4 сеанс
Предварительно позвонила мать и сообщила о том, что дочь придет, что отец хочет, чтобы она ходила, так как Розе заметно лучше.
Вошла. Стоит в прихожей, не входит в кабинет, стоит у наружной двери, словно хочет уйти. Я вхожу в кабинет, устраиваюсь в кресле, но дверь не закрываю, как бы давая ей возможность выбора. Она медленно входит, садится. Я молча жду.
Роза:
– Ну, скажите что-нибудь.
Я:
– Что-нибудь?
Роза:
– Про своих пациентов.
Я:
– Пациентов? (Долгая пауза.)
Роза:
– Вы невозможная. Как вас терпит ваша дочь?
Я:
– Тебе тяжело? Но ты сильная, ты можешь об этом сказать.
Роза:
– Ничего и не тяжело.
Я:
– Что не тяжело?
Роза:
– Это секрет.
Я:
– А что не секрет?
Роза:
– Я сожгла все. Если бы я убила по-настоящему, это было бы ужасно.
Я:
– Тебе этого хотелось?
Роза:
– Не ваше дело.
Я:
– В от как? Почему?
Роза:
– Потому.
Я:
– Ответ малыша.
Роза:
– Я решила уже. Я к вам ходить не буду.
Я:
– Это твое право.
Роза:
– Я так хочу.
Я:
– Что? Остаться 2-летним ребенком? Закрыть глаза, уши – и все нормально?
Роза:
– Замолчите, это не ваше дело.
Я:
– Может быть. (Пауза.)
Роза:
– Что теперь мне делать?
Я:
– Что хочешь.
Роза:
– Я хочу уйти!
Я:
– Как хочешь.
(Сидит, молчит. Натянута как струна. Пауза длится долго.)
Роза:
– Ну, я пошла.
Я:
– Как хочешь.
Роза (встала, резко и шумно открыла дверь кабинета и прошла в прихожую; стоит у входной двери в нерешительности, приговаривает):
– Уйти или не уйти?
Я продолжаю сидеть в кресле полубоком и молча наблюдаю.
Роза (стоя лицом к двери, хотя я знаю, что она чувствует мой взгляд, я в этом уверена):
– Вообще-то я хочу уйти, но почему-то не ухожу. (Молчит.) Нет, ухожу.(Это она говорит для меня, потому что поворачивается лицом ко мне и смотрит исподлобья.)
Я чувствую, как я ослабла, и принимаю решение показать ей свои чувства. Позволяю себе прослезиться. Мне становится очень грустно. Роза приоткрывает входную дверь, но не выходит.
Я (тихим голосом, на выдохе):
– Иди, если ты так хочешь.
Роза:
– Вы почему так погрустнели?
Я:
– Ты знаешь. (Пауза.)
Роза (смотрит молча, пауза):
– Вы за всех пациентов так переживаете?
Я:
– Я стараюсь их понять. (Пауза.)
Роза:
– Значит, вы хороший психолог! (Пауза.) Но для меня плохой!
Я:
– Наверное.
Роза:
– Ладно. Я не ухожу (продолжает стоять на месте, закрывает дверь).
Я:
– Но тебя все равно нет в кабинете. Я одна.
Роза:
– Ладно. Я войду (садится). Я могу быть хорошим психологом.
Я:
– Может быть. Но кто будет учиться?
Роза:
– Кончу школу, уеду в Ленинград. Мой папа даст мне свою машину.
Я:
– Кто будет водить?
Роза:
– Я научусь.
Я:
– Я понимаю, ты хочешь всего достичь сама, ты считаешь, что сама справишься. Это твое право – самой принимать решения. Но если ты все-таки мне поверишь, поверишь, что я не предам тебя, доверишь свои тайны и секреты, сама захочешь о них говорить, можешь вернуться сюда.
Сеанс окончен. Я пригласила мать в кабинет, при Розе сделала резюме: 1) работу продолжать не могу, дочь не хочет; 2) Роза – не ненормальная; 3) Роза может возобновить терапию, если захочет сама.
У Розы пришибленный вид. Мать упорно пытается меня убедить в ненормальности дочери; перечисляет: мастурбирует, трется, раскачивается, говорит сама с собой, перенесла рахит, а в том детдоме, она потом узнавала, все дети были ненормальными и пр.
Я:
– Рахит – это не заразно. Гораздо важнее то, что вы проделали огромную работу. Прошли такой трудный путь матери, материнства. Хорошо воспитали свою дочь. Она такой умный, смышленый подросток, и теперь вы испугались своего ребенка.
Вдруг женщина прослезилась и начала тихо плакать.
– Ну почему мне никто не говорил этого? Это все моя старшая сестра так меня настроила. Роза действительно способная. До 4 класса была отличницей.
Я:
– И одевать ее надо соответственно возрасту.
Мать:
– Вы что, она и так красивая и засматривается на мальчишек. Я боюсь. Я же не знаю, кто была ее мать? (Не было сказано, но было ясно, что она боится проявлений сексуальности, а может, их последствий.)
Спустя несколько дней мать позвонила с жалобами. Розе стало хуже, раскачивается, трется и т. д. Сейчас дочери нет дома, муж взял ее кататься на велосипеде. Капризно с истеричными интонациями вновь начала повторять, что хочет вернуть дочь в детский дом.
Я:
– Не понимаю вас. Я не уверена в вашем решении сдать Розу. Когда от ребенка отказываются, вряд ли его лечат, катают на велосипеде, заботятся. Может, ваша любовь к дочери еще не иссякла? (Пауза.)
Мать:
– Не знаю! (Пауза.) Роза вам позвонит.
5 сеанс
Предварительно позвонила Роза.
Розу привела мать. У порога опять пытается жаловаться: Роза спрятала дневник с двойками и т. д. Я твердо повторяю, что отношения с дочерью мать сумеет наладить сама.
Мать:
– Между прочим, двойки она стала получать после того, как начала ходить к вам.
Я:
– Я понимаю, что вы на меня сердитесь, но я не воспитатель и не учитель.
Мать:
– Муж считает, что Розе сейчас лучше, и она должна продолжать ходить.
Прощаемся. Настроение у Розы плохое. Молчит. Мрачная, стучит ногой по полу.
Я:
– Твоя нога мне говорит, что ты хочешь что-то сказать. Роза:
– Ничего подобного. (Пауза.)
Роза:
– Если скажу, вы обидитесь.
Я:
– Ты так думаешь? Роза:
– Это вы были по телевизору?
(Рассказывает, что смотрела передачу о преступлениях, увидела меня, слушала комментарии. Своего мнения о передаче она не сообщает.)
(Пауза.) Роза опять размахивает ногой. Замечает вслух:
– Ничего и не хочет. Вообще-то хочет.
Я:
– Ты боишься подпускать меня близко?
Роза:
– Да, вы для меня опасный человек.
Я:
– Я не хочу сделать тебе больно и подожду, пока ты убедишься в этом сама.
Роза говорит о том, что знает, что сама хотела родиться.
В конце сеанса показывает рисунок.
Роза:
– Не хочу платить, он плохой, сзади накалякала. (Текст на армянском языке.)
Следующий сеанс пропущен. Мать сообщила по телефону, что плохо себя чувствует, дочь ей нужна дома по хозяйству.
6 сеанс
Совсем другой облик. Роза пришла в брючках, красивой блузочке. Юный, полный энергии кокетливый подросток.
Роза:
– Вам нравится?
Я:
– А тебе?
Роза:
– Теперь я буду вести себя хорошо.
Я:
– Что значит "хорошо"?
Роза:
– Вы знаете, чтобы всем нравиться.
Беседу ведет свободно. Много рассказывает о школе, учителях, подругах. Ни слова о семье, о себе.
К концу сеанса предупреждаю, что через месяц я отпущу ее на каникулы на две недели, отменим сеансы. Возобновим к концу октября, а дату я уточню.
Роза:
– Вы уезжаете?
Я:
– Это другая очень необходимая работа.
Роза:
– Вы уезжаете?
Я:
– Это будет в другой стране, конференция, но я обязательно вернусь, и мы продолжим работу.
Мать специально пришла к концу сеанса, чтобы сказать, что у нее нет денег продолжать терапию. И мы втроем договорились работать 2 раза в месяц. Хотя мать знала, что я беру минимальную плату.
7 сеанс
Вошла в смущении, отказывается пройти в кабинет сесть. Стоит у закрытой двери, боком ко мне. Молчит. Бьет ногой по полу.
Я:
– Ты сердишься на меня, что я уезжаю, но так надо, это тоже моя работа.
Роза (хнычет):
– Ну и что?
Я:
– Но я не бросаю тебя, я буду думать о тебе. Я вернусь.
Роза:
– Зачем вы говорите? Молчите! (Пауза.)
Я:
– Мне трудно видеть тебя, я должна поворачиваться, чтобы говорить.
Роза (с надрывом):
– Не смотрите на меня, не смотрите! (Начинает хаотично ходить по комнате, ударять ногой по всему, что попадается на пути: стульям, дивану, журнальному столику.) Сейчас все буду ломать.
Я:
– Ты очень разозлилась. Можешь поговорить об этом.
Роза:
– Ничего подобного, это я нарочно.(Бьет ногой по стулу минуты две. Входит в агрессивное состояние.)
Я:
– Можешь все сказать, любыми словами.
Роза:
– Ничего не хочу говорить. Сейчас уйду. (Открывает дверь, видит там З. )
– Что, это тоже ваша приемная дочь? (Видимо, мою дочь она уже видела.)
Я:
– Ты так думаешь? Или у меня не может быть друзей, подруг?
Роза:
– Это еще что за дом? (Снова бьет по столу, потом, найдя на полу кусочек ткани, начинает швырять его.)
Я:
– Ты так хочешь сделать со мной?
Роза:
– Вот что я сделаю с вами.(Начинает с силой вытирать об него ноги, вернее, раздирает ногами ткань.) Вот что я сделаю с вами. Я сильная, не верите? Я не хочу быть похожей на вас. Ни за что.
Я:
– Конечно. Ты – не я. Ты станешь такой, какой захочешь.
Роза:
– Вы не обижайтесь. Я хочу, нет, не хочу сделать вам плохо.
Остановилась. Стоит, смотрит на меня.
Роза:
– Не верите? Обижаетесь? Будете плакать, как в прошлый раз?
Я (молчу, пауза):
– Тебе хочется...
Роза (подходит к противоположному углу кабинета, встает на маленький стульчик, потом сходит с него и резко бьет по нему ногой: смотрит на меня, возбуждая себя):
– Сейчас разобью на кусочки.
Я:
– Сейчас же прекрати. Мы договорились, что здесь нельзя делать того, что опасно для жизни. Это опасно. Опасно для нас обеих.(Она продолжает. Встаю, подхожу к ней.) Если сейчас же не прекратишь, тебе придется уйти.
Роза (тут же успокоилась, стоит напротив):
– Ваша черепаха сдохла? (Она видела ее как-то раз в прихожей).
Я:
– А ты как думаешь?
Роза:
– Я хочу, чтобы что-то у вас случилось плохое.
Я:
– Да?
Роза (снова встает на стул, вытягивается кверху):
– Никому не говорите про это. (Пауза.)
Роза:
– И вообще ничего не говорите и не пишите 25 лет.
Я:
– Если ты так хочешь, пока тебе не исполнится 25 лет, я ничего не напишу. Я вернусь 30 октября. Мы продолжим работу. Пока меня не будет, ты мне можешь писать все, что захочешь, можешь потом показать или нет, как захочешь.
Роза (молчит, показывает на дверь, где приколот ее маленький рисунок кенгуру с детенышем в сумке [см. рис. 9]):
– Некрасивая. Это она с ребенком.
Я:
– Некрасивая? Они вместе – это всегда красиво и приятно. Спасибо. 30-го я жду звонка от тебя.
Роза:
– Нет, позвоните вы. Я люблю, когда мне звонят.
Я:
– Хорошо.
Сеанс окончен, но Роза не уходит. Она хватает камешки и начинает их швырять об стену. Стою, молча жду. Роза чувствует, что "перегибает", но продолжает.
Роза:
– Сейчас еще поиграю.(Кидает на стенку и ловит.) Один из камешков ударяет меня по ноге. Роза испугалась.
Я (спокойно):
– Твое время кончилось, мы обо всем договорились.
Роза (хватает пригоршню камешков):
– Это я возьму с собой. (Выбегает в прихожую и, крикнув "До свидания", убегает.)
Через минуту звонок в дверь. Роза протягивает мне камешки:
– Возьмите, я хочу вам вернуть. (Сует их мне поспешно в руку и убегает.)
Вернувшись, я, как обещала, позвонила.
8 сеанс
Роза (смущена, много говорит о школе, о друзьях, о будущем, хочет стать знаменитостью, психологом или юристом):
– Как вы думаете, сумею? (Не ждет ответа.) Когда я что-то захочу – обязательно добиваюсь. Вы мне не верите?
Сеанс прошел легко и гладко.
Через день позвонила мать, сказав, что не может вообще оплачивать терапию, что она сама болеет воспалением почек и что муж категорически против психотерапии.
Я пригласила мать на беседу. При встрече она сообщила о новом увлечении дочери – изучением русского языка: "Я ей говорю, что сначала надо очень хорошо изучить родной язык".
Я:
– Конечно.
Мать:
– И потом, есть очень много известных женщин, например, Л. А., Розе надо стремиться быть на нее похожей.
Увы, мать заревновала, и не на шутку. Она встревожена. Я не стала настаивать на продолжении терапии. Договорилась о необходимости последней встречи с Розой, "чтобы подготовить девочку к расставанию". Мать:
– Она уже знает, но если вы так считаете...
9 сеанс
Роза спокойна. Я кратко передаю ей решение матери и объясняю, что не имею права работать без согласия родителей и что она тоже не имеет этого права до совершеннолетия. А там вся жизнь впереди.
Можно продолжить работу тогда. А пока она может звонить.
Роза молчала.
Странно, но у меня не было ощущения прощания.
Роза сидела в расслабленной позе, слушала внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Она прервала возникшую паузу вопросом:
– А мои рисунки? Они останутся у вас?
Я:
– Тебе их хочется забрать?
Роза (молчит, разглядывает меня, как будто видит впервые):
– Ладно, оставьте у себя, только никому не давайте. Никому!
Я:
– Ты сомневаешься?
Роза:
– Нет, пусть остаются у вас.
Я:
– Спасибо.
На этом мы простились.
Так неожиданно прервалась эта бурная терапия с почти моментальным глубоким трансфером. Я часто вспоминала, пожалуй, самый тяжелый сеанс – расставание перед моим отъездом, в котором она проявила всю силу и глубину страсти, страха, ненависти и надежды. А этот рисунок мамы с детенышем.
Здесь можно анализировать каждый сеанс, многослойно и многосторонне. Не только поведение Розы, но и матери содержит богатый материал. Но я все время откладывала, что-то во мне мешало прикасаться к папке "Р", что-то еще жило во мне. Я знала, что мой контртрансфер тоже достаточно силен. Я не спешила. Прошло 6 месяцев.
Кто-то настойчиво звонит по телефону. Слушает (я бы сказала, внюхивается в мой голос), я слышу дыхание на том конце провода и молчание. И так 17 раз. На 18 – я называю ее по имени: "Роза – говори, я слышу, что это ты". Тут же трубку положили.
Через секунду звонок.
– А. В., это вы. Я звонила не вам (17 раз?), а подруге, случайно попадала к вам.
Я:
– Ты можешь звонить, говорить.
Роза:
– А как вы узнали, что это я?
Я:
– Как ты думаешь?
Роза:
– Ладно, извините, до свидания.
Спустя три месяца.
Опять звонок Розы.
Сначала недолгое молчание, потом она начала говорить:
– А. В., это вы?
Я:
– Да, Роза, здравствуй.
Роза:
– Как вы меня узнаете (голос довольный)?
Она продолжает:
– Я была послушной, а сейчас снова плохая. Я была после вас, как под гипнозом.
Я:
– Но ты же знаешь, что я гипнозом не занимаюсь.
Роза:
– Как хорошо. Иначе я бы опозорилась на весь район. А зачем вы собираете рисунки?
Я:
– Не собираю, а изучаю.
Роза:
– Я так и знала. А как это узнать?
Я объяснила, что надо много читать и учиться этому.
Роза:
– Эту вашу синюю книгу, что лежала в кабинете, вы мне дадите почитать? – И не дожидаясь ответа продолжает. – Как вы?
Я молчу.
Роза:
– Как ваша дочка, как ваши дела на работе? Я все хочу знать! (В голосе требовательные нотки.)
Я:
– Ты переходишь границы. Утебя своя жизнь, у меня своя.
Роза (вздыхает):
– А моя мама этого не понимает.
Я:
– Ты можешь попробовать с ней поговорить об этом. (Пауза.) Звони мне.
Роза:
– Когда? Завтра?
Я молчу.
Роза:
– Опять треплюсь. Ладно, до свидания. Да, если хотите обо мне написать, пишите.
Не дождавшись моего ответа, она бросает трубку.