Кречмера поразила, разумеется, не симптоматика как таковая – как профессионал он был с ней достаточно хорошо знаком. Его удивил склад личности больных, атмосфера, царящая в семьях, и даже особенности их (больных) телосложения. Шизофреники и циклотимики откровенно избегали друг друга, они как будто бы задались целью не иметь между собой ничего общего. Прослеживая родственников больных в рядах поколений, Кречмер все дальше и дальше уходил от узкого клиницизма. Он неожиданно увидел, что так называемая средняя норма – чистейшей воды абстракция и нормой не является; он понял, что в любом заурядно здоровом человеке при минимальной наблюдательности не составит никакого труда разглядеть соответствующие радикалы в их зачаточном состоянии. Дело только в том, что у здорового человека они сбалансированы и не бросаются в глаза, но стоит хотя бы немного переместиться по шкале влево или вправо, как переменчивая мозаичность темпераментов пропадает и на поверхность властно выползает нечто, позволяющее надежно отграничить одну группу от другой. Так родилась знаменитая ось "шизо – цикло".
Поскольку речь зашла о темпераментах, о связи психики и соматики, необходим небольшой исторический экскурс. (К Кречмеру мы еще вернемся.)
Темперамент – это одна из наиболее длительно изучаемых психологических категорий. История исследования темперамента насчитывает не менее двух с половиной тысяч лет. Сам этот термин в научный обиход ввел древнегреческий врач Гиппократ (460-377 до н. э.). Гиппократ развивал учение о том, что темперамент определяется пропорцией четырех важнейших жидкостей организма: крови, слизи, желчи и черной желчи. Преобладание крови соответствует сангвиническому темпераменту (от лат. sanguis – "кровь"), слизи – флегматическому (от греч. phlegma – "слизь"), желчи – холерическому (от греч. chole – "желчь"), черной желчи – меланхолическому (от греч. melanos chole – "черная желчь"). В понятие темперамента Гиппократ включал как физиологические, так и психологические черты. Типология Гиппократа – первая в истории науки классификация темпераментов. Позже ее развил древнеримский врач Гален (130-200), она подробно изложена в его известном трактате "De temperamentum". Слово "темперамент" в переводе с латыни означает "соразмерность, надлежащее соединение частей".
Согласно Гиппократу и Галену сангвиник отличается высокой активностью и богатой жестикуляцией, он подвижен, впечатлителен, быстро на все реагирует и относительно легко переживает неприятности. Холерик чрезвычайно активен и энергичен, резок и стремителен в движениях, крайне импульсивен, в эмоциональных ситуациях проявляет несдержанность, вспыльчивость и гневливость. Меланхолик замкнут, склонен к глубоким внутренним переживаниям; его отличают низкий уровень активности, повышенная эмоциональная чувствительность и ранимость. Флегматик тоже малоактивен, но по-другому, без эмоциональной неустойчивости меланхолика; он медлителен, невозмутим, ровен, спокоен и склонен к постоянству чувств и настроений.
Эта четырехчленная классификация человеческих темпераментов пережила века и в известной мере не потеряла своего значения и сегодня. Скажем, выдающийся отечественный психолог Л. С. Выготский в своей книге "Педагогическая психология" тоже приводит эту схему, ссылаясь на детальную характеристику, данную К. Н. Корниловым (применительно к детям).
"Вот ребенок сангвинического темперамента: он худощав, строен, изящен. В своих движениях он слишком быстр и подвижен, даже суетлив; он хватается с горячностью за всякое новое предприятие, но, не имея настойчивости довести его до конца, быстро к нему охладевает. Ум его живой и острый, но недостаточно глубокий и вдумчивый. Его чувства быстро нарастают, но они захватывают его слишком поверхностно; он жизнерадостен, любит наслаждения и стремится к ним. В общем, милое прелестное дитя, без тревожных дум о будущем, без глубоких сожалений о прошлом.
Несколько иного склада ребенок флегматического темперамента. Физически упитанный, он медлителен в своих движениях, даже инертен и ленив. Его ум, последовательный, вдумчивый и наблюдательный, блещет осведомленностью в ущерб оригинальности и творчеству. Его чувства не горячи, но постоянны; в общем – добродушное уравновешенное дитя, так мало доставляющее хлопот своим родителям и воспитателям.
Полную противоположность этим двум слабым типам детей составляют два остальных – сильных типа. Вот ребенок холерического типа. Худощавый и стройный, он слишком решителен и быстр, а потому часто опрометчив в своих движениях. Он смел, настойчив и резок в осуществлении своих замыслов. Его острый, проницательный и насмешливый ум слишком категоричен в своих выводах. Его чувства слишком страстны и резки в проявлении своих симпатий и антипатий. Он властолюбив, мстителен и склонен ко всякого рода борьбе. Ребенок наиболее беспокойный и наименее уравновешенный, доставляющий так много забот своим руководителям, но зато при благоприятных условиях воспитания много обещающий в будущем.
Иного склада ребенок меланхолического темперамента: сумрачный и не по летам серьезный, он медлителен и основателен в проявлениях своей воли. С сильным, глубоким и вдумчивым умом, он непреклонен и настойчив до фанатизма в своих излюбленных взглядах. Крайне впечатлительный, мрачный и замкнутый, он редко проявляет свои чувства. Это рано состарившееся дитя, так мало похожее на жизнерадостного ребенка, внушает своим руководителям и невольное уважение, и затаенную боязнь за его будущее" (К. Н. Корнилов, 1921 г.).
Впредь мы постараемся избегать столь пространных цитат. Вышеприведенный пассаж был выбран с двоякой целью: во-первых, чтобы дать более или менее исчерпывающую характеристику четырех классических темпераментов, а во-вторых, чтобы проиллюстрировать субъективную зыбкость подобных истолкований. Нам, к примеру, флегматик видится совсем по-иному. Флегматик – существо эпически спокойное, живущее по принципу "тише едешь – дальше будешь". Он не делает лишних движений, он – сама невозмутимость, полнейшее торжество принципа экономии. Флегматик, разумеется, ни в коем случае не баловень судьбы, как сангвиник, но, с другой стороны, он не собирается вырывать ее милости силой, подобно холерику. Мимозоподобная чувствительность меланхолика ему также чужда. Он никуда не торопится, он просто ждет. Поэтому судьба относится к нему с почтительным равнодушием, точно так же, как и он к ней. Флегматик – истинная вещь в себе, непостижимая и загадочная. В нем нет даже намека на слабость, и остается совершенно непонятным, почему автор вышеприведенных строк поместил флегматика в разряд слабых типов.
Четыре варианта человеческих темпераментов нашли свое отражение и в учении И. П. Павлова о типах нервной системы. В соответствии с этим учением каждый тип нервной системы представляет собой совокупность трех основных свойств нервных процессов – силы, уравновешенности и подвижности. По силе раздражительного и тормозного процессов могут быть выделены сильный и слабый типы нервной системы, по уравновешенности нервных процессов – уравновешенный и неуравновешенный, а по их подвижности – подвижный и малоподвижный типы нервной системы. Эта конструкция позволила И. П. Павлову установить четыре основных типа нервной системы: живой, безудержный, спокойный и слабый, которым он дал следующую характеристику.
Живой тип характеризуется наличием сильной нервной системы, хорошей уравновешенностью возбудительного и тормозного процессов и их подвижностью, выражающейся в быстрой смене этих процессов (сильный, уравновешенный, подвижный).
Безудержный тип характеризуется наличием сильной нервной системы, отличаясь неуравновешенностью основных нервных процессов, а именно – преобладанием процессов возбуждения над процессами торможения (сильный, неуравновешенный).
Спокойный тип характеризуется наличием сильной нервной системы, уравновешенностью процессов возбуждения и торможения, но вместе с тем малой их подвижностью: процессы возбуждения и торможения у этого типа медленно и с трудом сменяют друг друга (сильный, уравновешенный, инертный).
Слабый тип характеризуется наличием слабой нервной системы, малой работоспособностью нервных клеток, их быстрой истощаемостью. Этот тип нервной системы отличается слабым течением процессов возбуждения и торможения неадекватно силе получаемых раздражителей, а в отдельных случаях даже срывом в работе нервных центров, появлением при воздействии сильных раздражителей так называемого запредельного торможения вместо нормального возбудительного процесса (слабый).
Если сопоставить типы нервной системы по Павлову с четырьмя темпераментами Гиппократа, мы увидим такое соответствие: живой тип – сангвиник, безудержный тип – холерик, спокойный тип – флегматик, слабый тип – меланхолик.
Отрадно, конечно, что флегматик перекочевал из категории слабых типов в категорию сильных (в противоположность схеме К. Н. Корнилова), но вот с сангвиником приключилась незадача. В физиологической классификации Павлова он занимает самое привилегированное положение: и сильный, и подвижный, и уравновешенный. Поэтому описание этого типа, данное замечательным наблюдателем характеров XVII века Жаном де Лабрюйером, вызвало бы у Ивана Петровича негодование (справедливости ради следует сказать, что Лабрюйер запечатлел крайний вариант сангвиника). Впрочем, судите сами:
"Руффин начинает седеть, но он здоров, со свежим лицом и быстрыми глазами, которые обещают ему еще двадцать лет жизни. Он весел, шутлив, общителен, беззаботен, он смеется от всего сердца, даже в одиночку и без всякого повода, доволен собою, своими близкими, своим небольшим состоянием, утверждает, что счастлив; он теряет единственного сына, молодого человека, подававшего большие надежды, который мог бы стать честью семьи, но заботу оплакивать его предоставляет другим; он говорит: "У меня умер сын, это сведет в могилу его мать", а сам уже утешен. У него нет ни друзей, ни врагов, никто его не раздражает, ему все нравятся, все родные для него; с человеком, которого он видит в первый раз, он говорит так же свободно и доверчиво, как с теми, кого он называет старыми друзьями; и тотчас же посвящает его в свои шуточки и историйки; с ним можно встретиться и расстаться, не возбудив его внимания: рассказ, который начал передавать одному, он заканчивает перед другим, заступившим место первого".
Как вам, уважаемый читатель, такой субъект? Личность, что и говорить, малопривлекательная. Но ведь в каком-то смысле он здоровее и счастливее разных прочих, потому что начисто лишен отрицательных эмоций. Он приятен в общении и великолепно приспособлен к действительности. Он легкий человек: все идет мимо него, ничуть не задевая его крепкой, живой натуры. Уравновешенность нервных процессов (по Павлову) выше всех похвал. Остается только преклоняться. С другой же стороны, это самое настоящее уродство, нечто вроде анальгезии – патологического отсутствия болевой чувствительности. Только если в последнем случае страдает тело, то здесь мы имеем какую-то катастрофическую неспособность к сопереживанию, к простейшим душевным движениям, элементарное отсутствие такта.
Впрочем, нас с вами не должен смущать некоторый разнобой в интерпретациях, потому что все теории, как заметил отечественный классик устами своего героя, стоят одна другой. Известный психиатр Владимир Леви, скажем, вообще относится к "школьным" темпераментам без должного уважения. В своей увлекательной книжке "Я и Мы" он, в частности, пишет о том, как вознамерился было написать о них целую главу, но когда "циничнейший наполеоновский министр Фуше, как флегматик, попал на одну доску с добрейшим Иваном Андреевичем Крыловым, а античный герой Геракл очутился в одной компании с тем злополучным павловским псом, который чуть что мочился под себя" (оба оказались меланхоликами), эту бесплодную затею пришлось оставить.
ЗНАМЕНИТАЯ ОСЬ КРЕЧМЕРА
Нам с вами, уважаемый читатель, уже давно пора вернуться к Эрнсту Кречмеру с его нашумевшей дихотомией "шизо – цикло". Если в середину этой шкалы, рассуждал Кречмер, поместить обычного среднего человека, то можно считать, что радикалы "шизо" и "цикло" находятся у него в относительном равновесии. Другими словами, такой человек имеет примерно равные шансы (впрочем, очень и очень небольшие) заболеть шизофренией или приобрести маниакально-депрессивный психоз. По одну сторону оси располагается шизотимик, а по другую – соответственно циклотимик (маниакально-депрессивный психоз иначе называют циклофренией, а его легкую форму – циклотимией).
"Тимос" в переводе с греческого означает "дух, душа", поэтому термин "шизотимик" можно объяснить приблизительно так: человек, чувствующий себя на шизофренический манер. Звучит неуклюже, но смысл понятен – это субъект, в психоэмоциональном складе которого брезжит некий шизофренический "довесок" (шизорадикал, по Кречмеру). Патологией здесь, разумеется, даже и не пахнет; такой человек абсолютно здоров, просто вероятность выдать психоз шизофренического круга у него несколько выше, чем у гармоничного среднего, стоящего в центре шкалы.
Еще дальше по эту же сторону кречмеровской оси стоит шизоид. Тут уже присутствует некоторая грань; при неблагоприятных условиях или даже спонтанно этот тип может сравнительно легко проделать шизофренический психоз. Более того, даже вне патологического процесса субъекты этого типа вызывают у обычного человека ощущение некоторой необычности, странности, непохожести на других (шизик какой-то, говорят в народе). Но вся штука в том, что и такой человек совершенно здоров. Он совсем не обязательно должен заболеть, просто в семьях классических шизоидов в ряду поколений гораздо чаще, чем в среднем, встречаются случаи истинной шизофрении. Но (повторимся) и шизотимик, и шизоид вполне здоровые и социально адаптированные субъекты, хотя и принято выделять шизоидную психопатию, однако это уже явная патология, относящаяся к аномалиям характера.
Аналогичным образом по другую сторону шкалы располагаются циклотимик и циклоид. Чем больше мы удаляемся от центра в эту сторону, тем ощутимее становится цикло-радикал, проявляющийся в волнообразных колебаниях настроения и эмоционального тонуса. Разумеется, границы между этими категориями в значительной мере условны, подобно тому как предельно размыта грань между здоровьем и болезнью.
Но и это еще не все. Кречмер связал психические особенности человека, некоторые черты его характера с физической конституцией. Он отмечал, что у больных, страдающих циклотимией, чаще встречается так называемое пикническое телосложение: широкая грудь, коренастая фигура, крупная голова, большой живот, нередко избыточный вес. У больных шизофренией, напротив, преобладает астеническая конституция: худощавость, узкая грудная клетка, удлиненное лицо, длинные руки и ноги, тонкие, изящные кисти. Хотя слово "астеник" в буквальном переводе с греческого означает "лишенный силы", на практике дело обстоит не совсем так, поскольку астеники нередко оказываются очень сильными людьми – как физически, так и психически.
ЦИКЛО
Пикническому конституциональному типу, по Кречмеру соответствует циклоидный темперамент. Это люди общительные, адекватно реагирующие на внешние стимулы, принимающие жизнь такой, какая она есть. Это очень земные люди и преимущественно практики, живущие по принципу: живи сам и давай жить другим. В группе циклоидных характеров Кречмер выделил несколько подгрупп, связанных широкими переходами и вместе с тем наблюдающимися иногда одновременно у одного и того же субъекта: 1) болтливо-веселые; 2) спокойные юмористы; 3) тихие, душевные люди; 4) беспечные любители жизни; 5) энергичные практики.
Типичным представителем циклоидного психоэмоционального склада является, как мы уже говорили, классический синтонный пикник. Поэтому имеет смысл познакомиться с этим психофизиологическим типом подробнее. Дать адекватное определение понятию синтонности нелегко. Проще всего перевести его как "созвучный" или "соразмерный". Таким образом, синтонный пикник – это плотный, созвучный (соразмерный) человек. Очень часто он толстяк, но толстяк своеобразный. Никто и никогда (даже при очень большой тучности) не назовет его жирным; больше всего, пожалуй, ему подойдет определение "полный". И при очень большом избыточном весе такие люди не лишены известной грациозности. У них большая круглая голова с наклонностью к лысине (у мужчин), короткая и крепкая шея, широкое выразительное лицо с закругленными чертами.
У классических пикников никогда не бывает длинных и острых носов.
Причина их удивительного изящества заключается, по меткому определению Владимира Леви, в особого рода двигательной одаренности. Вот как Леви описывает своего приятеля, типичного синтонного пикника: "Когда он садится в кресло, это целая поэма, это непередаваемо, это очаровательно, это вкусно. Как он себя размещает, водружает и погружает!" Это очень точное и к тому же поэтическое описание. Мышечный тонус пикника меняется быстро и своевременно, поэтому он замечательно владеет своим телом: его движения непринужденны и хорошо согласованны, осанка естественна, а речь богата выразительными интонациями. Под стать всему этому и почерк – плавный, равномерный, слитный, с сильными колебаниями нажима. Зазубрин, острых углов и размашистых "хвостов" в полстраницы у них не найти никогда.
Такая удивительная гармония моторных навыков сочетается с гармонией психологической. Как раз в этом и заключается пресловутая трудноопределимая синтонность. В психологической науке существует термин "эмпатия", который обычно переводят как "вчувствование". Неподдельный синтонный пикник обладает такой способностью в высшей степени. С ним поразительно легко общаться. Вы только что познакомились и подсознательно подозреваете необходимость некоторой "притирки", потому что так бывает почти всегда. Но ничего подобного не происходит – беседа непринужденно и ненавязчиво катится сама собой. Складывается впечатление, что вы знаете этого человека давным-давно, никаких шероховатостей, заусенцев или даже некоторой неловкости, столь, казалось бы, естественных при шапочном знакомстве, нет и в помине. При этом у вас не возникает впечатления поверхностности или формальной вежливости со стороны хорошо воспитанного человека: собеседник совершенно искренне проникается вашими проблемами, с готовностью разделяет любые ваши переживания и тревоги, охотно говорит о своих неприятностях и готов их обсудить. Вы понимаете друг друга буквально с полуслова, но в вашем общении нет даже и тени фамильярности.