Размышляя над структурой книги, я понимал, что будет весьма непросто гармонично расположить материал, поскольку неизбежно придется как-то совмещать хронологический (исторический) и тематический (проблемный) подходы. С одной стороны, логика изложения требует последовательного анализа наиболее значимых эмпирических исследований. С другой стороны, представлялось важным уделить специальное внимание основным теоретико-методологическим проблемам, с которыми сталкивались исследователи, и как-то суммировать результаты исследований и их основные импликации. Исходя из этого, я остановился на варианте, который хотя и допускает некоторые повторы, тем не менее позволяет сочетать хронологическое изложение материала с тематическим. При этом параллельное изложение тех или иных теорий в рамках анализа эволюции данной отрасли политической науки и социологии (раздел I), теоретико-методологических оснований эмпирических исследований (раздел II) и отдельных исследовательских проектов (раздел III) может быть вполне удобным читателю, который получает компактную информацию в нескольких разных ракурсах.
Таким образом, книга состоит из трех разделов. Первый раздел включает анализ эволюции эмпирических исследований власти – начиная с самого первого проекта Роберта и Хелен Линд, выполненного в конце 1920-х годов, и заканчивая исследованиями последних лет. Фактически данный раздел содержит все основные идеи книги; в нем представлены хронология и этапы изучения власти в социальных общностях, кратко охарактеризованы наиболее значимые исследования, их теоретические основания, проблематика, используемые методы и основные результаты. Некоторым читателям этого будет достаточно для получения общего представления об истории формирования и современном состоянии данной отрасли политической социологии.
Второй раздел специально посвящен вопросам теоретико-методологического характера. В нем будут рассмотрены 1) основные проблемы, 2) концептуальные основания, 3) теоретические подходы, 4) новейшие модели и 5) методы исследования власти в городских сообществах.
Наконец, третий раздел включает в себя корпус текстов, посвященных конкретным эмпирическим исследованиям; в них содержится подробный анализ наиболее значимых исследовательских проектов, упомянутых и кратко описанных в первом разделе книги (Р. и X. Линд, Ф. Хантер, Р. Даль, Р. Престус, Д. Миллер, Дж. Уолтон, Т. Кларк, М. Кренсон, Дж. Гэвента, Б. Ферман, марксистские исследования 1960-1980-х годов, исследования городских режимов в Европе и эмпирические исследования власти в российских городах и регионах конца XX и начала XXI в.).
Изучение власти и властных отношений всегда актуально в силу особой роли, которую играет власть в жизни человека и общества. Значимость темы особенно возрастает в периоды трансформаций общественной системы и структурных реформ, результаты которых напрямую зависят от характера власти и ее основных параметров: исследование власти может помочь в создании рациональной системы социального управления и, одновременно, инструментов эффективного контроля за теми, от кого зависят судьбы миллионов людей. Я надеюсь, что научная экспертиза основных концепций власти и социологических моделей изучения властных отношений в различных социальных системах будет способствовать формированию методологических, теоретических и опытно-практических условий для анализа широкого круга проблем, связанных с властью и социальным управлением, совершенствованию методики и техники проведения эмпирических исследований и тем самым более адекватному объяснению специфики власти и политического процесса в российском обществе.
Раздел первый
Основные этапы изучения власти в городских сообществах
Считается, что самым первым эмпирическим исследованием власти в городских сообществах было исследование Роберта и Хелен Линд в г. Мунси (штат Индиана, США) в 1920-1930-х годах [Lynd, Lynd, 1929; 1937]. С тех пор данное направление социологии власти превратилось в одну из наиболее развитых отраслей современного обществоведения и прошло ряд этапов в своем развитии. В литературе по теме я не обнаружил конкретных попыток периодизации истории исследований; но фактически в ней довольно четко выделяются три основных периода (этапа), каждый из которых, в свою очередь, имеет свои вехи и ключевые исследовательские проекты:
1. Ранние исследования (1920-1940-е годы).
2. Классический этап (1950-1970-е годы).
3. Современный этап (1980-е годы – настоящее время).
При всей условности данной периодизации и, особенно, трудностях в установлении и обосновании четких хронологических рамок для каждого периода выделение именно этих трех периодов вполне естественно, поскольку исследования, выполненные в разные исторические периоды, существенно различаются по своей проблематике и методологии. На первом этапе властные практики в социальных общностях еще не стали предметом самостоятельного изучения; не было и специально разработанных методов исследования. На втором (классическом) этапе изучение власти стало систематическим; были разработаны разнообразные модели исследования, а количество проектов стало исчисляться десятками и сотнями. Современный этап связан с появлением новых теоретических подходов к изучению власти в локальных сообществах – теорий "машин роста" и "городских режимов", которые стали явно доминировать в исследовательской практике и получили широкое распространение не только в США (где зародилось данное направление политико-социологического исследования), но и в других странах.
I. Ранние исследования (1920-1940-е годы)
Начальный этап изучения власти в городских сообществах включает в себя исследования, предшествующие проекту Флойда Хантера в Атланте. Это исследования Р. и X. Линд, У Уорнера, А. Холлинсхеда, Э. Балцела. Все они были проведены в США. В Европе и других частях света данное направление политико-социалистических исследований стало активно развиваться значительно позднее – с конца XX в.
У всех исследований данного периода есть ряд общих черт, которые отразили трудности и противоречия процесса становления данной отрасли политической социологии. Во-первых, они не были сфокусированы непосредственно на власти: власть изучалась параллельно с другими важнейшими аспектами общественной жизни города. Во-вторых, исследования были эпизодическими и по сравнению с последующими этапами их количество оставалось незначительным. В-третьих, они не опирались на специальные методы изучения власти.
Эти характеристики раннего этапа исследования были обусловлены не только тем естественным обстоятельством, что социальные науки в первой половине XX в. еще только набирали силу, но и рядом иных факторов, тесно связанных с особенностями развития данного направления социального познания. Среди этих факторов наиболее важным оказалась дисциплинарная принадлежность, которая обусловила четвертую общую черту ранних исследований: они проводились социологами, – политологи подключились к изучению власти в социальных общностях несколько позднее, уже в 1950-х годах. В то время интеграция социологии и политической науки еще только намечалась; поэтому способы исследования и модели объяснения существенно различались в зависимости от принадлежности исследователя к той или иной отрасли социального знания. Это отразилось как в расстановке исследовательских приоритетов, так и в специфике подходов к объяснению власти в городских сообществах.
Для социологов власть не являлась специальным (самостоятельным) предметом исследования; как правило, их интересовал значительно более широкий круг проблем жизнедеятельности социума – трудовые отношения, занятость населения, быт, досуг, религия, общественная деятельность и проч. При этом анализ власти, ее источников и модусов существования в социологии существенно отличался от принятого в политической науке. Среди американских политологов преобладали сторонники плюралистической теории, согласно которой власть в Америке – как на уровне государства, так и на локальном уровне – рассредоточена между различными группами, активно участвующими в политике. Плюралисты отвергли тезис о наличии в обществе властвующей элиты, считая, что власть изменяется в зависимости от того, какие группы в данный момент преобладают в принятии тех или иных политических решений; акцент в исследованиях власти ставился на политических институтах и деятельности государственных и партийных организаций. Как отметили Ф. Тронстайн и Т. Кристенсен, политологи "фокусировали внимание на структурах политического управления (government. – В. Л.), а не на власти как таковой… и имели тенденцию игнорировать другие квази– или негосударственные структуры, которые влияли на государственное управление… Власть полностью не игнорировалась, но имела место тенденция концентрировать внимание на ее легальном использовании" [Trounstine, Christensen, 1982: 21].
У социологов изучение власти приобрело несколько иной характер. Они больше внимания уделяли влиянию различных социальных факторов на формирование властных отношений, фактически рассматривая власть в качестве переменной, зависимой от социальной структуры общества. Поэтому подход, лежащий в основании ранних эмпирических исследований власти в городских сообществах, был назван "стратификационной теорией власти". Суть ее состоит в том, что конфигурация властных отношений в сообществе определяется характером ее стратификации, разделения на определенные классы и группы в иерархическом порядке.
Систематизируя основные положения данной теории, Н. Полсби выделил пять ее основных постулатов:
1. В локальных сообществах правит господствующий класс. Между исследователями существуют разногласия по поводу конфигурации признаков класса и количества классов в конкретном сообществе; однако общим моментом является признание наличия у какой-то группы людей определенного набора качеств, которые обусловливают их доминирование в городской политике. В их числе обычно называются: доход, статус, престиж, род занятий, степень участия в социальной жизни и другие характеристики.
2. Политические лидеры и руководители местных публичных институтов занимают подчиненное положение по отношению к высшему
классу. Субординация проявляется в том, что они оказывают меньшее влияние на жизнь города по сравнению с высшим классом и часто вынуждены выполнять его волю.
3. На вершине властной пирамиды находится "правящая элита", состоящая из представителей высшего класса.
4. Элита высшего класса правит в своих собственных интересах.
5. В силу этого имеет место естественный конфликт между высшим классом и низшими классами [Polsby, 1980: 8-II].
Все эти постулаты получили отражение уже в самом первом эмпирическом исследовании, проведенном Робертом и Хелен Линд в "Миддлтауне" в 1920-х и 1930-х годах [Lynd, Lynd, 1929; 1937]. Власть рассматривалась ими наряду с другими важнейшими аспектами общественной жизни города. Было обнаружено, что политика в городе контролируется элитой бизнеса, в которой, в свою очередь, доминирует одна семья (семья "X"), Власть делового класса опиралась на его материальные ресурсы и престиж, тогда как рабочий класс был инертен и в силу разных причин не был готов к активному сопротивлению его воле. Семья "X" занимала стратегические позиции во всех важнейших сферах городской жизни – экономической, социальной, политической, фактически контролируя их. Политическое влияние семьи "X" осуществлялось как непосредственно – через руководящие структуры в обеих партийных организациях города, так и через неформальные связи, а также в форме "правления предвиденных реакций". Городские политики и чиновники имели более низкий реальный статус, чем бизнес-элита. Последняя рассматривала их как "неизбежное зло", поскольку ей не (очень) хотелось непосредственно заниматься управлением, но она была заинтересована в том, чтобы не было серьезного вмешательства государства в ее бизнес.
В 1930-1940-е годы отдельные аспекты власти изучались Уильямом Уорнером, выпустившим серию книг о "Янки-сити" (г. Ньюбури-порт, штат Массачусетс, США) [Warner, Lunt, 1941; 1942; Warner, Srole, 1945; Warner, Low, 1947; Warner, 1959]. Также как и Линды, Уорнер видит основания власти в социальном и экономическом статусе и приходит к выводу, что в городе доминировали высшие классы вместе с высшим средним классом. В Янки-сити "наиболее влиятельной группой были янки". Но не все янки составляли правящую элиту города. Наряду с высшим классом в городе имел место "солидный, уважаемый высший средний класс", который представлял собой актив высшего класса и на 80 с лишним процентов состоял из янки. Главный аргумент Уорнера состоит в том, что высшие классы значительно более представлены в структурах власти, чем население в целом [Warner, Lunt, 1941: 372]. Уорнер также ссылается на ситуации, в которых небольшие группы представителей высшего класса осуществляли контроль над значительно превосходящими их по численностями группами из низших страт. В качестве примера он подробно рассматривает выборы в организацию "Ветераны всех войн", когда небольшой группе членов организации из высшего класса удалось навязать свою волю большинству и сделать президентом нужного ей человека [Ibid: 143–144,168-173]. Другой показательный пример, который подробно разбирает Уорнер, – получение представителями высшего класса запрета на работу в ночное время фабрики, расположенной рядом с их домами. Вследствие запрета владелец фабрики был вынужден покинуть город, уволив 120 рабочих. Еще более острым был конфликт между собственниками и рабочими, приведший к массовой забастовке, в результате которой многие рабочие также были уволены. Все эти ситуации Уорнер описывает как примеры классового конфликта, полагая, что его периодические обострения были обусловлены действием двух факторов: 1) отсутствием условий для вертикальной мобильности у рабочих и 2) тем обстоятельством, что владельцы предприятий проживали за пределами города и оказывались вне зоны действия социальных ограничений, которые могли бы быть наложены на них, если бы они проживали в городе [Warner, Low, 1947: 10, 108–133].
Сосредоточение контроля над политической сферой в руках высших классов было выявлено и в исследовании Августа Холлинсхеда в г. Моррис, штат Иллинойс, США [Hollingshead, 1949], целью которого было установление связи между социальным статусом и различными формами участия граждан в общественной жизни. В центре исследования – средняя школа в Элмтауне. Главное внимание Холлинсхед уделяет влиянию социального статуса учащихся на результаты учебы; вместе с тем его интересовали и властные отношения в общности. Он обнаружил, что власть в городе принадлежит "узкому кругу аристократии, объединенной общими интересами. Все они имеют собственность и хороший доход, образуя довольно закрытую сеть, в которую постороннему проникнуть весьма непросто… Эта группа людей может оказать серьезное давление; у них широкий спектр интересов, земля, городская собственность, банки и другие вещи; и они обладают огромной властью и престижем" [Hollingshead, 1949: 72].
Холлинсхед конкретно не рассматривал проблемы, в решении которых эта власть непосредственно проявлялась, но был уверен, что она действительно охватывает широкий спектр вопросов. В этом отношении интересно приведенное Холлинсхедом высказывание одного из респондентов: "Когда им что-то нужно, они собирают своих детей, родственников, внуков, родню со стороны жен и мужей. Когда речь заходит о голосовании, они дают знать своим работникам и съемщикам о своих предпочтениях. Когда приходит время принятия решений, эта группа становится единой… Когда мне что-то нужно, я всегда иду к этой группе… Если я не могу привлечь их на свою сторону, я отбрасываю идею в сторону" [Ibid.: 72–73]. Как и в Миддлтауне, главный интерес высшего класса Элмтауна заключался прежде всего в поддержании низких налогов; последнее обычно обеспечивалось с помощью контроля над деятельностью городских партийных организаций [Ibid.: 86]. Однако открытые конфликты были сравнительно редкими: большинство жителей Элмтауна воспринимало власть высших классов как естественную, что обеспечивало сохранение классовой системы с ее неравенствами и в будущем [Ibid.: 123–124,451-452).