Он задал вопросы, на которые я не хотел тогда отвечать, и об этом теперь вы читаете книгу. Но по лицу Адама и сжатым губам видна была явная ненависть к Хану, и, когда я не удовлетворил его интерес, он скривил губу по отношению к моей реакции, показывая, что он догадывается, что я просто умалчиваю, и этим обижен.
Ну ладно, - закончил он скомканно разговор, сел в машину и уехал, хотя я собирался подойти и поздороваться с его семьей.
Сегодня я даю ответы на те вопросы, и Адам может сделать выводы.
…Как известно, политика не претворяется в "белых перчатках". По Бисмарку, революцию задумывают гении, воплощают фанатики, а пользуются - проходимцы. При всем моем уважении к Дудаеву, Яндарбиеву и почтении к их главной цели - свободе и независимости Чечни, нельзя делать из людей идолов и на площадях кричать "Джохар акбар!", преследуя свои низменные цели. Лучше помнить о них, хоть с большой буквы, - но именно как о Людях. К сожалению, политическим спекулянтам они больше нужны как мертвые, чем как живые.
Когда, после полугодового правления Д. Дудаева, в Грозном и появился Хан, то первое время он вел приемы многочисленных визитеров как из разных регионов России, так и из-за рубежа, которые спешили с поздравлениями и, прежде всего, отметиться и выразить свое почтение. Мне Хан сказал, что пора и надо бы поехать в Москву, поглядеть на месте, как там обстоят дела в подконтрольных фирмах, банках и других структурах.
В Москве, осмотревшись, получив информацию и предупреждение от начальства ФСБ и Коржакова, что в Москве ему сейчас находиться нежелательно и небезопасно, так как есть определенные круги (связанные с покойными - Отари Квантаришвили, убитыми на Тверской "ворами в законе" и другими влиятельными мертвецами), могут "неподконтрольно" предпринять попытку устранения Хана.
Насчет разборки на Тверской из-за "Лазании" - Хан сам рассказывал. В "Лазанию" приехали грузинские "воры в законе", подозвали директора Аракелова и говорят (а не спрашивают, как обычно, под кем он работает, что бы подразумевало - кто "крыша"): "Короче, будешь нам платить". - И в обязалово загружают его, на деньги.
Аракелов ответил, что он работает "под чеченцами", назвал Хана, Руслана. Воры высокомерно заявили: "А кто они такие?! Мы - воры!". И назначили на Тверской, бывшей улице Горького, около кафе "Аист" и Главтелеграфа "стрелку" на вечер, куда Аракелов должен был принести откупные. Заодно пригрозили, что если не явится - то его ждет печальная участь.
Позже в "Лазанию" приехал Хожа. Аракелов ему рассказал о визите воров и об их условиях. Тогда Хожа один отправился на "стрелку", практически "пустым": в кармане не было пистолета, был перочинный нож.
После его отъезда, в "Лазанию" зашли Руслан Атлангериев с люберецким авторитетом и, услышав от директора о конфликте, направились вслед за Хожей.
На "стрелке" Хан стал с ворами "перетирать", объясняя, что все вопросы пусть предъявляют ему, и что деньги с ресторана идут на чеченский "общак".
Мы воры, деньги будут идти нам. А ты кто такой?
Я - чечен, и для меня авторитет - только мой отец.
Воры перешли к угрозам и попытались оскорбить Хана. Он сразу ударил одного из них ножом, а другой стрелял в Хана в упор, но со страху или как (поскольку Хан смотрел ему в глаза), не попал, и пуля ушла в сторону.
В этот момент подскочившие на "стрелку" Руслан с другим авторитетом ввязались в потасовку, и "люберецкий", хорошо владея приемами каратэ, с разворота ударил ногой в голову одного из воров, отправив в глубокий нокаут.
Результатом конфликта стали двое убитых "воров в законе", оставшихся лежать на Тверской, неподалеку от Красной площади и Министерства внутренних дел России, а двое их раненых "братьев" успели "соскочить" на автомобиле.
Об этой разборке "лазаниевских" с "ворами в законе" знала вся страна, и тем более - криминальная.
… А по поводу Отари Квантаришвили - говорил в своем окружении Тас, впрочем, тут может быть и просто бравада подвыпившего человека, но звучало это так, что после смерти брата Отари - Амирама - на Полянке, последний высказывался и предпринимал попытки мщения людям Хана, и кое-кто пострадал.
К тому времени Отари лез в политику, что раздражало окружение Кремля и "Вована Тамбовского" - начальника ЦУБОП на Шаболовке - Владимира Рушайло, поэтому и было принято решение устранить Отари, а поручили это человеку Хана, которого звали, кажется, Юра. И последний, после отстрела из биатлонической винтовки, с военного аэродрома был перевезен и укрыт в Грозном.
До этого были убиты многие из "боевиков-спортсменов" Отари, кто в сауне, кто еще где. Возвращаясь в Грозный, Хан дал указание "Максу" - Максиму Лазовскому и Адлану Натаеву открыть фирму, которая нужна была, как "колено" для проведения сделок с нефтью из Чечни. Фирму назвали "Ланако", она находилась недалеко от института Народного хозяйства (им. Плеханова, в просторечье "Плешка"), а присматривать за делами в ней и в других офисах был поставлен майор ФСБ Тас, зять Хана.
Фирма работала в основном по довольно известной сейчас схеме: имея лицензию от Хана, а в то время он фактически руководил "Нефтяной биржей" Чечни, последние заключали договор со специально для этого подставленной фирмой-однодневкой в Польше, Прибалтике или другой стране, и в этих сделках принимали участие за рубежом финн Яри, живущий во Франкфурте-на-Одере, перешедший в мусульманство поляк Мансур Якимчик, другие. Нефть уходила из Чечни по нефтепроводу в Новороссийск, а там танкером до порта назначения. Деньги же теряли след с исчезновением фирмы-однодневки, а всплывали на нужных счетах, уже на офшоре.
Брат Анзора Мусаева, также имевшего отношение к "Ланако" и участвовавшего в Москве в отстреле дагестанских коммерсантов, попытавшихся вклиниться в нефтяной бизнес, как-то решил провернуть операцию с чеченским мазутом, уговорив Джохара дать на эту сделку "добро", и утаить деньги. Но, по заданию Хана, брата Анзора нашли в США, и люди, имеющие полномочия спецслужб, довольно убедительно объяснили скрывающемуся, что эти миллионы необходимо непременно вернуть, что сразу и сделано было со штрафными санкциями.
Той акцией расстрела руководил Тас - само собой, по заданию Хана и Суслова, - так как дагестанские коммерсанты влезли в интересы, касающиеся напрямую властей предержащих. Это довольно известная и широко освещавшаяся в прессе кровавая операция, произошедшая в самом центре Москвы, когда было убито много народу.
Вернувшись после отстрела, Макс Лазовский, Адлан Натаев, Анзор Мусаев сдавали оружие. Но у Анзора Мусаева, хотя он добровольно вызвался на эту акцию, оружие оказалось чистым, ствол - незакопченным, без нагара, и отсутствовал специфический пороховой запах (о чем не мог знать Литвиненко). Тас, проверив оружие, сказал ему: "Что ж ты не стрелял?". Анзор начал оправдываться тем, что, мол, цель перепрыгнула через забор, оказавшись на одной линии огня с проходящими мимо людьми, и он боялся убить постороннего. Но на самом деле он действительно не стрелял, а всем трепался, будто принял непосредственное участие в этом убийстве.
В Чечню Хан вернулся с целью курировать Д. Дудаева и, по всей видимости, из Лубянки ему передали компромат для агентурного влияния на З. Яндарбиева, что дало возможность через вице-президента приблизиться к Д. Дудаеву и оказывать на последнего нужное влияние.
Это мне стало понятно из разговора по телефону Хана с Зелимханом Яндарбиевым. Как-то, проезжая по улице Первомайской в Грозном, решив увидеть Хана и кое-что обсудить, завернул за угол на параллельную улицу Коммунистическую, где в угловом маленьком доме на перекрестке с улицей Грибоедова жили его родители. Вообще родители Хана жили довольно бедно, а вернувшись из высылки в Казахстан, им приходилось ютиться в доме Хамзаева, который с сочувствием и благородством предоставил часть своего жилья по улице Пролетарской, около 22-й школы, где Хан и учился. Позже, старшая сестра, выйдя замуж, уехала с мужем-строителем по контракту в Алжир, и заработанные там деньги дали возможность купить этот домик.
Отец же Хана работал буфетчиком в Аргуне и на "Белой речке" у Джалки, где у леса, в прохладе водоемов многочисленных родников было любимое место отдыха у коммунистической номенклатуры среднего звена и сотрудников МВД ЧИАССР в "застойное время".
Хан как раз вышел кого-то провожать, и я, подъехав, поприветствовал его. Завязали разговор о том о сем, но тут нас прервала выглянувшая за калитку сестра Хана с телефонной трубкой в руке и со словами, что его просит к телефону Зелим.
Взяв трубку, он назидательно и, как мне показалось, несколько в приказном тоне стал давать кому-то инструкции, объясняя, как надо поступить и что именно сделать, растолковывая каждый пункт по нескольку раз, по ходу направляясь к себе во двор и увлекая меня за собой, а, закончив разговор, зло выругался. На мой вопрос "Кто это такой бестолковый?" ответил: "Да Зелимхан Яндарбиев - "тупорылый" до невозможного, и все ему разжевывать приходится". (Ругательства я опускаю - из уважения к мертвым).
Некто Татаров, кажется, нефтяник по специальности, вернувшись к тому времени из Тюмени и хорошо представлявший перспективы, скрывающиеся в чеченской нефти, имея, по всей видимости, грандиозные планы, решил организовать "Чеченскую нефтяную биржу". На Старопромысловском шоссе было найдено подходящее здание бывшего НИИ, сделан ремонт, установлена кое-какая оргтехника, и даже выпустили акции, кое-что из них успев продать, в результате обманув недальновидных вкладчиков.
Дальше же этого дела Татарова не пошли: что бы он ни предпринимал, оказывалось, что бьется как рыба об лед. А в его задумки входило: распоряжение квотами на экспорт чеченской нефти и выдача лицензий на это право. Сейчас-то он понимает, что "губу раскатывал" понапрасну на лакомое, а тогда пребывал в нервозном состоянии, временами впадая в полное уныние. У меня были знакомые из приближенных к нему, которые информировали меня об обстановке на бирже. Как-то Татаров в сердцах, с отчаяния, сказал близким: "Видимо, у меня ничего не получится, пока не свяжусь с "мафией"!". В скором времени после этого мне передали, что Хан заезжал на биржу, осмотрел, выбрал кабинет и назначил день презентации, в который туда сразу же приехали Д. Дудаев, З. Яндарбиев с охраной и со всем кабинетом министров. После этого дела на бирже пошли, но, конечно, не у Татарова, не у кого- либо, а у Хана.
Однажды, проезжая мимо, я зашел в здание и увидел следующую картину: на втором этаже в приемной сидела с растерянным видом ничего не понимающая секретарша, справа от нее находилась дверь с надписью: "Директор нефтяной биржи", оттуда иногда выходил Татаров, явно осознающий свою роль "зиц-председателя", осматривал, с почти затухшей надеждой, толпу ожидающих в коридоре, не обращающую на него ни малейшего внимания. И уныло заходил обратно, для придания хоть какой-то значимости своей персоне, на ходу бросив секретарше, чтобы подала ему кофе. Посетители, терпеливо ожидая, следовали в дверь слева от секретарской, туда, где не было никакой надписи.
Я прошел, не обращая внимания на удивленный взгляд женщины, и открыл дверь, ведущую не просто в кабинет, а в огромную залу. За пустым столом, с одним лишь телефоном, сидел Хан, а напротив - несколько посетителей с заискивающим видом. Увидев меня, он встал, зазывая, в то же время делая жест пришедшим удалиться. Немного переговорив, кое-что весело вспомнив, я поведал Хану о тайных чертыханиях Татарова по поводу непродвижения дел на бирже без обращения к "мафии". На что Хан со смехом ответил: "Ну вот, сейчас он и связался".
Рядом с парадным входом в здание нефтяной биржи, в этом же доме открылся презентабельного вида ресторан "Оазис", хозяином которого был посажен Ханом Имран Вагапов, его бывший солагерник и "семьянин". То есть, по зоновском понятиям, самый близкий человек, с которым делится кусок хлеба.
(Дополнение 2008 года: Имран Вагапов по настоянию Нухаева назначен Путиным государственным инспектором Южного Федерального Округа, заместителем уполномоченного президентом в Южном Федеральном Округе. Все силовые структуры, которые формируются в Чечне, Дагестане, Северной Осетии, Ставропольском и Краснодарском Крае, Адыгее, Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии, Ростовской области, Калмыкии, создаются под его надзором, и все чиновники госаппарата, как и сейчас назначаемые главы этих республик, присягают при нем и подконтрольны ему. Так что можно понять, какое влияние имеет Хан во всем Южном Округе. Потому и брат его новой жены Руслан Садыков в этом Округе закупает зерно по диктуемым ими самими ценам, и затем это зерно поступает через лондонское представительство Хана на Запад, а деньги оседают на зарубежных счетах.
Оба главных нефтяных черноморских терминала - Новороссийский и Туапсинский (а сейчас, после многочисленных зачисток в Украине, и Одесский) - находятся под контролем Хана, Суслова, Хохолькова и их людей. Немало директоров было отстреляно, прежде чем была выстроена эта вертикаль. Благодаря плодотворной и кипучей деятельности Хана была создана так называемая экономическая Ассоциация Стран Черноморского Региона, которую он и возглавил. В эту Ассоциацию вошли все страны региона (в лице премьер-министров Украины, России, Турции, Грузии, Болгарии, Румынии), расположенных в Черноморском бассейне.
Любопытная закономерность проглядывается с приходом Путина к власти: Хан, как бы сдавая позиции, отдает контроль над самыми главными нефтяными терминалами страны, приносящими колоссальную прибыль, Роснефти. - Любопытно, если не знать того, что приличная доля акций принадлежит именно Хану.
В добавление о федеральном инспекторе, уполномоченном президентом Путиным в Южном Федеральном Округе Имране Вагапове, можно сказать, что ранее он ни в каких структурах не работал, нигде не проявился, мало кто вообще о нем знает, а тут вдруг - назначение на столь ответственную должность самим Путиным! Этот пост даёт огромную власть, возможности и деньги в виде баснословных взяток.
В житнице России сосредоточены огромные богатства полезных ископаемых от вольфрама с молибденом до урана и газа с нефтью. Имран Вагапов осуществляет также отбор и назначение в силовые структуры, а главным критерием служит личная преданность. Он самый близкий человек Нухаеву по зоне 36/1 в Алдах, куда попал в 1985 году, и Вагапов с Ханом в довоенное время встречал, сопровождал в горы сотрудников спецотдела ФСБ, созданного Ханом, и участвовал в занятиях по подрывному делу, владению стрелковым оружием вместе с выполнявшими внесудебные убийства и теракты по поручению Кремля, то есть с Максимом Лазовским, Маратом Васильевым и другими. На нынешнюю должность Вагапов, повторю, назначен Путиным по настоянию и при личном поручительстве Хана).
…С момента прихода Хана на нефтяную биржу, он стал распоряжаться всем экспортом нефти; бумаги подготавливал и ставил печать Татаров, а резолюцию накладывал Д. Дудаев или иногда З. Яндарбиев.
Часть денег шла руководству Чеченской республики на представительские поездки, закупку техники и требуемого вооружения, прочие нужды; часть, как доля, передавалась Сосковцу, Коржакову и другим, кто в тот момент "теснился у той кормушки". Что-то оставалось у Хана и инвестировалось в его амбициозные проекты, а также на финансовое обеспечение предпринимаемых акций, непосредственным исполнителям: Тасу как руководителю, Максиму Лазовскому, Адлану Натаеву, Виктору, когда надо - Марату Васильеву и остальным. Таким образом, на деньги Хана финансировалась корпорация киллеров от ФСБ.
Глава 18. Руслан Лабазанов - чеченский "Робин Гуд" или кгбшный "мокрушник"
В ту пору, в Грозном начала 90-х происходило много занимательного, и одним из примечательных моментов был бунт в тюрьме г. Грозного, приезд по этому поводу прокурора страны Степанкова, выход на свободу всех заключенных, в том числе Руслана Лабазанова - личности по-своему интересной.
До этого, будучи в Краснодаре, он тренировал владению рукопашным боем сотрудников КГБ и МВД, и жил с дочкой "вора в законе". В преступном мире его знали под кличкой "Рэмбо", и Лабазанов постоянно распространял слухи, что за ним охотятся правоохранительные органы, что не мешало ему свободно передвигаться, иметь при себе оружие и удостоверение прапорщика КГБ.
То есть тогда еще он был оперативным сотрудником - агентом, внедренным в преступную среду, и после перестрелки с коррумпированными сотрудниками МВД (на что, видимо, имел задание по линии КГБ), его, раненного, по легенде - из морга, вывели в Чечню, а помощь в этом возложили на его друга, позже застреленного Лабазановым около больницы в г. Аргуне. Тем самым он устранил свидетеля, который мог раскрыть истинное лицо его деятельности и службу в КГБ.
Во время бунта в Грозненской тюрьме цель Лабазанова была - устроить кровопролитие, которое бы рассматривалось Москвой как повод для введения чрезвычайной обстановки в Чечне и ввод туда войск. Поэтому, когда все вышли из камер, Лабазанов настаивал на том, чтобы отпустили на волю женщин и детей, - прекрасно зная, что по закону власть не имеет права применять оружие в местах, где могут находиться малолетние преступники и женщины. Магомед Мутиев и другие бывшие заключенные, во время бунта находившиеся в тюрьме, воззвали к разуму более рассудительных - что нельзя ни в коем случае идти на провокацию, потому как сразу будет применено оружие на поражение.
По заданию Лубянки, Лабазанов создал преступную группу, состоящую из "отморозков", и сразу же повязал всех кровью, вынудив совершать убийства, а сам выполнял роль по разработанной в КГБ легенде, - преступного авторитета. Вошедшим в его "бригаду" обратного выхода не было, и прежде всего в силу существующего на Северном Кавказе, а особенно в Чечне, обычая - кровной мести, "вендетты", которая порой сказывается и через столетия. Даже праправнуков убивают при подходящей ситуации, если нет возможности отомстить убийце сразу в силу его положения или недосягаемости.
И в грозненских газетах, проплаченных Лабазановым, появились статьи о нем, как о "благородном разбойнике" Робин Гуде. Захватив в микрорайоне многоэтажный жилой дом, Лабазанов образовал в нем свой штаб, усилив бетонными бойницами и укрепленными огневыми точками, а около дома был поставлен БТР с бортовой надписью "Нийсо", что на чеченском означает "справедливость". Лидером партии именно под этим названием он себя публично позиционировал.
"Бригада" Лабазанова по заданию ФСК занималась возвращением денег, полученных в результате афер, других финансовых операций, уведенных из банков, фирм Москвы и России, тем более, что официально это сделать не представлялось никакой возможности, так как документально не прослеживалось. Часть денег оставалась Лабазанову в уплату за проделанную работу, но это было, если можно так сказать, безобидной мелочью, не противоречащей понятиям "преступного мира", - было прикрытием, а основная деятельность распространялась куда более обширно. Сначала был интерес - войти в доверие к Д. Дудаеву, с навязыванием, а потом и исполнением, как бы по поручению последнего, кое-каких "деликатных" предложений, в том числе и с убийствами, в целях дальнейшего влияния на Д. Дудаева.