После этого пациентка присоединяется к "дочерям головы", что могло бы соответствовать обращению Я к этой внутренней природной душе. Затем следует превращение. Появившиеся русалки или нимфы известны нам в бесконечном множестве вариантов: они выступают, в зависимости от того, в каком положении или в какой ситуации встречаются, то как помощницы, то как опасные природные существа. Здесь речь идет о глубинном аспекте женской природы, которая в данном случае своим влечением к солнцу напоминает о прекрасной сказке Андерсена "Русалочка". В образе юной дочери морского царя Андерсен воплотил живущее в природе неизбывное стремление к обретению сознания, которое одно лишь позволяет приобрести бессмертную душу. Эта сказка и мотив нимфы или русалки подробно обсуждаются в следующей главе в связи с любимыми сказками детства.
Подобное стремление к обретению сознания мы находим также в известной романтической поэме "Ундина" Фуке (de la Motte Fouque). Как и Русалочка, Ундина, тоже дочь морского царя, столь же неодолимо стремится к обладанию душой. Когда во время бури рыцарь ищет убежище в ее хижине, она очаровывает его своей прелестью. Спасающийся здесь же от ненастья пастор венчает пару. Ундина признается мужу, что у нее нет души, и в то же время умоляет его никогда не произносить при ней поблизости от воды дурных слов, в противном случае она будет возвращена обратно к обитателям этой стихии.
Рыцарь берет ее с собой в замок, но его, конечно, мучает доброе христианское сомнение, и тут в довершение бед появляется красавица Бертальда, надеющаяся стать его женой. Рыцарь все больше тяготится Ундиной, и когда однажды во время лодочной прогулки она вместо упавшего в воду ожерелья Бертальды вытащила наверх коралловое ожерелье, он в сердцах называет ее ведьмой и волшебницей. Заливаясь слезами. Ундина прыгает за борт и ныряет в свою родную стихию, но перед этим предостерегает рыцаря о том, что в случае неверности морской народ отомстит за нее.
Однако рыцарь не принимает всерьез предостережение и через некоторое время устраивает свадьбу с Бертальдой. Та велела ко дню венчания принести из запечатанного Ундиной источника воды, дарующей красоту. Когда подняли камень, закрывавший источник, оттуда вылетел дух Ундины, устремился к рыцарю, обнял его, и он отошел в иной мир с ее поцелуем на устах.
Здесь обретение души связано не со свадьбой как таковой, но с продолжительной жизненной связью, и оба терпят крушение, потому что Ундине не удается удержать супруга. В этой истории в одном лице объединены обе стороны этого женского природного существа, опасная и благотворная.
Вернемся, однако, к сновидению пациентки. Очевидно, при отступлении сознания назад, в этот глубокий бессознательный слой женской природной души, голова врача символизирует происходящие изменения и направленный к солнцу процесс рождения и роста. По заявлению самой пациентки, речь идет о религиозном явлении. Аналогию этому замечательному рождению цветущего растения кажется естественным искать в религиозной сфере. У нас на западе редко встречается мотив цветочного рождения, но на востоке, прежде всего в буддизме, он широко известен, и существует много историй о рождении Будды из цветка лотоса. В сочинении "Жизнь и учение великого Гуру Тибета Падма-Самбхава" описано рождение Будды из лотоса.
И подумал про себя Будда Амитабха: "Я хочу родиться в пруду Дханакоша", и из его языка устремился луч красного света, который упал, подобно метеору, в центр пруда. Там, куда упал луч, возник маленький, покрытый золотистого цвета травой остров, посреди которого возвышался цветок лотоса. В это же время Будда Амитабха выпустил из своего сердца сверкающий пятигранный скипетр, который проник в центр цветка лотоса…
Когда при возвращении в страну Угьян визирь Три. бунадхара приблизился с приветствием к радже, раджа увидел пятицветную радугу над прудом Дханакоша, хотя солнце светило, а небо было безоблачным…
Король и министр отправились к пруду и в небольшой лодке достигли места, над которым стояла радуга. Здесь они увидели благоуханный цветок лотоса, чьи переплетенные лепестки обнимали тело лежавшего внутри цветка румяного младенца, который, подобно Будде, держал в своей правой руке маленький цветок лотоса, а в левой маленький трехгранный жезл.
Король почувствовал великое почтение к этому столь чудесным образом рожденному ребенку и заплакал от избытка радости. Он спросил ребенка: "Кто твой отец и твоя мать? Из какой ты страны и к какой касте ты принадлежишь? В какой пище ты нуждаешься и почему ты здесь?" Ребенок ответил: "Мой отец мудрость, а моя мать пустота. Моя страна дхарма. Я не принадлежу ни к какой касте и ни к какой вере. Хаос питает меня. Я здесь, чтобы разрушить вожделение, страх и косность". Охваченный радостью, назвал раджа ребенка "Дорже, в пруду рожденный", и они с визирем воздали ему почести.
Смысл и содержание этого лотосова рождения заключается здесь в фигуре, принадлежащей религиозной сфере, Будде, чья миссия осуществляется отнюдь не в биологической, а в культурно-созидательной сфере. Его энергия направлена не на основание семьи и существование, но на возвещение учения, которое должно провозгласить всеобщее развитие человечности. Было бы слишком смело включить такую великую и значительную картину в процесс лечения невроза, но зачастую за фасадом конкретных, относящихся к личным обстоятельствам пациента проблем стоит именно эта, касающаяся смысла и основы человеческого существования вообще.
Как и многим другим, судьба отказала этой женщине в удовлетворении ее справедливых биологических потребностей. Для нее больше нет смысла, так говорит ей ее собственное бессознательное, вновь предпринимать попытку продолжать свой жизненный путь в этом направлении. Но при этом оно указывает ей на другую возможность. На языке мифических или сказочных образов сознанию демонстрируется путь, который, с одной стороны, требует жертвы и отречения, но, с другой стороны, помогает найти свое собственное счастье в творческой деятельности.
Мы уже упоминали, что, благодаря своей профессии, пациентка имеет такую возможность. В сущности говоря, благодаря бессознательному она утверждена в своем бытии, но, кроме того, одновременно оно открыло ей более глубокий аспект ее деятельности, до тех пор недостаточно принимавшийся ею во внимание. Профессия была выбрана ею бессознательно. Прежде всего она смотрела на свои занятия как на способ добывать кусок хлеба, раз уж человеку без него не обойтись. Теперь же на первый план выдвигается самоосуществление и его значение. Если она поймет и примет образный язык своего сновидения, то ее деятельность получит новый, более глубокий смысл и содержание, и тем самым она освободится от своих сомнений.
Конечно, вопрос о том, как к подобным вещам отнесется тот или иной человек, всегда остается открытым. Мир образов бессознательного обращается к нам, а мы можем только попытаться понять этот язык и принять во внимание его содержание. Можем, но не обязаны. Есть много людей, которые живут, проходя мимо самих себя, которые едва замечают, что говорит им их собственная природа, или вообще не обращают на это внимания. В большинстве случаев это приводит их к бедам и неудачам, внешним и внутренним конфликтам или к болезни. Но недостаточно простого понимания, требуется тщательно взвешенный компромисс между сознанием и бессознательным, и достигнут он может быть только в результате долгого и трудного процесса. В описанном здесь случае так и произошло. Пациентка успешно вступила на предложенный бессознательным путь, так что ее болезненная симптоматика постепенно улучшилась.
Обратимся теперь к сновидению другого пациента, молодого человека двадцати лет, которому оно приснилось под конец психотерапевтических сеансов. Персонаж, с которым он сталкивается, это широко известная ведьма, которая уже встречалась нам в сказке о Гензеле и Гретель и которую мы обнаруживаем здесь в другой форме. Это сказочное существо, наряду со злым великаном, колдуном, русалкой, карликом, является одним из тех сказочных героев, которые часто встречаются в сновидениях пациентов. Вот как молодой человек описывает свое сновидение:
Я приехал со своей сестрой в небольшой городок и бродил с ней по улицам. Позднее я оказался один и вышел на маленькую средневековую улицу, которая вела справа налево и слегка поднималась в гору. Я остановился перед волшебной антикварной лавкой. Вошел в нее. Хозяйка была слегка полной, а на голове у нее была вуаль. Она была очень привлекательна и выглядела как настоящая леди. Она очень любезно показала мне разные замечательные вещи. Я догадался, что она была ведьмой, и попросил научить меня колдовству. Она показала мне некоторые трюки и, в частности, исчезновение шарика. Мне было очень трудно повторить это. Я должен был прикрепить шарик к веревке и при этом сказать "Симсалабин" или что-то в этом роде. Я обнаружил, что колдовать очень трудно. Она научила меня всевозможным вещам, и, когда я овладел ими, она взяла меня с собой в свое личное помещение. Там мы продолжали колдовать. Теперь трюк удавался мне хорошо, так хорошо, что ведьма почти никогда не могла отыскать шарик. Мы нашли его за радиатором, и я должен был крепко обмотать его веревкой. Когда я с этим справился, она сказала мне, что это фрагмент мира, который я сам смог создать. Я сомневался в этом, но она вернулась к своим делам и записала что-то в свою книгу.
В раннем детстве этот молодой человек был переполнен жизненной энергией и радостью. Но на седьмом году жизни его отца арестовали по политическим мотивам, и только через восемь лет тот смог вернуться в семью. Это обстоятельство вызвало у его матери состояние сильного страха, которое очень мешало естественному развитию мальчика. Ему не позволялось гулять одному и по вечерам он всегда должен был оставаться дома. Став старше, он по-прежнему всегда должен был сообщать, где он был или куда идет. Таким образом он сделался одиноким человеком, который слишком много времени проводит дома, погрузившись в бесплодные мечтания. Когда он приступил к психотерапии, то, обращаясь к проблеме взаимоотношений с матерью, всегда внутренне был настроен очень негативно относительно всего материнско-женского, так как оно было связано для него с атмосферой страха. Тем самым он отклонял существенную часть своей собственной субстанции, потому что человек всегда является результатом взаимодействия отца и матери. Вследствие этого у него развился сильный комплекс неполноценности, который стал сильной помехой в его деятельности и привел к полной неспособности выбрать профессию.
Приобретя в процессе психотерапии некоторое количество мужской энергии, с помощью которой он смог преодолеть негативно направленные по отношению к матери страхи, после приведенного выше сна в конце занятий он еще раз обратился к проблеме отношения к матери. За демонически-ведьмовской областью страха он обнаружил другую сторону собственной внутренней природы, до сих пор всегда им отвергавшуюся. Раньше он всегда говорил:
"Из такого человека, как я, не может выйти ничего путного". Но теперь он убедился, что обладает замечательным музыкальным дарованием и значительным талантом рисовальщика. Этот музыкальный компонент был связан с материнской стороной. Теперь пациент стал его развивать и, решив учиться в известной школе искусств, без труда выдержал вступительные экзамены.
Как уже сказано, сновидение положило начало этому развитию. Волшебница, которой действительно присуще нечто от прежней злой, держащей в плену ведьмы, теперь учит его созданию фрагмента мира, причем именно шарик представляет собой очевидный символ мира. В тот момент, когда молодой человек видит сон, он сам еще не готов поверить и признать это, что подтверждается его сомнениями в конце сновидения. Символизируемая в волшебнице "великая мать природа", которая свои дары и способности предоставляет в распоряжение тому, кто готов учиться у нее и сотрудничать с ней, не обращает внимания на его сомнения и уверенно вписывает его дальнейший путь в книгу судьбы.
При слове "ведьма" мы привычно вспоминаем злую ведьму, вроде известной нам из сказки "Гензель и Гретель". Но в сказках не менее резок мотив доброй феи, которая богато награждает того, кто, повстречавшись с нею, честно ей служит. Если мы сопоставим обе эти стороны великой матери природы, то в сказках ярче всего этим сторонам соответствуют Госпожа Метелица и ведьма из сказки о Гензеле и Гретель.
В сказке о Госпоже Метелице у одной вдовы было две дочери: одна, родная дочь, была ленива и любила только наряжаться, а другая, падчерица, была прилежной и трудилась как золушка. Часто ей приходилось сидеть у колодца и прясть, пока не сотрет пальцы до крови. Когда однажды у нее из рук выпало веретено и упало в колодец, она с перепугу прыгнула туда, чтобы его достать. Там, внизу, она вышла на луг, где увидела печь, которая предложила ей вынуть готовый хлеб, а росшая неподалеку яблоня потребовала стрясти спелые яблоки. Девушка сделала то и другое и наконец добралась до дома Госпожи Метелицы, поначалу напугавшей ее старухи с большими зубами, но та приветливо пригласила ее в дом, и девушка взялась поддерживать у нее чистоту и стелить ей постель. Когда она взбивала перину и при этом летел пух, тогда наверху шел снег. Послужив прилежно некоторое время, девушка попросилась обратно наверх, и Госпожа Метелица подвела ее к большим воротам. Когда ворота распахнулись, на девушку посыпался золотой дождь, так что она вернулась домой с богатыми дарами.
Тут, конечно, ленивая сестра захотела получить то же самое и тоже прыгнула в колодец. Но внизу она прошла мимо печи и яблони, не исполнив того, о чем они просили. Добравшись до дома Госпожи Метелицы, она только один день усердно трудилась, а потом опять стала лентяйничать, пока госпоже Метелице это наконец не показалось глупым и она не отказалась от ее услуг. Она подвела ленивицу к тем же воротам, но вместо золота на нее полилась смола, так что она прилипла так крепко, что не могла освободиться до самой смерти.
В этой сказке мы вновь видим две области, обыденную область сознания и магическое царство бессознательного, которое в данном случае находится под землей, и путь туда лежит через колодец. Существование связи между верхом и низом прекрасно иллюстрирует тот факт, что наверху идет снег, когда внизу сильно взбивается постель.
И в душе, по сути дела, нет верха и низа. Если мы используем такое выражение, как глубина, относящееся к психической сфере, то тем самым мы переносим понятие из нашего пространственного мира на явление внепространственное. Центральной фигурой магического пространства является Госпожа Метелица, тождественная богине природы, повелительнице стихии. Точно так же, как в сновидении пациента, она обнаруживает присущий ведьме негативно-демонический аспект в виде своих больших зубов. Этот угрожающий негативный аспект актуализируется при встрече с ленивицей, так как только усилия, прилежание и подлинная заинтересованность могут выявить позитивные стороны бессознательного. Тот образ действий, при котором хотят насильно и эгоистично эксплуатировать содержащуюся в бессознательном энергию себе в угоду, в большинстве случаев обречен на крушение и оканчивается смоляным дождем.
Печь, которая в сказке первой встречается девушке, вполне можно считать древнейшим в человеческой истории символом изменения. Можно добавить еще некоторые рассуждения относительно этого символа. Если мы попытаемся встать на точку зрения первобытного человека, то сможем понять, каким чрезвычайным открытием стало для него превращение естественного продукта, зерна, в съедобный и вкусный хлеб. Данное действие следует отнести к духовному достижению в плане самообуздания и управления влечениями, которым мы обязаны нашим отдаленным предкам, в полной мере заслуживающим нашего уважения. Что же еще могло означать для людей того времени в течение долгой и суровой зимы не уступить этой сильнейшей потребности, голоду, и вместо того, чтобы съесть пшеничное зерно, развить в себе способность жить не одним мгновением, а перейти к сознательному планированию. Таким образом печь, которая формой и функцией символизирует плодоносную материнскую утробу, стоит сразу у входа в магическое царство "Великой Матери". Тот, кто равнодушно проходит мимо нее, не может ожидать, что ему что-то удастся. В культе Деметры в Греции колос пшеницы - это "дитя" богини зерна. Его называют "сильным", потому что в хлебе коренится сила людей. К тому же, кто никогда не предпринимает усилий, чтобы собрать созревшие плоды природы, представленные в сказке яблоней, природа сама в конце концов не буде! благосклонна, и он столкнется с ее демонической сторо ной. Это совершенно явно прослеживается в подробно рассмотренной нами сказке о Гензеле и Гретель, но здесь необходимы еще некоторые дополнительные замечания и рассуждения: собственно, конец этой сказки представляется нам в свете современной морали безнравственным, так как отец, который был слишком слаб, чтобы оказать сопротивление злой мачехе и вместе с ней отвел детей в лес, не только не наказан за свой безнравственный поступок, но еще и награжден, разделив с детьми добытые ими сокровища. Таким образом он оказывается с лихвой вознагражден за свое малодушное поведение, в то время как не последуй он злому совету своей жены, он остался бы беден, как и раньше. Но не следует думать, что сказки решают обычные проблемы, существующие в рамках человеческого культурного сознания; скорее их можно назвать сновидениями человечества. Подобно личным сновидениям, сказка столь же мало заботится об обычных этических нормах, присущих сознанию. М. Л. фон Франц говорит поэтому о этосе (обычае, характере) бессознательного, самой природы, когда к счастливому результату приводит "правильное" поведение, в противоположность неправильному, ведущему к несчастью. Вся двусмысленность нашей проблемы добра и зла лежит в основе этой сказки. В "Фаусте" она выражена Мефистофелем фразой:
Ich bin ein Teil von jener Kraft, die stets das Bose will und stets das Gute schaffl.
Частица силы я, Желавшей вечно зла, творившей лишь благое.
(Пер. М. Лозинского)
Именно то, что отец одержим злым духом мачехи, в конце концов приводит семью к избавлению от горькой нужды.