...
Прежде всего слушание – это очень тяжелая работа. <…> И если Вы спрашиваете, что я сделал или что я дал всем тем людям, множеству людей, которые приезжали, чтобы увидеть меня, я отвечу, что главное, что они от меня получили, – это то, что я слушал их. Фактически, они находили человека, который на самом деле услышал то, что они говорили и слышали [220] .
Иногда первая встреча продолжалась в курсе терапии, а иногда человек уходил, получив то, что хотел. В случае надобности терапии Лэйнг говорил сидящему напротив человеку, что у него есть шанс измениться и что приблизительно через месяц или недель через шесть он будет чувствовать себя по-другому. Такие начальные сроки первых изменений он называл. И люди "задерживались" у него еще на час, на месяц, на год, на несколько лет, – средних сроков просто не существовало:
...
Эта психотерапия, что это такое? Есть другие случаи, когда двое или более людей встречаются в какой-то комнате для консультаций по различным жизненным вопросам. Консультируются с адвокатами, со священниками. В отношениях при этом есть определенная асимметрия, другой человек желает увидеть меня для того, для чего он хочет меня увидеть; я не прошу его встречаться со мной, и я зарабатываю на жизнь этой деятельностью. С такой правовой оговоркой это и есть то, что вы называете психотерапией – это очень тяжелая работа, которая требует внимания и принятия другого [221] .
Лэйнг садился на стул рядом и вначале просто слушал. Он никогда не отгораживался от пациентов столом, как это обычно делали респектабельные доктора. Да и стулья для себя он предпочитал той же высоты, что и для пациентов, считая, что это имеет принципиальное значение. Он не делал никаких записей, не держал блокнота и ручки в руках, а старался быть своему клиенту просто другом. Иногда сеансы не ограничивались его кабинетом: он любил прогуливаться со своими клиентами по парку.
Еще во время службы в армии, т. е. с самого начала его практической деятельности как психиатра, Лэйнг не отличался традиционностью подхода. Он всегда использовал неортодоксальные методики работы с больными и не очень ориентировался на господствующее мнение. Да и говорить, что Лэйнг пользовался какой-то методикой, пусть даже нетрадиционной, также не вполне правомерно. Он всегда ориентировался на спонтанность и не привлекал готовые штампы и техники. В своей практике он использовал элементы психоанализа, экзистенциального анализа, гештальт-терапии, бихевиоризм, т. е. практиковал весьма эклектичный подход.
Фактически терапевтический эффект во многом обусловливался его, Лэйнга, компанией и его вниманием к пришедшему человеку:
...
Мне кажется, достигаемый эффект был связан с моей компанией. <…> У них была моя компания, они чувствовали мое внимание [222] .
Лэйнг был естественным и живым психотерапевтом. Он никогда не пытался напускать на себя важный вид или серьезность, часто шутил над пациентами и часто открывал им свою душу, стремясь построить обоюдное общение. Так, у него был примечательный пациент, как это называется в психиатрии, редкий случай. Он приехал из Германии, чтобы пройти терапию у Лэйнга, поскольку всем остальным он не доверял. Этот парень на первой же встрече объявил, что является никем иным, как Иисусом Христом. Юноша был беден и не мог заплатить за терапию. В противоположность его ожиданиям, Лэйнг не стал его разубеждать, как это делали другие доктора. Он принял его таким, каким он был. А поскольку был он Христом, Лэйнг сказал ему: "Я не собираюсь класть Вас в психиатрическую больницу, поскольку Вы объявляете себя Иисусом Христом, это Ваше право. Но знаете… Если Вы желаете как-то расплатиться со мной за мое время… понимаете… не могли бы Вы подремонтировать мой стол?.. Иисус ведь был плотником".
Собственно, терапия с Лэйнгом была столь же естественна, как и общение с ним. В стиле общения он никогда не делал различий между пациентами и друзьями, и часто первые становились вторыми. Он обладал способностью видеть суть проблемы или ситуации и открыто говорить об этом. Он делал так, что его клиенты начинали доверять ему, и позволял им двигаться своим путем без вмешательства, но в своем невмешательстве он четко руководил ими. "Даже разбитые вдребезги сердца можно склеить, если мы можем пустить их в свое", – повторял он.
Лэйнг любил говорить с пациентами о необходимости всмотреться внутрь себя, о потребности во внутренней тишине, он любил образ огня и был, как вспоминали его пациенты, необычайно наивен. Он по-детски улыбался и хохотал, обладал искренним любопытством и никогда не скрывал своих эмоций. Он часто сам горевал и плакал перед пациентами.
Лэйнг был мягок и либерален, поэтому никогда не страдал от недостатка посетителей. Люди приходили с утра до вечера, он приглашал их в свой кабинет и разговаривал с ними. Он не устанавливал жестких правил, не вел классического психоанализа, он просто пытался понять другого человека и вселить в него уверенность в том, что все будет хорошо. Кто-то приходил раз в неделю, кто-то четыре-пять раз, – все было максимально свободно. По сути, вел сам клиент, а не психоаналитик. К тому же, методы, которые он тогда начинает использовать, привлекают своей экзотичностью. Именно тогда в жизнь Лэйнга вошли наркотики. Как отмечает его сын Адриан,
...
Ронни начал принимать наркотики в том возрасте, в котором большинство людей с ними уже завязывает. Ронни впервые попробовал "кислоту", выкурил свой первый косяк и впервые погрузился в глубины галлюцинаций под псилоцибином и мескалином. Он попробовал героин, опиум и амфетамины, но по душе они ему не пришлись. Поистине прекрасным показался ему кокаин, но в том случае, если ты можешь себе его позволить. Действительно заинтриговал и увлек Ронни ЛСД, а его использование в терапии было официально разрешено британским правительством [223] .
В шестидесятых ЛСД считался обычным медицинским препаратом, его побочные эффекты еще не были изучены, и врач мог приобрети его и давать своим пациентам. Таким образом, ЛСД проник в психиатрию через психофармакологию.
Использование ЛСД в терапевтической практике шло параллельно с медицинскими исследованиями эффектов его употребления. В Европе эти исследования велись уже в 1950-х. Сотрудники психиатрической больницы в Шенли испытывали действие ЛСД на себе и давали его нескольким пациентам. Надо сказать, что знакомства с ЛСД Лэйнг все равно бы не избежал. В Глазго подобными исследованиями заинтересовался и руководил профессор Фергюсон Роджерс, – тот, под началом которого когда-то работал Лэйнг – и, не переберись Лэйнг в Лондон, он занимался бы изучением этого препарата в Глазго.
Свойственное шестидесятым стремление уйти от отчуждения и предустановленных штампов приводило к формированию яркой потребности исследовать глубины собственного сознания. Эту потребность как раз и подталкивали психофармакологические эксперименты. В 1953 г. Олдос Хаксли, после участия в исследованиях по влиянию мескалина на человеческую психику и поведение, красочно и во всех подробностях описывает свой опыт в романе "Двери восприятия", ставшем библией психоделической революции. Тогда все еще было разрешено и не все эффекты известны, поэтому эти бунтарские годы вовлекли многих интеллектуалов и представителей контркультуры в глобальное путешествие на пределы сознания. Разумеется, Лэйнг не мог не вовлечься в это движение. В своей повседневной медицинской практике он имел дело с людьми, чье сознание было совершенно не похоже на сознание большинства, он отличался выраженным стремлением постичь их мир, поэтому в его экспериментах с сознанием нет ничего удивительного. Они словно стали продолжением его профессионального интереса: как можно лучше понять психически больного человека. ЛСД давал возможность пережить нечто подобное тому, что переживали его пациенты: исчезновение привычной разметки пространства и изменение течения времени, – другой мир, за пределами обычного сознания.
В жизнь Лэйнга ЛСД вошел благодаря доктору Ричарду Гелферу. Он был его приятелем по военно-медицинской школе Глазго и в то время работал в Шенли, где сам впервые приобщился к магии "кислоты". На квартире Гелфера в Хампстеде Лэйнг впервые и попробовал ЛСД, при этом отказавшись от какого-либо сопровождения в первом путешествии, – он просто закрыл за собой дверь спальни, выйдя из нее лишь спустя шесть часов. То, что он пережил при этом, показалось ему чрезвычайно интересным опытом, и, как отмечает Джон Клей,
...
ЛСД открыл перед ним новые перспективы, новое пространство опыта, и он употреблял его все чаще и чаще… Благодаря ЛСД он обнаружил, что может путешествовать во времени, так что прошлое переставало быть для него чем-то отдаленным, но становилось со-присутствием [224] .
В середине 1960-х гг. сын тогдашнего генерального директора ВВС Джеймс Грин убедил Лэйнга поговорить о наркотиках. К сожалению, это интервью так и осталось не опубликовано и даже не расшифровано. В нем Лэйнг расхваливал воздействие ЛСД и мескалина, псилобицина и гашиша, а также говорил об этом опыте:
...
Впервые я заинтересовался этим лет пятнадцать назад, насколько мне известно, мескалин и лизергиновая кислота были открыты незадолго до этого времени. Мне понравилось, в основном потому что они, казалось, открывали путь к необыкновенным состояниям сознания, и я заинтересовался тем, требовались ли они мне или другим людям, некоторые предполагали, что они способны вызвать типичный психоз, что они могли индуцировать у людей опыт, идентичный или похожий на опыт шизофреников, тогда я уже интересовался тем, что в нашем обществе безумие рассматривается как способ бытия. Но я никогда не употреблял ничего подобного раньше, попробовал только около шести лет назад. Человек, который впервые дал мне ЛСД, считал, что, попробовав этот наркотик, я могу сойти с ума, и поэтому я принимал его с определенной долей волнения, но тот первый опыт был просто фантастическим, я пережил его, это был необыкновенный опыт интимности, словно бы мой повседневный опыт был лишь временным и отчужденным, оторванным от более фундаментального, исходного вида опыта, который я переживал будучи ребенком, младенцем и который я утратил, приспосабливаясь к социальной реальности других людей. И, как бы это ни описывалось различными людьми, это было во всех отношениях удивительно: это расширение многоуровневой связности, что можно лишь мимолетно пережить в обычном состоянии сознания. Это переживание путешествия во времени, словно прошлое – это не что-то, отдаленное от тебя на определенном расстоянии, а часть актуального опыта, в котором мы соприсутствуем, можно перемещаться от одного момента времени к другому, словно всплыли все его отдаленные закоулки и расступились стены и т. д. Я просто должен был пережить все это: передо мной открылись истоки, которые открывались и перед другими людьми, каждый обозначает их разными словами, но это необычайно, вне зависимости от того, как мы это переживаем [225] .
Приблизительно в начале 1960-х гг. Лэйнг познакомился с американцами Леоном Редлером и Джо Берком, которые были более просвещенными в путях расширения сознания. Для американской психиатрии Берк был таким же смелым экспериментатором, как Лэйнг для британской. Д. Коте отмечает: "Берк, пророк контр культуры, говорил, что культура аполлонического Запада (рациональная, материалистическая, репрессивная, традиционная) страшилась дионисийских проявлений (эмоциональности, гедонизма, общинности и альтернативности). Марихуана и гашиш, говорил он, с медицинской точки зрения безопасны, и с ними гораздо легче завязать, чем с опиатами, табаком или алкоголем" [226] .
Редлер рассказал Лэйнгу, что в Гарварде группа людей во главе с химиком Ральфом Метцнером, профессором психологии Тимоти Лири и Ричардом Олпертом проводит эксперименты по употреблению ЛСД. Берк же был знаком с Аленом Гинзбергом, гуру битников и "кислотной революции". Лэйнг заинтересовался этим и попросил своих американских друзей познакомить его со всеми этими персонажами.
Берк свел Лэйнга с Гинзбергом, и тот посоветовал ему обратиться к Метцнеру в Милбрук, где тогда и проводились "кислотные эксперименты", Метцнер должен был познакомить Лэйнга с Лири. По данному Гинзбергу телефону Лэйнг позвонил в Милбрук Лири и, отрекомендовавшись от имени Алена Гинзберга, договорился о встрече. Так в 1964 г., во время лекционного тура Лэйнга, состоялось их знакомство.
Дом Лири в Милбруке был специально предназначен для ЛСД-экспериментов. Во время своеобразной экскурсии, проведенной для него хозяином, Лэйнг увидел шесть комнат, стилизованных в разных жанрах для прохождения "путешествия". Он был впечатлен масштабом увиденного и серьезностью намерений. Лири предстал перед ним как увлеченный и восторженный человек, он говорил о том, что весь мир сошел с ума, что ЛСД – единственный путь изменить сознание людей и пробудить их к подлинной жизни, что необходимо нести ЛСД по всему миру. Лэйнг не разделял его энтузиазм и в ответ предположил, что широкое распространение этого препарата и его бесконтрольное использование может привести к еще большему сумасшествию, что это может принять масштабы настоящего бедствия:
...
Мне кажется, что он во многом смотрел на меня как на тяжелого консервативного шотландца, но он уважал меня и, по сути, ставил меня в "кислотном" мире на один уровень с собой. Знаете, существует своего рода тайный мир употребляющих "кислоту", и, когда я познакомился с Лири, не было ничего нового, что он мог поведать мне о "кислоте". Он прекрасно понимал это [227] .
Лэйнг был одним из лондонских врачей, которые имели лицензию на использование ЛСД в терапии и в исследовательских целях, но, несмотря на свою увлеченность этим препаратом, всегда отдавал себе отчет в его возможной опасности. Он принимал небольшую дозу ЛСД, как правило, растворяя ее в стакане питьевой воды. Точно так же во время терапевтических сессий он советовал делать и своим пациентам. Этой дозы хватало приблизительно на шесть часов терапии. Иногда этот шестичасовой сеанс оказывался намного эффективнее многих лет психоанализа. Были, разумеется, и противоположные эффекты. Однако Лэйнг тогда считал, что ЛСД может запустить процесс "перерождения" и обретения своего истинного "я" и истинного существования, поэтому в 1965–1966 гг. широко использовал ЛСД в своей терапевтической коммуне Кингсли Холл.
Лэйнг практиковал и своеобразные "межличностные" ЛСД-сеансы. Он не просто давал ЛСД своим пациентам, но и употреблял его сам, чтобы исследовать совместный опыт путешествия. Эндрю Фелдмар в статье "Наркогенные растения и психотерапия" описывает собственный опыт ЛСД-терапии под руководством Лэйнга в 1974–1975 гг. Вот как проходил их первый сеанс: "Он приехал в нашу лондонскую квартиру на такси спустя час после того, как я принял прозрачное бесцветное содержимое трех стомикрограммовых ампул ЛСД-25. Он сел на пол возле меня и сказал, что, чтобы составить мне компанию, тоже принял немного ЛСД, и в течение следующих четырех часов он соприсутствовал со мной" [228] . Лэйнга всегда интересовала коммуникация между людьми, именно поэтому он никогда не упускал шанса исследовать ее различные вариации: в разных условиях, с различными собеседниками. Совместный ЛСД-опыт давал уникальный шанс для такого исследования. В этом метод Лэйнга отличался от метода Станислава Грофа, во время ЛСД-сеансов которого пациент находится в спальном мешке с закрытыми глазами и в наушниках, насколько возможно исключая межличностный контакт.
Через несколько месяцев после визита к Лири с ответным визитом к Лэйнгу прибыл соратник Лири по "кислотной революции" Ричард Оперт. В Лангхамской клинике он выступал с докладом. С ним Лэйнг познакомился гораздо ближе, чем с Лири: они совершили совместное 6-7-часовое ЛСД-"путешествие". Он еще не раз пересекался с Олпертом на конференциях и семинарах, но с Лири больше не встречался. В середине 1960-х он узнал, что эти двое предприняли широкомасштабный ЛСД-эксперимент: у них имелось триста тысяч доз ЛСД, и они бесплатно раздавали их выпускникам школ, учащимся колледжей и младшекурсникам университетов в Беркли и Сан-Франциско, собираясь узнать, что будет. Это ужаснуло его, но оказалось, что эта история еще не закончена.
Через несколько месяцев после того, как до Лэйнга дошла информация об этом эксперименте, к нему прибыл Ричард Олперт и предложил курировать аналогичный эксперимент в Европе:
...
Несколько месяцев спустя один из самых известных гуру "кислотной революции" пожелал увидеть меня.
Они подумывали о проведении подобного эксперимента в Лондоне, но, поскольку это была моя территория, то, если бы я сказал "нет", это бы ничего не изменило, но если бы я сказал "да", эксперимент был бы запущен.
Планировалось следующее. Несколько людей договорились раздать триста тысяч тристачетырехмиллиграммовых доз кислоты (это одно хорошее "путешествие") в виде пилюль 17-20-летним в Berkley-Bay.
Могло ли такое коллективное просветленное сознание вспыхнуть и распространяться, подобно однажды зажженному пламени?., это на самом деле изменило Америку… что бы произошло здесь?
Я сказал "нет" и положил этому конец [229] .
Позднее, весной и осенью 1982 г., благодаря своему другу Фрэнсису Хаксли Лэйнг познакомился и некоторое время общался с открывателем ЛСД Альбертом Хофманом, который тогда был уже наслышан о Лэйнге, однако почему-то считал его китайским психиатром, живущем в Лондоне.
Был и еще один "кислотный" проект. Существовала группа людей, которая первоначально была организована Тимоти Лири и называла себя Братством. Они курировали синтез ЛСД по всему миру и отвечали за его распространение, они планировали поехать в пустыню Мохаве, прихватив с собой десять тысяч доз "кислоты" и испытать там ее "чудесные" свойства. Руководство Братством, как и руководство этим "путешествием" в прямом и переносном смысле слова было предложено Лэйнгу. Он снова отказался, поскольку деятельность Лири и его последователей не приходилась ему по душе: