Несмотря на то что дипломатические отношения между Москвой и Берлином были установлены в 1918 г. и восстановлены в 1922 г., а в 1924 г. Рим признал Москву раньше Лондона, решающее значение имел сигнал со стороны лидера. Аналогично широкое международное признание КНР последовало после того, как США в 1971 г. согласились с передачей места Китая в ООН от Тайбэя Пекину.
Еще в 1950 г. КНР была признана Скандинавскими странами, Швейцарией, а также Индией, в 1964 г. – Францией, в начале 1970-х годов – странами Западной Европы и Канадой и была принята в ООН; дипломатические отношения с США были установлены в 1979 г.
Нечто подобное произошло и с военно-стратегическим паритетом. Согласие США на ведение переговоров с СССР по стратегическим вооружениям и подписание соответствующих соглашений в 1972 г. рассматривалось советским руководством как признание равенства статуса со стороны США.
Подробнее об этом см.: Квицинский Ю. А. Время и случай: Заметки профессионала. – М.: OЛMA-npecc, 1999.
Но не Туркменбаши в Туркмении, Ислама Каримова в Узбекистане и др.: интересы ведущих государств имеют решающее значение в определении изгоев.
The Washington Post. – 2005. – Jan. 21.
Mandelbaum M. The Ideas That Changed the World: Peace, Democracy, and Free Markets in the Twenty-first Century. – New York: Public Affairs, 2002.
Советская историческая энциклопедия. – Т. 7. – М.: Сов. энциклопедия, 1965. -С. 527.
Lieven D. Empire: The Russian Empire and Its Rivals from the Sixteenth Century to the Present. – London: Pimlico, 2003. – C. 63–66.
Russia’s Engagement With the West: Transformation and Integration in the Twenty-First Century / Ed. by A. J. Motyl, B. A. Ruble and L. Shevtsova. – Armonk, N.Y.: М. E. Sharpe, 2005. – P. 3.
The Military Balance 2004–2005 / IISS. – London: Oxford Univ. Press, 2004.
Поскольку под Западом в этой книге понимается определенный целостный набор либеральных и демократических институтов, говорить о Западе как о международном феномене до середины XIX столетия не имеет смысла. Тогдашний Запад охватывал Великобританию, Нидерланды, Швейцарию, северные штаты США, которые не были объединены какими-либо прочными связями.
См., например: Hopkirk P. The Great Game: On Secret Service in High Asia. – [S. 1.]: Oxford Univ. Press, 2001.
Huntington S. P. Who Are We? The Challenges to America’s National Identity. – New York: Simon and Schuster, 2004. – P. 48–49, 57.
Вплоть до создания военной организации НАТО в начале 1950-х годов в СССР было принято говорить об "англо-американском империализме" как о силе, представлявшей "поджигателей войны" и противостоявшей "прогрессивным силам во главе с СССР".
Общее население Великобритании, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии в 1945 г. согласно Большой советской энциклопедии (2-е изд.).
Churchill W. S. A History of the English-Speaking Peoples. – Vol. 1–4. – London: Cassell, 1956.
Huntington S. P. Op. cit. – P. 38.
В состав Запада были включены восстановленная после аншлюса Австрия и бывший германский сателлит Финляндия. Обе страны стали формально нейтральными буферами Запада в новой "холодной войне" против СССР.
СЕАТО (Организация договора Юго-Восточной Азии) существовало с 1954 по 1977 гг., в его состав входили США, Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Таиланд, Филиппины и Пакистан (до 1973 г.). СЕНТО (Организация Центрального договора) было основано как Багдадский пакт в 1955 г. В его состав входили Турция, Ирак (до 1958 г.), Иран, Пакистан, Великобритания. США оказывали СЕНТО поддержку, опирались на него в своей политике на Среднем Востоке. СЕНТО прекратило свое существование в 1979 г.
В сущности воссоединение Германии однозначно поддерживали сама ФРГ и США. Лидеры Франции и Великобритании относились к планам канцлера Г. Коля с большим подозрением. "Платой" Германии за их согласие не мешать воссоединению стало серьезное углубление европейской интеграции – преобразование ЕЭС в Европейский союз и введение общеевропейской валюты – евро.
Mapping the Global Future: Report of the National Intelligence Council’s 2020 Project. – Washington: Government Printing Office, Dec. 2004. – P. 10.
Fukuyama F. The End of History and the Last Man. – [S. 1.]: Simon and Schuster, 1992; Mandelbaum M. Op. cit.; Zakaria F. The Future of Freedom. Illiberal Democracy at Home and Abroad. – New York; London: W. W. Norton and Co., 2004.
Характерен в этой связи происшедший в 2003–2004 гг. спор о том, следует ли указывать в Конституции Европейского союза, что Европа основывается на христианских ценностях. Фактически речь шла о том, должен ли ЕС оставаться "христианским клубом" или же он может расшириться за пределы европейского культурного ареала. Практически этот спор имел отношение к перспективе приема в ЕС Турции, но даже вне зависимости от решения этого вопроса Европа столкнулась с проблемой интеграции 15–20 млн мусульман, постоянно проживающих в странах Евросоюза.
Символично, что в речи на Красной площади в день 60-летия Победы в Великой Отечественной войне президент Путин заявил, что между Россией и Германией достигнуто историческое примирение (http://www.president.kremlin.ru).
См.: Актуальные задачи развития Вооруженных Сил Российской Федерации. – М.: М-во обороны РФ, 2003 (http://www.mil.ru).
См. телеобращение президента В. Путина 4 сентября 2004 г.
Правда, некоторые небольшие страны – например, Молдавия – оказываются способны сформировать сравнительно демократическую политическую систему, несмотря на низкий уровень экономического и социального развития.
Grabbe Н. The Constellations of Europe: How enlargement will transform the EU. – London: Centre for European Reform, 2004.
Международный терроризм имеет давнюю историю. В прошлом к "террору без границ" были причастны организации, возникавшие в целом ряде стран Европы, Азии, Африки и Америки. Современное издание международного терроризма отличается от предыдущих прежде всего масштабами, религиозной составляющей и величиной реального и потенциального ущерба. Вызов брошен непосредственно Соединенным Штатам – центральной стране современной международной системы.
Например, депутатом парламента Франции Пьером Лелюшем и главным редактором журнала "Свободная мысль" Владиславом Иноземцевым.
Предложения на этот счет содержались еще в статье Иво Даалдера и Джеймса Линдсея в "Washington Post" (2004. – May 23). В начале 2005 г. эти темы доминировали в интервью президента Буша (Washington Post. – 2005. – Jan. 15) и выступлении государственного секретаря Кондолизы Райс на слушаниях в Сенате Конгресса США (Washington Post. – 2005. – Jan. 19).
Посол Франции в Петрограде Морис Палеолог писал, что "…высший круг один или два раза в год слетался в Париже, Лондоне, Биаррице, Каннах, Риме, Вене, Баден-Бадене, Карлсбаде. Более скромные круги – интеллигенция, адвокаты, профессора, ученые, доктора, артисты, инженеры – ездили учиться, лечиться и для отдыха в Германию, Швейцарию, Швецию, Норвегию… Привозили не только новые вещи, но и новые идеи, некоторую практичность, более трезвое и более рациональное отношение к жизни" (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. – Пг.: Гос. изд-во, 1923. – С. 139). Новые "верхи" достигли уровня своих предшественников сравнительно быстро в течение 1990-х годов, "более скромным кругам" идти к этому положению придется гораздо дольше.
Столыпин А. П. А. Столыпин. 1862–1911. – Париж, [б. г.]. – С. 19. Репринт, изд.: М.: Планета, 1991.
И в этом смысле прав президент Путин, в 2005 г. в послании Федеральному собранию назвавший распад СССР "величайшей геополитической катастрофой". Путин так же прав, когда в статье, опубликованной накануне своего прихода в Кремль, говорил о Советском Союзе как о "нежизнеспособном образовании".
Любопытно, что государственный секретарь США Генри Киссинджер, сопровождавший президента Джеральда Форда на встречу с Леонидом Брежневым во Владивостоке и отправившийся сразу после этого в Пекин, рассказывал китайским собеседникам, как мало азиатского он увидел по ту сторону китайской границы. Китайцы слушали рассказ Киссинджера с явным неудовольствием. Kissinger Н. Years of Renewal. – New York: Simon & Schuster; 1999. – P. 869–870.
В конце 2004 – начале 2005 г. в ходе обмена визитами на высшем уровне с Турцией президент Путин однозначно высказался в поддержку стремления Анкары вступить в Евросоюз.
Афанасьев Ю. Опасная Россия. – М., 2001. – С. 31.
Там же. – С. 37.
См., например, послание президента В. Путина Федеральному собранию от 26 мая 2004 г.
Сурков В. С заботой о суверенитете // htpp://lenta.ru/docs/200 5/0 7/ 12/surkov.
Янов A. Л. Патриотизм и национализм в России: 1825–1921. – М.: Академкнига, 2002.
Палеолог М. Царская Россия накануне революции: Репринтное воспроизведение издания 1923 г. – М.: Политиздат, 1991; Сазонов С. Д. Воспоминания. – М.: Международ. отношения, 1991 (воспр. репринт, изд. 1927 г.).
См. выступление В. Путина перед представителями средств массовой информации, сентябрь 2004 г.
Еще в 1939 г., когда первые советские части вступили на территорию Балтийских государств, бойцы и командиры были поражены высоким уровнем жизни населения недавних провинций Российской империи. Некоторые красноармейцы дезертировали. См.: МлечинЛ. МИД. Министры иностранных дел: Тайная дипломатия Кремля. – М.: Центрполиграф, 2003. Об этом же пишет и один из наиболее видных военных консерваторов генерал-полковник Леонид Ивашов: "Широкое знакомство голодных, страдающих от репрессий советских людей со свободными и сытыми США и Англией могло серьезно дестабилизировать обстановку в стране… В свете этого представляется вполне объяснимым стремление советского руководства сохранить существующий политический строй и обеспечить безопасность своей страны" (Ивашов J1. Г. Россия или Московия? – М., 2002. – С. 166). Под безопасностью Ивашов имеет в виду прежде всего сохранение полученной в результате войны сферы влияния (Там же. – С. 167).
Сталин И. В. Выступление на XIX съезде КПСС. – М., 1952.
Черняев А. С. Шесть лет с Горбачевым. – М., 1993. – С. 142.
В конфликте между Эфиопией и Сомали из-за пустынной области Огаден в 1977–1978 гг. Советский Союз поддержал Эфиопию, которая, со своей стороны, провозгласила себя социалистической страной и приняла марксистско-ленинскую идеологию. СССР послал в Эфиопию военных советников и специалистов, а Куба – боевые части. Запад, со своей стороны, оказал политическую и материальную поддержку Сомали.
Matlock J. Autopsy on an Empire: The American Ambassador’s Account of the Collapse of the Soviet Union: 1st edition. – [S. 1.]: Random House, 1995. -P. 152.
Богатуров А. Д. Синдром поглощения в международной политике // Pro et Contra. – 1999. – Т. 4. – № 4. – Осень. – С. 38–39.
Brzezinski Z. The Choice: Global Domination or Global Leadership. – New York: Basic Books, 2004. – P. X.
Haass R. N. The Opportunity: America’s moment to Alter History’s Course. – New York: Public Affairs, 2005. – P. 155.
См. доклады Совета по внешней и оборонной политике 1992–2004 гг., а также: Богатуров А. Д. Кризис миро системно го регулирования / / Внешняя политика и безопасность современной России (1991–1998): Хрестоматия в 2 т. – Т. 1 / Сост. Т. И. Шаклеина. – М.: Моск. обществ, науч. фонд, 1999. – С. 53.
Богатуров А. Д. Плюралистическая однополярность и интересы России // Там же. – С. 86.
Глава вторая
НАПРАВЛЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ ТРАНСФОРМАЦИИ РОССИИ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНЫЙ СТАТУС СТРАНЫ
КАК СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ОПЫТ всех успешных стран, главное условие международной интеграции – это внутренняя трансформация. Германия и Япония, Южная Корея и Греция, Эстония и Словения стали частью международного общества не потому, что привели свою внешнюю политику в соответствие с американской, а потому, что в их внутренней структуре произошли коренные трансформационные изменения. Напротив, есть немало примеров, когда страны, чьи правительства ориентировались во внешней политике на Вашингтон, так и не сумели приступить к внутренним преобразованиям. Более того, в годы "холодной войны" проамериканский курс диктаторских режимов (Никарагуа и Гаити, Заира и Индонезии) становился прикрытием для экономического регресса, безудержной коррупции и политических репрессий. В тот период так называемый свободный (от коммунизма и советского влияния) мир был в гораздо большей степени проамериканским, чем демократическим. Главным направлением российской внутренней трансформации 1980-1990-х годов стал отказ от "особого пути" в общественной жизни и возвращение в "мировую цивилизацию". Это – отправная точка для трансформационных преобразований. Но чтобы появилась возможность трансформации, советский строй должен был либо рухнуть, либо "размягчиться", переродиться изнутри.
Советский Союз с самого начала строился как альтернатива "мировому капитализму", т. е. Западу. На рубеже 1990-х годов эта альтернативность была снята, российское руководство провозгласило курс на строительство демократического государства, рыночной экономики, гражданского общества. На международной политической арене Россия официально стала партнером США и Европы. Тем не менее спустя 15 лет после распада СССР многие российские и зарубежные наблюдатели утверждают, что Россия "застряла между прошлым и будущим" – между диктатурой и демократией, бюрократически "схваченным" и свободным рынком, цензурой и самоцензурой подконтрольных государству средств массовой информации и свободой слова независимых СМИ. Часто делают вывод, что в России с наступлением XXI в. произошел откат назад и страна двигается в неверном направлении.
Так ли это на самом деле? Что происходит в сфере политики, экономики, общественных отношений? Как оценить идущие в них существенные, часто противоречивые, но внешне разнонаправленные изменения? Что происходит с системами ценностей правящей элиты и общества, как эволюционируют внешнеполитическая философия элиты и общественное мнение по отношению к внешнему миру? Приближается ли в результате этих изменений современная Россия к Западу? Или, наоборот, "по-новому" отдаляется от него? Каковы перспективы на ближайшие 10–15 лет?
Демократизация политической системы
ДЕМОКРАТИЯ СТАЛА ЗНАМЕНЕМ и главным содержанием российских перемен конца XX в. Как предсказывали Джордж Кеннан, Николай Бердяев, Иван Ильин, советский коммунистический строй был свергнут не в результате внешнего давления. Такому режиму, располагавшему огромным ядерным и в буквальном смысле слова несметным обычным военным арсеналом, внешний враг был не страшен, а, наоборот, абсолютно необходим для обеспечения собственного политического выживания. Именно поэтому исчезновение внешнего врага создало резкое "падение давления" в системе, подрыв дисциплины подчиненных и деморализацию начальников, что довольно скоро привело режим к краху. В этом смысле известная фраза академика Георгия Арбатова о том, что мы (СССР) сделаем с вами (США) нечто страшное – лишим вас врага, оказалась пророческой в том смысле, что исчезновение врага привело к страшным последствиям. Ирония состояла в том, что руководство СССР, освободившись от образа врага в лице США, тем самым "расслабило" советскую систему настолько, что она перестала функционировать. Что касается Западного сообщества, то и внутренний строй входящих в него стран, и даже их основные международные институты (НАТО, ЕЭС/ЕС) не только "выжили", но и получили дальнейшее развитие. В отличие от "социалистического содружества" Запад не нуждался для своего существования в наличии советской угрозы.
Ряд экспертов, в том числе Алексей Арбатов, совершенно справедливо утверждают, что СССР сошел с исторической сцены не потому, что "надорвался" в ходе гонки вооружений с США, в частности, пытаясь дать ответ американским "планам звездных войн". Советская политическая, экономическая, общественная система была создана в ходе борьбы с классовым противником внутри страны и вне ее. Более того, эта система, прошедшая серьезную проверку в годы Великой Отечественной войны, была как раз предназначена для того, чтобы функционировать в ходе непрерывной борьбы с противником, где "мирные" фазы чередовались с военными периодами – вплоть до "полной победы коммунизма во всем мире". Главным преимуществом советской экономики считалась именно ее способность к мобилизации ресурсов для войны и во время войны ("холодная война" с ее непрекращавшейся гонкой вооружений была экономическим эквивалентом вооруженного конфликта). Аналогичным образом формулировались критерии устойчивости политических институтов ("руководящая и направляющая роль КПСС", "бойцы" которой находились в непрерывной "борьбе" на различных "фронтах"), общественной системы ("нерушимое монолитное единство партии и народа"), межнациональных отношений ("дружба и братство народов СССР", формирование "советского народа как новой исторической общности").