Фехнер отмечал, что эти побуждения могут и не улавливаться сознанием: "Вполне естественно, что если наши побуждения скрыты в бессознательном, то это относится также к удовольствию и неудовольствию".
Эта идея бессознательного характера многих удовольствий лежит в основе фрейдистской концепции.
Специальные исследования Зигмунда Фрейда (1856–1939) подчеркивают важную роль удовольствия в жизни организма. "Принцип удовольствия" Фрейд относит к одному из главных регуляторов психических процессов и человеческого поведения в целом, называя его инстинктом жизни. За удовольствием, как известно, всегда стоит желание, которое общество стремится взять под контроль. Однако в процессе социализации, по Фрейду, происходит замещение естественной установки индивида на удовольствие "принципом реальности". Социальное "Супер-Эго" подавляет желание человека, его устремленность к физическому удовольствию и вытесняет его в сферу бессознательного. В этом, по Фрейду, и кроется, причина многих патологий.
Г. Маркузе, развивая идеи Фрейда о принципе удовольствия и принципе реальности, отмечает, что принцип удовольствия управляет бессознательными процессами, в то время как принцип реальности действует на уровне сознания. Субъектом принципа реальности выступает цивилизация, подавляющая стремление к удовольствиям воспитанием, а также различными институтами экономической и политической организации общества. По Фрейду, общество в конечном счете заинтересовано в том, чтобы отвлечь людей от сексуальности и направить все их усилия в трудовую сферу.
Эрик Фромм (1900–1980) кроме физиологических удовольствий выделяет и психические, например удовольствие от прочитанной книги или от признания человека обществом. Более того, психические удовольствия он дифференцирует на рациональные и иррациональные, считая последние в принципе не удовлетворяемыми, так как они основаны на таких иррациональных феноменах, как страх и тревожность. Например, сонливость может носить как рациональный характер будучи ответом организма на невысыпание, так и иррациональный характер в качестве средства подавления тревожности и страха. Аналогичным образом можно дифференцировать голод и аппетит. Первое – физиологическая реакция, а второе – возможно, психическая реакция на комплексы, страх, тревогу.
Согласно французскому философу Мишелю Фуко (1926–1984), общество не столько подавляет удовольствия, сколько принимает на себя право определять осуждаемые и одобряемые его виды, тем самым укрепляя свою политическую власть.
Стремление к удовольствию конституировано в желании; именно желание эротично: оно целеустремленно, сопровождается напряжением, требует усилия и воли для своего осуществления и тем самым свидетельствует о способности к жизненной активности.
Удовольствие значимо как реализация устремленного к нему желания.
Но именно в сравнении с желанием удовольствие может казаться тщетным, поскольку приносимый им покой может символизировать смерть, по крайней мере смерть желания; отсюда, по мнению французского философа и писателя Жоржа Батая, – "ужас быть удовлетворенным".
Николай Александрович Бердяев (1874–1948), анализируя феномен творчества, писал, что возвышенные удовольствия значимы не тем, что являются удовольствием, а тем, что возвышенны. Поэтому действительное ограничение принципа удовольствия шло по пути определения ценностных приоритетов, например достойной жизни, прав или блага других людей, личного совершенства и т. д.
Заслуживает особого внимания исследование известного американского психолога, основателя биоэнергетики Александра Лоуэна (1910–2008) "Удовольствие: творческий подход к жизни", в котором он учит человека слышать и понимать свое тело, говорит о необходимости восстановления естественной телесной спонтанности и способности выражать свои чувства ради установления гармонии с собой и миром.
Лоуэн считал удовольствие чувством, неразрывно связанным с полноценной творческой жизнью, поскольку "способность к удовольствию является также способностью к творческому самовыражению". Это по-настоящему актуально, так как свойственное многим людям стремление к власти подавляет творческое начало и становится причиной возникновения мышечных напряжений. Лоуэн предложил упражнения, предназначенные помочь телу вновь обрести естественную свободу и спонтанность, а человеку – стать более открытым для удовольствия и наслаждения жизнью.
Другими словами, по Лоуэну, удовольствие – это не только естественное состояние человека, но и необходимое чувство для его полноценной жизни. А неудовольствие как раз возникает вследствие неправильных образа мысли, чувств и жизни, приводящих человека к противоречиям и психофизиологическим зажимам, которые Вильгельм Райх называл психологическим панцирем, а Фехнер – напряжением. Лоуэн предлагал снять проблему неудовольствия путем устранения противоречия между физическим, психическим и социальным существованием личности. Потому что когда страдает одна из составляющих человека, он не может быть удовлетворенным и счастливым. И одним из универсальных средств гармонизации всех этих трех сфер личности Лоуэн считал творческую деятельность, в которой осуществляется гармония личности.
"Биоэнергетический анализ, – подчеркивал Лоуэн, – предлагает человеку две вещи: во-первых, ясное осознание того, что человеческой природе и жизни свойственны удовольствие и наслаждение. Ни деньги, ни власть, ни успех этого дать не могут… И, во-вторых, удивительно, но у нас есть способ помочь человеку достичь этого. Я считаю, что биоэнергетический анализ не может спасти мир… пока, но он позволяет вам почувствовать себя хорошо не только благодаря тому, что вы делаете ради себя, но также благодаря тому, что вы делаете для своих близких, для природы и для жизни. И вот еще что: если у вас есть эти два основания чувствовать себя хорошо, то это чувство будет для вас реальной опорой в глубокой старости". Таким образом, Лоуэн не ограничивался чистой биоэнергетикой и физиологическим эгоцентрированным удовольствием, а рассматривал его более широко: как социальное, "ориентированное на других" чувство.
Удовольствие, о котором говорил Лоуэн, – это не просто веселость, а глубинное внутреннее состояние. Люди, которым свойственно такое состояние, по его словам, "…не относятся к тем, кто с энтузиазмом декларирует свою преданность жизни… это не приверженцы какой-то идеи, не адепты некоего вероучения. Но это почти всегда особенные люди. Они излучают интенсивное чувство удовольствия. В их глазах блеск, а в движениях – осмысленность. Они смотрят на вас с интересом и слушают с вниманием. Когда они говорят, то выражают свои чувства, и все сказанное ими имеет значение. Их расслабленные тела движутся легко и непринужденно. Наблюдая за ними, можно ощутить их внутреннюю жизненную энергию, которая проявляется в здоровом цвете кожи и хорошем мышечном тонусе. Словом, они наслаждаются жизнью. Даже находиться рядом с ними – уже удовольствие. Такие люди осознают свою идентичность. Они оригинальны, гармоничны и целостны".
Когда человек бежит за удовольствием, он находится в рабстве у своего Эго и в конце концов придет к великому неудовольствию. Для того чтобы прийти к настоящему удовольствию, человек должен подняться к своему "Я", которое укажет ему, от чего он должен получить удовольствие. Прекрасной иллюстрацией этой мысли являются образ Фауста и его борьба с самим собой в великой трагедии, написанной Иоганном Вольфгангом Гете.
Удовольствие, по словам Гете, есть дар божий тем, кто отождествляет себя с жизнью, радуясь ее красоте и великолепию. Между тем отношение людей к удовольствию весьма неоднозначно. В "Фаусте" дьявол искушает удовольствием, доставить которое не в его власти. Все дело в разном понимании удовольствия.
Бертрам Джессап в предисловии к своему переводу "Фауста" пишет: "Магия шестнадцатого века и наука двадцатого схожи в своем стремлении или намерении доминировать и распоряжаться жизнью. Более того, значимость этого многократно усилилась с падением авторитета всемогущего Бога".
Человек получил власть осуждения и уничтожения, власть, бывшую прерогативой карающего Вседержителя. И теперь, при наличии власти, кажущейся неограниченной, и при отсутствии сдерживающих сил, что может помешать человеку уничтожить самого себя? Место "Я" заняло Эго, и человек этого не заметил, подобно Иуде Искариоту, предавшему своего Учителя, поддавшись внутреннему Мефистофелю.
Лоуэн отмечал, что дьявол есть внутри каждого из нас, воплощенный в Эго, которое обещает исполнение желаний при условии, что мы подчинимся его стремлению доминировать. "Господство эго над личностью, – подчеркивал Лоуэн, – не что иное, как дьявольское извращение сущности человека. Эго не должно быть хозяином тела, но лишь его верным и преданным слугой. Тело, в противоположность эго, стремится к удовольствию, а не к власти. Телесное удовольствие является источником всех наших приятных чувств и позитивных мыслей. Отнимите у человека телесное удовольствие, и его переполнят фрустрация, злоба и ненависть. Его мышление станет извращенным, творческий потенциал иссякнет. У него разовьется установка саморазрушения". Таким образом, подчеркивается важность телесно-душевной гармонии. Эго не должно диктовать телу то, что для него губительно. То же справедливо и для тела, которое не должно создавать душевные проблемы своими потребностями. Обе части кентавра должны мирно сосуществовать, помогая друг другу получать удовольствие от одного и того же явления. Более того, Лоуэн предлагал решать это противоречие между телом и душой посредством удовольствия, которое является творческой силой. Только в нем достаточно мощи, чтобы противостоять потенциальной разрушительности власти. Именно в удовольствии спрятан ключ к творческой жизни. Справедливо и обратное: творчество открывает человеку двери в страну удовольствия. Лоуэн справедливо отмечал, что удовольствие обеспечивает мотивацию и энергию для творческого подхода к жизни. "Любой творческий акт, – писал он, – начинается с приятного возбуждения, проходит через стадию напряженной работы, своеобразных родовых мук и завершается радостью воплощения". От начала до конца весь творческий процесс мотивирован стремлением к удовольствию. Без удовольствия не может быть творчества.
Одним из ключей к удовольствию является физическая активность. В основе любого переживания подлинной радости или счастья, по Лоуэну, лежит "телесное ощущение удовольствия". Он говорит, что веселым и счастливым может быть лишь действие, доставляющее удовольствие. "Истинное веселье и настоящее счастье наполняются смыслом через удовольствие, которое испытывает человек в данной ситуации". Но не наоборот: веселье и счастье – не всегда удовольствие.
Другим ключом к удовольствию выступает свобода. Источником удовольствия может быть и работа, и прогулка, и все, что угодно. Но все это должно быть выбрано свободным человеком.
"Я знал множество людей, которые находили удовольствие в своей работе, но ни один из них не мог бы сказать, что это весело или приносит счастье. Работа серьезна, она требует определенной дисциплины и самоотдачи. Она нацелена на желаемый результат, к достижению которого стремится человек. Но работа может быть удовольствием, если человек готов легко, свободно и в полной мере потратить энергию, которая требуется для ее выполнения. Никому не доставит удовольствие деятельность, к которой принуждают внешние силы или которая требует больше энергии, чем человек может себе позволить".
Поскольку удовольствие представляет собой направление вовне течение чувства, возникшего в качестве реакции на окружение, мы обычно соотносим его с объектом или ситуацией, вызвавшей эту реакцию. Так, люди ассоциируют удовольствие с развлечением, сексуальными отношениями, посещением ресторана или занятиями спортом. Безусловно, удовольствие имеет место в ситуациях, которые стимулируют возникновение данного чувства, однако отождествлять удовольствие с подобной ситуацией было бы ошибочно. Развлечение может быть приятным лишь тогда, когда человек находится в соответствующем настроении, и не доставит ничего, кроме дискомфорта, если он нуждается в тишине и покое.
Чтобы понять сущность удовольствия, Лоуэн противопоставлял его боли. "И то, и другое – это реакции индивида на ситуацию. Если реакция положительная и чувство течет изнутри наружу, то человек говорит об испытываемом удовольствии. Если реакция отрицательная и ритмичного потока чувства нет, то человек описывает ситуацию как неприятную или болезненную. Но поскольку переживание удовольствия или боли обусловлено тем, что происходит в теле, любое внутреннее нарушение, блокирующее поток чувства, вызовет боль независимо от привлекательности внешней ситуации".
Между удовольствием и болью существует полярная зависимость. Так, освобождение от боли переживается как удовольствие. И по той же причине исчезновение удовольствия порой приводит человека в тягостное, напряженное состояние. "Но поскольку удовольствие у нас ассоциируется с конкретными ситуациями, а боль – со специфическими травматическими событиями, мы не осознаем, что наше самовосприятие всегда обусловлено этими чувствами".
В отличие от боли удовольствие нестабильно. В то время как вкусно приготовленный бифштекс возбуждает наш аппетит, несколько съеденных бифштексов могут обернуться несварением желудка. Часто бывает так, что обед, понравившийся вчера, сегодня нас уже не радует. Удовольствие во многом зависит от настроения. Трудно наслаждаться красивым предметом, когда находишься в подавленном состоянии, так же как чувствовать аромат розы с заложенным носом. Однако хорошее настроение, являясь непременным условием для наслаждения, вовсе не служит гарантией удовольствия. Для удовольствия необходима гармония между внутренним состоянием и внешней ситуацией. И что очень важно, удовольствие – следствие нашей реакции на явление, а не само воздействие этого явления.
Удовольствие содержит значительную бессознательную составляющую, которая ответственна за его спонтанный характер. Оно не подвластно управлению. Оно может возникать в самых неожиданных ситуациях: при виде цветка, растущего у дороги, в разговоре с незнакомцем или когда вечеринка, на которую вы пришли с большой неохотой, оказывается восхитительной. Вместе с тем удовольствие может ускользнуть и при самых тщательных приготовлениях к приятному времяпрепровождению. В действительности, чем усерднее к нему стремиться, тем меньше вероятность его получить. И если, достигнув удовольствия, человек хватается за него с неистовой жадностью, оно тает прямо на глазах. Роберт Бёрнс писал:
Но счастье – точно маков цвет:
Сорвешь цветок – его уж нет.
Исторический обзор феномена удовольствия показал, что на протяжении всей истории философы делили удовольствие на две условные категории: высшую и низшую.
Каждая школа вкладывала в понятия свои смыслы, но основная идея сохранялась: высшее удовольствие приносит пользу человеку и стимулирует развитие, низшее, наоборот, вредит и приводит к деградации.
Только с появлением фрейдизма психологи и философы заговорили о том, что принцип удовольствия един, различаются лишь области, в которых оно реализуется: одинаковое удовольствие могут вызывать и кусочек шоколада, и мир во всем мире.
Принципиальная же позиция авторов этой книги заключается в том, что человеку необходимо превзойти сам принцип удовольствия, а не заниматься жонглированием объектов желаний.
В процессе принятия решений удовольствие должно перестать играть роль главного критерия выбора и занять место в изначально отведенной ему роли поощрения – поощрения, за присутствие или отсутствие которого отвечает сам человек.
Удовольствие представляет собой сложное чувство, требующее единства духовно-физической активности, гармонии души и тела, свободы личности и ее творческой самореализации. Удовольствие и творчество являются ключами друг к другу, а вместе – к счастливой гармоничной жизни.
Глава 2. Место и роль удовольствия в поведенческом маркетинге
