В самый разгар этого кровавого хаоса Писарро пленил растерявшегося правителя, за которого в дальнейшем назначил выкуп. Индейцы согласились пойти ему навстречу и привезли в испанский лагерь огромную повозку, доверху груженную золотом. Но Писарро изменил своему слову, и Атауальпа был казнен. Инки, привыкшие подчиняться приказам своего правителя (которые он отдавал, даже будучи под стражей), были подавлены. Атауальпа был для них богом. Его смерть привела к разобщению в рядах индейцев, и это во многом сказалось на дальнейших победах испанцев.
Битва при Кахамарке, пожалуй, одна из наиболее ярких во всей военной истории. Благодаря тактике испанцев погибло около семи тысяч инков. Эта битва стала переломным моментом в ходе завоевания европейцами американского континента. Можно даже сказать, что в каком-то смысле именно в результате этой битвы в дальнейшем открылся величайший путь эмиграции и переселения народов. Все это стало возможным только благодаря шумной стрельбе, острым клинкам и бесстрашным конникам. Но и этого было бы мало без ключевого элемента, сыгравшего решающую роль в сражении: все было бы напрасным, если бы не сила убеждения, которой владел Писарро. Его солдаты боялись армии Атауальпы, но не отступили перед лицом смертельной опасности, потому что их командир смог вселить в них надежду и веру в победу. А для того чтобы сделать это, ему прежде всего пришлось убедить самого себя.
С исторической точки зрения оптимизм Франсиско Писарро выглядит совершенно безосновательным. Но в то же время перед лицом ошеломляющего численного превосходства противника он смог разглядеть то, чего не увидели другие, - он догадался, что благоговейный страх перед невиданным даст ему преимущество и поможет небольшому отряду конкистадоров одолеть огромное воинство инков. А что, если эта тактика не оправдала бы себя?
* * *
Спустя триста пятьдесят лет в битве при Литтл-Бигхорн генерал Джордж Кастер (возможно, вдохновленный легендой о победе Писарро) с криком "Вперед, ребята, мы их сделаем!" повел отряд в шестьсот семьдесят пять человек в бой против трехтысячного войска индейцев. Американцы были полностью разгромлены. Сам Кастер также погиб в бою.
В исторической ретроспективе о Кастере можно сказать, что он был бомбой замедленного действия. Единственным его талантом было тотальное безрассудство. Его результаты в Вест-Пойнте были самыми худшими, и он получил свидетельство об окончании известной академии только потому, что в 1861 году началась Гражданская война. Во время службы в армии его неоднократно понижали в звании из-за склонности к рискованным операциям и неподчинения приказам. Но то, что в кругу офицеров называлось "безнадежной мужественностью", привлекло к себе внимание со стороны высшего командования, и Кастер начал быстро подниматься вверх по карьерной лестнице, чему в немалой степени способствовало стремление оказаться на передовой в самых ожесточенных сражениях. Апогеем его карьеры было подписание мирного договора, которым закончилась Гражданская война, ведь именно Кастер 9 апреля 1865 года в Аппоматтоксе принял из рук поверженного противника флаг капитулирующей Конфедерации. По его собственному мнению, он был блестящим и бесстрашным лидером своей армии, но никак не безрассудным и амбициозным воякой, постоянно испытывающим свою судьбу.
После войны его слава померкла, и Кастер был втянут в бестолковые и неумелые кампании против коренных американцев. Когда президент США Улисс Грант приказал войскам разобраться с враждебными племенами сиу и шайенн, оккупировавшими территорию между рекой Йеллоустоун и горами Монтана, Кастер испытывал неодолимое желание вернуть себе былую репутацию и потому с радостью взялся за дело. Двадцать пятого июня 1876 года он отринул предложение о перевооружении своего полка, пренебрег дельными советами людей, прекрасно знавших местность, проигнорировал тщательно спланированные указания тактиков и… повел своих солдат на верную смерть.
Герцог Веллингтон позднее заметил, что "на свете нет ничего глупее, чем безрассудная офицерская доблесть". Если бы Писарро потерял свою армию в сражении против инков, мы рассматривали бы его точно так же, как сейчас рассматриваем Кастера или сотни других, менее известных офицеров, осмелившихся пойти с кучкой напуганных солдат против многочисленной армии противника. Иными словами, мы бы думали о нем как о безнадежном дураке.
В истории было еще много Кастеров и Писарро, настолько много, что можно провести полноценное исследование их промахов и просчетов - или полной военной некомпетентности. Снова и снова генералы обманывались, считая вполне достижимой мечту о победе в сражении, в котором на самом деле у них не было никаких шансов. Конечно, иногда удача оказывалась на их стороне, но чаше они терпели серьезное поражение. По словам Нормана Дикстона, исследователя, проводившего психологический анализ военной истории, тенденция командования к "недооценке сил противника и чрезмерной самоуверенности в собственных силах - постоянный спутник всех военных катастроф". Вера в быструю и легкую победу стала причиной многих войн, в числе которых бурская война, Первая и Вторая мировые войны и даже операция на Плайя-Хирон.
Проблема даже не в том, что склонность к самообману является врожденным свойством человека, а в том, что именно боевые офицеры зачастую подвержены этому качеству в большей степени, чем обычные люди. В сущности, это - то же самое чувство, что и у спортсменов-пловцов. Уверенность в себе и своих силах помогает хорошему солдату справиться со стрессовой ситуацией и вселяет в него веру в победу в самых безвыходных ситуациях. Даже если при этом солдат совершает грубую ошибку, это не всегда плохо, потому что она может оказаться к месту. Но если мы говорим об офицере, ценой такой ошибки могут стать человеческие жизни.
В гражданском обществе действуют точно такие же механизмы. У успешных политиков не менее часто обнаруживается потрясающий талант к самообману. Во время своей предвыборной кампании в 2008 году Барак Обама заметил, что практически любой человек, стремящийся стать президентом, страдает чем-то вроде мании величия. По словам Обамы, для того чтобы считать себя способным находиться во главе государства, нужно быть наполовину сумасшедшим. Конечно, без таких сумасшедших президентов и вовсе не было бы. Но в таком случае это значит, что нами управляют чрезвычайно самоуверенные люди.
Действительно, Майкл Хандел, историк, специализирующийся в области военной стратегии, считает, что во время войны политики даже больше склонны к самообману, чем военачальники, потому что им приходится справляться с более сложными задачами, такими как определение дальнейшей политики противника, например. Самообман проникает и в их морально-этические представления, потому что во время войны лидер государства в любом случае будет считать себя на стороне добра и справедливости, а противника - олицетворением зла. Доминик Джонсон, автор книги "Самонадеянность и война: крушение и триумф самоуверенных иллюзий", разработал даже целую шкалу самообмана.
Должно ли командование армией продвигать по службе только тех офицеров, которые не кажутся чрезмерно самоуверенными? И должны ли избиратели делать то же самое во время президентских выборов? Вовсе нет. Повышенная самооценка, пусть и являющаяся самообманом, в сочетании с другими качествами может сформировать у человека превосходные лидерские качества. "Сила и обман - главные добродетели на войне, - сказал как-то Томас Гоббс, - и самообман, вне всяких сомнений, помогает человеку обрести и то и другое". Когда солдат уверяет себя в том, что победа близка, боевые качества повышаются. Самообман помогает нам вводить в заблуждение не только самих себя, но и окружающих, и даже противников на войне; он вселяет уверенность в наших солдат и страх в солдат противника. Самый действенный способ преодолеть противника - ввести его в заблуждение, обмануть, заставить подумать, что вы обладаете и численным, и техническим превосходством. Если эта тактика оправдывает себя и враг отступает, то это не только помогает выиграть сражение, но и сохраняет множество человеческих жизней.
Тем не менее, когда на поле боя встречаются два самоуверенных обманщика, это неизбежно приводит к настоящей катастрофе, так как ни один из них не захочет отступить и будет делать все возможное, лишь бы доказать свою правоту. Антрополог Ричард Вренгам уверен, что именно это является причиной всех самых разрушительных и кровопролитных войн в истории человечества.
"Помните, - говорил Уинстон Черчилль, - как бы вы ни были уверены в том, что вы с легкостью сможете разбить противника, ваш враг ровно настолько же самоуверен. Иначе не было бы никаких войн". К сожалению, практически все политики имеют врожденную предрасположенность напрочь забывать об этой простой истине.
Итак, мы пришли к странному парадоксу: самообман крайне полезен для каждого отдельно взятого человека, он может оказать положительное влияние на развитие группы, но в масштабах всего человечества он смертельно опасен.
"Все начали лгать": последнее слово Саддама
На войне лучшее средство - обман.
Саддам Хусейн
В 2003 году Ирак стал ужасающим примером того, как столкновение иллюзий приводит к катастрофе. Множество усилий было затрачено на то, чтобы проанализировать ошибки, допущенные Западом в ходе самого конфликта и в ходе подготовки к нему. Здесь я не хочу в очередной раз приводить длинный список нелицеприятных фактов. Я хочу рассмотреть позицию и поведение Ирака, так как в сравнении с ошибками США и их союзниками ошибки Саддама, по меньшей мере, настолько же значительны.
После теракта 11 сентября 2001 года со стороны американского правительства обрушился просто ураганный огонь заявлений о том, что США собираются разоружить и силой свергнуть режим, который вызывал так много нареканий в последние годы. Как мы теперь знаем, на самом деле после 1998 года Саддам вовсе не планировал серьезную программу развития и производства оружия массового поражения. Тем не менее он упорно продолжал убеждать в обратном всех: и разведку западных стран, и своих соседей по региону, и даже свой собственный народ. Возможно, если бы Саддам несколько пересмотрел свою политику и пришел к какому-либо определенному соглашению с США по этому вопросу, он смог бы дольше удерживать власть. Но он не пытался наладить отношения и продолжал активно придерживаться своего обмана, даже когда всем уже было понятно, что заявления США о намерении свергнуть его - не пустой звук.
Более того, Хусейн практически ничего не сделал для подготовки своих вооруженных сил к войне. Стремительное поражение армии Ирака стало приятным, но сбивающим с толку сюрпризом для захватчиков. Поразительно, но диктатор даже не подготовил для себя пути к отступлению: спустя семь месяцев после начала вторжения он был найден в землянке неподалеку от своего дома. На протяжении более чем двадцати трех лет правления Саддам пережил несколько внутренних восстаний, ряд покушений, две войны, выдержал все дестабилизирующие неудачи и даже смог устоять при политическом натиске со стороны западных стран, целью которых было его свержение. Может быть, этим и объясняется его поразительная беспечность?
После задержания Саддам рассказал на допросах о причинах такой неподготовленности. Ему просто хотелось преподнести себя как наследника великих арабских героев прошлого. Надеюсь, чтение этой книги не прошло даром, и вы понимаете, что у этого туманного объяснения есть более приземленные корни.
После падения Багдада военные обнаружили огромный архив правительственных документов, в том числе записи переговоров Саддама с его ближайшими подчиненными (у него была привычка записывать все свои встречи и телефонные разговоры). Армия США передала эти обширные документы на изучение команде аналитиков, в главе которой стоял Кевин Вудс, бывший офицер и член Объединенного командования вооруженными силами США.
Летом 2003 года Вудс провел более трех месяцев в Багдаде. Он беседовал с бывшими членами иракской армии и правительства Саддама. Среди них были и известные всему миру Тарик Азиз и Кемикал Али (Али Хасан аль-Маджид, двоюродный брат Саддама). Вудс встречался с ними неоднократно; во время беседы он раскладывал на столе карту региона и предлагал рассказать свои истории. При этом он уверял, что пришел вовсе не для того, чтобы проводить допрос. Заключенные начинали свой рассказ без лишних уговоров, потому что были рады возможности поведать миру о жертвах, на которые им пришлось пойти во время этой бесчеловечной войны.
Вудс более пяти лет потратил на то, чтобы совместить проведенные им интервью и информацию, полученную из архивов Саддама, в единое целое. Он восстановил полную картину подготовки - или, точнее, полной неподготовленности - Ирака к войне. Более того, ему удалось выяснить, что в 2003 году мир в глазах Саддама выглядел немого иначе, чем его представляли политики западных стран.
Когда американские солдаты вторглись в Ирак, они были немало удивлены абсолютной неподготовленностью страны к длительной обороне. В частности, армия Ирака не разрушила ни одного моста через Евфрат, что давало огромное преимущество американцам, ведь по хорошим мостам удобно и быстро перебрасывать войска и тяжелую технику. После падения Багдада главу Ирака спросили, чего он ожидал от победы войск коалиции. Он признался, что угроза со стороны Турции или Ирана представлялась ему и его коллегам гораздо более реальной, чем угроза со стороны США. Это - поистине ошеломляющие подробности о совершенно необоснованных представлениях не только самого Саддама, но и всего его режима.
В 1991 году практически весь мир видел в войне в Персидском заливе унижение для Саддама. Итог этой войны вызвал противоречивые чувства. С одной стороны, армия Саддама была разгромлена американцами и потому была вынуждена отступить из Кувейта. В то же время сам Саддам был уверен в том, что именно он является лидером арабского мира, а потому даже в поражении смог разглядеть победу: ведь его режим уцелел, несмотря ни на что. Это ощущение только усилилось, когда в 1992 году президент Буш лишился возможности выдвинуть свою кандидатуру на выборы. Америка постепенно менялась, а Ирак под властью Саддама оставался прежним.
Когда после 11 сентября 2001 года конфликт начал разгораться с новой силой, Саддам не уставал повторять, что, даже если американцы всерьез намереваются вторгнуться в его владения, на этот раз у них будет меньше солдат и меньше союзников. В том случае, если "младший Буш" захочет превзойти своего отца и захватить Багдад, у него ничего не получится. Для Саддама действо "Америка против Ирака: продолжение" казалось бледной тенью минувшего конфликта.
Приближенные Саддама предпочитали скрывать от него правду, хотя точно знали, что у американцев более чем достаточно и сил и возможностей для свержения режима. Они предпочитали говорить диктатору то, что он хотел услышать. Министры Хусейна уверяли его, что Америка и Великобритания никогда не решатся атаковать без согласия и участия России и Франции, а его генералы заявляли о полной боеготовности иракской армии. Постепенно обманчивые представления Саддама распространились по всей армии, и солдаты ожидали большей угрозы от внутренних конфликтов или притязаний соседей, но никак не от США и Англии. К слову, эти взгляды были широко распространены даже после начала (!) вторжения. Мосты через Евфрат не были разрушены потому, что иракцы были уверены в необходимости подавления внутреннего восстания после того, как американцы будут остановлены. Личный секретарь Хусейна рассказал Вудсу, что даже через десять дней после начала войны Саддам был спокоен и уверен в нерушимости своей власти.
Адмирал Джон Годфри, глава британской военно-морской разведки в годы Второй мировой войны, неоднократно отмечал стремление нацистов из двух противоречащих друг другу донесений разведчиков верить тому, факты которого полностью соответствовали их собственным убеждениям. Офицеры Гитлера намеренно искажали и даже придумывали факты, то есть делали все возможное, лишь бы полученная информация подтверждала полученные ранее сведения. Более того, среди историков широко распространено мнение, что Сталин до последнего отказывался верить в предательство Германии и готовность Гитлера начать крупномасштабное вторжение на территорию СССР, несмотря на активную консолидацию войск нацистов у границ советского государства. Как видите, режим Саддама полностью соответствовал тому, что Годфри называл "согласованностью фактов" и "желанием верить в лучшее".
Всем хорошо известна печальная участь бывшего министра здравоохранения Ирака Рияда Ибрагима. Во время ираноиракской войны Саддам созвал своих министров и попросил у них совета, как действовать дальше. Ему было интересно их непредвзятое мнение. Ибрагим имел неосторожность обмолвиться, что в сложившейся ситуации Саддаму лучше на время отказаться от своего поста и вновь прийти к власти после подписания мирного соглашения. Хусейн был взбешен. На следующий же день изуродованные останки министра были доставлены лично его жене (теперь уже вдове). По словам одного из коллег Ибрагима, этот случай "несколько повлиял на точку зрения министров". Двадцать лет спустя именно страх перед такой расправой толкал приближенных Саддама на обман. Они старались говорить диктатору только то, что он хотел бы от них услышать.
Тем не менее один из чиновников все-таки решился нарушить табу. Через четыре года после войны в Персидском заливе командир Республиканской гвардии Ирака осмелился бросить вызов тотальной ортодоксии, царившей в рядах армии Хусейна. Вот как он описал этот случай Вудсу.