В одном из экспериментов американских ученых [42] группу котят, выращиваемых в темноте, ежедневно помещали в цилиндрическую камеру, на стенках которой были нанесены вертикальные линии. Другую группу котят, также выращиваемых в темноте, помещали в камеру, на стенках которой были нанесены горизонтальные полосы. Исследования с применением микроэлектродов, проведенные на обеих группах котят, показали, что у животных первой группы нейроны зрительного анализатора реагировали избирательно только на предъявление вертикальных линий, а у животных второй группы – только на предъявление горизонтальных. В итоге, став взрослыми, первые не могли даже подниматься по ступенькам, а вторые не могли пройти между ножками стула.
Объясняя результаты подобных опытов, Хебб пишет о том, что в обогащенной среде высокое сенсорное разнообразие дает возможность животным создать большее количество сложных по структуре нервных контуров. Однажды сформированные нервные контуры в дальнейшем используются при научении. Недостаточный сенсорный опыт в депривированной среде ограничивает количество нервных связей или вообще откладывает их формирование. Поэтому животные, выросшие в малостимулирующей среде, хуже справляются с решением поставленных перед ними задач. Результаты подобных исследований позволяют сделать аналогичный вывод о человеке: богатый сенсорный опыт ребенка на ранних этапах развития повышает уровень организации нейронных сетей и создает условия для эффективного взаимодействия с окружающей средой.
2. Сенсорная депривация у людей и ее последствия
А. Эмпирические факты сенсорной депривации
На сегодняшний день собрано немало эмпирических данных о том, как дефицит сенсорных стимулов влияет на людей. В частности, описаны многочисленные факты изменения состояния сознания летчиков в условиях длительных полетов. Летчики воспринимают одиночество и монотонность среды как угнетающие. Ситуация усугубляется, если полет проходит над абсолютно однообразной местностью. Один пилот так описал свои ощущения от полетов внутрь Антарктиды: "Представьте, что сидите рядом с работающим двигателем в комнате и часами смотрите в хорошо побеленный потолок" [18, с. 153].
Показательными в этом плане являются результаты анализа опыта полярных исследователей, которые месяцами живут в однообразной среде снежных просторов. Зрительное восприятие ограничивается в основном белыми тонами. Звуковой фон – глубокая тишина или шум метели. Запах земли и растений там неизвестны. Врачи арктических и антарктических станций указывают на то, что с увеличением срока пребывания в экспедиционных условиях у полярников нарастает общая слабость, тревожность, замкнутость, депрессия.
Особенно тяжелое воздействие на психику оказывает полярная ночь. По данным исследований, нервно-психическая заболеваемость на Крайнем Севере на несколько порядков выше по сравнению с умеренными и южными районами России [16]. В одном из экспериментов были получены данные, показывающие, что у 41,2 % обследуемых жителей г. Норильска, живущих в условиях полярной ночи, повышена тревожность и напряженность, а у 43,2 % наблюдается снижение настроения с оттенком депрессии [18].
При изучении воздействия темноты на психическое состояние было выявлено, что у здоровых людей, работающих в затемненных помещениях на кинофабриках, в фотоателье, в полиграфической промышленности и пр., нередко развиваются невротические состояния, выражающиеся в появлении раздражительности, плаксивости, расстройств сна, страхов, депрессии и галлюцинаций [18].
Примеры тягостных ощущений, связанных с неизменностью среды, приводят также космонавты, моряки-подводники. Кабины космических кораблей и отсеки подводных лодок заполнены равномерным шумом работающих энергетических установок. В определенные периоды в субмарине или космическом корабле наступает полная тишина, нарушаемая слабым однообразным шумом работающей аппаратуры и вентиляторов [18].
Интересен тот факт, что наступающая тишина воспринимается не как лишение чего-то, а как сильно выраженное воздействие. Тишину начинают "слышать".
Б. Экспериментальные исследования сенсорной депривации
В психологии был сделан ряд попыток имитировать сенсорную депривацию. В Университете Мак-Гилла сотрудниками Д. Хебба в 1957 г. был организован и проведен следующий эксперимент.
Группе студентов колледжа платили $20 в день за то, чтобы они ничего не делали. Им нужно было только лежать на удобной кровати с полупрозрачной повязкой на глазах, позволявшей видеть рассеянный свет, но не дававшей возможности четко различать объекты. Через наушники участники эксперимента постоянно слышали легкий шум. В комнате монотонно жужжал вентилятор. На руки испытуемых надевали хлопчатобумажные перчатки и картонные муфты, выступавшие за кончики пальцев и сводившие к минимуму тактильную стимуляцию. Уже через несколько часов пребывания в подобной изоляции затруднялось целенаправленное мышление, не удавалось ни на чем сосредоточить внимание, становилась повышенной внушаемость. Настроение колебалось от крайней раздраженности до легкого веселья. Испытуемые ощущали невероятную скуку, мечтая о любом стимуле, а получив его, чувствовали себя неспособными отреагировать, выполнить задание или не желали предпринимать для этого никаких усилий. Способность решать простые умственные задачи заметно снижалась, причем данное снижение имело место еще 12–24 часа после окончания изоляции. Хотя каждый час изоляции оплачивался, большинство студентов не смогли выдержать такие условия более 72 часов. У тех, кто оставался дольше, появлялись, как правило, яркие галлюцинации и бредовые идеи [17].
Еще одна экспериментальная ситуация, предполагающая высокую степень депривации, – "изоляционная ванна" Дж. Лилли.
Испытуемых, снаряженных дыхательным аппаратом с непрозрачной маской, полностью погружали в резервуар с теплой, медленно протекающей водой, где они находились в свободном, "невесомом" состоянии, стараясь, согласно инструкции, двигаться как можно меньше. В этих условиях уже приблизительно после 1 часа у испытуемых появлялись внутреннее напряжение и интенсивный сенсорный голод. Через 2–3 часа возникали визуальные галлюцинаторные переживания, сохранявшиеся частично и после окончания эксперимента. Наблюдались выраженные нарушения познавательной деятельности, стрессовые реакции. Многие бросали эксперимент раньше намеченного срока.
В Гарвардском университете в 1956 г. проводился эксперимент с использованием аппарата "железные легкие" – респиратора, применяемого при бульбарных полиомиелитах [18]. Здоровые добровольцы (студенты, врачи) проводили до 36 часов в данном респираторе с открытыми кранами и с включенным мотором, который издавал монотонное гудение. Из респиратора они могли видеть лишь небольшую часть потолка, цилиндрические муфты препятствовали тактильным и кинестетическим ощущениям, в двигательном отношении испытуемые были весьма ограничены. Лишь 5 человек из 17 смогли остаться в респираторе в течение 36 часов. У всех испытуемых отмечались затруднения при сосредоточении и периодические состояния тревожности, у восьми имелись затруднения при оценке реальности (от псевдосоматических бредовых идей вплоть до настоящих зрительных или слуховых галлюцинаций), четыре впали в тревожную панику и активно стремились выбраться из респиратора [17].
Все эксперименты демонстрируют в целом сходные явления, подтверждая, что потребность в сенсорной стимуляции со стороны разнообразной окружающей среды – фундаментальная потребность организма. В отсутствие такой стимуляции нарушается умственная деятельность и возникают личностные расстройства.
В. О механизмах сенсорной депривации
Единого объяснения механизмов сенсорной депривации в психологии нет. При их изучении обычно рассматриваются разные аспекты данного явления.
Хебб пишет о том, что, если события в жизни человека были зафиксированы на нейрофизиологическом уровне, они и в дальнейшем должны сопровождать жизнь человека. Если же обычные ранее сенсорные события больше не происходят, у человека возникает сильное и неприятное возбуждение, которое воспринимается как стресс, страх или дезориентация. Таким образом, события окружающей среды необходимы не только для возникновения определенных нервных контуров. Те же самые события в дальнейшем поддерживают эти нервные связи [42].
В контексте когнитивной теории предполагается, что ограниченное поступление стимулов затрудняет построение когнитивных моделей, посредством которых человек контактирует со средой. Если депривация возникает в детстве, то создание подобных моделей становится невозможным. В том случае, когда депривация происходит позднее, под угрозой находится их сохранение, регулирование, корректировка, что препятствует созданию адекватного образа среды.
В психоаналитически ориентированных исследованиях больше внимания уделяется эмоциональному аспекту сенсорной депривации. Ситуация изоляции обычно подразумевает темное помещение, закрытые глаза, забинтованные руки, удовлетворение потребностей только с помощью другого (экспериментатора) и т. д. Таким образом, испытуемый как бы возвращается в ситуацию младенчества; подкрепляется его потребность в зависимости, провоцируется регрессивное поведение, в том числе регрессивные фантазии.
Существуют данные о том, что рассказы испытуемых о зрительных галлюцинациях могут существенно варьироваться в зависимости от типа инструкции (например: "Опишите все, что увидите, все свои зрительные впечатления" или только: "Дайте сообщение о своих переживаниях"). Такие результаты объясняются тем, что на состояние человека влияет не только дефицит стимулов как таковой, но и внутренние (органические) раздражители, а также, возможно, и остаточные внешние, которые субъект отмечает под влиянием направленного внимания, вызванного инструкцией [17]. Следовательно, сами проявления сенсорной депривации (и их описания) могут быть весьма различными в зависимости от целого ряда неявных на первый взгляд факторов.
В целом, по словам Й. Лангмейера и З. Матейчека, переменных, оказывающих свое воздействие в опытах с сенсорной депривацией, столько и их влияние различимо с таким трудом, что объяснение механизмов их действия остается до сих пор в большинстве случаев неясным и может быть описано лишь частично.
Г. Последствия сенсорной депривации
Общие последствия
В ряде исследований описаны особенности поведения и психических состояний людей, оказавшихся в ситуации сенсорной депривации. При этом последствия можно разделить на общие и специфические, связанные с индивидуальными особенностями субъекта.
Феноменология описываемых явлений достаточно обширна и не сводится к единой системе. При изучении эффектов сенсорной депривации можно обратиться к классификации М. Цукермана, которая включает:
1) нарушения направленности мышления и способности сосредоточения;
2) "захват" мышления фантазиями и мечтаниями;
3) расстройство ориентации во времени;
4) иллюзии и обманы восприятия;
5) беспокойство и потребность в активности;
6) неприятные соматические ощущения, головные боли, боли в спине, в затылке, в глазах;
7) бредовые идеи, подобные параноидным;
8) галлюцинации;
9) тревогу и страх;
10) сосредоточение внимания на резидуальных стимулах;
11) целый ряд других реакций, включающих жалобы на клаустрофобию, скуку, особые физические потребности [17, с. 237].
Вместе с тем указанная классификация не исчерпывает описания всех последствий сенсорной депривации. Объяснения различных авторов также не дают единой картины. Однако чаще всего приводятся такие общие последствия.
Изменения в эмоциональной сфере
Многие исследователи считают изменения в переживании и выражении эмоций одной из главных характеристик состояния человека в условиях сенсорной (а также других видов) депривации.
Дж. В. Фазинг выделяет при этом два паттерна изменений.
Первый – повышение эмоциональной реактивности, эмоциональной лабильности при общем снижении эмоционального фона (появлении страха, подавленности). Люди в этом случае более остро реагируют на события, чем в обычных условиях [50].
Так, своеобразные расстройства с симптомами тревоги и страха описывались у рыбаков Гренландии во время путины при хорошей погоде (неподвижное море и чистое небо без облаков), особенно когда они длительно сохраняли одну и ту же позу, стараясь фиксировать взор на поплавке [11].
Окружающие события при таких изменениях воспринимаются крайне обостренно в связи с резким снижением толерантности к стрессогенным воздействиям. Общая эмоциональная чувствительность значительно повышается. Эмоциональная лабильность приводит к появлению и неадекватных положительных эмоций: испытуемые иногда сообщают о переживании удовольствия и даже эйфории, особенно на некоторых этапах эксперимента.
Описаны острые психические реакции выхода из ситуации эксперимента по строгой сенсорной депривации (в частности, в сурдокамере).
Сразу после окончания опытов у испытуемых наблюдалось появление эйфории, двигательная гиперактивность, сопровождавшаяся оживленной мимикой и пантомимикой. Значительная часть испытуемых отличалась тем, что навязчиво стремилась вступить в разговор с окружающими. Много шутили и сами смеялись над своими остротами, причем в обстановке, не совсем подходящей для проявления такой веселости. В этот период наблюдалась повышенная впечатлительность. Причем каждое новое впечатление как бы вызывало забывание предшествующего и переключало внимание на новый объект ("перескакивающее" внимание) [18].
Аналогичные эмоциональные нарушения наблюдались и у животных.
В исследованиях П. Ризена у кошек, собак и обезьян по окончании длительных экспериментов со строгой сенсорной депривацией наблюдалось резко выраженное эмоциональное возбуждение, доходящее до судорог. По его мнению, эмоциональные расстройства у животных в период реадаптации являются следствием внезапного интенсивного сенсорного притока раздражителей [18].
Второй паттерн изменений, по Дж. В. Фазингу, – противоположный – люди перестают реагировать на события, которые ранее были эмоционально значимыми, они теряют интерес к прошлым занятиям, увлечениям.
Так, по словам одного из участников антарктической экспедиции Р. Пристли, его коллеги, люди обычно очень активные и энергичные, проводили время абсолютно бездеятельно: лежа в мешках, не читая и даже не разговаривая; они целыми днями дремали или предавались своим мыслям [29].
Еще один вариант эмоциональных трансформаций – изменение эмоционального отношения к событиям, фактам – вплоть до противоположного. То, что раньше вызывало положительное отношение, сейчас может вызвать даже отвращение. Людей может раздражать любимая музыка, цветы, они отказываются от встреч с друзьями.
В. И. Лебедев описывает реакцию испытуемых на просмотр фильмов ужасов: если в обычных условиях такие фильмы вызвали бы страх или отвращение, то в данном случае они вызывали смех [18]. Столь парадоксальную реакцию автор объясняет тем, что действительные трудности эксперимента были для испытуемых несравненно более значимыми, чем события, показанные на экране.
Помимо эмоциональных, наблюдается ряд нарушений когнитивного плана. Опишем некоторые из них.
Расстройства произвольного внимания и целенаправленного мышления
В условиях сенсорной депривации нередко нарушается организация познавательной деятельности. При этом страдают прежде всего высшие психические функции: словесно-логическое мышление, опосредованное запоминание, произвольное внимание, речь.
Так, есть данные о том, что заключенные после нескольких лет полной изоляции разучались говорить или говорили с большим трудом; у моряков, находившихся длительное время в одиночестве на необитаемых островах, снижался уровень абстрактного мышления, ослабевала речевая функция, ухудшалась память [11].
Основная причина данного нарушения – отсутствие организованной и целенаправленной познавательной деятельности.
А. Людвиг полагает, что в таких ситуациях начинают доминировать архаические модусы мышления, связанные с ослаблением так называемой проверки реальности, нечеткостью различий между причиной и следствием, амбивалентностью мышления, снижением чувствительности к логическим противоречиям [11].
По словам Л. С. Выготского, генетически более ранние типы сознания сохраняются у человека в качестве подстройки, в "снятом" виде в ведущих формах и могут при определенных обстоятельствах выходить на первый план [8]. Вероятно, данный феномен и наблюдается в условиях сенсорной депривации.
Изменения в перцептивных процессах
В ряде экспериментов, а также по выходе из них были обнаружены явления искажения воспринимаемых объектов: нарушения константности формы, размера, цвета, появление спонтанного движения в видимом поле, отсутствие трехмерного восприятия. Испытуемым могло казаться, что стены комнаты расширяются или сдвигаются, волнообразно колеблются, искривляются [18].