Олссон обратил свое внимание на длину предложений, в частности на индивидуальные особенности размещения точек, первая из которых появилась сразу после того, как Сандра (предположительно Сандра) написала имя мужа:
"Гарри. Я решила напечатать это письмо, потому что знаю, если я напишу его от руки и оставлю для тебя, ты точно не станешь читать. Прости меня за ту душевную боль, которую ты испытывал из-за меня, Гарри. Я никогда не хотела тебя ранить или причинить тебе боль…"
Сама по себе записка была не очень большой, но в ней было превеликое множество точек, что понятно даже по приведенному маленькому отрывку. Сандра не могла написать это письмо. Она любила длинные, сложные предложения, наполненные запятыми, тире и точками с запятой. В ее записях обнаружилась фраза, состоявшая из более чем ста тридцати слов, в то время как средняя длина предложений из записки не превышала двенадцати слов. По стилю предсмертная записка больше напоминала манеру Гарри, так как он обычно писал короткими, рваными предложениями, примерно по девять слов. Именно этот факт, в числе ряда других доказательств, натолкнул полицию на мысль о том, кто на самом деле был убийцей. Уэддел был задержан.
* * *
До сих пор я преимущественно рассматривал такой обман, который совершается, как говорится, глаза в глаза, то есть когда лжецы сплетают историю, тесно увязанную с конкретной ситуацией и при этом неплохо сочетающуюся с их личными качествами. Чем больше ложь соответствует образу человека, тем лучше. Тем не менее есть и другая разновидность лжи, при которой обманщик остается за кадром. Пример такого обмана относится совсем к другой области судебного расследования. Я имею в виду проверку результатов выборов. После скандальных президентских выборов в США в 2000 году это направление более чем актуально. Реалии политической борьбы таковы, что специалисты вынуждены все чаще проводить статистический анализ результатов на предмет обнаружения признаков фальсификации.
Казалось бы, нет ничего проще, чем подделать результаты выборов. Нужно всего-навсего придумать цифру, более-менее приемлемую, и, естественно, засчитать самый большой результат тому участнику, который должен победить. Правильно?
На самом деле это гораздо сложнее, чем вы полагаете. Проблема в том, что люди на удивление плохо придумывают "случайные" числа. Когда участников эксперимента просят написать первое, что придет им в голову, они, как правило, чаще всего выбирают вполне определенные цифры. Задача судебных экспертов - проверить, являются ли результаты действительно случайными, какими они и должны быть, или же у них есть вполне конкретный автор.
Бернд Бебер и Александра Скакко, политологи из Университета штата Колумбии, взялись проанализировать спорные результаты выборов в Иране в 2009 году, впоследствии породившие иранское "Зеленое движение". Они внимательно просмотрели официальные данные о количестве голосов, полученных каждым кандидатом в каждой провинции, концентрируя внимание на последней и предпоследней цифрах. То есть если кандидат получил 14 579 голосов в той или иной провинции, исследователи в первую очередь обращали внимание на цифры 7 и 9. Эти цифры, при условии, что выборы честные, ничего не могут нам рассказать ни о самом кандидате, ни о его электорате, ни о процессе выборов. То есть они, по словам статистиков, не более чем произвольная погрешность. Однако именно эти цифры могут лечь в основу проверки на фальсификацию. Например, если во время выборов почти все результаты будут оканчиваться на 5, то это, скорее всего, вызовет серьезные подозрения.
Когда Бебер и Скакко просмотрели результаты, опубликованные Министерством внутренних дел Ирана, они обнаружили небольшую странность. Цифра 7 фигурировала в них неестественно часто для случайных чисел, в то время как пятерка почти ни разу не появилась. Такие результаты дали бы менее четырех из сотни не фальсифицированных выборов. Но и это еще не все. Хорошо известно, что люди с трудом придумывают не смежные цифры (такие, как 64 или 17, например). По крайней мере, это происходит не так часто, как можно было бы ожидать от ряда случайных чисел. Именно для того, чтобы проверить результаты на предмет такого отклонения, ученые стали сравнивать последнее и предпоследнее значение каждого результата. В среднем, если бы результаты были честными, около семидесяти процентов цифр в этих парах были бы непоследовательными. В случае с Ираном только шестьдесят два процента пар показали такой результат. Конечно, с одной стороны, шестьдесят два - это довольно много, почти что семьдесят, однако вероятность того, что честные выборы дадут такой результат, равна примерно 4,2 процента.
Ученые дважды проверили данные и каждый раз исследования показывали, что результаты выборов, скорее всего, были кем-то продиктованы. Тем не менее осталась самая маленькая крупица сомнения в этом. Хотите знать какая? В соответствии с проведенным анализом, вероятность того, что иранские выборы были честными, равна примерно одному к двумстам.
Глава 5
Мечта о "машине правды"
Прошлое, настоящее и будущее детектора лжи
Девятнадцатого апреля 1921 года молодой полицейский из Беркли пригласил восемнадцатилетнюю девушку по имени Маргарет Тэйлор пройти в небольшую комнатку, в которой находился стол со странной аппаратурой.
Тэйлор, голубоглазая блондинка из Калифорнии, не имела ни малейшего представления, о том, что ее ждет. За несколько недель до этого она сообщила в полицию, что из ее комнаты в общежитии было похищено кольцо за четыреста долларов. Теперь же девушку попросили изложить эту историю еще раз, но при условии, что ее подключат к этому непонятному приспособлению, которое, по словам полицейского - какая чушь! - может читать мысли.
Маргарет была не единственной, кто заметил пропажу принадлежавшей ей вещи. В течение последних месяцев студентки из того же кампуса - юные леди из благополучных семей - стали часто жаловаться, что в их отсутствие в комнатах бывает кто-то посторонний. К примеру, они находили свои ночные сорочки, обычно хранившиеся под подушками, на полу и в таком состоянии, будто их кто-то примерял. Одна второкурсница сказала, что из ее книги исчезли сорок пять долларов. Прочие жалобы были во многом схожи: пропадали украшения, личных вещи и даже шелковое белье. Отчаявшись добиться добровольного признания от живущих в кампусе студенток, заведующая общежитием обратилась в полицию. После краткосрочного и совершенно невразумительного расследования дело передали Джону Ларсону, тому самому полицейскому, который попросил Маргарет Тэйлор пройти в странную комнату.
Мисс Тэйлор не относилась к числу подозреваемых, но Ларсону не терпелось проверить изобретение в действии. (В коридорчике возле комнаты ждали своей очереди еще несколько студенток.) Прежде всего Ларсон надел на руку девушки что-то напоминающее манжетку для измерения давления. Затем тугими резиновыми жгутами перетянул ей грудь, объяснив, что это поможет измерить глубину дыхания. Также он попросил девушку по возможности не шевелиться, поскольку малейшее движение могло привести к ошибке. И только после этого он включил свой аппарат.
Завращались катушки с темной бумагой, пара иголок неспешно рисовала ломаные линии на бумаге. Убедившись, что аппарат функционирует нормально, Ларсон монотонным голосом начал задавать следующие вопросы.
1. Тебе нравится колледж?
2. Тебе интересно, как работает этот аппарат?
3. Сколько будет 30 умножить на 40?
4. Тебе страшно?
5. Ты выпускаешься в этом году?
6. Ты любишь танцевать?
7. Тебе нравится математика?
8. Это ты украла деньги?
9. Тест показывает, что это ты. Ты их потратила?
Процедура заняла всего шесть минут. Отпустив Тэйлор, Ларсон принялся опрашивать остальных студенток. Одна из них, Хелен Грэм, в первую очередь была на подозрении у следователя. Высокая, заметная девушка с глубоко посаженными глазами и несколько грубоватыми манерами, на несколько лет старше своих сокурсниц, Хелен почти не имела подруг. Студентки, пренебрежительно относившиеся к ее скромному канзасскому происхождению, избегали ее общества. Во время опросов полиции многие многозначительно намекали на то, что Грэм живет не по средствам. Вполне понятно, что, когда Ларсон задал вопрос о краже: "Тест показывает, что это ты. Ты их потратила?", аппарат зафиксировал резкий скачок давления. Девушка в ярости сорвала с себя жгуты, вскочила и выбежала из комнаты.
На следующий день ее пригласили на допрос в полицию, где она во всем созналась. После этого все газеты Беркли писали о первом успехе нового полицейского приспособления - детекторе лжи.
* * *
В 1858 году французский психолог Этьен-Жюль Маре сконструировал устройство, которое отмечало изменения в кровяном давлении человека и одновременно замеряло глубину дыхания и частоту пульса на фоне провоцируемого стрессового состояния (резкие звуки, пульсирующий свет и т. д.).
В 1895 году итальянский судебный психиатр Чезаре Ломброзо разработал один из первых детекторов лжи, принцип работы которого основывался на обыкновенной физиологии. Подозреваемого просили поместить руку в специальный резервуар с водой. Уровень жидкости начинал подниматься и опускаться в такт с пульсом. Чем сильнее были колебания жидкости, тем менее искренним считали человека.
Работы Маре и Ломброзо проводились в русле одной из центральных научных проблем того времени. Многие ученые пытались проследить взаимосвязь между эмоциями и состоянием нервной системы. В частности, Уильям Джеймс, основоположник прагматизма, утверждал, что именно психологическое состояние определяет чувства, а не наоборот (его классический пример: человек испытывает страх потому, что бежит от медведя).
В 1901 году Фрейд написал:
"Человек, от ужаса близкий к смерти, не может сдержать секрет. Даже если рот у него на замке, его выдают нервное постукивание кончиков пальцев о первую попавшуюся под руку вещь, равно как предательские выделения пота практически из каждой поры на теле".
Вполне естественно, что, когда человеческие эмоции на пределе, они "включаются" одновременно, и это может стать прекрасным основанием для разоблачения лжеца.
Новые исследования личности и ее сознания в течение первых десятилетий ХХ века обещали привнести ясность и объективность в вопросы изучения человеческого поведения. Надежды на создание настоящей "машины правды" породили оптимистический взгляд на то, что с ее появлением мир изменится до неузнаваемости. В 1911 году в "New York Times" была опубликована статья, автор которой с восторгом обозревал картины недалекого будущего, в котором "не будет никаких присяжных, исчезнет целая армия детективов и всевозможных свидетелей. Канут в Лету иски и встречные иски вместе с армией адвокатов. Отпадет надобность в существующей ныне сложной судебной системе. Государство будет принуждать всех подозреваемых проходить испытания на специально для этого разработанных научных приспособлениях".
Колыбелью подобных воззрений был относительно молодой городок Беркли, быстро разрастающийся вокруг нового учебного заведения - Калифорнийского университета, который, по замыслу создателей, должен был затмить многие научно-образовательные центры восточной части страны. Энтузиасты надеялись, что университет, окруженный холмами Контра-Коста с одной стороны и безграничным океаном - с другой, получит известность как "Афины Тихоокеанского побережья". И вот, в самом начале ХХ века, реализация этой мечты стала вполне достижимой. Беркли как магнит притягивал лучшие умы Америки, интеллектуалов и людей искусства. Городок был славен еще и тем, что в нем моментально приживались все новшества той эпохи - от телефона до трамвая.
Полицейский участок в Беркли считался одним из лучших в Америке. Он находился под руководством Августа Воллмера, считающегося сегодня родоначальником современной американской системы обеспечения правопорядка. Воллмер был стройным, властным человеком со строгим и проницательным взглядом голубых глаз. Он обладал непомерной любознательностью и свято верил в то, что у новейших технологий есть все шансы революционным образом повлиять на его ведомство. Он просто горел желанием если не заменить, то хотя бы дополнить расследования по-старинке научно оправданными методами.
Как шеф полиции Беркли Воллмер нанимал на работу умных, высокообразованных людей, которые совсем недавно и представить не могли, что смогут сделать безупречную карьеру в системе обеспечения правопорядка. Однако Воллмер вдохновлял их на внедрение инноваций в работу, что делало службу в полиции чрезвычайно привлекательной. И одним из первых его помощников стал Джон Ларсон.
Усердный, старательный, возможно, излишне самокритичный, Ларсон поначалу считался неперспективным полицейским. Он приехал в Калифорнийский университет, чтобы получить докторскую степень по психологии и судебной экспертизе. Его магистерская диссертация была посвящена современной технике идентификации отпечатков пальцев. Ларсон глубоко уважал Воллмера и разделял его точку зрения о необходимости внедрения в работу полиции современных и эффективных методов. В 1920 году он получил приглашение от Воллмера поработать в Беркли и, по стечению обстоятельств, оказался первым в стране полицейским с ученой степенью.
За несколько недель до допроса Маргарет Тэйлор Ларсон прочитал статью под названием "Физиологические возможности теста на определение лжи", написанную студентом Гарварда Уильямом Моултоном Марстоном. В ней автор прослеживал взаимосвязь между кровяным давлением человека и вероятностью того, что он говорит правду. Вдохновленный возможностью применения этого открытия в работе полиции, Ларсон, следуя указаниям Марстона, попробовал разработать сложный аппарат, названный им кардиопневмопсихограф. Дело о краже в общежитии стало первым, в расследовании которого он мог применить свое детище. Вне всякого сомнения, аппарат действовал неплохо. После ареста Хелен Грэм все местные газеты пестрели заголовками вроде "Достижение науки помогло задержать вора из женского общежития". Ларсон был окрылен внезапным успехом.
Август Воллмер был крайне доволен работой своего подчиненного и одобрил дальнейшее усовершенствование машины. Более того, вскоре он привел к Ларсону нового сотрудника.
Леонард Килер родился в 1903 году в семье Чарльза Килера, поэта и натуралиста, яркого представителя богемной среды. Своего сына Чарльз назвал в честь Леонардо да Винчи. Юноша не проявлял особого интереса к образованию, но, тем не менее, был одарен в области техники.
Однажды, когда он только-только окончил школу, на глаза ему попалась статья о том, что полиция Беркли использует в работе что-то вроде детектора лжи. Леонарда увлекла эта тема. Воллмер был близким другом Чарльза, а потому, будучи наслышанным о технических пристрастиях его сына, согласился взять младшего Килера на службу, определив юношу под начало Ларсона. Очень скоро сотрудничество начало приносить первые плоды. Килер расширил ряд физиологических показателей, измеряемых аппаратом. К тому же он сделал устройство более компактным, таким, что оно могло поместиться в специальный футляр. Новый аппарат, который теперь можно было носить с собой, замерял давление, пульс, глубину дыхания и так называемое "электрическое сопротивление кожи" (или, проще говоря, определял, потные ли у человека ладони). В сущности, современный полиграф (так Килер назвал усовершенствованный детектор лжи) - то же самое устройство.
В период между 1921 и 1923 годами Ларсон и Килер проверили на полиграфе 861 человека, имевших отношение к 313 делам. Было вычислено 218 преступников, а 310 человек - оправдано. Конечно, большинство преступлений были незначительными. Чего стоит, например, семейная ссора, о которой Ларсон в своем ежедневнике написал следующее: "Муж обвиняет миссис Симонс в том, что она мастурбирует, и потому потащил ее в полицейский участок, чтобы проверить истинность своего заключения". Как бы то ни было, детектор лжи зарекомендовал себя превосходным устройством, помогающим практически сразу получать признания виновных. Умная машина бросила вызов всем преступникам.
Шеф-повар был обвинен в том, что украл из ресторана столовое серебро, смотритель антитринитарной церкви вытащил из кармана одного из прихожан кошелек и часы… Можно привести массу примеров, в которых полиграф помог отыскать истину.
И это было только самое начало его применения. Мечты Воллмера о более точных и эффективных методах допроса как никогда были близки к тому, чтобы стать повседневной реальностью. Полицейские со всех штатов начали съезжаться в Беркли, для того чтобы посмотреть на изобретение в действии и, возможно, приобрести его для своего участка.
Полиграф становился все более популярен, а Ларсон все чаще задумывался о достоверности сведений, получаемых с его помощью. Он обратил внимание, что при повторном допросе подозреваемых, уже признавших свою вину, показатели были точно такими же, как и у людей, которым нечего скрывать. Чтобы найти объяснение этому эффекту, ему пришлось вступить в мучительную для его совести переписку с Хелен Грэм, вернувшейся в Канзас после унижения в Беркли. Грэм, от природы беспокойная и мнительная, страдающая от детских комплексов (детство, к слову, было не самым приятным периодом в ее жизни), и теперь не переставала твердить о своей невиновности. Ларсон поверил ей и извинился за то, что случилось. Он знал, что кражи в общежитии продолжались, но о них почему-то никто не хотел докладывать в полицию…
Ларсона все больше и больше тревожила эта тема: может ли полиграф ошибиться? - ведь изменение физиологических показателей иногда происходит и по другим причинам, не обязательно связанным с изобличением обмана. Но, к сожалению, его коллег совершенно не заботило, как работает эта машина. Их интересовал только результат.