По мнению Цицерона, высшее благо для любого достойного гражданина своего общества – это исполнение своих обязанностей, которые разнятся в зависимости от возраста, опыта, знаний и сферы деятельности. Именно посредством достойного выполнения своих обязанностей происходят служение государству и действия на благо обществу и самому себе. В выполнении обязанностей Цицерон видит "нравственную красоту жизни", а в пренебрежении – позор (Cic. Off. 1.2.4). Цицерон приводит некую иерархию обязанностей согласно возрасту, которые являются сосредоточением воспитательной силы: "Итак, долг юноши – чтить старших годами, а из них избирать наилучших и самых уважаемых, дабы опираться на их мудрость и авторитет" (Cic. Off. I.XXXIV.122). Было бы полезным, утверждает Цицерон, чтобы люди обращались за советом к "ученым людям", чтобы узнать их мнение относительно разных обязанностей. Если люди всех возрастов будут правильно понимать и честно исполнять свои обязанности, то и процесс воспитания будет успешен. Кроме того, это будет залогом законности во всем государстве, где исчезнет произвол, и народ будет процветать. Цицерон обращается к старикам, которые должны быть примером молодым, а значит ежеминутно остерегаться праздности и невоздержанности, т. е. всего того, с чем особенно нужно бороться в юности (Cic. Off. I.XXXIV.122). Именно обязанности перед самим собой, своим народом и государством должны мотивировать поступки по-настоящему достойных граждан. Цицерон рассказывает своему сыну Марку Младшему, что обязательство перед другими и служение обществу – это больше, чем сухие правовые нравственные нормы, которые должны быть выполнены или отмечены "для галочки". Цицерон расценивает нравственную жизнь как непроходимую тропу, но оставляет место дискуссии по вопросу о том, чего требует настоящий нравственный поступок как ответ на сложившуюся ситуацию.
Для того чтобы государство стало пространством, где совершаются нравственные поступки, ему нужно внимательно относиться к воспитанию своих граждан и формированию у них целого ряда нравственных качеств, самые главные из которых Цицерон описывает на страницах своих книг. Он рассуждает не только о качествах, которыми должен обладать достойный гражданин, но и о качествах, которые ему необходимо искоренять. По мнению Цицерона, настоящий гражданин должен быть щедрым и доброжелательным (benevolentia), обладать мягким нравом и быть верным своему слову (Cic. Off. II.9.32). Именно такое сочетание является основой справедливости и порядка в государстве, которым управляют сильные высокообразованные и культурные люди. Что касается качеств, которых следует избегать, то Цицероном упоминаются честолюбие, соперничество, гордость, надменность, заносчивость, невоздержность, неумеренность и алчность. Именно эти качества чиновников, по его наблюдениям, и привели к расколу Римской Империи.
Сквозь диалог "О законах" и трактат "Об обязанностях" красной нитью проходит мысль о том, что любое государство ("res=publica", "общее дело" граждан) неизбежно отклоняется от реализации всеобщего блага; главное, чтобы его граждане не отклонялись от реализации собственных образовательных маршрутов, также ведущих к всеобщему благу через личное благо. В этих сочинениях Цицерон предлагает образовательно-политическую программу, воплотив которую в жизнь, можно было бы добиться если не "мира во всем мире", то хотя бы мира в сердцах римлян, которым так важно было отделять то, что находится в пределах их собственного "Я", от того, что находится за этими пределами. Обосновывая тезис о том, что идеальный гражданин – это тот, кто верит в силу закона (набожен, любит свою родину, хочет приносить ей пользу и т. д.) и в силу образования (стремится найти себе наставника, берет пример с правителей и других замечательных людей и т. д.), Цицерон считает таковым только умеющего проявлять определенную активность по отношению к себе.
Воспитание семьянина
Актуализация Цицероном педагогического содержания понятия "humanitas" осуществлялась в условиях особого понимания семьи и ее воспитательной роли. Древнеримскую familia достаточно трудно назвать семьей, понятой как супружеская пара и их дети в пространстве дома. В центре familia находился глава семьи (pater familias), окруженный рабами, отпущенниками, клиентами, собственными детьми и детьми-сиротами, взятыми на попечение после смерти родственников по той или иной линии, и подчиненными ему женщинами. Поскольку каждая familia была частью гражданской общины, pater familias имел право воспитывать домашних посредством домашнего суда, который обеспечивал стабильность общества и государства. Глава семьи рассматривался как "муж совета", "его слава, основанная на мудрости, силе слова, обаянии личности, на успешном отправлении магистратур, на его победах и триумфах, распространялась на всех членов фамилии, и забота о поддержании и росте этой славы образовывала едва ли не главное содержание их жизни". Практики воспитания детей в familia были неразрывно связаны с практиками отношений и взаимных обязательств своих и чужих, хозяев и гостей, патрона и клиентов.
Среди сочинений, в которых Цицерон обращается к вопросам воспитания семьянина, особо выделяются "О законах" (52 г.) и многочисленные письма к брату, друзьям и близким. На то, что в семье Цицерона сложилась особая практика воспитания детей, он указывает во многих своих сочинениях, сообщая о своем семейном окружении и указывая, что оно во многом определило его характер и жизненный путь (Cic. Brut. 308; Cic.De Or. III. 93–95; Cic. Leg. 111.36 и др.). В "О законах" Цицерон написал о том, что для него есть "человеческое" в масштабе образования: "…каково бы ни было определение, даваемое человеку, оно одно действительно по отношению ко всем людям. Это достаточное доказательство того, что между людьми никакого различия нет. Если бы оно было, то одно единственное определение не охватывало бы всех людей. И в самом деле, разум… несомненно, есть общее достояние всех людей; он различен в зависимости от полученного образования". Это определение дано человеком, который когда-то давно "с юношеской запальчивостью обещал постараться, чтобы имя Цицерон звучало громче, чем Скавр или Катул" (Plut. Cic. I) именно благодаря образованию.
Плутарх сообщает интересную деталь из истории familia Цицерона, вскрывающую причину этого амбициозного обещания: "Первый в роду, кто носил прозвище Цицерона, был, видимо, человек незаурядный, ибо потомки его не отвергли этого прозвища, но, напротив, охотно сохранили, хотя оно и давало повод для частых насмешек. Дело в том, что слово "кикер" [cicer] в латинском языке обозначает горох, и, вероятно, у того Цицерона кончик носа был широкий и приплюснутый – с бороздкою, как на горошине" (Plut. Cic. I). Незаурядным был и сам Цицерон, поскольку первым из своей фамилии смог построить такую головокружительную политическую карьеру, поносив при этом много более обидные прозвища, чем "cicer". Большинство современников считало его "homo novus" ("выскочкой") – тем, кто случайно попал во власть, а не заслужил ее по праву и положению, занимаемому его familia. Намекая на его незнатное происхождение (отец Цицерона принадлежал к сословию всадников из г. Арпина), противники Цицерона наградили его прозвищем "Ромул Арпинский". Плутарх сообщает, что после путешествия в Грецию и приобщения к греческому образованию Цицерон заслужил еще одно прозвище: "Вернувшись в Рим, Цицерон… часто слышал за спиной: "Грек!", "Ученый!" – самые обычные и распространенные среди римской черни бранные слова" (Plut. Cic. 5).
Общественная жизнь Цицерона с делами и заботами, присущими выдающемуся человеку в Res Publica, не исключала частную жизнь. Он никогда не говорил прямо о том, что счастлив, но описывал то, что складывало его счастье – семью, друзей, родовое поместье и поместье в Тускуле. Дед Цицерона, его отец и сам Цицерон носили имя Марк, поскольку в римской традиции первого ребенка называли в честь отца. Дед Цицерона был землевладельцем "староримского закала" в г. Арпине – итальянском городке, где жители имели римское гражданство, но находились под сильным греческим влиянием. Цицерон очень бережно относится ко всему, что связано с его familia. Во второй книге "О законах" Цицерон рассказывает о своих детских годах и брате Квинте римскому писателю Аттику, который посетил родовое поместье Цицерона в Арпине. Аттик был для Цицерона одновременно и другом ("amicus") и близким по родству человеком ("familiaris"), поскольку сестра Аттика была замужем за Квинтом Цицероном. На Аттика, много лет прожившего в Афинах, не мог не произвести впечатление визит в родовое поместье Цицерона и в город, где уважали древнегреческих наставников и знание греческого языка было повсеместным.
Однако дед Цицерона не был обычным жителем Арпины – он с подозрением относился к греческой культуре и образованию. Ему приписывают следующее консервативное суждение о жителях Арпины, увлеченных всем греческим: "Наши здешние все равно что рабы-сирийцы, которые нынче идут нарасхват – чем лучше раб знает греческий, тем меньше на что-нибудь годен". К таким увлеченным относился Марк Гратидий – брат бабушки Цицерона, находившийся в вечной оппозиции по отношению к его деду. Марк Гратидий обладал ораторским талантом, дружил с Марком Антонием и планировал сделать политическую карьеру в Риме, но достаточно рано погиб. Отец Цицерона обладал всеми талантами для такой же карьеры, но по состоянию здоровья был вынужден жить за пределами Рима. Его младший брат Луций – дядя Цицерона – также мечтал о карьере политика, но мечта так и осталась мечтой после скоропостижной смерти близкого ему не только по родству, но и по взглядам Марка Гратидия. Трудно говорить о причинах, по которым отец Цицерона дал Марку Туллию и его брату Квинту греческое образование, запретив посещать латинскую школу. Возможно, в этом решении объединились мотивы личного характера и влияние Марка Гратидия и Луция. Плутарх сообщает о том, что отцу Цицерона постоянно говорили о таланте сына, и он решил дать ему самое лучшее образование, которым безоговорочно считал греческое.
В письмах к Квинту Цицерон наставляет его в жизни, напоминая ему, что они оба получили греческое образование. В нескольких письмах брату в Азию Цицерон учит его управлять подконтрольной территорией. В письме начала 59 г. он пишет: "Поэтому, уже дело великого человека, умеренного по своей природе и образованного благодаря воспитанию и изучению высоких искусств, – обладая столь большой властью, вести себя так, чтобы те, над которыми он поставлен, не желали никакой другой власти" (Cic. Q. fr.I.l. VII.22). Развивая эту мысль, Цицерон далее пишет, что сочинение ученика Сократа Ксенофонта Афинского "Воспитание Кира" написано с целью дать представление о справедливой, заботливой и умеренной власти (Cic. Q. fr.I.l. VIII.23). В письме конца 59 г. Цицерон снова возвращается к этой теме и пишет брату: "Но при этом мне больно, что те, кого я назвал, не превосходя тебя честностью, превосходят умением приобретать расположение, – а они ведь не знают ни о Кире Ксенофонта, ни об Агесилае, о царях, от которых, при всей их великой власти, никто никогда не услыхал ни одного резкого слова" (Cic. Q. fr.I.2. П.7). Далее он констатирует, что данные им наставления, несомненно, помогли Квинту во время пребывания в Азии, а теперь, при отъезде, ему нужно постараться оставить самое приятное воспоминание о себе. Цицерон предлагает брату вдохновляться жизнеописаниями великих правителей, которые столь детально представлены у Ксенофонта. Кажется, что Ксенофонт предлагает обратить внимание на особенности организации семейного воспитания современных ему правителей, а Цицерон поддерживает эту идею и транслирует брату свой опыт внимательного прочтения греческих сочинений.
Политическая карьера не была предначертана Цицерону и его брату по праву familia (положение его семьи среди других семей не обещало такого жизненного пути), а взята по праву humanus – "по-человечески", по "благоразумию", "рассудительности", "образованию" и "стойкости к житейским невзгодам". Цицерон повторил своего отца в отношении своего сына Марка, отправив его на обучение к греческим наставникам, учеником которых римский оратор безоговорочно признавал себя. Это была особая практика humanitas в отношении воспитания детей в рамках конкретной familia: став pater familias, каждый из Цицеронов выбирал между греческим и римским, взвешивал все "за" и "против" при выборе образовательной стратегии для сына. Эта забота о том, чтобы сын не остался необразованным ("sine humanitate"), была ключевой заботой рода Туллиев. Близкие и друзья, принимавшие участие в обсуждении важных вопросов и оказывающие влияние на принятие ключевых решений, составляли особую ценность для всех поколений семьи Цицерона и во многом определяли humanitas как основной принцип семейного воспитания.
Воспитание себя
Читателя, знакомого с трудами и Цицерона и особенно с трактатом "Об обязанностях", где ключевым является тезис о том, что люди не рождаются только для себя и не принадлежат только себе, поскольку на них "притязают" государство, друзья и близкие, подобная постановка вопроса может удивить. Однако четвертой гранью, преломляющей гуманность педагогических представлений Цицерона, является именно эта грань – воспитание самого себя для себя. В трактате "Об обязанностях" Цицерон подчеркивает, что воспитание самого себя являлось обязанностью, вмененной всем посредством образования, и неоднократно употребляет разные модификации слова "сам" ("ut ipse ad meam utilitatem" – "для собственной пользы", "ipsi per se" – "сам по себе", "continere se ipse" – "сдерживать себя" и др.). Римлянин, конечно, никогда не мог быть "сам по себе", поскольку принадлежал как "великой родине", так и "малой родине" – своему городу и его святыням, своей семье и друзьям – требующей не меньшего служения и почитания. Однако он сам должен был реализовать себя, а это требовало проявления определенной активности по отношению к себе и своему образованию.
Одинаково опасно, по Цицерону, как отчуждение личности от государства, так и отчуждение личности от самой себя. В первом случае человек не в состоянии в полной мере заботиться о Res Publica, а во втором – о самом себе как части Res Publica. В обоих случаях деформируются представления о политической деятельности, которой жила Римская империя. В трактате "Об обязанностях" Цицерон поясняет это так: "…при избрании всего жизненного пути мы должны прилагать гораздо большую заботу к тому, чтобы в течение всей своей жизни оставаться верными себе и, исполняя любую обязанность, не совершить оплошности" (Cic. Off. 1.33.119).
Ключ к решению проблемы отчуждения личности от самой себя Цицерон видел в сфере воспитания самого себя. Готовясь к избирательной компании на претора (68 г.), Цицерон пишет другу Аттику письмо, которое иллюстрирует его приоритеты в отношении humanitas самовоспитания. Цицерон пишет о горе, постигшем его со смертью кузена Луция, о тревожащих его сложностях в отношениях брата Квинта с женой, о проблемах со здоровьем у жены Теренции, передает Аттику привет от своей дочери, наставляет его в делах и хлопочет о своей тускульской усадьбе, где только и способен отдохнуть "от всех трудов и тягот" (Cic. Att. 1.5.7). Это письмо не кандидата накануне выборов, а обычного человека, жизнь которого не сводится только к политическим кампаниям и отправлению магистратур. Цицерон никогда не рассматривал упомянутых в письме людей только как единомышленников, ценных преданностью его делу. Он характеризовал Цезаря как политика, который привык руководствоваться только своими соображениями, считая друзей и близких лишь средством достижения поставленных целей. Для Цицерона такое поведение настолько не являлось humanus ("по-человечески"), что он не побоялся написать об этом в письме Гаю Требонию, путешествовавшему вместе с Цезарем (Cic. Fam. XV.20.2). Желая подчеркнуть, что близкие Цезаря не были для него на самом деле близкими, Цицерон, говоря о них, употребляет не термин "familiares", а термин "sui" ("свои").
Для Цицерона семейные и дружественные отношения начинались там, где он мог выступать наставником или наставляли его (как это делал, например, Аттик, во многом под присмотром которого Цицерон строил свою политическую карьеру). Эти отношения не были отделены от политики, но не определялись только ею. В диалоге "О государстве" Цицерон моделирует наилучшее государственное устройство и описывает того, кто одновременно является правителем и наставником для граждан. Цицерон называет этого человека счастливым во власти, если он может сказать о себе, что "никогда не бывает менее один, чем тогда, когда он один" (Cic. R.p. I. XVII, 27). Очевидно, что Цезарь в понимании Цицерона не был правителем-наставником в силу многих причин, среди которых было и неумение воспитывать и воспитываться на благо себе и другим.