Как часто социальные проблемы сводятся к тому, чтобы поднять человека из состояния "покорности", которое сделало его рабом и ожесточило!
По своей природе покорность сродни жертве. Мы так привыкли к вездесущей атмосфере покорности и самопожертвования, к этой готовности к самоотречению, что называем брак "блаженным состоянием", несмотря на то что он целиком состоит из покорности и самопожертвования. Простые обыватели завидуют солдату, которому выпало на долю повиноваться, пусть даже ценой своей жизни; а тех, кто не желает подчиняться, мы считаем преступниками или сумасшедшими. А вспомним тех людей, которые настолько глубоко ощущали неистовое желание повиноваться чему-то или кому-то, кто бы повел их за собой по дороге жизни, что в их сердце загоралось желание пожертвовать чем-то ради этого послушания.
Поэтому вполне естественно, что из любви к ребенку мы стремимся донести до его сознания тот факт, что покорность есть закон жизни. И можно понять беспокойство тех, кто сталкивается с явным непослушанием со стороны маленьких детей. Вместе с тем покорность достигается исключительно за счет сложного формирования психики человека. Для того чтобы стать послушным, нужно не просто хотеть, но и уметь слушаться. Когда мы отдаем ребенку некое распоряжение, то подразумеваем, что он умеет не только проявлять активность, но и сдерживать ее; поэтому послушание должно идти вслед за развитием воли и ума. Таким образом, тщательно подготавливая ребенка посредством множества отдельных упражнений, мы исподволь подталкиваем его к послушанию. Метод, описанный в настоящей книге, предусматривает повсеместные упражнения на развитие силы воли, в ходе которых ребенок должен выполнять скоординированные действия для достижения определенной цели, решать поставленные задачи и терпеливо повторять нужные упражнения, тренируя тем самым положительную силу воли. Похожим образом, выполняя более сложные упражнения, ребенок развивает способность к сдерживанию собственной активности. В качестве примера можно привести "уроки тишины", во время которых ребенок вынужден достаточно долго сдерживать свою активность, пока учитель не назовет его имя, а потом, когда его позовут, тихо и аккуратно встать со своего места, прикладывая массу усилий, чтобы не опрокинуть стул. Ребенок вынужден строго контролировать каждое свое действие вместо того, чтобы рвануться что есть духу к учителю.
Еще одно упражнение на развитие сдержанности можно найти среди арифметических упражнений: вытянув бумажку с цифрой, ребенок должен из большой кучи предметов, находящихся в его полном распоряжении, отобрать ровно столько, сколько указано на билетике, тогда как ему хотелось бы (и это мы не раз наблюдали) набрать как можно больше предметов. Более того, если ребенок вытягивает ноль, он вынужден сидеть с пустыми руками. Занятия, на которых мы знакомим ребенка с понятием ноля, сами по себе являются упражнением на развитие сдержанности: мы говорим ребенку подойти ноль раз или послать ноль воздушных поцелуев, и он вынужден смирно стоять на одном месте, с явным трудом сдерживая инстинкт, велящий ему "подчиниться" приказу. Когда воспитанник нашей школы накрывает на стол и несет супницу, полную горячего супа, он абстрагируется от всех внешних раздражителей, которые могут ему помешать. Он сдерживает ребяческие порывы к беганью и прыжкам и не поддается искушению смахнуть севшую на лицо муху – он полностью сосредоточен на том, чтобы выполнить возложенную на него ответственность, не пролить и не опрокинуть супницу. Поставив супницу на стол, этот малыш четырех с половиной лет переминается с ноги на ногу, немного подпрыгивая, в то время как его маленькие гости наполняют свои тарелки. Но затем он снова шагает медленно и чинно, поднося супницу к другим столикам. Несмотря на то что ему очень хочется играть, ребенок никогда не бросает своего занятия и не теряет бдительности, пока не выполнит поручение и не обслужит все двадцать столиков.
Сила воли, как и все другие качества, вырабатывается путем методического выполнения упражнений, и стоит отметить, что наши задания на развитие силы воли находятся в тесной связи с развитием умственных способностей и навыков практической жизни. В глазах стороннего наблюдателя наши дети учатся грациозно и аккуратно выполнять различные действия, занимаются развитием ощущений, осваивают письмо и чтение, но за всем этим стоит гораздо более глубокий смысл: в нашей школе ребенок учится быть хозяином самому себе и развивать способность к быстрым волевым решениям.
Мы часто слышим, будто волю ребенка необходимо "сломать" и будто самое лучшее воспитание воли – это подчинение воле старших. Не буду пускаться в рассуждения о том, что всякая тирания зиждется на несправедливости. Скажу лишь, что сама по себе эта идея не имеет рационального зерна: ребенок не в состоянии отказаться от того, чем еще не обладает. Поступая таким образом, мы не даем ребенку развить собственную силу воли и тем самым допускаем огромную ошибку, достойную всяческого порицания. У малыша нет ни времени, ни возможности проверить свои возможности, оценить свои сильные и слабые стороны из-за того, что мы без конца останавливаем его и подчиняем собственной воле. Ребенок чахнет в атмосфере несправедливости: его постоянно упрекают в отсутствии того, что непрестанно уничтожается самими взрослыми.
Вследствие этого возникает известная детская робость, которая является внутренней болезнью ущемленной воли ребенка и которую мы ошибочно принимаем за характерный признак детского возраста, действуя с той же несправедливостью, что и тиран, обвиняющий других в своих ошибках (пусть даже неосознанно). В наших школах дети совсем не робкие. Среди многих других поразительных качеств наших детей особенно восхищает то, с какой искренностью они общаются с другими людьми, спокойно продолжают заниматься своими делами в присутствии посетителей, открыто демонстрируют свою работу, вызывая умиление. В наших школах не увидишь тех робких, морально изувеченных детей с подавленной силой воли, которые не в состоянии вести себя непринужденно где бы то ни было, кроме как со своими товарищами или с уличными беспризорниками, вследствие того что их воля имела возможность развиваться только в тени. Каждый такой ребенок – жертва бездумного варварства, похожего на то, как раньше ограничивали в росте детей, предназначенных стать "придворными карликами", музейными экспонатами и шутами. И все же именно такой подход доминирует в духовном воспитании детей в современном мире.
На всех педагогических конгрессах мы без конца слышим заявления о том, что главная опасность современности кроется в слабом развитии индивидуальности у наших школьников, но никто из этих бьющих тревогу ученых не говорит о том, что причина такого положения заключается в самой системе воспитания, в повсеместном школьном рабстве, изрядно поднаторевшем в подавлении силы воли и характера ребенка. Излечить создавшееся положение можно, всего лишь дав свободу человеческому развитию.
Помимо упражнений на развитие силы воли, понятие послушания также включает в себя способность выполнять действия, обусловленные внешней необходимостью. Одно из наиболее интересных наблюдений, сделанных моей ученицей Анной Маккерони (сначала она руководила школой в Милане, а затем в Риме, на улице Виа Гуисти), касается взаимоотношения между послушанием ребенка и его "умением выполнять определенное действие". Послушание развивается в виде скрытого инстинкта, по мере того как начинает формироваться личность ребенка. К примеру, ребенок делает первые попытки выполнить какое-то упражнение, и вдруг на какое-то мгновение у него начинает получаться; ребенок в восторге смотрит на сделанную работу и тут же пытается повторить ее, но уже с меньшим успехом. Спустя некоторое время он уже безошибочно выполняет данное упражнение практически всякий раз, когда принимается за него по своей воле, но продолжает делать ошибки, если кто-нибудь другой обращается к нему с соответствующей просьбой. Приказ извне пока еще не в силах вызвать в ребенке спонтанное движение. Однако, научившись выполнять упражнение с абсолютной уверенностью, ребенок, услышав чей-то приказ, безошибочно отвечает на него соответствующим действием; иными словами, ребенок уже в состоянии выполнить воспринятое им распоряжение во всех ситуациях жизни. Любому, кто имеет опыт общения с детьми – будь то в школе или дома, очевидно, что эти факты (с учетом некоторых индивидуальных изменений) есть законы психического развития.
Мы часто слышим от ребенка: "У меня это только что получалось, а сейчас нет!" – а учитель, разочарованный неумением ученика, говорит в ответ: "Как же так? Только что умел, а сейчас нет!"
Наконец наступает этап полного развития, когда способность выполнять определенное действие приобретает постоянный характер. Таким образом, существует три этапа. Первый этап – подсознательный, во время которого в запутанном сознании ребенка начинает формироваться порядок в виде таинственных внутренних импульсов, возникающих посреди хаоса. Эти внутренние импульсы проявляются вовне в форме законченных действий, которые, однако, будучи осуществленными за пределами осознанности, не подлежат произвольному воспроизведению. Второй этап – сознательный, подразумевающий некое участие воли в процессе формирования и становления деятельности. И наконец, третий этап, на котором воля способна направлять и обуславливать действия, реагируя на чьи-то распоряжения.
В такой же последовательности происходит и развитие послушания. На первом этапе духовного беспорядка ребенок ведет себя так, будто он глухой и не слышит приказов. На втором этапе ребенок уже вроде бы рад слушаться, и кажется, будто он понял приказ и хотел бы на него отреагировать, но у него не выходит – по крайней мере, не всегда; он недостаточно "расторопен", а если у него и получается, то это не приносит ему удовлетворения. На третьем этапе ребенок слушается с первого слова: он с каждым днем все лучше и лучше проделывает данные ему упражнения и гордится тем, что умеет правильно выполнять поручения. В этот период он прямо-таки стремится к послушанию, и каждое мелкое поручение является для него возможностью оставить свои интересы, покинуть одиночество собственной жизни и посредством акта послушания приобщиться к иному духовному пространству.
Этому порядку, установившемуся в ранее хаотичном сознании, обязаны все проявления дисциплины и умственного развития, которые раскрываются подобно новому акту Творения. В упорядоченном сознании, в котором "свет отделился от тьмы", внезапно возникают эмоции и живость ума, напоминая библейскую историю Сотворения мира. В уме ребенка содержится уже не только то, что он сам с таким усердием накопил, но и свободные дары, проистекающие из его духовной жизни: первые бутоны привязанности, нежности, спонтанной любви к праведности, которые наполняют душу ребенка благоуханием и вселяют в нас надежду на будущие "дары духа", о которых пишет святой Павел: "Плод же Духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, вера, кротость".
Детская добродетель заключалается в том, что они терпеливо повторяют свои упражнения, с долготерпением относятся к приказам и пожеланиям других людей, проявляют благость, когда радуются достижениям своих товарищей без тени зависти и соперничества. Они живут, пребывая в радости и покое, и проявляют поразительное, совершенно необыкновенное трудолюбие. И они совсем не гордятся своей праведностью, ведь их сознание не воспринимает ее как нравственное превосходство. Дети вступили на путь, ведущий к праведной жизни, просто потому, что это единственный способ достичь настоящего саморазвития и знаний, и они простодушно наслаждаются плодами покоя, двигаясь на этом пути.
Таковы первые результаты эксперимента по установлению дисциплины непрямыми средствами, когда вместо критики и наставлений учителя используются рациональная организация деятельности и свобода ребенка. Наш метод подходит к жизни с позиции, более присущей сфере духовности, нежели академической педагогике, ввиду того, что он прибегает к духовной энергии человечества, но вместе с тем основывается на принципах полезной деятельности и свободы, которые являются двумя путями, ведущими к общественному прогрессу во всей его полноте.
Глава XXII
Выводы и общие впечатления
В доме ребенка нет традиционных учителей, которые изводят сами себя, пытаясь поддержать дисциплину неподвижности, и напрасно сотрясают воздух громкими и нудными поучениями.
Вместо учителя у нас – дидактический материал, разработанный таким образом, что он сам контролирует ошибки и дает каждому ребенку возможность самообучения. А что касается учителя, то он теперь руководит спонтанной работой детей. У него пассивная роль молчаливого наблюдателя.
Дети заняты каждый своим делом, в то время как учитель поглядывает на них, производя любопытные психологические наблюдения, которые, если их упорядочить согласно научным стандартам, несомненно, окажутся ценным материалом для изучения детской психологии и развития экспериментальной психологии как науки. Хочется верить, что благодаря моему методу удалось создать нужные условия для развития научной педагогики, и всякий, кто воспримет наш метод, откроет тем самым лабораторию экспериментальной педагогики.
Эта работа должна дать положительный ответ на все ныне существующие проблемы педагогики. Тем более что наша система уже дала ответ на ряд существенных вопросов, как то: свобода ребенка, самообразование, установление связи между работой, навыками повседневной жизни и школьными заданиями, заставляя все три компонента работать на благо развития ученика.
Кроме того, позитивная педагогика должна разрешить проблему религиозного воспитания, важность которого нам еще предстоит осознать. Если религия родилась вместе с цивилизацией, то ее корни должны лежать глубоко в человеческой природе. Мы уже блестяще доказали инстинктивную тягу ребенка к знаниям, в то время как большинство людей ошибочно полагало, будто его интересы ограничиваются глупыми, бессмысленными играми. Ребенок, оставивший игру ради знаний, проявляет себя как истинный сын человечества, которое веками создавало научный и общественный прогресс. Мы недооценивали наше юное поколение, когда давали им глупые, не дающие пищи для ума игрушки и оставляли их в мире праздности, в котором дети задыхаются от дурной дисциплины. А в данный момент ребенок, наслаждаясь в полной мере свободой, должен открыть нам, является ли человек по своей природе религиозным существом.
Отказывать априори человеку в религиозном чувстве и лишать человечество воспитания этого чувства – значит допускать педагогическую ошибку сродни той, когда мы априори отказывали ребенку в любви к знаниям ради самих знаний. Такое невежественное умозаключение заставило нас властвовать над ребенком и подвергать его некоторым формам рабства в попытках установить то, что с виду кажется дисциплиной.
Наша уверенность в том, будто религиозное воспитание годится исключительно для взрослых, напоминает еще одну грубую ошибку, господствующую в современной педагогике, а именно когда мы не уделяем внимание воспитанию чувств в тот момент, когда оно наиболее возможно. Взрослая жизнь является практическим применением чувств к различным переживаниям окружающей жизни. Недостаток подготовки в этом вопросе часто выливается в несоответствие требованиям практической жизни, когда люди теряют самообладание и бесцельно тратят свою энергию. Не проводя параллелей между воспитанием чувств – этим проводником к практической жизни – и религиозным воспитанием, которое суть дорога к жизни нравственной, а просто ради иллюстрации, позвольте мне обратить ваше внимание на то, как часто люди, далекие от религии, проживают свою жизнь неэффективно и беспорядочно, растрачивая свои драгоценные силы.
Как много людей прошло через это! И когда наступает момент духовного пробуждения (как это иногда случается благодаря смягчающей силе страдания), ум такого человека, слишком привыкший к бездуховной жизни, не в состоянии удержаться в равновесии. Кроме того, не менее достоен жалости религиозный фанатизм, а также страсти, разгорающиеся в душе человека вследствие того, что сердце, которое всегда ищет спокойной и тихой гавани, не может подчиниться разуму, неизменно ввергающему сердце в пучину противоречивых идей и эмоций, где нет места покою. Все это важнейшие психологические проблемы и, быть может, самые глубокие проблемы человечества. Мы, европейцы, все еще пребываем в плену всевозможных заблуждений и предрассудков на этот счет. Мы все стали рабами мысли. Мы верим в то, что свобода совести и мысли заключается в отказе от определенных сентиментальных верований, тогда как свобода – это не там, где отчаянно пытаются что-то заглушить, а там, где даруют право безграничного существования и где жизнь разворачивается свободно и беспрепятственно. Кто и в самом деле не верует, не должен бояться того, во что он не верит, или бороться против того, что, по его мнению, не существует. А тот, кто верит и борется с этим, становится врагом свободы.
Великий американский ученый-позитивист Уильям Джеймс, излагая свою физиологическую теорию эмоций, отмечает психологическую значимость религиозного "сознания". Мы не в состоянии предугадать, куда приведет нас прогресс мысли: в доме ребенка, к примеру, триумф дисциплины, достигаемой путем свободы и независимости, положил начало многообещающему процессу, который в будущем проявится в виде новых педагогических методов. Для меня, в частности, это дает большую надежду на освобождение человечества посредством воспитания.
Кто знает – быть может, этот же самый путь свободы мысли и совести ведет нас к великому триумфу религии. Опыт покажет, а психологические наблюдения в доме ребенка, несомненно, станут ценнейшим материалом в данном вопросе.
Начатая мной методическая работа должна быть продолжена многими людьми. Я надеюсь, что другие педагоги представят результаты своих экспериментов, основываясь на индивидуальном наблюдении за ребенком, воспитанном с помощью нашего метода, и в будущем можно ожидать появления новых интересных публикаций.
С точки зрения практического применения нашего метода в школе у нас есть одно преимущество: мы можем работать с детьми разных возрастов в одной и той же комнате. В наших домах ребенка учатся как малыши в возрасте двух с половиной лет, которые едва справляются с простейшими упражнениями на развитие чувств, так и дети пяти с половиной лет, которые по уровню подготовки могут легко сойти за учеников третьего класса начальной школы. Каждый из них продвигается вперед за счет собственной энергии, направляемый той внутренней силой, которая делает из него личность.