Отечественный психолог Б. М. Теплов в своей блестящей работе "Ум полководца" подробно разбирает проблему так называемого практического интеллекта. До сих пор, пишет он, психологию в основном занимали вопросы абстрактного мышления, за единственный образец принималась работа ученых, философов и вообще теоретиков. Между тем в жизни мыслят не только теоретики, и любая война – это прежде всего война интеллектов. Теплов убедительно показывает, что ум полководца – одно из самых сложных проявлений человеческого ума, потому что ответственные решения должны приниматься в условиях жесткого дефицита времени. Понятно, что роль интуиции возрастает в таких случаях колоссально.
Мы не ставим перед собой цели обстоятельно разобрать все военные кампании Бонапарта. Коротко остановимся только лишь на одной из них – кампании 1814 года, которую военные теоретики полагают одной из самых блистательных с точки зрения стратегического творчества императора. К началу 1814 года союзники вторглись во Францию и обложили Наполеона со всех сторон. У него было только 47 тысяч солдат против 230 тысяч у неприятеля, да еще почти столько же двигалось союзникам на подмогу. Император действовал как всегда – стремительно и безошибочно. По мере возрастания опасностей у него только прибавлялось энергии и решимости. Он провел не меньше десяти сражений и во всех одержал победу, имея каждый раз в 4-5 раз меньше войск, чем его противник. Историк Е. В. Тарле пишет: "Эти изумительные, следующие одна за другой блестящие победы уже совсем погибавшего, казалось, Наполеона и заставляли их с тревогой думать о том, что же будет, если этот человек, которого они единодушно и уж давно считали первым полководцем всемирной истории, останется на престоле, отдохнет, соберется с новыми силами? Кто справится с ним тогда, через год, через два?"
Растерявшиеся союзники заговорили о перемирии. Дважды они обращались с этим предложением к Бонапарту, но император отклонил их. "Я взял от 30 до 40 тысяч пленных; я взял 200 пушек и большое количество генералов", – писал он Коленкуру и заявлял при этом, что может примириться с коалицией только на основании оставления за Францией ее "естественных границ" (Рейн, Альпы, Пиренеи). Даже по отзывам неприятельских наблюдателей и мемуаристов, Наполеон в этой, казалось, совсем безнадежной кампании 1814 года превзошел самого себя. Он нетерпеливо подгонял своих маршалов: "Какие жалкие оправдания вы мне приводите, Ожеро! Я уничтожил 80 тысяч врагов с помощью новобранцев, которые были еле одеты... Если ваши 60 лет вас тяготят, сдайте командование!" Один из его генералов впоследствии вспоминал: "Император никак не желал понять, что не все его подчиненные – Наполеоны".
К началу марта у Наполеона уже было больше 75 тысяч солдат, а союзники продолжали терпеть поражение за поражением, и неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы они не прислушались к мудрому совету корсиканца Поццо ди Борго, давнего и смертельного врага Бонапарта. "Цель войны – в Париже, – сказал он. – Пока вы будете думать о сражениях, вы рискуете быть разбитыми, потому что Наполеон всегда будет давать битвы лучше, чем вы, и потому что его армия, хотя и недовольная, но поддерживаемая чувством чести, даст себя перебить до последнего человека, пока Наполеон около нее. Как бы ни было потрясено его военное могущество, оно еще велико, очень велико, больше вашего могущества. Но его политическое могущество уничтожено". Не сражайтесь с Бонапартом в поле, говорили другие знающие люди, сколько бы у вас ни было войск, победить его вы все равно не сможете...
А теперь, уважаемый читатель, взвесьте все pro et contra и решите для себя самостоятельно, всегда ли трудолюбие и усердие могут быть залогом успеха.
Существует необозримое море литературы о высшей психической одаренности. Расходясь в трактовках и истолкованиях этого загадочного феномена, почти все исследователи единодушны в одном: за все время существования человеческой цивилизации насчитывается примерно около четырехсот бесспорных гениев, творчество или деяния которых оказали решающее влияние на ход мировой истории. Эти люди – своего рода бродильный фермент (или необходимый витамин), обеспечивающий поступательное движение социума. Именно они совершают открытия, пишут великие книги, создают новые смыслы и предлагают нетривиальные технологические решения. Стоит только вынуть из живого тела всемирной истории этих творцов и подвижников, как величественное здание человеческой культуры зашатается, подобно карточному домику, и немедленно рухнет.
Выдающийся отечественный генетик доктор биологических наук В. П. Эфроимсон (1908-1989), автор серьезного труда "Биосоциальные факторы повышенной умственной активности", много занимался проблематикой психической одаренности и тоже пришел к выводу, что история мировой культуры сохранила имена примерно четырехсот гениев.
Причем среди этой разношерстной публики тоже имеется своя табель о рангах. Первые позиции в этом списке займут так называемые общепризнанные гении, имена которых у всех на слуху. Это Шекспир и Гёте, Александр Великий и Наполеон Бонапарт, Моцарт и Бах, Пушкин, Гоголь и Толстой, Дарвин и Мендель, Ньютон и Эйнштейн... В зависимости от пристрастий, интересов и профессиональных склонностей каждый читатель сверстает свой список, но вряд ли в нем будет больше полутора десятков имен. За гениями первого ряда следует приблизительно сотня деятелей и творцов высочайшего уровня, но несколько менее известных. Подножие этой пирамиды образуют около трехсот несомненно гениальных личностей, прославившихся в более специальных областях.
Эфроимсон пишет, что в ходе своих исследований он неожиданно натолкнулся на такой примечательный факт: среди великих мира сего достаточно часто встречаются некоторые наследственные болезни. Во всяком случае, плотность этого признака среди выдающихся персон несопоставимо выше, чем в среднем в популяции. Эфроимсон назвал эти особенности "стигмами" гениальности и выявил их ровным счетом пять. Слово stigma в переводе с греческого означает "клеймо, пятно"; в древности так называли специальные метки или клейма на теле рабов и преступников. Возможно, некоторым из наших читателей доводилось также слышать о стигматах христианских фанатиков: у ревностных верующих с истерическим складом психики накануне Пасхи открывались на ладонях и стопах кровоточащие раны. Перечислим эфроимсоновские стигмы высшей психической одаренности.
Во-первых, у гениев в десятки раз чаще, чем в среднем в популяции, отмечается наследственно обусловленный повышенный уровень мочевой кислоты в крови. В своем клиническом выражении повышенное содержание уратов (так называют соли мочевой кислоты) приводит к их отложению в тканях с последующим развитием воспалительных и деструктивно-склеротических изменений. Механизм действия этого фактора и его связь с высокой умственной активностью достаточно хорошо изучены и будут подробно изложены ниже.
Во-вторых, это редчайший и опять же передающийся по наследству синдром Марфана (его еще иногда называют "синдромом Авраама Линкольна"), частота которого в обычной популяции не превышает одного случая на тысячи и даже десятки тысяч людей. А вот среди тех самых четырехсот выдающихся деятелей им страдали по крайней мере пятеро. Механизм его действия и тип наследования также хорошо изучены.
В-третьих, это так называемый синдром тестикулярной феминизации, или наследственный синдром Морриса ("синдром Жанны д'Арк"), а также весьма близкое к нему по механизму биохимического действия повышенное содержание мужских половых гормонов (андрогенов) – гиперандрогения.
В-четвертых, это отличающая многих гениев психофизиологическая особенность – так называемая гипоманиакальная депрессия, в некоторых случаях доходящая до психической патологии. Читатель должен помнить, что в начале этой книги мы немало внимания уделили циклоидам и циклотимикам – людям с волнообразными колебаниями настроения и эмоционального тонуса, а также описали конституционального гипоманьяка – фигуру редкую, феерическую, наделенную чудовищной, бьющей через край энергией. Гипоманиакальность – дефиниция сугубо медицинская и означает состояние, промежуточное между маниакальностью и нормой. Таким образом, конституциональный гипоманьяк – это человек, для которого подобное состояние является обычным, "рабочим". Механизм действия четвертого фактора в общих чертах понятен, однако работы тут еще непочатый край, поскольку интимная механика протекания психических процессов изучена крайне недостаточно.
Пятый фактор, пишет Эфроимсон, строго говоря, трудно назвать фактором. Это, скорее, чистой воды стигма. Речь идет о часто встречающейся большой или даже огромной высоте лба у гениев. В чем тут дело, не вполне ясно, поскольку очевидно, что сам по себе высокий лоб никак не может быть причиной выдающихся умственных способностей. По всей вероятности, это всего лишь внешнее проявление неких морфологических особенностей строения головного мозга, что каким-то образом связано с творческими потенциями человека.
Прежде чем перейти к подробной характеристике эфроимсоновских стигм, необходимо сделать два небольших отступления.
Когда мы говорили о гипомании выдающихся личностей, находящейся на грани с психической патологией, то не имели в виду поставить знак равенства между гениальностью и безумием. В конце XIX века итальянский судебный психиатр и криминалист Чезаре Ломброзо (1835-1909) выпустил книгу под названием "Гениальность и помешательство", в которой попытался обосновать весьма сомнительную идею, что выдающиеся умственные способности и психические болезни растут из одного корня. В свое время книга имела шумный успех, но в наши дни теоретические выкладки бойкого итальянца безнадежно устарели. Разумеется, не подлежит сомнению, что процент "странных" людей среди великих умов выше среднего в популяции, но само по себе наличие радикала с любым знаком (шизо– или цикло– в данном случае значения не имеет) еще не дает оснований говорить о психической ненормальности гениев. Нам уже приходилось писать о том, что так называемая средняя норма – не более чем математическая абстракция, и практически у каждого субъекта можно без особого труда выявить те или иные радикалы в самых разных пропорциях и смешениях. Не будем спорить: удельный вес акцентуантов, психопатов и даже душевнобольных среди общепризнанных гениев ощутимо превышает средние показатели, но это еще не повод заявлять, что душевная болезнь и выдающиеся умственные способности – по сути одно и то же. Проблема не так проста, как кажется на первый взгляд, поэтому примитивный лобовой подход Ломброзо грешит излишней прямолинейностью (как, кстати говоря, и его знаменитая некогда теория о врожденном преступнике).
Другая распространенная ошибка – недооценка достижений древних и отказ им на этом основании в праве именоваться великими. Нелепо предъявлять претензии, скажем, Пифагору, что он решал задачи, понятные и доступные сегодня школьникам. Любые оценочные критерии следует помещать в конкретный социально-исторический контекст и соотносить с уровнем знаний определенной эпохи. Как и все мы, гении живут не в безвоздушном пространстве. Точно так же нас не должны удивлять цинизм Никколо Макиавелли или бешеный нрав и явно уголовные наклонности Бенвенуто Челлини, поскольку этих людей сформировала вполне определенная социальная среда. Не следует ждать от титанов Возрождения подлинного демократизма или строгой политкорректности. Нам представляется, что это вещи элементарные и самоочевидные, поэтому лучше оставить в покое "аморализм" и "пороки" наших предков и перейти к обстоятельному рассмотрению пяти стигм В. П. Эфроимсона.
1 Подагра. Подагра – хроническое заболевание, обусловленное нарушением обмена пуринов и характеризующееся отложением солей мочевой кислоты (уратов) в тканях с развитием в них воспалительных и деструктивно-склеротических изменений. Подагра была прекрасно известна еще Гиппократу, что вовсе не удивительно, поскольку от всех прочих артритов ее отличают характерные признаки: легко определяемые на ощупь отложения кристаллов уратов в тканях, воспалительный процесс в очаге поражения и часто возникающие острые боли в большом пальце ноги. Древнеримский врач Гален полагал, что подагрой страдал легендарный Эдип; по некоторым данным, подагриками были Александр Македонский, Птолемей и многие другие выдающиеся деятели античности.
Давным-давно было подмечено, что приступы подагры провоцируются обильной мясной пищей и употреблением вина. Поэтому в XIX веке ее стали считать болезнью обжор и пьяниц. С другой стороны, неоднократно отмечалось, что подагрой часто болеют короли и принцы, выдающиеся полководцы и просто умные люди. В 1739 году француз Мошерош даже издал брошюру под названием "О благородной подагре и сопровождающих ее добродетелях". Но только в 1927 году английский историк Г. Эллис попытался объективно разобраться в непростых связях этого недуга с творческой активностью его носителей. В своей книге "История английского гения" он самым тщательным образом проанализировал биографии 1030 выдающихся англичан и нашел среди них 55 больных подагрой. Именно Эллис выявил своеобразный набор характерологических черт, присущих выдающимся подагрикам: "Они подчеркнуто мужественны, глубоко оригинальны, очень энергичны, упорны, не знают отдыха и спешки вплоть до решения своей проблемы. Их общую физическую и умственную энергию можно назвать прямо замечательной".
Однако вплоть до середины XX столетия эта загадочная связь между выдающимися творческими достижениями гениев и подагрой, которой они болеют несравненно чаще простых смертных, оставалась неясной. И только в 1956 году были обнародованы два фундаментальных факта: во-первых, выяснилось, что мочевая кислота, избыточное содержание которой в крови приводит к подагре, по своей химической природе чрезвычайно близка к таким общеизвестным стимуляторам умственной деятельности, как кофеин и теобромин, в избытке содержащимся в чае и кофе, а во-вторых, было показано, что мочевая кислота отсутствует в крови почти всех млекопитающих, так как расщепляется специальным ферментом – уриказой. Но у обезьян и человека уриказы или очень мало, или совсем нет, в результате чего содержание мочевой кислоты в крови может достигать значительных величин. Было даже высказано предположение, что исчезновение уриказы сыграло заметную роль в прогрессивной эволюции приматов и становлении человека, поскольку накопление мочевой кислоты стимулировало психическую активность и способствовало наращиванию мозговой мощи.
Организм человека в норме содержит около 1 грамма мочевой кислоты, а вот у подагрика ее количество доходит до 20-30 граммов. Понятно, что постоянное присутствие такого мощного биостимулятора не проходит для организма бесследно. Необходимо отметить, что повышенный уровень уратов в крови, как правило, наследуется; если он при этом не сопровождается подагрой, то такое состояние принято называть гиперурикемией. Женщины обычно подагрой не болеют, а общее содержание уратов у них в среднем меньше, чем у мужчин, но предрасположенность к гиперу-рикемии (и подагре в том числе) может передаваться по наследству и через женщин. Частота подагры среди мужского населения в странах с достаточным потреблением мяса и алкоголя не превышает 0,3 % (то есть три человека на тысячу), а вот среди 1030 выдающихся англичан Эллиса эта цифра больше почти в 200 раз – 5,3 %.
Эфроимсон пишет, что история Европы буквально пестрит именами выдающихся подагриков и Россия тут не исключение. Подагрической характерологией обладали создатель Московского централизованного государства Иван III, оба его сына и внук Иван Грозный. Можно как угодно относиться к этим персонам, но не подлежит никакому сомнению, что они были выдающимися историческими деятелями, особенно Иван III Великий – фигура во всех отношениях замечательная.
Имеются прямые указания на подагру Бориса Годунова, да и вся его характерология свидетельствует об этом совершенно недвусмысленно. По всей видимости, этот недуг его и погубил, а пресловутые "мальчики кровавые в глазах" пусть остаются на совести А. С. Пушкина, разделявшего заблуждение своей эпохи. С легкой руки Романовых Годунов вошел в историю как бесчестный интриган, карьерист и убийца, что весьма далеко от истины. Вся его беда и вина заключается в том, что в свое время он постриг в монахи будущего патриарха Филарета, отца Михаила Фёдоровича, вступившего на престол в 1613 году. "Горе побежденным" – так говаривал галльский вождь Бренн еще в IV столетии до рождения Христа, взявший Рим штурмом и бросивший при подсчете выкупа на чашу с гирями свой тяжелый меч... Здесь не место разбирать заслуги Бориса Годунова перед отечеством, достаточно только сказать, что он был одним из величайших государственных мужей в истории России и достоин стоять в одном ряду с такими фигурами, как Иван III и Пётр Великий. Современник о нем писал: "Во всей стране не было равного ему по мудрости и уму".
Между прочим, имеются свидетельства, что амстердамский плотник и первый российский император Пётр Великий тоже страдал подагрой, а среди других участников Северной войны печатью этого недуга были отмечены шведский король Карл XII и Август II Сильный, курфюрст саксонский и король польский. Если обратиться ко временам более близким, можно без особого труда отыскать еще несколько подагриков. Так, например, страдали подагрой Людвиг ван Бетховен и Иван Сергеевич Тургенев. Резюмируя, следует сказать, что самой по себе гиперурикемии, взятой в чистом виде, для великих свершений определенно недостаточно – необходима еще и одаренность. Можно перечислить сколько угодно биологических и социальных факторов, которые сведут практически к нулю гиперурикемический стимул, но выявленная закономерность тем не менее наводит на определенные размышления.
2 Синдром Авраама Линкольна. Синдром Марфана, или синдром Авраама Линкольна, – наследственная болезнь, обусловленная аномалией развития соединительной ткани и характеризующаяся сочетанием поражений опорно-двигательного аппарата (очень длинные конечности, арахнодактилия, то есть "паучьи" пальцы и др.), подвывиха хрусталиков и вегетативно-сосудистых расстройств. Эту болезнь иногда еще называют наследственным диспропорциональным гигантизмом, и на примере Линкольна аутосомно-доминантный тип ее наследования просматривается особенно наглядно – мать выдающегося американского президента и три его сына тоже страдали синдромом Марфана.