Решением директора медучреждения от 17 мая 1924 года пациентке проведена двусторонняя овариэктомия, в результате которой ее гипервозбудимость исчезла. Сновидения с огнем стали приходить к ней значительно реже, а пироманические импульсы – согласно истории ее болезни – скорее всего, исчезли полностью. Чтобы решить вопрос о ее возможной выписке из психиатрической больницы, пациентку подвергли экспертному обследованию еще раз. Согласно этому второму экспертному заключению, поджог на Акерштрассе, как и два предыдущие поджога, она совершила в сумеречном состоянии, однако при предыдущих двух поджогах помрачение сознания у нее было менее глубоким. В дальнейшем у нее отмечались: эмоциональная лабильность, несдержанность, эгоцентризм и тщеславие. Вторым диагнозом у нее была "предрасположенность к истеричности сочетающаяся с несоответствующей судьбой". Таким образом, после 3¾ лет, проведенных в психиатрической клинике, она была выпущена под надзор органов опеки.
II. Медицинская сестра
Об этой фазе ее жизни Г. Эленбергер пишет следующее:
"После выхода из медучреждения у Лины Вальдман начался мучительный переходный период. Она уже не чувствовала себя "поджигательницей", под ее прошлым была подведена жирная черта. Но она не могла найти и свой новый правильный образ. Информацией об этом периоде мы почти не располагаем, но знаем, что самым существенным в нем было следующее. Два с половиной года она была вынуждена переходить из одного дома в другой, работая домработницей. И вновь все происходило из-за ее тяжелого характера, из-за ее пререканий с хозяевами. Работа домработницы все сильнее и сильнее вызывала у нее внутреннее отвращение.
И вот однажды произошло чудо, и у нее появился уникальный шанс, "подарок свыше", коренным образом изменить свою судьбу к лучшему. В апреле 1928 года Лина Вальдман приступила к работе домработницей в семье В. С хозяйкой В. она вскоре, как всегда, поругалась, но муж хозяйки, богатый, утонченный и образованный предприниматель, господин В., понял, что Лина не просто домработница. Он заинтересовался этой 35-летней молодой девушкой и взялся помочь ей найти свое, соответствующее ее желаниям и способностям место в жизни. Через несколько месяцев работы и очередного скандала с госпожой В. она эту работу потеряла, зато поступила учащейся в школу медицинских сестер. Там с ней произошли как внешняя, так и внутренняя метаморфозы. Лина получила новую одежду, новое имя и новую душу. Белые халат и косынку медсестры она восприняла с воодушевлением неофита таинственной религии. Новое имя появилось чисто случайно: в этой школе уже была одна Лина, и, чтобы не путаться в повседневном общении, новая ученица получила от своей заведующей имя "сестры Бриджитты". Это имя сохранилось за ней и после того, как другая Лина закончила их школу. И с этого момента "сестра Бриджитта" посвящает себя страждущему человечеству. Позже от ее заведующей мы узнали о ней как о "самоотверженной до самопожертвования" медицинской сестре, хотя порой и отличающейся тяжелым характером.
Как нам известно, "сестра Бриджитта" закончила полный курс обучения в этой школе, правда, не получила диплом, и еще известно то, что она оставила в школе о себе хорошую память, и поэтому ее после окончания школы приглашали много раз поработать частным образом сестрой по уходу за лежачим больным. Однако то, что происходило с ней в последующие затем годы, сейчас уже восстановить не так просто. Период, начиная с окончания школы и по конец 1933 года, остается для нас практически неизвестным. "Сестра Бриджитта" работала частной сестрой по уходу за лежачими больными в самых разных местах страны и даже за ее пределами. Заведующая смогла сказать лишь то, что их ученица меняла свои адреса так часто, что она потеряла ее след. Однако позже, в сентябре 1933 года, о ней вновь стало кое-что известно: "сестра Бриджитта" увидела невыносимое ограничение своей свободы в том, что находилась под постоянной опекой, и потребовала ее снятия. Она легла на обследование в частный санаторий с целью пройти независимую судебно-психиатрическую экспертизу.
Из заключения этой экспертизы, а также из истории болезни, имеющейся в этом санатории, мы можем получить некоторые представления об образе жизни обследуемой. При поступлении она выглядела ухоженной, но с претензиями и без соблюдения дистанции в отношениях с другими людьми и при этом исключительно упрямой и неуступчивой. В то время она жила в большом городе с одной подругой, предоставляя, в основном, кратковременные услуги. Все это время она жила на широкую ногу, не считая деньги. По словам ее подруги, она была "безумно увлечена верховой ездой". Регулярно поддерживал ее деньгами и подарками щедрый семидесятилетний господин В., которого она звала "патроном". Судебно-психиатрическая экспертиза, проведенная 14 декабря 1933 года, пришла к выводу, что подэкспертная не обнаруживает каких-либо симптомов душевного заболевания. Имеется лишь "психопатическая конституция истерического типа с шизоидными чертами". В связи с чем обследуемая была снята с учета в отечественных медучреждениях, предоставлена самой себе, и в дальнейшем опекуна ей больше не назначали.
На основании заключения судебно-психиатрической экспертизы, проведенной в частном санатории, в начале 1934 года опека с Лины Вальдман была снята. После этого последовал отрезок времени длиною в 15 лет, в течение которого наша пациентка продолжила свою жизнь странствующей медсестры. Однако со смертью "патрона" закончились ее прекрасные каникулы с нескончаемым отдыхом, она была вынуждена работать непрерывно, переходя с одного места работы сразу же на другое. Позже не стало ни ее семьи, ни школы медицинских сестер, занявшей центральное место в ее жизни, дававшей ей и духовную поддержку, и время от времени находившей ей новое место работы.
За эти 15 лет она сменила огромное число мест работы, на которых она работала от нескольких дней до нескольких месяцев, но не более полугода. Она постоянно куда-то переезжала. Только в ее официальном послужном списке значилось около двадцати работодателей. И везде отмечали ее "усердие", и часто за свою самоотверженность она была еще и премирована. Не имелось ни одной жалобы на ее "хамские манеры" либо на пререкание с работодателем. Напротив, указывалось, что она не только "ухаживала за больным"", но и "помогала хозяйке по дому".
В начале 1949 года Эленбергер получила задание обследовать душевное состояние "сестры Бриджитты", обвиненной в четвертый раз в неуплате по счету и в мошенничестве. В одном отеле обвиняемая жила два с половиной месяца, под любым предлогом оттягивая расчет с гостиницей за свое проживание. Когда же счет за гостиницу достиг 956,85 швейцарских франков, она заявила, что у нее в наличии имеются всего 0,82 франка. Вела себя при этом совершенно раскованно, объясняя, что, как она ни старалась найти работу или взять ссуду, ей это не удалось. Однако то, что она многие годы провела в психиатрической клинике, вселяло сомнение в ее душевном здоровье и послужило поводом для направления ее на четвертое обследование. Более того, сама по себе судебная проверка материалов дела, в частности абсурдных объяснений обследуемой, не обнаружила в ее поведении черт ловкой мошенницы, в особенности из-за многочисленных проявлений "невротической тупости" и враждебного отношения к себе. Полученные в исследовании Эленбергер различные тестовые данные мы можем привести здесь лишь в обобщенном кратком пересказе.
Согласно анализу характера, пациентка принадлежит, по классификации Хейманса и Вирсма, к группе "нервных" и "сентиментальных".
Исследованием интеллекта установлено: восприятие, концентрация внимания, легкость воспоминаний, ассоциации, комбинаторика, способность логически мыслить, школьные и общечеловеческие познания – все находится на верхних показателях нормы. Хотя при ассоциативных пробах она давала комплексные ответы и определения давала негативными оценками.
Тест тематической апперцепции (Т. А. Т.) в целом дал следующую картину: сухая, шизоидная, затаившая в себе обиду личность, но, с другой стороны, подвержена воздействию сильных аффектов. Чувство неполноценности, жажда власти, агрессивные тенденции, связанные с не менее сильным чувством вины. Ее прошлое явно отягощено мрачными комплексами (неизвестный мужчина, мать – дочь). Будущее видится своеобразной смесью неопределенности с оптимизмом.
Тестированием пациентки тестом Роршаха, проведенным ранее, 16 ноября 1935 года, была получена следующая картина: интеллект чуть выше среднего. Аффективность выраженно закомплексована. Что касается ее социальных характеристик, то были установлены концентрация на собственной личности, эгоцентричность, интеллектуальное приспособленчество, отсутствие эмоционально значимых контактов. В качестве невротических нарушений были обнаружены: страх темноты, перед причинением вреда, возможно что и сексуального, вытеснение аффектов (представление огня?), инфантильность, нахождение за бронею страхов. На основании результатов, полученных в исследовании, пришли к выводу о неврозе, базирующемся на конституциональной основе, имеющей черты частично астеничной, частично параноидно-эпилептоидной конституции.
Результаты тестированием тестом Зонди: 1. Что касается конституциональных элементов, то наиболее четко вырисовывался у нее эпилептоидный синдром, с его частыми пароксизмами. 2. Кроме этого, в структуре побуждений и в их динамике обнаружились и другие значимые моменты: патологически неутоляемая потребность в любви, агрессивность, направленная частично на других, частично на себя (затаенная обида, ненависть к себе), нарушения контактов и склонность к однополым садомазохистским связям, неудовлетворяемая потребность в расширении Я, реализовать которую она пытается сразу в двух противоположных направлениях. Чувство вины, частично проецируемое на других, ипохондрия. 3. Ее психосексуальная конституция дисгармонична: выраженная "женственность" в сексуальной сфере, в аффектах и в Я, зато в контактах она преимущественно интерсексуальна. 4. На заднем плане идет усиленный процесс сублимирования опасных тенденций, частично канализация их в профессии (социализация), частично обращение их в категорию полезных для человечества (гуманизация)".
В заключение этого многомерного анализа предложенного ей случая Г. Эленбергер пишет:
"Теперь, если мы вернемся к нашему случаю, то увидим, что все его проявления без труда укладываются в судьбоаналитический е-круг, то есть в эпилептиформный.
По характеру испытуемая принадлежит, вследствие своего неуправляемого, взрывчатого характера, к эпилептоидам, однако внешне она проявляет себя и как шизоид (в связи с фактором р = параноиду). Первый же поджог был совершен ею в явно эпилептоидном сумеречном состоянии.
В момент поступления в клинику Бургхольцли Лина Вальдман находилась в препсихотическом состоянии, вся она была во власти представлений об огне: все ее мысли, сны, импульсы, имевшиеся галлюцинации, вращались исключительно вокруг огня. Однако, как мы знаем, наряду с огнем в ее снах также часто появляются и другие стихии: земля, вода и воздух – те же аспекты "пароксизмальности". Для психоанализа появление этих четырех элементов является необъяснимым, для судьбоанализа же – совершенно естественным. На тех же основаниях можно объяснить и появление в ее снах "черного человека" – архетипа дьявола: фактор е (= эпилептиформный) является par excellence, фактором борьбы добра со злом.
Вопрос о том, следует ли при поджогах вести речь о психозах, неврозах или психопатиях, в этой перспективе не имеет никакого значения. Для судьбоанализа пиромания представляет собой всего лишь одно из негативных проявлений судьбоаналитического е-круга. С этой точки зрения не имеет никакого значения и то, что переход этой судьбы в позитивное русло происходил в границах того же судьбоаналитического круга: в такую подвижную и в то же время приносящую пользу людям профессию – медицинской сестры".
Для основного тезиса судьбопсихологии, согласно которому в человеке добро находится вперемешку со злом, и имеет, согласно биполярной предрасположенности, общий с ним корень, питающийся из эпилептиформного радикала е, судьба этой сестры милосердия, бывшей сначала поджигательницей, действительно является парадигмой. Этот случай является наглядным примером того, как так называемое "зло" может способствовать превращению некоторых людей в гуманистическую личность, а судьбе одержимого желанием мстить Каина, с упомянутой готовностью убивать, оно позволяет стать судьбой человека, стоящего на страже справедливости.
Каин – танатоман, буйно одержимый
Как уже было сказано, для эпилептиформных каинитов переливающийся различными цветами объект, свет и тем более огонь могут иметь прямо-таки патологическую привлекательность. Точно такое же отношение у них и к смерти. Нередко каиниты представляют собой танатоманического индивидуума, которого неудержимо влечет к смерти.
Греческое слово θάνατος имеет два значения. Прежде всего, оно, конечно, означает смерть, но еще и насильственное лишение жизни других, то есть убийство. В соответствии с этим танатомания может быть направлена как против других людей (алотанатомания), приводящая, например, к буйной одержимости (амок) у малайцев, так и против собственной персоны (автотанатомания), в этом случае она чаще всего проявляется в виде эпилептиформных припадков, но нередко и в форме навязчивых импульсов покончить с собой или попыток самоубийства.
В 1906 году Е. Крепелин отметил, что многие из буйно одержимых (амок) на острове Ява, несомненно, являются эпилептиками. Приступ буйной одержимости заключается "во внезапном или после кратковременного расстройства настроения помрачении сознания, при котором у больного становится темно перед глазами ("meta glap") и он мчится, поражая своим кинжалом всех, кто встретится ему на пути; впоследствии же он не в состоянии вспомнить что-либо из происходившего с ним, за исключением, может быть, каких-то мелких, незначительных деталей" [72]. Он описывал и буйно одержимых, у которых приступ буйной одержимости выливался в настоящий эпилептический припадок. У современных авторов эпилептиформное происхождение буйной одержимости вызывает сомнение, однако Крепелин подчеркивал, что клиническая картина даже тех случаев, в которых эпилептические припадки не наблюдались, весьма правдоподобно говорит об их эпилептической предрасположенности.
Интересную мысль высказал З. Фрейд, предположив, что эпилептический припадок представляет собой стремление убивать, обращенное против своей персоны. И скорее всего, как наказание за то, что он желал смерти другому – чаще всего своему отцу либо матери. Эпилептик, согласно Фрейду, должен идентифицировать себя с убиваемым, то есть с той личностью, смерти которой он жаждет. Припадок как раз и представляет собой форму убийства себя в качестве обвиняемого собой [73].
Обращение против своей персоны стремления убивать может проявляться не только в виде тонико-клонических припадков, но и периодически возникающих в душе стремлений либо позывов убить себя. Смысл последних в том, что упомянутое лицо, находящееся на работе либо на вечеринке, приступообразно охватывают настолько сильные отвращение к жизни и жажда смерти ("Thanatomanie"), что жизнь становится для него абсолютно невыносимой. Такой приступообразный налет мыслей о самоубийстве длится обычно несколько часов, реже несколько дней, пока наконец не исчезает так же внезапно, как и появился. Большей частью такие случаи имели место в семьях эпилептиформных индивидов, и в историях их болезни всегда были зафиксированы случаи абсансов.
Пример 12. Приступы мыслей о самоубийстве у 21-летней девушки.
Пациентка, которой был 21 год, поведала нам о том, что начиная с 15-летнего возраста она постоянно страдает от приступов внезапно возникающих мыслей о самоубийстве. Она уже трижды пыталась покончить с собой. Ее нежелание жить не имело мотивировки, и, тем не менее, оно было нестерпимым. Каждый приступ длился не более двух часов. На приеме стало известно, что у нее часто были головокружения и она падала в обморок, например разговаривая по телефону, или же сидя в кресле, или же лежа в постели, и вдруг, чувствуя, что падает, теряла на какое-то время сознание, потом так же внезапно она приходила в себя. Двоюродный брат ее отца был эпилептиком. Четверо из двоюродных братьев ее матери были священниками реформистской церкви, а один так даже профессором теологии (см. также пример 25).
В приведенных выше обсуждениях и примерах были проанализированы каинитический образ мысли у так называемых пиро и танатоманов и обращено внимание на наличие у них связи с эпилептическим кругом и соответственно с радикалом "е". Не означает ли это, что судьбоаналитическая психология приложила руку к попытке возродить в диагностике появившееся более ста лет назад понятие "мономании" Жана Этьена Доминика Эсквуироля (1772–1840)? Ни в коем разе. Еще сотрудником Эсквуироля, Ж. П. Фовиле, а позже и многими другими авторами наличие самостоятельных мономаний, как в виде клинических картин, так и в виде устанавливаемых диагнозов, было отвергнуто. Однако ясно и то, что невозможно отрицать определенное родство мономаний Эсквуироля с более поздними так называемыми "эпилептиформными эквивалентами", или "психизмами". Ибо, еще по определению Эсквуироля, мономании следует относить к кругу страстей, история которых практически неотделима от истории нравов (У. Лейббрандт [74]). Согласно Эсквуиролю, к группе мономаний – помимо прочих – принадлежат эротомания, пиромания (Ч. Х. Марк), такие гомоцидные формы, как (танатомания), наркомания (токсикомания) и близкий к ним "парциальный делирий". Эсквуироль подчеркивает важность в мономаниях аффектов, хотя он и говорит, с одной стороны, о "мономанической аффективности", но, с другой, выделяет моральные чувства и соответственно их нарушения. Различие между этими двумя точками зрения мы видим в следующем.