Далеко на севере, там, где солнце появляется на небе лишь на несколько часов, много лет назад жил человек, который был садовником. Однако его сад отличался от всех прочих тем, что росли в этом саду только больные растения. Это была настоящий цветочный лазарет. Печально и устало выглядели здесь растения, многие были полузасохшими, другие изъедены гусеницами. Свои маленькие головки цветы держали низко склоненными, и только иногда, когда садовник приближался, чтобы полить их, они открывали глаза, глядя на него с благодарностью, однако сказать ему они ничего не могли, так как голоса цветов слишком тихи и нежны для того, чтобы человек мог их расслышать.
Каждый день садовник сажал новые цветы, потому что в той местности было много больных растений, и каждое, которое ему попадалось, он относил в свой сад. Когда цветы выздоравливали, он вновь пересаживал их туда, где нашел. Обычно благодаря его заботам цветы поправлялись, одни быстрее, другие медленнее, потому что сад раскинулся широко и свободно и солнце посылало туда со своими лучами свет и тепло.
Всех дольше находился здесь василек: несколько месяцев назад садовник нашел его полуувядшим в поле и принес с собой. Давно уже все его подруги были здоровы и другие больные цветы росли на их месте, но васильку не становилось лучше.
Поначалу, правда, казалось, что он тоже скоро поправится. "Если бы я только знал, чего тебе не хватает", часто говорил садовник и замечал, глядя на цветок, что день ото дня тот становится все печальнее.
Однажды утром он снова стоял около василька, сравнивая его с другими цветами, и решил, что все его усилия и заботы бесполезны. "Все, что мог, я сделал, - сказал он, потеряв терпение. - Теперь я подожду еще пару дней, и если, несмотря на все мои усилия, успеха не будет, я тебя вырву",
Испуганно смотрел на него цветок, однако сказать ничего не мог Печально и одиноко чувствовал он себя, и не было у него сил, чтобы стать здоровым.
Ночью, когда все уснуло, появилась в саду добрая фея цветов, покровительница всех растений, цветов, деревьев и кустарников. "Я дам тебе на одну ночь голос, - сказала она цветку. - Явись садовнику во сне, может быть, он тебя услышит". Бережно взяла фея в руки цветок и незаметно перенесла его в сновидение садовника. Всю ночь печально говорил с ним цветок, но голос его не был услышан.
Днем садовник пришел с большой мотыгой, и с первым же ее ударом вылетела из цветка его душа. Больше он не чувствовал боли, он почувствовал себя свободным и счастливым и устремился к небу. Там он увидел светлые облака, солнце, сиявшее ярче прежнего, и, наконец, увидел рядом с собой лик прекрасного ангела.
"Куда мы летим?" - спросил у него василек. И ангел рассказал ему о далеком небе, высоко-высоко, у самого Бога, там всегда светит солнце, а небо такое голубое, каким его никогда не увидишь с земли. Там, наверху, рассказывал ангел, нет больных цветов, все они здоровы и счастливы. "Но как это так, - спросил цветок у ангела, - что там нет больных цветов?" Ангел улыбнулся: "Расскажи мне о себе, - попросил он. - Расскажи, маленький цветочек, почему ты не становился здоровым?" Василек поднял свое лицо к ангелу и заглянул в его теплые добрые глаза. "Если бы я стал здоровым, - тихо прошептал он, - мне пришлось бы покинуть сад. Со всеми цветами так. Но я был там так счастлив и боялся снова остаться один в огромном широком поле"
Выше и выше поднимался ангел с цветком в руках. "Смотри, - сказал он ему. - Теперь мы у Бога; здесь, наверху, ты попадешь в самый прекрасный сад, и твоя душа преисполнится радости, потому что Бог любит тебя, вот поэтому и нет на небе больных цветов".
Любимой детской сказкой этой девушки была сказка Андерсена о Дюймовочке. Стоит провести сравнение между сказкой Андерсена, сказкой пациентки и ее проблемами. Но сначала приведем краткое содержание "Дюймовочки":
В этой сказке одинокая женщина страстно мечтает о ребенке и получает от ведьмы ячменное зерно, из которого вырастает прекрасный тюльпан. Когда он распускается, в нем сидит маленькая девочка, ростом не больше дюйма, почему она и получает имя Дюймовочка. Однажды ее похищает крот и хочет выдать замуж за своего сына. Однако с помощью рыбы ей удается спастись. После долгого опасного путешествия, во время которого происходит много приключений, она, наконец, попадает на спине ласточки в теплую южную страну. Там в саду каждый цветок увенчан маленьким замком "цветочного ангела". Дюймовочка выходит замуж за своего принца. На свадьбу она получает в подарок пару крыльев, чтобы, подобно остальным, перелетать с цветка на цветок.
В своей фантазии девушка бессознательно заимствует некоторые мотивы из своей любимой детской сказки. Прежде всего это мотив цветочного существа. В "Дюймовочке" это тюльпан, у пациентки - василек. Затем это тихий, еле слышный голосок, и, наконец, обе сказки содержат мотив полета и присутствия ангела. Различие, однако, состоит в том, что у Андерсена из цветка появляется человеческое или похожее на человека, существо, в то время как у пациентки сам цветок очеловечивается, то есть наделяется голосом и человеческими чувствами. Таким образом она остается в вегетативном состоянии, отчужденном от сознания. Не удивительно, что она также не в состоянии осуществить контакт с садовником-лекарем, и ее голос остается не услышанным. Нежный голосок Дюймовочки, напротив, хорошо слышен окружающим и, кроме того, "еще она умела петь, о, так нежно и прекрасно, как еще никому не приходилось слышать". Люди и животные влюбляются в ее пение. В конце сказок оба персонажа попадают в другой мир, но Дюймовочка остается на этой земле и, выходя замуж, обретает собственную способность к полету, в то время как василек покидает землю и переносится на небо ангелом.
Если в обоих случаях цветочное существо понимать в качестве символа мира фантазии соответствующих авторов, то хорошо видно, что творческая фантазия поэта сохраняет контакт с миром. Истории и рассказы, порожденные его воображением, при всей их нежности и красоте, все же остаются в этом мире. В них речь идет об опасностях и приключениях, но не о том, чтобы постоянно оставаться погруженным в болезнь, сопровождающуюся опасным желанием вынуждать другого человека к любви и заботе о себе. Сказка пациентки, в противоположность сказке поэта, очень ясно отражает ее в значительной степени разрушенный внутренний мир, откуда следует ее неспособность говорить, вступать в отношения с другими людьми и ее тенденцию ускользнуть из этого мира в небесное царство своей фантазии, из которого уже ничего не сможет попасть наружу. Однако, несмотря на все это, ценно то, что с помощью сказки ей удается высказаться о существующих у нее стремлениях и конфликтах. Тем самым сказка ведет ее в область возможности излечения.
В качестве следующего примера всплывания сказочных мотивов в процессе формирования психических образов, или гештальтов, я хотел бы привести медитативные образы одного своего пациента. Способность испытывать состояние, когда человек позволяет возникать внутри себя медитативным образам и сам активно участвует в происходящем, является очень сложным психическим процессом, по всей вероятности требующим определенной предрасположенности. Во всяком случае, отнюдь не всем это удается, хотя до некоторой степени этот феномен поддается изучению; медитации можно обучить. Здесь речь идет не о так называемых мысленных кинофильмах, когда, при закрытых глазах, мимо пробегает череда образов, как в кино, но о настоящих событиях, которые Я переживает и претерпевает при участии всех органов чувств. В аналитической психологии это обозначается как "активное воображение".
Пациент на аналитическом сеансе рассказал о сновидении, в котором он, будучи в сопровождении двух товарищей или подруг на лугу, нашел очень большой круглый стеклянный диск около десяти сантиметров толщиной. Ему было мало толку от этого символа, и поначалу его идеи, возникавшие во время сеанса, никуда нас не привели. Однако это круглое стекло настолько его интересовало и притягивало, что дома он решил взять его в качестве объекта для медитации. На следующее занятие он принес это описание:
Я дважды начинал медитировать и концентрироваться на этом диске. В первый раз он превратился в большую круглую мраморную глыбу. Потом к ней присоединился помост, на котором работали египтяне. Они высекали на мраморе иероглифы, которые я, однако, не мог прочесть. Потом глыба покатилась к лесу, находящемуся на заднем плане, становясь все меньше и меньше, и наконец скрылась. Потом она превратилась в большую желтую летящую змею. Я сам тоже находился в лесу, двигаясь без цели и ощущая сильное волнение. Потом я сел на змею и полетел на ней в Тибет, к монастырю. Возникло чувство отвращения. Я не хотел там оставаться и повернул назад. Я прекратил медитацию, чтобы вернуться к ней позже.
На этот раз диск превратился в медленно вращавшийся земной шар, который сначала я наблюдал издали. Он медленно приближался, в то время как я парил где-то над Африкой. Внизу лежал утренний туман, был солнечный день и передо мной снова был широкий лес. Я лежал в поле, уткнувшись носом в землю и разглядывал большого золотого жука. Тот пришел в движение, и я отправился за ним. Он привел меня к огромной пещере, вход в которую был закрыт каменными плитами. Когда я приблизился, они отошли в сторону. Я вошел и нашел там великих персонажей римской истории, собравшихся на банкет. Один мужчина предложил мне золотой бокал с красным вином. Потом пещера обрушилась. Я снова был в поле и пахал. В плуг был впряжен удивительно красивый бык. После этого я сеял пшеничные зерна. Наконец мы с быком пришли к реке и оба из нее пили.
У пациента, очень рафинированного человека средних лет, речь здесь шла о проблеме его продуктивной дееспособности. Стеклянный диск, найденный им в сновидении и вызвавший медитативный процесс, напоминает о функции стеклянного шарика в индийской сказке "Crystal-gazing", который в качестве "янтры" используется для того, чтобы сделать видимыми бессознательные содержания. Похожее сновидение, в котором этой цели служит драгоценный камень, сообщает С. A. Meier. Стекло напоминает о сказочном зеркале, в котором можно увидеть весь мир, символ, с которым мы встречались в первой из рассмотренных в этой книге сказок.
Затем возникают два потока образов, которые содержат вполне сказочные события. В первом из них пациент перенесен летающей змеей в монастырь, что, однако, ему явно не по вкусу, и он прерывает эту медитацию. Символ змеи также известен нам из первой сказки в качестве олицетворения глубокой инстинктивной силы. Здесь к нему прибавляется мотив полета, который также известен нам из сказки. В арабском цикле сказок "История о носильщике и трех дамах" в четвертой истории змея переносит героиню домой с уединенного острова, на который она выброшена кораблекрушением. Змея - это благодетельное демоническое существо, которое оказывается благодарным за оказанную прежде услугу. В медитации летающая змея соответствует сильному выбросу психической энергии в сторону интроверсии, которую означает монастырь как место, используемое в качестве символа полной отстраненности от внешнего мира и концентрации на внутреннем. Можно придерживаться разных мнений относительно того, является ли правильным решение пациента отказаться от этого предлагаемого бессознательным направления. Какой выбрать путь, должен решить сам пациент. Здесь очевидно, что он опасается усиления отчуждения от мира. Тибет очень далек от нас, и безучастность буддийской мистики по отношению к сансаре (миру явлений) обычно чужда западному человеку. Вероятно, для пациента предпочтительнее попытка присоединения (AnschluB) к "первообразам" собственной культуры, что и происходит во второй медитации. Фауст также вынужден был прервать свою связь с духом земли, потому что она превышала его возможность постижения. Слишком великие видения часто приводят к психической инфляции, которая, с другой стороны, сопровождается полной безответственностью, хорошим примером чему является святой Николай фон Флюе (Nikolaus von Flue), позволивший своей жене и детям впасть в полную нищету.
Итак, во второй медитации пациент уткнулся носом в землю, в чем можно видеть точную противоположность небесному полету змеи. Здесь он сначала видит золотого жука, который, очевидно, представляет собой ведущий инстинкт и соответствует сказочному мотиву животного-помощника. Он приводит его к пещере, закрытой каменными плитами, которая при приближении открывается, что тоже является обычным сказочным мотивом.
X. фон Байт цитирует рассказ Паулуса Дья конуса (Раulus Diaconus), согласно которому король франков Гунтрам (умер в 1593 г.), устав на охоте, уселся отдохнуть под деревом. Он положил голову на колени своему спутнику, своему верному слуге. Вдруг тот увидел, как изо рта короля показалось животное, похожее на змею, направилось к источнику и напрасно старалось переправиться через вытекавший из него ручей. Тогда он вынул из ножен свой меч и положил так, чтобы животное могло по нему проползти. На другой стороне ручья оно скрылось в горной пещере, а потом с помощью меча вернулось назад и вновь заползло в рот королю. Проснувшись, тот рассказал своему спутнику, что ему приснилось, будто он переправился через реку по железному мосту, проник внутрь горы и увидел там кучу золота. Тут верный слуга рассказал королю о том, что он видел, а когда они вместе добрались до того места, куда вползала змея, то нашли бесчисленные сокровища. Очевидно, что здесь животное представляло персонификацию одной из частей психики короля.
Находящиеся в пещере римляне из медитации тесно связаны с существовавшей в то время у пациента проблемой. По профессии он был историком, и римская история в это время входила в сферу его профессиональных интересов. Таким образом, здесь в медитации открывается до этого запертая и замкнутая в бессознательном связь с областью его профессиональной деятельности. После того, как он выпил бокал вина, то есть вступил в связь с этой областью, пещера вновь исчезла, и теперь он мог, вместе с быком, символом человеческой силы и мощи, возделывать поле своей жизни, вновь ставшее плодородным. В соответствии с этим выводом в дальнейшем оказалось, что терапия с учетом такого пониманием содержания медитации привела к заметному ослаблению симптомов.
Согласно К. Г. Юнгу, противоположность змеи и вола представляет собой противоречивость психической энергии как таковой. Эта энергия не только стремится наружу, являя собой волю к жизни и созиданию (вол), но также назад, внутрь, чтобы почерпнуть там силы для обновления жизни (змея). В нашем примере путь змеи отвергается, так как очевидно, что еще необходимо деятельное осуществление жизненного строительства.
В конце своей книги мне хотелось бы поместить сказку, написанную пациентом сорока одного года. Он страдал от сильного расстройства чувств (Gefuhlskonflickt), причин которого сам не мог понять и объяснить. В течение нескольких недель это расстройство увеличивалось, так что, несмотря на все усилия, ему не удавалось сосредоточиться на своей работе. Наконец спонтанно возникла эта фантазия, вызвавшая у него потребность обработать ее и записать. После этого наступило заметное облегчение. Хотя проблема не была решена, все же напряжение, препятствовавшее его работе, снизилось. В персонажах рассказа отчетливо персонифицированы его собственные характерные стремления и имеющийся в это время конфликт, а также поиск возможности его разрешения, ему самому еще неясного. Вскоре (спустя несколько дней) после того, как эта история всплыла в сознании, она была обработана и записана. По моему мнению, она может послужить хорошим завершением нашего путешествия по сказочной стране, пребывающей в душе человека.
Давным-давно и еще за сто лет до того в деревне, что расположена была неподалеку от столичного города Цунтрапеза, жил на берегу моря юноша. Отец его был кузнецом, но сын был не слишком силен, да к тому же расположен к мечтаниям, и потому предпочел писать картины, которые время от времени покупали богатые горожане. Зарабатывал он этим немного и потому жил в простой хижине со своими пернатыми друзьями, вороном Якобом и совой Мандой. Якоба юноша нашел однажды в лесу под деревом, должно быть, птенец, похожий в то время на пищащий пучок перьев, выпал из свитого на этом дереве гнезда. Юноша взял его в дом, выходил, а после того, как птенец вырос и мог уже сам о себе позаботиться, он добровольно остался у юноши и стал ему верным другом. Манда, сова, попала к нему два-три года спустя и была тогда уже взрослой птицей, а случилось это так: мышь, за которой она охотилась, скрылась под половицами дома, и сова стремглав бросилась за ней. Однако за несколько дней до этого художник натянул перед домом тонкую проволоку для ограды, и, на свое несчастье, птица, не заметив ее, налетела на эту проволоку. В результате на следующее утро он нашел ее лежащей со сломанным крылом перед своей дверью. Юноша взял сову в дом, наложил ей на крыло шины и заботился о ней до тех пор, пока она вновь не стала здоровой. В благодарность сова тоже осталась у него, и так они жили втроем счастливо и весело в маленькой хижине на берегу моря. Счастливый случай помог им хорошо понимать друг друга, а произошло это так: однажды волны вынесли на берег старый сундук, и художник нашел в нем несколько книг, принадлежавших перу знаменитого доктора Дулитла, занимавшегося лечением животных, и среди прочего там оказался полный лексикон птичьего языка. Конечно, наш художник прилежно его изучил и вскоре смог вести беседы с вороном Якобом и совой Мандой. Так он узнал о том, что Манду, собственно, звали совсем не Мандой, а Амандой. Когда она налетела на проволоку, у нее не только сломалось крыло, но из-за сильного удара из ее имени выпала эта первая гласная, и все дальнейшие поиски, которые вместе с ней вели юноша и ворон, не помогли ей отыскать потерянную А. Манду это очень огорчало, потому что именно А ей особенно хотелось иметь, и порой она с завистью косилась на Якоба (Jakob), с которым такого не могло произойти, потому что обе свои гласные он заботливо укрыл между согласными. Правда, со временем она утешилась тем, что в ее имени все же остались две другие "А".