* * *
Другим признаком наступления сумерек американской империи является появление концепций относительно характера американского участия в региональных военно-политических балансах и степени свободы Вашингтона в принятии стратегических политических решений. Эксперты Вашингтонского Университета национальной обороны, работающие в его Институте национальных стратегических исследований (ИНСИ), подготовили коллективный доклад, который вполне укладывается в версию И. Валлерстайна. По мнению авторов доклада, со времени образования США в международных отношениях сменили друг друга пять типов "мирового порядка", каждый из которых определялся своими формами взаимоотношений между "великими державами": наполеоновские войны, система Венского конгресса, возвышение Германии, эра Лиги Наций, "холодная война" (совпавшая с концом колониализма). Сейчас мир входит в шестой период, для которого среди прочего будет характерно вытеснение Европы из эпицентра мировой политики. В прошлом, по замечанию экспертов ИНСИ, переходы от одного типа "мирового порядка" к другому занимали несколько лет; теперь же этот процесс может затянуться на более длительный срок, поскольку пока трудно сказать, какая система придет на смену "холодной войне". Понятно лишь то, что окончательный облик новой геополитической расстановки сил будет зависеть от таких факторов, как степень вовлеченности США в мировые проблемы, продвижение вперед европейской интеграции, ход реформ в России, уровень новых международных обязательств Японии, возможности Китая добиваться новых рубежей мирными средствами и, наконец, надежность контроля за ядерным распространением.
Эксперты ИНСИ выделяют два принципа американского участия в решении международных проблем. Первый состоит в "селективном вовлечении". Другими словами, США должны вмешиваться в развитие процессов за своими границами лишь тогда, когда это позволит укрепить американские национальные интересы на базе собственных принципов. Возникает, естественно, вопрос: как определить данные интересы? Доклад признает, что это непростая задача. Для иллюстрации ее сложности достаточно сослаться лишь на несколько трудноразрешимых дилемм: как, например, совместить следование принципу национального самоопределения и приверженность нерушимости границ? Как свести воедино права беженцев и естественное желание защититься от чрезмерной иммиграции? Как найти общий знаменатель для защиты прав человека и невмешательства во внутренние дела других стран? Оставляя без ответа эти вопросы, авторы доклада дают, тем не менее, некоторые наметки шкалы региональных приоритетов для США: "Наиболее важными являются связи с остальными крупнейшими державами, как в Европе, так и в прогрессирующей Юго-Восточной Азии. Для собственной уверенности США должны поддерживать важные контакты и с другими странами, исходя из доступа к ключевым ресурсам (Персидский залив), исторических интересов (Корейский полуостров и арабо-израильский конфликт) и заботы о собственном "тыле" (транскарибский бассейн)".
* * *
Второй принцип, предлагаемый экспертами ИНСИ, состоит в расширении зоны рыночной демократии в мире. Это относится, прежде всего, к "переходным государствам". Гораздо более скептически они оценивают перспективы развития демократии в так называемых "проблемных" государствах Юга. Что касается функциональных приоритетов американской внешней политики на ближайшие годы, то они, следуя логике "Стратегических оценок", таковы. Во-первых, это поддержание мира между государствами-лидерами. Их сферы влияния подчас представляются столь аморфными, что нельзя исключить потенциальных конфликтов. Второй приоритет состоит в выборочном вмешательстве в региональные конфликты. Зонами, где вооруженные силы США в принципе могут оказаться вовлечены в разрешение конфликтов, способны стать Корейский полуостров, Персидский залив, Карибский бассейн и Центральная Европа (в том случае, если Вашингтон возьмет на себя новые обязательства в связи с расширением НАТО). В-третьих, США должны адекватно отвечать на транснациональные угрозы и, в-четвертых, продолжать помогать "странам-неудачникам", оказавшимся жертвой природных катаклизмов, этнического насилия или внешней агрессии.
Однако подобного рода новые идеи для военно-стратегического планирования США не смогут спасти их, если они не смогут остановить миграционные потоки из стран Юга. Тогда Америке придется не предоставлять гражданских прав всем прибывшим мигрантам; в силу этого почти половина населения Америки окажется лишенной избирательных прав и доступа к социальной помощи. В этом случае Америке вынуждена будет перевести стрелки своих исторических часов на 150–200 лет назад, что неумолимо повлечет за собой день расплаты, который может произойти в 2025 или 2050 году.
Иными словами, американская империя вступит в фазу упадка, для нее поистине наступят сумерки ее существования. Она окажется перед тем самым выбором, какой стоит сейчас требуется сделать всему человечеству, или мир-системе. Так как Америка будет продолжать занимать важное место в мировом порядке, то от ее судьбы будет зависеть существование мир-системы. Анализируя ее процесс трансформации, И. Валлерстайн указывает на ряд факторов, подрывающих базисные структуры капиталистической мировой экономики и тем самым приближающие кризисную ситуацию: 1) исчезновение деревенской специфики жизни (это снижает уровень прибыльности экономики), 2) тенденция роста социальных затрат на увеличение цены продукции предприятий, 3) чересчур дорогим стал тренд демократизации мировой системы как результата геокультуры, которая легитимирует его в расчете на политическую стабилизацию.
Вполне возможно, что она исчерпает себя и ее придется заменять чем-то совершенно иным; во всяком случае, она попадет в точку бифуркации и поэтому невозможно предсказать результат, ибо он носит поливариантный характер.
О наступающих сумерках американской империи свидетельствует подспудное ощущение того, что страна идет куда-то не туда; это ощущение выражено в американских фантастических фильмах о будущем. Достаточно вспомнить такие фильмы, как "Безумный Макс" (три серии), "Водный мир", "Планета обезьян" (целых пять серий, в которых с совершенно садистским упорством доказывается, что люди – быдло), "Вспомнить все", "В пасти безумия", "Марс" и еще десятки им подобных фильмов. Они все какие-то апокалипсические: действие происходит то ли после ядерной войны, то ли в США возникло какое-то тоталитарное государство-корпорация, то ли власть в стране захватил безумный диктатор, то ли роботы покорили людей, то ли случилась какая-то вселенская катастрофа, то ли люди себя уничтожили сами и на планете проживают исключительно обезьяны, говорящие по-английски. Если в государстве, находящемся на гребне могущества, снимаются и, что самое интересное, идут в кинотеатрах, на видео и по телевидению с большим успехом такие фильмы, то это означает его закат.
На основании просмотра и анализа подобного рода американских фантастических фильмов Д. Евстафьев приходит к следующему выводу: "Я не хочу сказать, что Америка вот-вот умрет, хотя, как правило, империи начинают умирать, будучи на гребне могущества, когда наступает золотой век, плавно и незаметно переходящий в угар, а затем и распад. Даже если поставленный нами диагноз и верен, то, в конечном счете, сумерки последней империи могут продолжаться достаточно долго. Нам нужно хотя бы оценить, насколько сильно Америка "вползла" в свои сумерки, насколько сильно ржавчина внутреннего кризиса разъела красивые схемы американской геополитики, насколько то, что происходит в США, может затронуть и нас" (Евстафьев Д. Несколько мыслей об Америке. С. 47–48).
* * *
В начале III тысячелетия, когда происходят фундаментальные сдвиги в развитии человечества, возникает проблема смысла социального эксперимента, осуществляемого Историей в Америке. Какие бы теории Америки – исторический эксперимент или предначертание свыше – ни выдвигались, фактический материал свидетельствует в пользу эксперимента, имеющего свой вполне определенный смысл. Прежде всего, следует отметить, что смысл американского эксперимента в генезисе представляет собой осуществление европейской мечты. Уже известный нам М. Лернер в своей работе "Развитие цивилизации в Америке" подчеркивает мысль о том, что возникновение Америки является мятежом против Европы и одновременно выражением всего лучшего в европейском самосознании. "В Америке, – пишет он, – жизнеспособные силы Европы столкнулись с теми, которым пришел срок сойти со сцены. Это было противостояние вольного предпринимательства и меркантилизма, экономической свободы и камерализма, индивидуализма и иерархических порядков, естественных прав и монархии, народного патриотизма и монархических режимов, социальной мобильности и кастовой жесткости, первопроходческого духа и попыток сохранить status quo… С одной стороны, заселение Америки помогло Европе выпустить томящий ее революционный напор, но, с другой стороны, революция в Америке позволила выразиться той самой европейской энергии". Оказывается, что европейская мечта получила в Америке свое конкретное воплощение, осуществившись в цивилизации бизнеса, потребления, либерализма и индивидуализма.
Однако результаты американского эксперимента оказались противоположны изначальным установкам, выглядевшим весьма заманчиво в условиях Западной Европы того времени. Именно доминирование Америки в послевоенном мире привело к тому, что "сегодняшнее мировое сообщество в большей степени, чем 60 лет тому назад, сталкивается с задачей примирения технологических перемен и экономической интеграции с традиционными политическими структурами, национальным сознанием, социальными потребностями, укоренившимися структурами и привычным способом действий", что "попытки достижения гармонии между экономическими и политическими структурами будут затруднены тенденциями, которые едва проявлялись тремя поколениями ранее, сейчас угрожают до предела обострить социальные отношения и даже поставить под угрозу само существование человечества" (Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. С. 386).
Современное американское (как и другие западные общества) общество "перегружено" социальными, культурными, политическими, экономическими, экологическими проблемами, способствующими его "одряхлению". Это обусловлено тем, что превращение американского общества в постиндустриальное означает фактически трансформацию его в ожиревший социальный организм с высочайшей степенью паразитарности, что неизбежно вызывает значительное снижение его способности к самосохранению. В этом плане весьма актуально звучит замечание хорошо знающего Запад академика Б. Раушенбаха: "Только жрут, только потребляют – растительная жизнь, причем растительная жизнь, не опорно идущая вверх, а ползучая, этакая плесень: сверху что-то есть, а внизу нет ничего".
С этим созвучна и характеристика американской цивилизации, данная Э. Гором: "Наша цивилизация все сильнее привыкает к тому, чтобы потреблять с каждым годом все больше природных богатств, превращаемых не только в необходимое нам пропитание и кров, но и во многое совершенно нам не нужное – горы загрязняющих отходов, продуктов (на рекламу которых истрачены миллиарды исключительно с целью убедить самих себя в их необходимости), огромные излишки товаров, сбивающих цену, а затем отправляющихся на свалку… Накопление материальных ценностей достигло наивысшей за все времена точки, однако то же самое произошло и с числом людей, чувствующих пустоту своей жизни" (Гор Э. Земля на чаше весов. С. 243).
Пустота, утрата смысла жизни присуща многим американцам в силу влияния конформизма, вещизма, праздности в потребительском обществе, неразрывно связаны с ощущением скуки, пресыщением, нигилизмом, праздностью, а также с фрустрацией существования.
Каждая культура по-своему формирует смысл жизни, т. е. те ценности, которые культивируются в одних странах, в других могут, наоборот, приводить к смыслоутрате жизни. Так, в Голландии общество ратует за соблюдение суверенной автономии для каждой индивидуальности, свободного выбора между жизнью и смертью, тогда как в Китае еще со времен императора Шан Яна и философской школы "отечественной власти" отдельный человек ценится не сам по себе, а лишь по той пользе, которую он приносит государству.
В Америке смысл жизни усматривается в комфорте, которого можно достигнуть благодаря деньгам. "Америка все меряет деньгами, – отмечает известный кинорежиссер и фотограф Р. Франк. – В Америке за все платят. И только в 50, 60 лет начинают задумываться – сколько же стоит сама жизнь?" (Корзун Н. Рок, игры, мода и реклама. М., 1989. С. 18). Именно присущие американской цивилизации бизнеса массовый вещизм и жажда приобретения, уподобления кому-то и чему-то (что означает, как было показано выше, состояние "психической смерти") не только подстегивают спрос и оживляют экономику, но и не дают уйти в поиск иных ценностей.
Американский эксперимент в области отношений человека и общества, когда эта проблема была решена на основе концепции либерализма в пользу крайнего индивидуализма, тоже привел к неожиданным результатам. Американское общество, вкусившее плоды демократии и свободы, "неспособно поддерживать внешнеполитические мероприятия своего правительства, если они будут связаны с человеческими жертвами и большими затратами" (Евстафьев Д. Несколько мыслей об Америке. С. 47). Отсюда проистекает и специфика военного строительства Америки, состоящая в том, что американцы могут вести лишь ту войну, которая для них удобна. В противном случае общественное мнение страны откажется воспринимать военный конфликт с патриотических позиций. Вот почему американская армия в основном ориентирована на быстрые "точечные удары" за пределами собственной территории и не приспособлена к долговременным позиционным конфликтам. Более того, американцы не смогут выдержать в силу своего крайнего индивидуализма боевых действий на своей собственной территории. Можно с большой долей вероятности утверждать, что в случае военного нападения на Америку вряд ли найдутся патриоты, вставшие по зову сердца на ее защиту, как это присуще русским, немцам, японцам и др.
* * *
Смысл американского эксперимента заключается также в стремлении построить на земле "царство небесное", "земной рай", утопическое общество. Этот эксперимент был заложен в реальных процессах генезиса белой англо-протестантской Америки, лежащих в основании и развитии первых английских колоний "Виргиния", "Новый Плимут", "Массачусетс" и "Мэриленд" на американской земле. Он прекрасно представлен в капитальном двухтомном труде отечественного исследователя Л. Ю. Слезкина "У истоков американской истории". В нем на основании документальных данных показано, что, например, в той же "Виргинии" как одном из зародышей американской цивилизации и культуры население складывалось из "джентльменов", зачастую самозванных и неимущих, а также презирающих труд и мечтающих о приключениях и случайном обогащении, "пилигриммов", т. е. крайне ортодоксальных пуритан, которые стремились основать свой "Новый Ханаан" и которых в Англии считали преступниками, нарушившими государственные и церковные законы, "бродяги", "нищие" и другие обездоленные люди, подвергшиеся наказанию и не находившие работы, и очень узкий круг лиц, принадлежащих к "белой кости" (это отпрыски аристократических семей, кто не мог на родине достичь ни богатства, ни карьеры, ни яркой жизни).
Можно сказать, что в "Виргинии" немало было "уголовных преступников", попавших в Америку, чтобы спастись от голода, лишений и преследований, чтобы найти свое счастье здесь. Однако большинство из них на основе капиталистических отношений в виргинских условиях стали "белами" рабами, к которым затем добавились "черные" рабы. Индейцев не смогли превратить в рабскую силу и поэтому большинство из них подверглись геноциду – одно из преступлений белых американцев.
Значительная часть потомков будущих американцев, эмигрировавших в Виргинию, Новый Плимут, Массачусетс, – это те, кто был выброшены из Англии развитием капиталистических отношений, экономическими сдвигами и социальными конфликтами. Это те, кто искал за океаном спасения от нищеты и уголовного преследования за бедность и бродяжничество, за религиозные взгляды, отличающиеся от официальных (речь идет о пуританах). Среди этих эмигрантов были и лица, имевшие общественное положение, деньги, знающие Священное писание и обладающие личной энергией. Именно последние стали основателями колоний на американской земле, где стремились осуществить кальвинистские планы. В оставленных ими документах четко определяется протестантский принцип "земного призвания" – относись к своей судьбе со смирением и используй все свои дарования для исполнения профессиональных и иных обязанностей. Здесь также проводится идея о том, что преуспеяние в делах, т. е. состоятельность, является признаком "избранности" (Слезкин Л. Ю. У истоков американской истории. Массачусетс. Мэриленд. 1630–1642. М., 1980. С. 35).
Именно эмбриональное развитие буржуазных отношений в Англии, а затем в английских колониях на Американском континенте трансформировал христианство из мировой религии, которая призвана служить спасению всех людей, в узко кастовое учение. Протестантизм в его кальвинистской версии стал господствующей духовной силой в нарождающейся американской цивилизации и культуре.