наступления полового созревания, - и в этом возрасте он мог грубо загоготать в кинотеатре, услышав, как какая-то женщина на экране сказала, что у нее трехмесячная беременность.
В интеллектуальном отношении Джон развивался нормально. Он легко учился и таким образом избегал глумления и наказаний, которые дурак-учитель мог бы ему устроить. Он вышел из школы с грудой по большей части бесполезного знания и культурными потребностями, которые легко удовлетворялись дешевыми бульварными изданиями, банальными фильмами и детективным чтивом. Имя Мильтона ассоциировалось у Джона только с зубной пастой, а Бетховен и Бах были занудами, чья музыка так и лезет, когда пытаешься настроить приемник на Элвиса Пресли или джаз Бейдербека.
Богатый кузен Джона Смита Реджинальд Уортингтон посещал частную школу, но развитие его в основных чертах шло, как и у бедного Джона. Кузен также принимал в жизни все второсортное, также был порабощен существующим положением вещей, также отрицал любовь и радость.
Не являются ли эти портреты Джона и Реджинальда односторонними и карикатурными? Нет, это не совсем карикатуры, хотя, конечно, представленная картина неполна. Осталась не упомянутой их теплая человечность, которая выживает даже под самым тяжелым и злобным давлением на характер. В жизни и Смиты, и Уортингтоны в целом - милые, дружелюбные люди, полные детских веры и суеверий, доверчивости и привязанностей. Они и их друзья - это те самые простые граждане, которые составляют законы и требуют гуманности. Это они - те люди, которые заявляют: животных надо убивать гуманно, о домашних животных необходимо как следует заботиться, но они отступают, когда речь идет о негуманном отношении человека к человеку. Они, не задумываясь, принимают жестокие, антихристианские уголовные законы и считают убийство других людей на войне естественным явлением.
И Джон, и его богатый кузен как к должному относятся к дурацким, злым и полным ненависти законам о браке. Они согласны с тем, что должен существовать один закон для мужчин и другой для женщин - в том, что касается любви. Они оба требуют, чтобы девушки, на которых они женятся, были девственны. Если их спросить, девственны ли они сами, они нахмурятся и ответят: мужчина - это другое дело.
Они оба - верные сторонники патриархального социального устройства, даже если никогда не слышали этих слов. Их сформировали как людей, которые необходимы патриархальному государству для поддержания своего существования. Их эмоции - это чаще настроения толпы, чем переживания отдельных людей.
Через много лет после окончания школы, которую ненавидели мальчиками, они воскликнут: "В школе меня лупили, и это принесло мне большую пользу", - а затем засунут своих сыновей в ту же самую или точно такую же школу. Говоря на языке психологии, они принимают отца без конструктивного бунта против него, и таким образом традиция отцовской власти передается из поколения в поколение .
Завершая портрет Джона Смита, я хотел бы дать краткий очерк жизни его сестры Мэри. Краткий, поскольку в общем и целом ее и ее брата подавляла одна и та же среда. У нее, однако, есть особые ущербные черты, которых нет у Джона. В патриархальном обществе она определенно считается существом второго сорта, и ее приучили помнить об этом. Девочка была обязана заниматься всякими рутинными домашними делами, в то время как ее брат читал или играл. Мэри рано узнала, что, когда она найдет себе работу, ей будут платить меньше, чем мужчинам.
Как правило, Мэри не протестует против своего униженного положения в обществе, устроенном для мужчин. Мужчина следит за тем, чтобы у нее была какая-то компенсация, как правило, в виде дешевых безделушек и побрякушек. Именно ей предназначены его хорошие манеры. Ее оберегают. Мужчина будет стоять в ее присутствии, если она не сидит. Мужчина спросит ее, будет ли она так великодушна, чтобы выйти за него замуж. Мэри твердо знает, что выглядеть как можно привлекательнее - одна из ее главных функций, в результате чего в мире гораздо больше миллионов тратится на тряпки и косметику, чем на книги или образование.
В сексуальной сфере Мэри также невежественна и задавлена, как ее брат. В патриархальном обществе мужчины установили, что их женщины должны быть чисты, девственны, невинны, и Мэри искренне верит в то, что у женщин помыслы чище, чем у мужчин. Каким-то почти мистическим образом мужчины сумели заставить Мэри думать и чувствовать, что ее функция в жизни - только воспроизводство, а сексуальное удовольствие - прерогатива мужчин.
Что касается бабушки Мэри, а вероятно, и ее матери, то не допускалось и мысли о том, что у них могла быть какая-то сексуальная связь, пока не появится подходящий человек и не разбудит спящую красавицу. От такого положения Мэри все-таки ушла, но отнюдь не столь далеко, как нам хотелось бы думать. Ее любовной жизнью управляет страх беременности, поскольку она понимает, что незаконнорожденный ребенок почти наверняка лишит ее всяких шансов заполучить мужа.
Исследование подавленной сексуальной энергии и ее связи с человеческими болезнями - одна из важных задач сегодняшнего и завтрашнего дня. Наш Джон Смит может умереть от болезни почек, а Мэри Смит - от рака, и никому из них в голову не придет, что ограниченная и подавленная эмоциональная жизнь хоть как-то связана с их заболеваниями. Когда-нибудь человечество, возможно, исследует все свои несчастья, ненависть и болезни и обнаружит их корни в созданной им цивилизации, которая по своей сути - жизнеотрицающая. Если жесткое формирование характера делает ригидным и человеческое тело - зажатым, несвободным, скованным, а не живым и гибким, логично заключить, что эта жесткость будет препятствовать нормальному функционированию любого человеческого органа, необходимого для жизни.
Короче говоря, я убежден, что результатом несвободного воспитания является несвободная жизнь, которая не может быть прожита полноценно. Несвободное воспитание почти полностью игнорирует эмоциональную сторону жизни, а поскольку эмоции очень динамичны, невозможность их естественного выражения должна приводить и на деле приводит к дешевке, пакости и злобности. Все образование направлено на интеллект, но если бы эмоциям была предоставлена истинная свобода, то интеллект сам позаботился бы о себе.
Трагедия человека состоит в том, что его характер, как и характер собаки, поддается формированию. Вам не дано сформировать характер кошки - животного, которое выше собаки. Вы можете заставить пса устыдиться своего плохого поступка, но взывать к совести кота - бессмысленное занятие. Тем не менее большинство людей предпочитают собак, потому что готовность последних подчиняться и льстиво вилять хвостом служит наглядным подтверждением превосходства и значимости хозяина.
Воспитание младенцев и собак очень похоже. Поротый ребенок, как и поротый щенок, превращается в послушного униженного взрослого. И подобно тому, как мы натаскиваем собак для своих целей, мы поступаем с нашими детьми. На этой псарне - в детской - человеческие щенки должны быть чистыми. Они обязаны не слишком много лаять, подчиняться свистку, есть только тогда, когда нам удобно их покормить.
Я видел, как сотни тысяч послушных, лебезящих собак виляли хвостами в Темпл-хоффе в Берлине, когда в 1935-м великий кинолог Гитлер подавал им свистком свои команды.
Хочется процитировать кое-что из "Инструкций для будущих матерей", изданных несколько лет назад больницей при женском медицинском колледже в Пенсильвании: "Привычка сосать пальцы может быть предотвращена путем помещения рук младенца в трубки из плотного картона так, чтобы у него не было возможности согнуть руки в локтях. Необходимо особенно тщательно следить за чистотой интимных мест, чтобы предотвратить дискомфорт, заболевания и образование вредных привычек " (выделено А. Ниллом).
Вину за неправильное воспитание детей я в большой мере возлагаю на представителей медицинской профессии. Врачи, как правило, совершенно не имеют подготовки в вопросах воспитания, тем не менее для большинства женщин слово доктора - это глас божий. Бедная мать не знает, что слова врача о необходимости бить ребенка по рукам за мастурбацию - это вопль его собственного комплекса вины, а вовсе не научные представления о природе ребенка. Я возлагаю на докторов вину за назначение дурацкого кормления по расписанию, за запугивание в связи с сосанием пальцев, за идиотское запрещение нежной возни с ребенком и за лишение его возможности идти собственным путем.
Трудный ребенок - это ребенок, задавленный требованиями чистоплотности и подавлением сексуальности. Взрослые считают само собой разумеющимся, что ребенка надо научить вести себя так, чтобы жизнь взрослых была как можно более спокойной. Отсюда и значение, придаваемое послушанию, хорошим манерам, любезности.
На днях я видел, как мать выпустила гулять мальчугана лет 3 во двор собственного дома. Его наряд был безупречен. Он начал возиться с глиной и слегка испачкал одежду. Мамаша вылетела из дома, отшлепала его, потащила внутрь и чуть позже снова отослала его во двор, плачущего, но в новой чистой одежде. Через 10 минут он испачкал и этот костюмчик, и все повторилось сначала. Я подумал было сказать этой женщине, что ее сын будет ненавидеть ее всю жизнь и, хуже того, ненавидеть жизнь как таковую. Но я понимал: что бы я ни сказал, она меня не услышит.
Чуть ли не каждый раз, когда мне приходится бывать в городе, я наблюдаю, как какой-нибудь малыш лет 3 спотыкается и падает, и содрогаюсь, видя, как мать шлепает малыша за падение. Чуть ли не каждый раз, когда мне приходится ехать куда-нибудь поездом, я слышу, как какая-нибудь мать говорит: "Если ты снова выйдешь в коридор, Вилли, кондуктор тебя арестует". Так большинство детей воспитываются на смеси лжи и невежественных запретов.
Многие матери, которые дома хорошо обращаются со своими детьми, на людях начинают кричать на них или шлепать из страха перед мнением соседей. Ребенка с самого начала принуждают соответствовать нашему душевнобольному обществу. Однажды, когда я читал лекцию в небольшом городке на побережье Англии, я спросил: "Понимаете ли вы, матери, что всякий раз, когда вы бьете ребенка, вы демонстрируете свою ненависть к нему?" Реакция была ужасна. Женщины кричали на меня, как мегеры. Когда позднее вечером я высказывал свое мнение по вопросу о том, как мы можем улучшить нравственную и религиозную атмосферу в семье, аудитория с большим удовольствием освистала меня. Это стало для меня потрясением: я обычно читаю лекции тем, кто верит в те же идеалы, что и я. Но тут аудитория состояла из представительниц рабочего и среднего классов, в жизни ничего не слышавших о детской психологии. Именно эта встреча убедила меня в поразительной сплоченности подавляющего большинства родителей против свободы для детей и для себя тоже.
Наша цивилизация нездорова и несчастлива, и я утверждаю, что корни этого - в несвободной семье. Силы реакции и ненависти умерщвляют детей с самых первых дней их жизни. Дети научаются говорить жизни "нет", потому что вся их юная жизнь одно сплошное "нет": не шуми, не мастурбируй, не лги, не бери чужого. Они научаются говорить "да" всему, что есть в жизни плохого: старость - уважай, религию - уважай, уважай учителей, соблюдай закон отцов, не задавай вопросов - просто подчиняйся.
Нет никакой добродетели в уважении к тому, кто его недостоин. Нет никакой добродетели в жизни в законном грехе с мужчиной или женщиной, если любовь ушла. Нет добродетели и в любви к богу, которого ты на самом деле просто боишься.
Трагедия состоит в том, что мужчина, который держит свою семью в узде, сам неизбежно раб, потому что в тюрьме тюремщик тоже несвободен. Рабство мужчины - в его подчинении закону ненависти: он подавляет свою семью и, делая это, подавляет собственную жизнь. Мужчине приходится создавать суды и тюрьмы для наказания жертв подавления. Порабощенная женщина должна отдавать своего сына на войну, которую мужчина называет "освободительной, отечественной, войной во имя демократии, войной за прекращение войн".