Однако самыми результативными, пожалуй, стали действия группы "Захвати – восстановление после "Сэнди"" (Occupy Sandy Recovery). В нее вошли многие из тех, кто участвовал в акциях "Захвати Уолл-стрит", поэтому неудивительно, что волонтеры группы первыми развернули пункты питания и центры раздачи пищи и вещей. В 2011 году в лагере Зукотти-парка они научились помогать людям, хотя, конечно, и не в том масштабе, в каком им пришлось это делать после "Сэнди".
Координация раздачи пищи, одежды и денежных пожертвований являлась только частью организованной "Захвати" сети взаимопомощи. Они мобилизовали более 50 тысяч волонтеров – непосредственно после урагана их было больше, чем военных, – откачивать воду, убирать мусор, расчищать обломки и чинить дома. Практически ровно через год после того, как их силой выдворили из нью-йоркского парка, волонтеры "Захвати" вновь вышли на улицы. Они пробыли там еще долго, даже когда уже была оказана первая неотложная помощь, чтобы восстановить жизнь в значительной части города.
Однако они занимались не только восстановлением жилых домов. Sandy Recovery возродили репутацию движения "Захвати" в глазах нью-йоркцев. Роз Мэйз, инструктор по фитнесу, работавшая волонтером в одном из их пяти нью-йоркских центров, призналась: "Если быть совсем честной, я думала, что участники движения "Захвати Уолл-стрит" – чокнутые хиппи. А оказалось, что они умеют потрясающе преобразовывать сообщества людей. Это организация таких же простых людей, как все мы, которые просто хотят помочь".
Впечатляет, что на сайте Occupy Sandy были размещены не только подробности того, как "помочь и восстановить". В библиотечном разделе людей приглашали поделиться мнениями относительно изменения климата и капитализма катастроф, а их проект Storyline позволил очевидцам выплеснуть свои переживания, рассказав о том, что случилось с ними после катастрофы. Это были добровольцы, вышедшие на улицы, чтобы регулировать дорожное движение, когда сломались светофоры; музыканты, которые устраивали мастер-классы в лагерях для пострадавших; женщины, которые крутили велосипедные динамо-машины, чтобы зарядить мобильные телефоны, когда отключилась электроэнергия.
Хотя приоритетом была помощь другим, а не учеба, те, кто был связан с проектами Occupy Sandy и Storyline, совершили огромный образовательный скачок. Они узнали об изменении климата; о санитарии в чрезвычайных ситуациях; о сплоченности сообщества; о посттравматическом стрессе; об альтернативных источниках энергии; об управлении катастрофами – и список можно продолжать. Поразительно, что они научились сообща слагать убедительные устные истории и представлять движение "Захвати" как местную организацию самопомощи способами, не применявшимися в 2011 году. Это было обучение живым делом.
Личные истории членов Sandy Recovery рисуют яркую картину того, что люди могут сделать, чтобы помочь самим себе, когда государственные службы не справляются со своими задачами. Кроме того, они вновь возрождают утраченное чувство общности. Некоторые из рассказчиков замечали, что "даже как-то взгрустнули, когда все закончилось и мы разошлись по домам". Глобальная обучающая община лучше всего проявляет себя в критической ситуации.
Просто сделай это
Если волнения 2011 года в Англии были тревожным сигналом о том, что пора сделать общественное участие в политике более высоким приоритетом, менее освещенный в прессе аспект волнений помог показать, как это устремление можно реализовать. Посмотрев 8 августа 2011 года телевизионный репортаж о поджоге мебельного магазина в Кройдоне, писатель и художник Дэн Томпсон призвал людей помочь привести все в порядок. На следующее утро я работал на своем ноутбуке, и вдруг среди всеобщей подавленности и плохих предчувствий случилось кое-что по-настоящему замечательное.
К середине утра начало появляться множество твитов с хэштегами "#riotcleanup"; помочь захотели десятки тысяч людей. Этот хэштег стал вторым по популярности в мире. Одна картинка, получившая название "Армия швабр" (сотни швабр, взятых наизготовку на лондонской улице), за час обошла весь мир, став своеобразным символом.
За такую возможность быстро ухватились политики. Мэр Лондона Борис Джонсон сфотографировался со шваброй, а премьер-министр Дэвид Кэмерон впоследствии упомянул об этой кампании в своем выступлении на съезде Консервативной партии: "Дэн Томпсон смотрел по телевизору, как разворачиваются волнения. Однако он не остался сидеть, говоря, что "совет все уберет". Он вышел в Интернет. Он бросил клич. И вместе с другими организовал социальное движение. Люди взяли швабры и вернули себе улицы".
Несмотря на эти довольно грубые попытки заработать политические очки на идее Томпсона, Кэмерон был прав, назвав то, что произошло, "социальным движением". Не спрашивая ни у кого разрешения, более ста тысяч людей немедленно выразили поддержку идее уборки с помощью Twitter, и тысячи вышли на улицы, чтобы убрать грязь, оставленную мятежниками.
Более того, #riotcleanup стал катализатором целого ряда подобных кампаний: #reverseriots, #riotrebuild и #peckhampeacewall – это лишь несколько примеров того, как обычные люди отдавали свое время и силы, чтобы помочь восстановить утраченное чувство общности. В ответ правительство поспешило принять Закон о возмещении ущерба, причиненного беспорядками, по которому их жертвам должна выплачиваться компенсация. Впрочем, когда тем, кто нуждался в этом больше всего, компенсаций не хватило, общественные движения вмешались и собрали деньги, чтобы магазины и офисы смогли вновь открыться.
Любопытно узнать, на что рассчитывал Дэн Томпсон, призывая к уборке, и чему научились участвовавшие в ней люди: "Я хотел, чтобы откликнулись человек пятьдесят (примерно из четырех тысяч) моих подписчиков. Я знал, что они любили местные магазинчики и лавочников, и использовал слова, которые могли привлечь эту аудиторию. Я думаю, люди поняли, что, совершая малые дела, можно оказывать большое влияние; можно организовывать акции в местном сообществе, а инструменты типа Twitter полезны в организации. Они узнали: для того чтобы их действия принесли плоды, не нужны большие вложения в планирование или ресурсы".
На призыв Дэна откликнулось во много раз больше людей, чем те полсотни добровольцев, на которых он надеялся. Его кампания представляет собой выдающийся пример того, что я называю шестью императивами, питающими глобальную обучающую общину. Пока мы рассмотрели формирующие ее признаки и принципы (участие, увлеченность, целеустремленность), а также ценности и действия, которые определяют обучение (обмен знаниями, открытость, свобода, доверие).
Однако принципов и ценностей недостаточно для того, чтобы стать открытыми, – чтобы обучение было глубоким и действенным, у вас должна быть мотивация. Вот что движет мотивацией феноменальных инноваций, происходящих в социальном обучении, и заодно помогает объяснить, почему такие инновации практически не применяются в школах, университетах и офисах. Эти императивы не полагаются на внешние стимулы (денежное вознаграждение или продвижение по карьерной лестнице) – наоборот, это исключительно внутренние мотиваторы:
• Сделай это сам.
• Сделай это сейчас.
• Сделай это с друзьями.
• Сделай это для других.
• Сделай это для удовольствия.
• Сделай это, чтобы мир это увидел.
Хотя я и привожу примеры инновационного обучения по некоторым из перечисленных пунктов, стоит указать, что большинство этих примеров соединяют в себе больше одного императива. В действительности многие из них, как #riotcleanup Дэна, соединяют в себе все шесть.
Сделай это сам (автономность)
Желание взять на себя инициативу и ответственность в социальном пространстве – ключ к пониманию того, что именно сделало социальное обучение таким интересным. Мы начинаем осознавать, что нам не нужно ждать, пока те, кто управляет нами из столицы или на местном уровне, начнут действовать от нашего имени. У нас теперь есть возможность действовать автономно во многих сферах нашей общественной жизни, и когда мы что-то делаем, мы начинаем лучше думать о себе и других. Именно здесь самоопределение встречается с сотрудничеством, а ускорение им придают инструменты социальных сетей.
Те, кто часто попадает в заголовки газет, хорошо известны. У таких общественных движений, как Amnesty International, Avaaz, "Захвати", "Гринпис", миллионы сторонников, которых могут попросить принять участие в самых разных акциях – от подписания электронной петиции до строительства опасных для жизни живых баррикад. Их независимость обычно объясняется тем, что они держатся в стороне от сложной политической принадлежности, вместо этого выбирая стратегию одноразовых однонаправленных протестов.
У Avaaz более 25 миллионов членов почти во всех странах мира. Всего за пять лет их количество выросло в восемь раз. Почти каждый день я получаю электронное сообщение, в котором говорится о каком-либо геополитическом аспекте – обо всем на свете, от прав человека до экологических катастроф. Меня часто просят подписать глобальную петицию, призывающую к действию все правительства мира. Как и большинство членов, я пытаюсь вникнуть в суть дела, под которым ставлю свое имя. При этом мною движет желание быть ответственным гражданином. Обращаясь к каждому отдельно, Avaaz нацелена на то, что она называет "повышением этики глобальной взаимозависимости". Так что когда в октябре 2011 года в Палату представителей был внесен чрезвычайно неоднозначный законопроект, фактически дававший американскому правительству право цензуры в Интернете, Avaaz быстро собрала три миллиона подписей по всему миру, что привело к встрече в Белом Доме. Законопроект, к тому времени уже порядком дискредитированный, тихо лег под сукно в январе 2012 года.
Пожалуй, два самых широко цитируемых примера следования принципу "сделай это сам" – создание открытой операционной системы Linux и Википедии. В обоих случаях присутствовало (и по-прежнему присутствует) желание делиться знаниями (вне зависимости от положения и статуса), которые затем могут дополнять, критиковать или исправлять другие. Эти два выдающихся продукта весь мир с благодарностью использует бесплатно.
В последнее время императив "сделай это сам" пытается заставить нас мыслить и поступать по-другому в нашей обычной жизни. Хороший пример – "Мы то, что мы делаем" (We Are What We Do). Все началось с книги рождественских пожеланий, лежавшей на кассах в супермаркетах Sainsbury. "Измени мир за пятерку [фунтов]" – коллекция простых поступков, которые могут иметь большое значение для общества или окружающей среды. "Мы то, что мы делаем" стал большим сетевым узлом, куда люди обращаются со своими идеями, которые другие могут реализовывать. "Начни ездить на работу вместе с коллегами по очереди" (Start a car pool), "Больше учись, больше делай" (Learn more, do more) могут быть не такими драматичными, как акция протеста на площади Тахрир, но эти инициативы к моменту написания книги привели к проведению более пяти миллионов "акций". "Мы то, что мы делаем" сегодня превратилось в некоммерческую организацию "поведенческих изменений", дающую миллионам людей возможность совершать больше малых добрых дел.
Сделай это сейчас (безотлагательность)
Ранее я уже отмечал возрастающее влияние обучения "вовремя". Лилиан Кац, выдающийся преподаватель для детей младшего возраста, подчеркивает связь между безотлагательностью и одним из самых спорных ярлыков сегодняшнего формального образования – релевантностью. Кац придумала термин "горизонтальная релевантность", предположив, что обучение оказывается наиболее эффективным тогда, когда учащийся ищет какую-то информацию для решения безотлагательной проблемы.
Противоположностью этому, по мнению Кац, является "вертикальная релевантность", при которой информация может потребоваться в какой-то неведомый момент в будущем, форма обучения "на всякий случай" (такой случай наступает на контрольной). Вертикальная релевантность все еще доминирует в преподавании и обучении персонала. Одуревшие от скуки ученики скоро начнут называть ее вертикальной нерелевантностью, потому что им часто не удается уловить, чему их учат.
Ничто так не задевает за живое приверженцев традиций, чем это слово на букву "р". Обязательство сделать обучение релевантным они приравнивают к "потворству" ученикам. Они утверждают также, что мы не всегда можем предсказать, какие знания нам потребуются, поэтому вопрос релевантности оказывается – как бы это сказать – нерелевантным. Хотя и справедливо, что чему-то (например, ненавидимой всеми ОБЖ) лучше научиться заранее, а не в тот момент, когда она уже понадобится, – но все-таки инструктаж по технике безопасности вам проводят в самолете, когда запускают двигатели и вы уже сидите в кресле, а не когда вы бронируете билет.
Я бы мог (и часто я так и делаю) целый день ругаться с "традиционалистами" по поводу безотлагательности и релевантности, но дело не в этом. А в том, что когда люди учатся неформально, все, что они выискивают, оказывается горизонтально релевантным – будь то гитарный аккорд, который должен показать вам старший брат, чтобы вы могли сыграть свою любимую песню, или видеоролик о том, как приготовить курицу на ужин. Так что, боюсь, наше мнение не имеет особого значения. Они непременно захотят, чтобы формальное образование было больше похоже на это. Просто мир так устроен.
Безотлагательность важна и еще по одной причине. Нейрологические исследования подтверждают, что каждый раз, когда вы ищете в Twitter какую-то ссылку или новости, которые вы пропустили, и находите немедленный ответ, ваш мозг получает порцию допамина. Стало быть, когда вы находите информацию, позволяющую быстро решить задачу, это помогает мозгу ее "запечатлеть" и "придает мотивационную важность обычно нейтральным окружающим стимулам". Другими словами, выученное "вовремя", скорее всего, лучше усвоится, тогда как выученное "на всякий случай" соскользнет, как со сковородки с тефлоновым покрытием.
Тем, кто всегда "поставлял" знания упорядоченными последовательными блоками и кто стремится к знаниям ради знаний, трудно проглотить пилюлю произвольной ситуативности императива "сделай это сейчас". Однако им приходится ее глотать, поскольку в глобальной обучающей общине повсюду резвятся учащиеся, пребывая в полном восторге от сегодняшних возможностей обучения. И они все чаще надеются получить те самые порции допамина в классе или учебной аудитории.