Не должен, но представьте себе: любит. И ждет, и надеется, и переживает, если о ней дурно говорят.
А если и отрекается в сердцах или никогда не упоминает о ней, делая вид, что мать ему не нужна, то для него это все равно глубокая, незаживающая рана.
Чувство патриотизма, как и то, о чем мы говорили в двух предыдущих главах, было всегда в России, как, впрочем, и во всем мире, культурной нормой. Не говоря уж о том, что это норма не только культурная, а даже биологическая.
Любовь к своему дому, к своей земле, к своей стране и народу - нормальное, здоровое чувство. В него включено очень многое: от возвышенных переживаний сопричастности до самых земных привычек, в том числе и гастрономических. Недаром, вернувшись из зарубежной поездки, человек часто признается:
- До чего ж я стосковался по тарелке горячих щей с черным хлебом!
Любовь к Родине, как и всякая настоящая любовь, окрашена отнюдь не в одни розовые тона. В России, как нигде, принято ругать свою страну, выяснять с ней отношения, предъявлять претензии, обижаться вплоть до полного разрыва - короче говоря, общаться как с живым, близким человеком. И не просто с близким, а с самым близким - с матерью.
Между прочим, маленький ребенок вполне может пожаловаться на мать другим взрослым, а подросток–сверстникам. Но попробуй кто–нибудь сказать про нее дурное слово: глаза выцарапает!
На наших занятиях мы предлагаем детям самые разные этюды. Какие–то из них - в самом начале, когда мы еще присматриваемся к ребенку, хотим кое–что уточнить, - воспроизводят определенные жизненные ситуации. Практически все дети показывают, как их кто–то обижает. Но поскольку они показывают это в куклах, то между "актером" и персонажем существует дистанция, и она–то как раз служит буфером, предохраняющим ребенка от психической травмы. И только один сюжет (который мы, кстати, никогда не предлагаем ребенку, но порой он разыгрывает его спонтанно, по собственному желанию), вызывает такое полное и моментальное отождествление, что никакой буфер уже не помогает. Это когда ребенок показывает, как кто–то чужой, например, мальчишка, сказал ему обидные слова про его мать. Кукла–пострадавший начинает так дубасить куклу–обидчика, что у последней того и гляди отвалится тряпичная голова. "Избиение" может длиться пять, десять минут - пока не остановишь. А остальные дети следят за этим побоищем затаив дыхание.
Так же болезненно воспринимается охаивание чужими своего дома (даже если он действительно неуютный и грязный). Почему же надо думать, что охаивание понятия, пусть более широкого, но включенного в категорию "мое", пройдет для психики бесследно? Да еще если это охаивание не фрагментарное, не единичное, а регулярное? И ничем не у р а в н о в е ш е н н о е. Можно, конечно, смеяться над прежней кондовой пропагандой, но она возвышалась, как огромный утес. А волны критики и брызги недовольства лишь слегка орошали его, но поколебать не могли. И это раздражало, но одновременно давало психическую опору.
Теперь утес рухнул. А его развалины затоплены прямо–таки океаном претензий, обвинений и проклятий. То есть равновесие грубо нарушено. Все мы видим, что для множества взрослых людей это серьезная психическая травма. Этакое идеологическое землетрясение.
А как же в такой ситуации должен чувствовать себя ребенок, в прямом смысле с рождения усваивающий, что его дом, его родина - хуже всех (и всегда были хуже всех)? А он сам - жалкий, ни на что не годный "совок"?
- Да ладно вам нагнетать и подбрасывать! - поморщится кто–нибудь. - Вы посмотрите вокруг! Веселые нарядные дети, едят бананы, жуют жвачку, а главное - они свободны!
Вопрос о духовной свободе мы сейчас рассматривать не будем. Что, какие факторы на нее влияют - это особая и очень сложная тема. Но одно можно сказать с уверенностью: даже самое свободное воспитание не в силах освободить детей от родовой памяти.
Возникает чувство раздвоенности и как бы двойного страдания. "Раз мою страну ругают, значит, она плохая. И мне здесь будет плохо. Поэтому ее надо покинуть. Но она же своя, а остальные чужие. Чужие - значит страшные. Значит, враги!"
Такие одновременные, но противоположно направленные чувства психологи называют амбивалентностью. Амбивалентность как постоянный фактор разрушительно влияет на психику.
Растет племя изгоев. По данным того же социологического опроса, проведенного Уральским отделением РАН, 48% дошколят хоть сегодня готовы уехать из России навсегда. Подчеркнем, что для детей такого возраста тяга к перемене мест и дальним странствиям не характерна, она появляется позже.
- Ну и прекрасно! Они же сво–бод–ны! - напомнит гипотетический оппонент.
Да, разумеется. Лишь бы были счастливы, но… "Не люблю негров. Они черные, губы слишком толстые, а зубы белые" (из высказываний тех же дошколят). Немцы "могут убить", татары - "злые". В качестве врагов называются французы, китайцы, Саддам Хусейн. Даже к американцам отношение сдержанное (уж во всяком случае куда более сдержанное, чем у взрослых!): "Это хороший народ, н е очень злой".
Так куда же они поедут и где будут счастливы?
Только не надо думать, что это неприятие "чужаков" - "проклятое наследие тоталитаризма". Малыши часто пугаются чужих. Этот страх как раз и подсказывает им родовая память, еще не усыпленная, не облагороженная воспитанием. Точно так же архаические народы страшились пришельцев и часто только людей своего племени называли словом "человек". Все остальные были не люди, а значит, таили в себе угрозу.
Ну, тут наш незримый оппонент буквально взорвется:
- Шовинизм культивируете?! Хороша педагогика! Весь мир стремится к интеграции… Европа без границ… Вступление России в мировое сообщество, а вы…
А мы утверждаем, что вливаться в мировое сообщество нужно полноценными людьми. Как, по–вашему, будет чувствовать себя человек, страдающий комплексом неполноценности, если окажется в "большой компании незнакомых людей"? Принесет ли это радость ему? Доставит ли он удовольствие компании?
Что–что, а эту ситуацию мы имеем возможность наблюдать каждый раз, когда застенчивые дети впервые приходят на наши занятия. Одни сидят, не поднимая головы и чуть не плачут, у других, наоборот, проявляется какая–то невиданная агрессивность, третьи на любой вопрос, на любую просьбу отвечают только отказом, четвертые кривляются, пятые…
Поверьте, нам очень легко продолжить этот ряд, Но мы лучше прервем перечисление и подчеркнем другое. Если с первого момента не выстроить правильно отношения в группе (а мы уже не раз писали, что в основе нашей методики лежит психоэлевация, возвышение личности ребенка), то дети с комплексом неполноценности не получат ничего, кроме дополнительной травмы.
Вот она, модель интеграции людей с ущемленным национальным достоинством. Такая интеграция, на наш взгляд, хуже любой изоляции. Главное, что дело все равно кончится обособлением. И ладно бы только обособлением! А может закончиться гораздо трагичнее - кровавыми конфликтами и войнами.
Увы, предпосылки к этому уже налицо. Что означает биение себя в грудь и бесконечные восклицания типа "мы хуже всех", "мы самые отсталые, самые несчастные"? Это искаженная, вывернутая наизнанку мания величия. Пусть глупые, бездарные, несчастные. Зато самые. Вот оно, ключевое слово! -
- В конце концов, какая разница? - пожмет плечами неутомимый оппонент. - Налицо или наизнанку… Важно, что это мания, психическое отклонение. А когда все кричали: "Великая страна"? Это что, не мания была? Тоже мне, Верхняя Вольта с ракетами! Тут всегда было помешательство на величии…
Конечно, какая–то правда в этом есть. Скажем точнее: она относится к слову "кричали". Шумный патриотизм напоминает пылкую женщину, которая уж если кого полюбит, то с пеной у рта всем доказывает, что ее возлюбленный - настоящий гений, красавец, благороднейший человек и т.п. И опять–таки в самой идеализации объекта любви нет ничего ненормального. Ведь не по хорошему мил, а по милому хорош. Ненормально другое: публично, назойливо и даже агрессивно (дескать, попробуй не признай!) заявлять об этом (чем, кстати, и была противна советская пропаганда).
А вообще–то утверждать, что Россия - самая обыкновенная страна и что, мол, пора с этим смириться - значит, утверждать ложь. В чем обычно вырвется мания величия? Например, в том, что карлик мнит себя великаном. Или бездарь - гением всех времен и народов. Но Россия–то на самом деле великая, огромная страна с бескрайними просторами, с бездонными ресурсами, с подлинными, а не вымышленными гигантами в самых разных областях науки и искусства. И советский период тоже дал нашей стране, да и всему миру великую культуру.
Вспомните, пожалуйста, как обычно ведут себя сильные и рослые мужчины? Со спокойным добродушием. С чувством собственного достоинства. Зная свою силу, они не лезут в драку. Чего им себя показывать? Их и так видно.
Мы очень советуем вам, родителям, воспитывать в наших детях именно такое - нормальное, спокойное чувство патриотизма. Ибо к мании величия ведет как раз чувство собственного ничтожества. Между прочим, мы очень легко справились с недугами мальчика–патриота, мама которого не знала, как он будет жить дальше. В отличие от мамы, мы радовались, услышав о его патриотических чувствах. Ухватились за это, как за сохранное, и подчеркнули его патриотизм как достоинство. Мы никогда забывали спросить мальчика о последних политических событиях, а выслушав, неизменно заключали:
- Вырастешь - будем за тебя голосовать. Только на тебя вся надежда! Если ты станешь президентом - за судьбу России можно не волноваться. Конечно, мы говорили это с юмором, и "будущий президент" в ответ тоже смеялся. Но у него выпрямились плечи и уже не лихорадочно, а гордо блестели глаза.
К сожалению, нам и в этой главе придется повторить: если государство не опомнится и не перестроит стратегию воспитания (в том числе и патриотического), забота о психическом здоровье ребенка целиком ляжет на семью. Собственно говоря, она уже легла. Разумеется, можно и нужно добиваться перемен в политике государства, "однако за время пути…". В общем, дети растут быстрее, чем умнеют политики.
Поэтому, не дожидаясь одобрения министерств и ведомств, переходим к рекомендациям.
Изымите из обращения формулировки типа "хуже нас нет". Славословить все подряд, конечно, тоже не следует. Главное, чтобы в разговорах с ребенком о загранице не звучал завистливо–восхищенный лейтмотив "живут же люди". Как (может, не очень складно) сказал один наш знакомый эстонский режиссер: "Живут не где лучше, а где дома". И это на самом деле так.
Давайте ребенку понять, что значит "дома". Обращайте его внимание на всякие подробности, которые милы вашему сердцу. Тут и природа, и обычаи, и стихи, и песни (среди них есть просто прекрасные, и пусть дети их знают).
Объясняйте детям, что ругать свою страну в присутствии иностранцев - это прежде всего ронять себя. Человек думает, что он пожалуется, расскажет, какая у него страна ужасная, и его пожалеют. Для видимости, может, и пожалеют. А в душе будут презирать. Мы ни разу не встречали иностранца (хотя общались с людьми из очень многих стран), который бы ругал свою родину. Он мог критиковать правительство, какие–то тенденции в обществе, говорить о разных проблемах. Но даже граждане той страны, где царил настоящий террор (например, наш знакомый гватемалец, у которого был зверски замучен отец, и сын видел его изуродованный труп) - даже они говорили о своей земле, о своем народе с любовью и надеждой.
Вот и нам нужно научиться отделять землю, где мы родились, выросли и родили детей, от ее правителей. Это связано, но не тождественно. Правители приходят и уходят, а Россия остается. Она оставалась любимой даже для эмигрантов "первой волны", у которых новая власть в прямом смысле слова отняла все, разрушила их мир. Большевистский режим они ненавидели и проклинали, но их неизбывная ностальгия стала легендарной.
Особое внимание хочется обратить на фильмы времен "холодной войны", которые теперь так часто показывают по телевизору, и на переводные книги. В них довольно часто супермены–американцы, например Джеймс Бонд, борются с тупыми и жестокими русскими (а для американцев все, кто жил в Советском Союзе, были русскими). Не надо запрещать детям смотреть или читать подобные "произведения искусства". Это как раз тот случай, когда плод не должен быть запретным, иначе он будет сладким. Однако полезно выразить свое юмористическое отношение к этим топорным пародиям. И сказать ребенку, что американские дети не будут восхищаться фильмом–агиткой, где умный русский разведчик (а таких фильмов у нас тоже было предостаточно) расправляется с тупыми, свиноподобными американцами.
И напоследок буквально пара фраз о слове "совок". Пожалуйста, не произносите этого слова - лучше совсем, но при детях особенно. Мало того, что это слово унизительное, так у ребенка оно наверняка еще и вызывает законную ассоциацию с пластмассовым совочком, с игрушкой, которая всегда в чьих–то руках, причем с игрушкой чисто функциональной и настолько невзрачной, что ее часто забывают в песочнице…
В психологии это называется "конкретно–образное мышление".
"Я С ДЕТСТВА МЕЧТАЛ, ЧТО ТРУБАЧ ЗАТРУБИТ…"
Теперь в школе не разучивают не только песни о Родине.
Дочка нашей знакомой, придя из школы, что–то тихонько нашептывала на ухо своему младшему брату. В комнату вошла мама и спросила:
- Что ты шепчешь?
- Песню, - прошептала девочка.
- Небось какие–нибудь глупости, - нахмурилась мама.
Девочка молча опустила голову. Но ее выдал младший брат. Тоненьким голоском, перевирая мотив, он запел:
- Кругом война, а этот маленький. Над ним смеялись все враги…
- Не враги, а врачи, - машинально поправила мама.
У девочки потрясенно округлились глаза:
- А ты откуда знаешь?
- Что значит "откуда"? - в свою очередь, удивилась мама. - Мы ее в школе учили. Я пела в хоре вторым голосом, а Лешка Линьков запевал. Да и по радио все время исполняли…
- И вам РОНО не запрещало?
- Чего–чего? При чем тут РОНО?
- А нам запрещает. Вернее, не нам, а нашей Татьяне Сергеевне. А Татьяна Сергеевна, она хорошая, она все равно нас учит. И директор хороший, он разрешает… Только по–тихому, чтоб в РОНО не узнали. А то Татьяну Сергеевну с работы выгонят… И ты, Федька, - обратилась девочка к младшему брату, - в саду не пой, не подводи Татьяну Сергеевну.
От этих объяснений у мамы голова и вовсе пошла кругом. Она отправила детей во двор и стала мучительно думать… Нет, ее не удивило, что вчера еще обязательную по программе песню сегодня запретили.
Она как–никак прожила в этой стране три с лишним десятка лет. Ее мучил лишь вопрос: почему? Маленький мальчик отправился на войну… Ну, вроде про войну еще можно. Стал трубачом… "Как хорошо - не надо кланяться. Свистят все пули над тобой…" Про партию ни слова, про Ленина тоже ничего… А как там дальше? "Но как–то раз в дожди осенние в чужой степи, в чужом краю полк оказался в окружении, и командир погиб в бою…" И тут ничего такого…
По мере приближения к финалу мама все с большим азартом перебирала слова песни. И наконец, почти торжествуя, воскликнула:
- Вот оно! Нашла!!
Слово оказалось одно. Но зато сколь криминальное! Поднимая людей на бой, маленький трубач "встал в дыму и пламени, к губам трубу свою прижал. И вслед за ним весь полк израненный запел "ИНТЕРНАЦИОНАЛ"!"
Да, трагическая история действительно повторяется на уровне фарса. Когда–то подпольщики тихонько, чтобы не услышал враг, разучивали революционные песни. Сегодня учительница потихоньку, чтобы не услышало РОНО, разучивает с детьми песню про юного героя. И опять запрещено слово "Интернационал"…
Нет, это все–таки не фарс. Скорее - трагифарс. И дело тут даже не в слове "Интернационал", а в героях. Спросим себя: что за герои сегодня у наших детей? Есть ли они? Нужны ли они вообще?
Начнем с последнего вопроса. Нужны ли детям герои? Во время бесед с родителями, правда, не так уж часто, можно услышать Мнение: "Хватит, тут вся страна состояла из одних героев, и вот к чему это привело. Не герои нужны, а трезвые, практичные люди. Не к подвигам надо стремиться, а к нормальной, человеческой жизни. А за подвиг теперь здесь и "спасибо" не скажут. Вон, посмотрите на спасателей, которые бросились в Чернобыль после аварии.. Времени прошло всего ничего, а кому они теперь нужны? Кто о них теперь вспоминает?"
Однако не было случая, чтобы у детей, с которыми мы занимаемся, - даже у малышей! - при слове "подвиг" не загорелись глаза. Будто это слово–сигнал, пробуждающий, как зов трубы.
Я с детства мечтал, что трубач затрубит,
И город проснется под цокот копыт,
И все прояснится открытой борьбой:
Враги - пред тобой, а друзья - за тобой… -
так начинается стихотворение Наума Коржавина "Трубачи". (Вообще, надо сказать, что образ трубача - один из любимых романтических образов, причем не только у нас. Поэтому особенно обидно, что песня про маленького героя, да еще трубача, - "изъята из обращения".)
Странно, вроде бы странно… Что там может отзываться в пятилетней малявке на слово "подвиг"? Тем более сейчас, когда эта тема так непопулярна, когда о героизме и подвигах в лучшем случае не говорят ничего. Наши дети уже не знают тех имен, которые были на слуху у нас: Олег Кошевой, Леня Голиков, Зоя Космодемьянская… Но подвигов жаждут не менее, если не более страстно.
Однако если мы вспомним об архетипе, о родовой памяти, то ничего странного и удивительного в этом нет. Какие свидетельства дошли до нас на каменных скрижалях, керамических черепках, пожелтевших папирусах? Что люди прежде всего хотели оставить в памяти потомков? Описание своих подвигов. Какой самый древний жанр в литературе? Эпос, повествование о героях и их свершениях, то есть подвигах. Эпос есть у каждого народа. Это, можно сказать, лицо народа.
Но если это есть у каждого народа, значит, это для чего–то нужно?
С тех незапамятных времен, как люди стали называться людьми, они устремляли свой взор к небу, где обитали боги. Богам поклонялись, богов страшились, богам хотели подражать. Но боги были недосягаемы. Милость богов и близость к ним следовало заслужить. Заслужить отважными деяниями, п о д в и а м человек, совершивший подвиг, приближался к богам, но в то же время - и это очень важно - оставался человеком. Он был ближе, доступнее, понятнее, ему легче было подражать. Самим фактом своего существования герой как бы говорил другим людям:
Вы тоже сможете возвыситься, если очень постараетесь у вас есть надежда. Я тому пример.
То есть герой становился промежуточным звеном между людьми и богами. Можно дать множество объяснений тому, зачем, почему люди самых разных веровании и культур стремились к возвышению (или, как мы говорим, к элевации). Но ни одно из них не будет полностью отражать суть. "Так надо трагедии", написал когда–то крупнейший советский психолог Выготский, размышляя о загадочном поведении шекспировского Гамлета. И здесь тоже "так надо"… Так уж устроен человек.
Герои появлялись во все времена. И что самое важное - были у каждого народа с в о и.
- У России такие герои, что лучше б их и вовсе не было! - можно порой прочитать в нашей печати. - Разве это герои? Сплошные разбойники, убийцы.. Стенька Разин да Емелька Пугачев… А уж Павлик Морозов вообще! Донес на родного отца.