Впрочем, caм Константин Эдуардович под конец жизни писал о себе так: "Допустим, что я мудрец. Но было множество мудрецов иных эпох. И все они заблуждались и не обладали полной истиной. То же я думаю и про себя на основании этой исторической истины. Я в одном уверен, что идеи мои не вредны для людей... "
Гипотеза множественности миров вполне вписывается в господствующую философию нашего общества. По законам диалектической повторяемости, если "это" (цивилизация) есть "здесь" (на Земле), то, значит, "это" должно быть и "там" (на других небесных телах).
Именно концепция множественности миров является основой (научной парадигмой) проблемы СЕТИ. Этой аббревиатурой обозначается сокращенное название международной проблемы поиска и связи с внеземными цивилизациями. В нашей стране ею занимаются научные коллективы, в основном, академические. Существует Научный совет по комплексной проблеме "Радиоастрономия", его комиссия по поиску внеземных цивилизаций, Специальная астрофизическая обсерватория в станице Зеленчукскойи т. п. У нас и за рубежом, главным образом в США, есть несколько групп, проводящих поиск радиосигналов из далекого космоса. Еще в Академии наук СССР разработана программа таких исследований. Выделены большие ассигнования, задействованы сложные технические средства.
Однако опубликованные результаты последних исследований "пока были негативными" - досадует наш известный астрофизик Н. С. Кардашев. Другой астрофизик В. С. Троицкий пишет: "Энергетический уровень космического чуда, то есть сигнала, который может быть реально создан, недостаточен для восприятия применяемыми нами средствами обнаружения. Реальное расстояние, с которого можно еще наблюдать "чудо" в мощнейшие современные радиотелескопы, по-видимому, не более 100-1000 световых лет".
Вот так. Пока никто ничего не услышал из космоса, потому что выступаем с негодными средствами.
Давайте зададимся вопросом: а почему мы вообще должны что-либо услышать? А может быть, внеземные цивилизации давно отправили радиосвязь на свалку истории, как мы - почтовые дилижансы? И используют для связи другие, еще неведомые энергии? По Циолковскому, средний возраст цивилизации миллион миллионов лет. Исходя из современных, идущих от Дарвина эволюционных представлений, человечеству около четырех миллионов. Выходит, что сегодня мы с вами - младенцы на фоне бесчисленного множества зрелых внеземных цивилизаций. Мы не знаем даже принципов, на которых передаются ими сообщения, но, подобно "раку с клешней" из известной поговорки, тщимся догнать "коня с копытом". Представляется, что высокоразвитая цивилизация обязана жить и работать по замкнутой безотходной технологии, не выделяя в окружающую среду ни света, ни запаха, ни другого излучения. На то она и высокоразвитая. И даже ее посланий нам заметить не дано, поскольку осуществляются они, конечно, не в радиодиапазоне, а с помощью других, более тонких физических полей, для нас сегодня неизвестных. Совершенно ясно, что выбранная нашей наукой стратегия поиска сигналов искусственного происхождения и связи с ВЦ - это акция несостоятельная и деньги выброшенные.
Но если вглядеться пристальнее, то не совсем. Потому что, во-первых, это все-таки стимул для научно-технического прогресса, особенно в области радиои приборостроения, и, во-вторых, это - зондирование, изучение космического пространства. Задачи, хоть и побочные, не решающие главной цели, но, в итоге, полезные.
Сегодня мы умозрительно и теоретически, кажется, пришли к тому, что внеземные цивилизации существуют. Но сегодня мы не знаем, существуют ли они на самом деле. И никогда этого не узнаем, если не перейдем от слов к делу, к практике - критерию истины. Иначе мы будем вместо истины иметь широкий спектр гипотез, начиная с гипотезы о полном их отсутствии.
В принятой практике поиска ВЦ реально обозначились два подхода: связной поиск ВЦ по ее позывным, опирающийся на общую для всех объективную реальность Вселенной, на обоюдное желание контакта и конвергенцию (сходимость) двух мышлений к этой объективной реальности; астрофизический поиск ВЦ по ее астрономическим характеристикам и, как считают некоторые, по технологическим отходам. Пожалуй, будет неправильным умолчать и о развивающемся третьем подходе - так называемой палеоуфологии, то есть выявлению следов инопланетных пришельцев, посещавших Землю в далеком прошлом. Это направление в России активно продвигает Владимир Авинский.
А пока Космос молчит. Для нас, по крайней мере. С философской (да и с естественнонаучной) точки зрения молчание пусть даже замкнувшейся в себе цивилизации вовсе не эквивалентно ее отсутствию. И если она может быть в принципе как-то обнаружена, с молчавшей ВЦ остается возможность прямого контакта методами космонавтики, с отсутствующей - нет.
Кстати, насчет методов космонавтики. Нам известны случаи, когда космические зонды, посланные с Земли, измеряли и передавали значения основных физических параметров на некоторых небесных телах. Например, советская станция "Венера-6" в 1969 году передала с высоты 20 километров над поверхностью последнюю информацию, что температура достигает 325С, а давление - 27 атмосфер. Впоследствии зонды "Венера-7, 8, 9, 10, 11, 12" измерили температуру на местах посадки (460С) и давление (90 атмосфер).
Такие условия являются серьезным препятствием для образования и развития сложных органических соединений, то есть жизни в нашем понимании.
Значит ли это, что экстремальные значения температуры, давления надежно свидетельствуют об отсутствии ВЦ?
А если представить себя на месте ВЦ, в жизненное пространство которой вдруг вторгается без предварительного согласования, без позывных, без пароля, без ответа на запрос "свой - чужой", без карантинной проверки с неизвестными целями чужеродное тело?
Не знаю, как другие, но я бы тут же принял меры для нейтрализации такого вторжения возможными средствами, в том числе и путем срочного воздействия температурой и давлением, начиная с высоты 20 и более километров.
А потом максимальные показатели среды не всегда препятствуют развитию жизни. Например, мы знаем о жизни на больших глубинах в земных океанах, и высокое давление ей не препятствует. Так что лучше не торопиться с выводами.
Космос молчит. Но мы верим, что он населен. И в значительной мере наша вера - это вера отчаявшихся людей, загнанных в угол возрастающими земными заботами. Мы верим, что должна где-то существовать светлая планета (или планеты), обитатели которой живут несравнимо более счастливо, и настанет момент, когда они в конце концов прилетят к нам на Землю, протянут братскую руку помощи, передадут опыт, подтянут до уровня передовых и все изменится в лучшую сторону. Это, пожалуй, вековая мечта человечества. Сегодня ее развивают фантасты, кинематографисты, начинающие уфологи. Их сюжеты - это "внеземные цивилизации", "инопланетяне", "звездные войны". Полеты человечества в Космос еще больше "космизировали" сознание людей.
В наше время даже президенты начинают шутить по этому поводу. Здесь я имею в виду известный каламбур, родившийся во время беседы Р. Рейгана с М. Горбачевым. Речь шла о сближении позиций наших стран, о поисках путей такого сближения. Шутка прозвучала так, что объединение усилий двух стран неминуемо, если вдруг придется отражать нападение инопланетян. Потом эту шутку стали выдавать за серьезный сговор между президентами.
Но сейчас не об этом. Итак, еще раз. Космос молчит. Космический фактор внедрился в общество. Социум ждет и ничего не слышит.
Услышать невозможно, если настроен не на ту волну, и не только из далекого сверхпространства, но и рядом. И я снова, простите мне эту слабость, вспоминаю Высоцкого, который кричал и которого власть предержащие не пожелали услышать.
Как ребенок тянется к соске, так и взрослый стремится к истине. Отчего так дорог Высоцкий? Он дарил нам, страждущим, милостыню.
Он стоял на Российской паперти
в свой во весь исполинский рост
И, как будто гостинцы на скатерти,
сыпал песни за горстью горсть.
Пел о том, что у всех наболело,
да не каждый может сказать,
Пел неистово, рьяно, смело
резал правду-матку в глаза.
Раздавая себя прохожим,
зажимая сердце в тиски,
уменьшался шагреневой кожей
под размер гробовой доски.
На Руси, знать, поэтов тыща.
Но беда, она тем и лиха,
Что такого нет голосища.
И другого такого стиха.
Он истаял. Но бьет набатом
зазывающий доброту,
Проникающий в каждый атом
крик, сорвавшийся в хрипоту.
Говорят, что юмор - показатель здоровья нации. Выходит, что нация здорова и вполне втягивается в новое миропонимание, если, кроме протокольного юмора президентов, демонстрирует, например, и такое.
Петька: "Василий Иванович, мотор нашел. Что будем делать?"
Василий Иванович: "А давай на ворота подвесим. Пущай открывает".
Петька: "Василий Иваныч, лезь сюда, подсоби". Запустили мотор. Ворота оторвались и полетели, а на них Василий Иванович и Петька. Радары американцев засекли в небе НЛО. Боевая тревога! Ракетный залп, ракета поражает цель, но НЛO летит. Второй залп, поражение, но НЛО летит. Третий залп.
Петька: "Василий Иванович, мне уже надоело. То открывай ворота, то закрывай, то открывай... "
Или другой анекдот. Прохожий задел девушку ладонью за бедро. Она: "Вы что не смотрите! С Луны, что ли, свалились?" Он: "Да". Она: "То есть как? Инопланетянин?" Он: "Да". Она: "Ой, как интересно! Я давно хотела встретиться с инопланетянами и узнать, как они там размножаются". Он: "А вот так!" И снова задел девушку ладонью за бедро.
Это уже фольклор. Такой же, как и частушка: В небесах фигня летала Неизвестного металла. Много стало в наши дни Неопознанной фигни.
Я и сам пытался шутить: "Каждый должен быть в своей тарелке". "Лучше быть пришельцем, чем проходимцем". Но не всем нравился мой юмор, моя раскованность и моя деятельность в условиях развитого социализма.
Жизнь миллионов людей в нашей стране десятилетиями шла иначе, чем должна идти. Целые поколения выросли в абсолютном бесправии. Не все знают, что когда 10 декабря 1948 года Генеральная Ассамблея ООН 48 голосами при 8 воздержавшихся приняла основополагающий статус человеческого достоинства Всеобщую Декларацию прав человека, Советский Союз при голосовании воздержался, укрепив свою репутацию "империи зла". Во времена партократии текст Декларации в советских средствах массовой информации не печатался и отдельно не тиражировался. Советские коммунисты, являющие собой ум, честь и совесть эпохи, уже с первой статьи, гласящей "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах", не могли согласиться с тем, что и остальной род людской наделен такими же качествами.
А статья 18: "Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии" и статья 19: "Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их" в период тотальной партийной пропаганды звучали для советского человека совсем нелепо. Инакомыслящих тогда переводили в разряд диссидентов и изгоев. Крутой поворот России на демократический курс снял многие ограничения. Всеобщая Декларация прав человека увидела свет, она легла в основу нашей Конституции. Но традиции и инерция в ее реализации остаются.
А тогда мысль о том, что ты инициативен, всячески искоренялась. Исчез институт деятельности, его кастрировали. Любая деятельность регламентировалась, требовала разрешения или согласия, что в принципе означало одно и то же.
Середина 1977 года. "Что вы там за лекции читаете? Вы разве не знаете, что эта тематика не рекомендована?" Это секретарь парткома Московского инженерностроительного института, полнеющий блондин Любим Федорович Шубин. А я был только-только приглашен в МИСИ руководить проблемным сектором по применению подводных наблюдательных средств в интересах разработки морских нефтяных и газовых месторождений. Успел набрать специалистов, закупить оборудование. И вдруг проводится срочная реорганизация и сектор упраздняют. Партия быстро навела порядок "своей мозолистой рукой". Я и девять неповинных заложников оказались на улице.
Конец 1977 года. Не без помощи друзей устраиваюсь в ЦНИИ "Агат" старшим научным сотрудником в отделение перспективных разработок. Сразу же проводится "тайная вечеря". Генеральный директор А. А. Мошков без лишней огласки добровольно-принудительно собирает в кабинет доверенных руководителей подразделений и просит меня ознакомить присутствующих с проблемой НЛО. Секретарь парткома не присутствует. А беседовавшие со мной люди просто удовлетворяли свой естественный интерес "из первых рук".
Дуэт: партайгеноссе Владимир Николаевич Захаров и заместитель генерального по режиму Александр Кузьмич Шингарев возник позже. Первая встреча носила явно душевный характер: "Мы из вас душу вынем, если вы не прекратите компрометировать нашу фирму".
Надо же так случиться, что в эти дни мне позвонил из Соединенных Штатов корреспондент еженедельника "Нешнл Инквайр" Генри Грис и испросил разрешения встретиться в Москве. Нам, сотрудникам почтовых ящиков, категорически запрещалось встречаться с иностранцами. Но не скажу же я нормальному человеку, что мне не велено с ним видеться и что я даже не имею права пригласить его в свой дом на чашечку чая. Я пришел к Шингареву: "Был такой-то разговор с заморском корреспондентом. Что делать?" - "Для начала пиши объяснительную записку. А когда приедет американец, решим". - "А если это случится в выходной день?" - "Позвонишь мне домой. Вот телефон".
В одну из суббот Грис позвонил уже из Москвы. Он прекрасно владел русским и пригласил меня в гостиницу. Я попросил его перезвонить через пару часов. А сам срочно набрал шингаревский номер. В трубке женский голос. Я: "Будьте любезны, пригласите Александра Кузьмича". Голос: "Сейчас. Саша, тебя к телефону!" Пауза малой продолжительности. Голос: "Простите, а кто спрашивает?" Я называюсь. Пауза средней продолжительности. Голос: "Извините, я вас ввела в заблуждение. Он, оказывается, ушел". Я: "А когда вернется?" Пауза долгой продолжительности. Голос: "Вот мне тут сказали, что он уехал и приедет только утром в понедельник". Полковник госбезопасности А. К. Шингарев скрылся от ответственности под юбкой жены.
Что делать? Через справочную узнаю телефон дежурного по Комитету госбезопасности. "Слушаю, Красильников". Объясняю ситуацию, прошу совета. Красильников: "Конечно, идите на встречу. И вы, как специалист, лучше меня знаете, что можно говорить, а что нет. И не бойтесь таких встреч. Не хватало еще, чтобы мы у себя дома прятались от иностранцев".
Грису я был нужен, как возможный носитель сенсаций, меня в нем - о, святая простота!- интересовала возможность дать объективное интервью об уфологической ситуации, позаимствовать литературу. Через полгода я прочитал сочиненное Грисом и сначала ничего не понял. Там я фигурировал как секретный физик из Академии наук, доверительно сообщивший ему о том, что в якутском городе Жиганске в тайной лаборатории хранятся замороженные трупы инопланетян с разбившейся "тарелки". Первым делом я взял географический атлас и разыскал Жиганск, о котором до этого не слышал. Представляется, что только это и соответствовало действительности в объемной публикации американской акулы пера.
Шингарев затребовал очередную объяснительную бумагу и наложил вето на мою служебную командировку на флотилию атомных подводных лодок Северного флота. Арбитром выступил приехавший с Лубянки парень с хорошей инженерной эрудицией. Я поехал на Север. Победила производственная необходимость.
Несмотря на то, что генеральный директор, главный инженер, начальник отделения мне симпатизировали, Захаров и Шингарев продолжали чинить козни. То я оказывался вычеркнутым из списка на премию, то кто-то задерживал для печати рукопись моего научного отчета.
К этому времени я решил активизировать защиту докторской диссертации. В ней обосновывались принципы использования исследовательских судов нового класса - подводных. Теория подкреплялась практикой экспедиционных работ, выполненных на "Северянке". Было несколько предзащит в Государственном океанографическом институте, на географическом факультете МГУ, в Институте техникоэкономических исследований рыбного хозяйства, в Ленинградском гидрометеорологическом институте и, наконец, в ЦНИИ "Агат". Были письменные отзывы от организаций и неофициальные договоренности с возможными официальными оппонентами. Не было главного - ученого совета, который юридически был бы правомочен принять к защите комплексную работу, какой была диссертация. В ней переплелись техника и методы ее использования, биология и физика моря, промышленное рыболовство, навигация и маневрирование, теория вероятностей и стохастических процессов. Ни один институт не брал на себя ответственность разобраться в этом винегрете, выделяя для себя только долю своей специализации. И вдруг я получаю содействие заместителя директора Института истории естествознания и техники АН СССР А. С. Федорова и его рекомендацию: получить у Высшей аттестационной комиссии разрешение единовременно кооптировать в их ученый совет на мою защиту с правом решающего голоса докторов наук, способных оценить диссертацию. Оценив состав возможных специалистов, мы пришли к решению, что защищаться возможно только на соискание степени доктора географических наук. Свой запрос я собственноручно передал в ВАК вместе с ходатайством от ЦНИИ "Агат", собственноручно же, сговорившись по телефону, через три месяца получил и письменный отказ.
"ВАК не сочла возможным дать направление в Институт истории естествознания и техники АН СССР для организации защиты Вашей докторской диссертации, так как экспертная комиссия по географическим наукам отнеслась к этому отрицательно.
Заместитель ученого секретаря ВАК П. С. Костычев".
Добрые люди из "Агата" сообщили мне, что перед этим в ВАК заезжали Захаров и Шингарев.
Осенью 1979 года я принял предложение руководства вновь созданного ЦНИИ "Курс" и перешел туда из "Агата" на должность руководителя научного подразделения. Заместитель генерального по режиму А. И. Плеханов был антиподом Шингарева. Смотрел открыто, улыбался, похлопывал по плечу: "А как по-другому с человеком, благодаря которому я во Франции побывал".
Всплыла одна загадочная история. В 1971 году по приглашению известного океанографа Жака Ива Кусто я оформился в поездку в Бордо на Океанографический конгресс по развитию подводной исследовательской техники. Предварительно выслал доклад. За неделю до отъезда численность советской делегации сократили на две единицы. Я оказался одной из них. Плеханов рассказал, в чем дело. Эти две единицы были замещены представителями КГБ, которые съездили во Францию под видом инженеров-судостроителей. Одним из них и был Плеханов, запомнивший, как Жак Ив Кусто, заглядывая в программу, выкликал меня из зала, приглашая на трибуну: