Но как было указано выше, именно религиозному консультанту очень сложно избежать осуждения. Юнг полагает, что причина, по которой люди не решаются исповедоваться священнику, а вместо этого идут к психиатру, - это боязнь того, что служитель церкви осудит их. "Он никогда не найдет контакта, - пишет далее Юнг, - если будет высказывать осуждение… Мы можем вступить в контакт с другим человеком только посредством установки беспристрастной объективности". Фрейдисты утверждают, что терапевт должен быть этически нейтрален, что совсем не подходит к религиозным служителям. Однако это не решает проблем; терапевт не может быть этически нейтрален; это одно из заблуждений фрейдизма. Терапевт - в нашем случае консультант - должен подразумевать некоторого рода этическое значение, и если он отказывается делать это осознанно, то он все равно продолжает делать это бессознательно. Сам Фрейд предлагает гедонистическую, детерминистическую этику.
Единственный выход - истинная вера, в которой консультант учится уважать и принимать других людей, не осуждая их. Вот путь понимания "беспристрастной объективности"; вот путь эмпатии. Умение "не судить" отличает истинную веру от эгоцентричной религиозности. Оно превосходно видно, когда провозглашающий эту команду сам может сказать: "Не я тебе судья".
После подробного обсуждения этих типичных невротических тенденций религиозного служителя, позвольте нам закончить советом консультанту преодолеть их, и через это подготовить себя к эффективной службе.
Для начала консультант должен понять определенную форму этого невротического паттерна, таящегося в его собственной личности. Только понимание приведет к исправлению; и, конечно же, оно высветит ему то непонятное в себе самом, против чего ему следует бороться, пока он консультирует других людей. Понимая свой комплекс неполноценности, он увидит свои эгоцентричные устремления в их искаженном виде; и вследствие этого невротический аспект его устремления ослабнет. Не следует думать, что это расслабление снизит творческую и продуктивную деятельность человека. На самом деле оно активизирует его творчество, ибо творчество требует спонтанности, которая наступает при периодическом расслаблении, и оно блокируется напряжением сильного эгоустремления.
Во-вторых, религиозный консультант должен развивать мужество к несовершенству. Это означает умение терпеть неудачу. Человек с компульсивным неврозом, не желающий терпеть неудач, должен в силу необходимости вести борьбу только за второстепенное; не удивительно, что он уделяет внимание мелочам, ибо, так сказать, в собственном дворике ему нельзя рисковать провалиться. Мужество к несовершенству означает перенос усилий в более важную сферу, где происходят важные вещи и где неудача и неуспех становятся относительно несуществленными.
В третьих, консультант должен учиться наслаждаться процессом жизни так же, как и ее целями. Это поможет ему избежать навязчивой установки "Все или ничего", ибо "наслаждение процессом" подразумевает пристрастное реагирование, получение удовольствия "в полете" по мере продвижения к цели. И это удовольствие от процесса освободит его от необходимости скрытых мотивов своих поступков, делания так или эдак ради какой-то цели за пределами картины. Таким образом он позволит себе развить внешние интересы и дружеские отношения - тем самым раскрывается один из недостатков нашего исходного анализа.
В-четвертых, консультанту следует быть уверенным в том, что он заинтересован в людях ради них самих. Если он все еще-полагает, что любит их "ради Бога", спросим его, не прикрывает ли этот "Бог" его эгоустремлений? Или если "ради Христа", ему следует проверить, не оправдывает ли это расхожее выражение его непонимание людей.
И это значит, что этот будущий консультант должен основательно очистить свою веру, неуклонно отыскивая элементы фальши и искореняя их проверенным методом раскаяния. Тогда имеется шанс, что он будет способен искренне сказать: "Не Моя воля, но Твоя да будет". Когда он сможет сделать это, то докажет, что религиозный подход разрубает гордиев узел эго-искажений при консультировании и что, в конце концов, истинно верующий человек - лучший консультант.
Глава 9. Нравственность и консультирование
Каждая проблема личности есть нравственная проблема. Говоря точнее, любая личностная проблема имеет в своей основе нравственную подоплеку, ибо подразумевает базовый для любой морали вопрос: "Как должно жить?". В таком случае нам следует считать, что здоровую личность должна отличать ее способность адекватно справляться с проблемами нравственности, которые предъявляет ей жизнь. Тогда принцип, что конечный результат любого успешного процесса консультирования - это корректное нравственное приспособление к жизни, является для нас основополагающим.
Для многих консультантов характерно ошибочное желание достичь этой цели легким путем. Неквалифицированные консультанты, в особенности те из них, которые задействованы в религиозной сфере, склонны слишком быстро продвигаться к моральному подтексту проблемы, по достижении которого они пытаются, часто не осознавая этого, навязать консультируемому определенный набор норм нравственности. При этом они исходят из предположения, что консультируемый нуждается в моральных установках, которые имеются у консультанта в более или менее адекватном виде, так что он может поделиться ими. Однако на деле такая процедура серьезно мешает консультативному процессу и лишает человека его неотъемлемого права формировать мораль в суровых испытаниях собственными страданиями и напряжениями.
Давайте понаблюдаем, что же происходит, когда консультант совершает эту ошибку и подходит к разговору с морализаторской точки зрения. Один священник недавно рассказал мне случай студента, у которого была проблема мастурбации. Консультируя парня, он описал ему его будущие любовные отношения, женитьбу, семью и затем призвал придерживаться этих ценностей и таким образом преодолеть соблазн мастурбации. Что может произойти в случае, подобном этому, дальше? Студент, оказавшись дома, скажем, в своей отдельной комнате (проблемы мастурбации обычно беспокоят одиноких людей), подавляет в себе желание мастурбировать, представляя себе образ будущей семьи. Но теперь этот образ приобрел для него важность только потому, что он связан, благодаря советам священника, с соблазном. И чем больше он думает о так называемом идеале, тем желаннее для него мысль о мастурбации. Более того, призывы священника, по-видимому, усилили его чувство вины, и поэтому он считает, что должен ненавидеть себя и относиться к себе более требовательно. В этом процессе желание мастурбировать становится сильнее: фактически каждый раз, когда он ставит перед собой задачу преодолеть его, оно крепнет. В то же время его самооценка снижается, так как возрастает чувство вины. В конечном счете он приходит к выводу, что раз он такое развратное существо, то ему лучше поддаться соблазну. Таким образом устанавливается порочный круг, который только усугубляет положение молодого человека.
Удивительно, что простая психология искушения не поддается пониманию религиозных служителей. Ясно даже и без глубокого психологического знания, что большинство соблазнов не могут быть подавлены прямым воздействием, которое только акцентирует соблазн. Если дело касается вожделения - такого, например, как алкоголь или секс, - то чем больше придаешь ему значения, тем ярче становится предмет желаний. Говоря конструктивно, лучший способ устранить соблазн - сместить вожделенный образ из фокуса внимания. Чтобы достичь этого, человеку нужно сосредоточиться на здоровых занятиях, чтобы отвлечься от нездоровых пристрастий.
Когда все сказано и сделано, единственное, что необходимо человеку, - смело, осознанно жить полной жизнью. Над таким человеком с его искренними интересами никакие соблазны не будут иметь власти. Вот тот подход, который нужно было применить в вышеописанном случае. Если бы священник копнул глубже, то, без сомнений, обнаружил бы, что мастурбация лишь симптом более глубокой личностной несогласованности; тогда он мог бы подвести студента к правильному решению этой проблемы. Обращение к образу будущих любовных отношений и супружества само по себе не ошибочно; конструктивные цели играют важную роль в консультировании. Но цели или идеалы должны прорастать из ситуации, а не просто спускаться сверху. Они должны быть рождены самим консультируемым и выражать его личные уникальные цели в соответствии с ростом его уникальной личности.
Наставление должно следовать только после понимания. Само по себе оно, будь то в проповедях или в консультировании, приносит мало хорошего и может причинить определенный вред. Оно может повысить чувство вины и заставить человека бороться не на жизнь, а на смерть. Без сомнения, в вышеприведенном примере студент и до визита к священнику "бился" изо всех сил: это характерно для людей с личными проблемами - упорно, но деструктивно бороться. Они подобны рыбам, пойманным в сеть, - чем отчаяннее сопротивляются, тем сильнее запутываются. Деструктивная борьба - причина внутриличностного разлада, которого мы пытаемся не допустить. Если прибегнуть к другому образу, то такой человек скован, как два борца, которые настолько крепко ухватились друг за друга, что не могут сдвинуться с места. Неудивительно, что действия такого человека во внешнем мире отнюдь не эффективны!
Мы не преуменьшаем значения напряжения или подлинной устремленности: и то и другое необходимо для здоровой личности. Но в их основании должно быть понимание. Тогда устремленность не будет просто поединком с поверхностными пластами сознания человека, а перестроит всю его личность для движения в новом направлении.
Вот почему так необходимо выделить принцип: к проблеме консультируемого следует подходить с точки зрения душевного здоровья, а не нравоучений. Тогда и консультируемый, и консультант смогут рассматривать ее объективно, отбросив всякую щепетильность и ханжество. Избавившись от поверхностного, безапелляционного морализаторства, они в конце концов будут способны приблизиться к истинной, проверенной на прочность морали.
Творческая личность и нравственность
Нравственная жизнь человека, как и вся остальная его жизнь, начинается с самовыражения - выражения его страстей, инстинктивных устремлений, желаний и прочих внутренних потребностей. Нравственность означает самовыражение в смысле структуры, но здесь следует подчеркнуть, что без самовыражения человека его нравственная жизнь бессодержательна. Инстинктивный поиск пищи и секса, вспышки гнева, ненависти, любви, наслаждение дружбой или творчеством - все эти порывы и многое-многое другое представляет собой материал, составляющий содержание нравственности, без которого она все равно что река без воды.
Мы говорим об этих инстинктивных побуждениях как о всплесках бессознательного личности. Фрейд представил нам незабываемое описание этого "id" - кипящего котла глубинного, темного бессознательного, из которого всплывают всевозможные инстинктивные порывы, вожделения и страсти. Все это олицетворяет, согласно терминологии Фрейда, либидо. Юнг же, как мы помним, дополнил описание бессознательного, включив в него человеческие надежды, страхи и образы - все богатство психического содержания. Из этого источника происходят фантазии, превращающиеся в величайшие произведения искусства человечества, идеи, которые ложатся в основу философских систем, и прозрения, из которых вырастают религии.
Базовое инстинктивное побуждение личности, которому было дано множество названий психологами и философами, - это "elan vital" или "жизненный импульс", по Бергсону, "воля", по Ницше и Шопенгауэру, "творческий импульс" и т. д. Но как бы это ни называлось, мы имеем дело с внутренними, иррациональными побуждениями, которые наполняют жизнь человека содержанием. Это струя жизни, ее творческое фонтанирование, поднимающееся, как из артезианской скважины, и орошающее все вокруг.
Содержание, сложенное из инстинктивных побуждений, является одновременно и добром, и злом. "Добро" следует определить как инстинктивные побуждения, направленные в социально приемлемое русло. Но побуждения сами по себе в большей мере эгоцентричны и антисоциальны, нежели добродетельны. Они иррациональны и, более того, противодействуют попытке их направить. Они подобны лошадям, в которых все еще есть дикость, заставляющая их грызть удила.
Люди боятся этой инстинктивной стороны своей жизни: они распознают нечто опасное в побуждениях, возникающих внутри них и принуждающих их любить и ненавидеть, бороться и одерживать любовные победы, захватывать мир в своей амбициозности и вовлекаться во власть над другими людьми. В каждом из нас есть что-то от Фауста - стремление подчинить себе целые миры, выразить нашу волю к жизни без всяких ограничений - и это устрашает нас. В этих непреодолимых порывах мы ощущаем тенденции к саморазрушению, как и к уничтожению других людей.
Современный человек, естественно, не любит признаваться в наличии этих побуждений, многие из которых определенно антисоциальны и шокируют любое общество, доведись ему однажды их выразить. Ему не хочется признаваться, что он имеет и захвачен этими безрассудными импульсами, более могущественными, чем это было бы желательно для его самоуважения: в нем больше от дикого животного, по выражению Фрейда, чем хотелось бы. Вот почему он пытается подавить эту инстинктивную сторону своей жизни. Он бы предпочел вовсе не допускать бессознательные побуждения в сознание, но при таком варианте у него нет другого пути, кроме окольного, - в невроз. Так что он вынужден пользоваться другим, более удачным способом: простым усилием воли пытаться контролировать эти побуждения, усиливая суперэго и помещая его как стража порядка над отдушиной ид. Протестантизм уделяет особое внимание этому направлению, считая, что все жизненные проблемы можно уладить, прибегнув к непосредственному сознательному решению. Итак, мы говорим об "управляемой жизни" и "победе над собой". Навесив ярлыки или сделав громкие заявления, мы считаем, что дело сделано.
Понимая, что прямое подавление не срабатывает, люди склонны устанавливать систему правил, с помощью которых они смогут регулировать свои инстинктивные побуждения. Чем больше они боятся своих инстинктов, тем более жесткими становятся эти правила. Они могут детально разработать систему непреклонных принципов, которую могут не задумываясь применять к каждой ситуации. Адлер язвительно описывает людей, которые "пытаются разложить каждую деятельность и каждое событие согласно принципу, который они считают подходящим для любой ситуации… У нас создается впечатление, что они настолько неуверенны в себе, что все в жизни они вынуждены втискивать в рамки нескольких формул и правил, чтобы все это не слишком их пугало. Сталкиваясь с ситуацией, для которой не находится никакой формулы, они способны только бежать". Подобное построение правил освобождает этих людей от тяжелой ответственности при принятия новых решений.
Человек имеет право бояться своих инстинктивных побуждений, ведь они таят в себе и опасные возможности для зла, и потенциал для добродетельного творчества. Однако люди ошибаются в том, что выбирают короткий путь: методы подавления, простого сдерживания и составления правил просто не работают. Человек не может обманным путем справиться с этими могущественными силами бессознательного. Он может преуспеть, будучи порядочным и осмотрительным и никогда не переступая своих правил на людях, а потом неожиданно стать участником какой-нибудь войны, сеющей ненависть и смерть на континентах, пока целые страны не окрасятся кровью. Или он может соблюдать все требования нравственности в своей личной жизни, но из-за собственных подавлений так отравлять жизнь окружающим, что его дети станут полуневротиками.
Да и в отношении самого человека ясно, что "борьба" с инстинктивными побуждениями не приносит успеха. Вот, к примеру, Джон До - человек, пытавшийся контролировать себя с помощью тщательно разработанных правил и намерений. Он принимает то или иное сознательное решение и затем придерживается своего намерения с упорством, которое мы опрометчиво называем "силой воли". Но именно силы из глубинных слоев бессознательного в наибольшей мере задействованы в поведении Джона До или кого бы то ни было другого. И если, принимая решение, он не учитывал этих глубинных тенденций, то мы можем быть уверены, что они в конечном счете прорвутся наружу, сокрушая все на своем пути. А потом мистер До удивляется, почему, несмотря на все свои сознательные усилия, он не способен придерживаться этих решений. На деле каждое решение мистера До может пробудить в его бессознательном компенсаторный процесс, который, когда он в конце концов прорывает заслон, бросает его в другую крайность.
Итак, нам нельзя обойтись без взаимодействиямежду инстинктивными побуждениями и сознательными целями. Если же в главном они антагонистичны, то вызывают все большее и большее отдаление сознательной части от бессознательного целого, и это подрывает умственное здоровье. Идеальная ситуация здесь - это когда наездник (сознательное эго, по терминологии Фрейда) разумно управляет лошадьми (силами ид). Такое кооперативное взаимодействие возможно только на основе понимания и согласованности. Это означает, что человек в первую очередь должен быть честнымсо своими инстинктами. Тогда он будет настроен не на сознательную борьбу с самим собой, а на почти полную реорганизацию своей личности в целом. И вместо составления намеренийон преисполнится решимостью.Его решения, подкрепленные силами из "бездонных глубин", будут тогда иметь власть и эффективность.
Все хорошее в жизни, как уже было сказано, так же как и плохое, начинается с инстинктивных побуждений. Любовь разрастается так же, как ненависть. Здесь берут начало эмоции, которые их обслуживают и объединяют. Например, сексуальность загубила немало судеб, но благодаря ей же создаются семьи и рождается большая любовь. Закипающий в нас гнев полезен в борьбе со злом и приводит к великим гуманитарным реформам. Человек, который направил штыки против своей инстинктивной жизни, может добиться временного успеха в отвращении зла, но вместе с этим он блокирует свою способность творить добро. Тот, кто не может ненавидеть, говорил Эмерсон, не может любить. В попытке искоренить свои инстинктивные побуждения человек лишает свою жизнь содержания, оставшись на берегу сухой реки. Итак, если бы мы и были способны избавиться от этой темной и неуправляемой стороны нашей природы, мы бы этого не захотели. Вместе с мякиной мы бы выбросили и зерно.