Существует стандартный способ упростить и умерить невероятную сложность окружающего нас мира. Для этого надо изобрести несколько "сказочных" Богов, причем чем инфантильнее, тем лучше, и ввести несколько детских заповедей: почитай отца и мать, не убий и пр. Эти правила просты и логичны. Ты пассивно им следуешь. Ты молишься. Ты жертвуешь. Ты работаешь. Ты веришь.
И тогда, хвала скучающим, не появятся терзающие душу фантазии о людях, которые блуждают по этой бессмысленной беспорядочной вселенной, пытаясь познать самих себя.
ИНЖЕНЕРИЯ ХАОСА
Вероятно, первыми инженерами хаоса были индусские мудрецы, создавшие метод отключения сознания, или йогу. Буддисты написали одно из величайших практических руководств по управлению мозгом: "Тибетскую книгу умирания". Китайские даосы разработали учение об изменении и эволюции, о "течении в потоке", о непривязанности к идеям и структурам. Они посылали нам сигнал: расслабьтесь. Не паникуйте. Хаос дарует нам бездонный океан возможностей.
В политике допускается все, можно выпустить плакат с изображением Никсона и надписью: "Голосуйте за Макговерна".
Энди Уорхолл
Сумасшедшая идея Сократа о самопознании (формулируемая как "делай сам") положила начало современной демократии. Это была практичная и разумная афинская версия йогических учений, разработанных индусами, буддистами и даосами.
Самым опасным словом в этой бредовой мегаломаниакальной идее Сократа был глагол ПОЗНАЙ, который превращает человека из раба в мыслителя. Какая возмутительная дерзость! Раба призывают стать философом! Раба побуждают быть психологом! Потенциальным йогическим мудрецом!
Эта ересь объясняет, почему впоследствии такие атеистически настроенные эволюционисты, как Линней и Дарвин, характеризовали наш вид сверх-шимпанзе как Femina Homo sapiens.
ХАОС СНАРУЖИ
Долгие столетия научное познание находилось под фанатичным запретом. Почему? Из страха перед хаосом. Представления о нашем (явно) малозаметном месте в галактическом танце весьма оскорбляют гордыню фанатичных контролеров, которые во все времена пытаются держать хаос под контролем. Поэтому контролеры пресекают любые наши попытки выглянуть наружу и встретиться с великим хаосом.
Было время, когда существовал запрет на использование таких устройств, как микроскоп и телескоп, потому что они изменяли сознание людей. По этим же причинам в более поздние времена власти ввели запрет на употребление психоделических растений. Все дело в том, что эти средства позволяют нам всматриваться в биты, зоны и фракталы хаоса.
Галилея сломили, а Джордано Бруно отправили на ватиканский костер за то, что эти ученые осмелились утверждать, будто Солнце не вращается вокруг Земли. Все религиозные и политические хаосоненавистники хотят жить в четко структурированной, чистенькой и уютной вселенной.
За последние столетия ученые и инженеры создали множество технических приборов, расширивших возможности человеческих органов чувств. Эти приборы вскрыли поистине ужасающую сложность мира, в котором мы живем.
Звездная астрономия поведала нам о фантастической вселенной хаоса: сто миллиардов крошечных звездных систем в нашей крошечной галактике, сто миллиардов галактик в нашей крошечной вселенной…
ХАОС ВНУТРИ
В последние десятилетия двадцатого века ученые приступили к изучению человеческого мозга. И опять мы столкнулись с хаосом!
Оказалось, что мозг – это галактическая система, содержащая сотни миллиардов нейронов. Каждый нейрон представляет собой такой же сложный информационный организм, как компьютер. Каждый нейрон связан синоптическими соединениями с десятками тысяч других нейронов. У каждого человека есть личная нейрологическая вселенная такой сложности, которая непостижима для его буквенно-цифрового ума.
Зная о могуществе нашего мозга, мы смиренно признаем ту степень невежества, на которой в настоящее время находимся, и в то же время понимаем, что у нас есть завораживающие перспективы превратиться в богов, если мы научимся управлять нашим мозгом.
ГУМАНИЗМ: НАВИГАЦИОННЫЙ ПЛАН ИГРЫ
Теория хаоса позволяет нам понять значение нашей миссии, которая состоит в познании поразительного устройства вселенной и совершенно сумасшедших парадоксов, возникающих внутри наших мозгов, и в наслаждении игрой жизни.
Активизация так называемого правого полушария мозга устраняет один из последних запретов на познание хаоса и становится научно-практической основой для развития философии гуманизма, побуждающей людей объединяться для создания разных (персональных) версий о природе хаоса.
В последние месяцы я неотступно думаю о грандиозной сложности мироздания. Мы не знаем, кто мы, зачем мы пришли, почему мы здесь, куда мы идем, где было начало, когда наступит конец. Какой позор! Невежественные, разобщенные агенты, которых отправили выполнять миссию без предварительного инструктажа.
Мой интерес к Великому Беспорядку (хаосу), конечно же, вызван неожиданным приходом старости, о которой я узнал по трем признакам: потере кратковременной памяти, приобретению долговременной памяти и желанию написать книгу.
1. Потеря кратковременной, или оперативной, памяти означает, что ты совершенно забываешь, что происходит и почему ты здесь.
2. Приобретение долговременной памяти открывает перед тобой туманные перспективы познания Тайны, которую безуспешно пытались разгадать многие культуры.
3. Желание написать книгу связано с появлением мыслей о том, как реконструировать хаос и создать персональный беспорядок…
… употребляя информационные химические вещества хаоса на экране компьютера, при помощи кибернетических устройств, с точки зрения контркультуры, в качестве партизанствующего творца, который исследует альтернативы визуализации и реанимации, стремясь хотя бы мельком увидеть, как раздвигаются горизонты потрясающего, немыслимого и невероятно безумного мира грядущего тысячелетия.
В. М. СЕРГЕЕВ, Н. И. БИРЮКОВ В ЧЕМ СЕКРЕТ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА?
Сергеев Виктор – кандидат физико-математических наук, доктор исторических наук, профессор МГИМО МИД РФ, директор Центра международных исследований МГИМО. Специалист по системам искусственного интеллекта, теории эволюции, истории парламентаризма и политических партий. Автор книг "Пределы рациональности", посвященной приложению термодинамической модели к проблеме равновесия в экономике, и "Демократия как переговорный процесс", в которой демократия рассматривается в прямом смысле слова как власть народа – система управления, особого рода (коллективный) искусственный интеллект.
Бирюков Николай – кандидат философских наук, доцент МГИМО МИД РФ, специалист по исследованиям парламентаризма и политических партий.
Первый и самый трудный вопрос, на который должен ответить исследователь, претендующий на осмысленное пользование понятием – а значит, и теорией – "современного общества": почему социальный строй, предполагаемый этой теорией – при всех его очевидных преимуществах и несомненной привлекательности, – так трудно заимствовать?
Россия сейчас не является образцовой демократией. Ну и вряд ли можно было бы ожидать иного на пятнадцатом году демократического строительства после тысячелетия, когда у России даже не было намека на какую бы то ни было демократическую традицию. Но просто напомнить, что, скажем, первые 100 лет американской демократии существовало рабство, так, на пятнадцатом году германской демократии к власти пришел Гитлер. У нас пока что ситуация и динамика гораздо более позитивные (выступление в "Президент-отеле", 25.05.2005).
Вячеслав Никонов, политолог
Подобно тому, как в биологической сфере развитие мозга стало началом процесса, завершившегося вытеснением физической (соматической) эволюции – в качестве основного средства приспособления определенного вида живых существ к окружающей среде – технологическим развитием, точно так же возникновение социального строя, позволяющего обществу существовать и осуществлять экспансию посредством приспособления (переделки) "окружающей среды", а не путем своего приспособления к ней, знаменовало радикальный перелом в истории человечества, прекративший "естественный отбор" в социальной сфере. Это значит, что, в отличие от прежних – "традиционных" – обществ, "современное" общество отвечает на вызовы не столько собственной трансформацией, сколько трансформацией "среды" – то есть именно так, как это характерно для приспособительной деятельности человека. ‹…›
Но социальная история существенно отличается от естественной по меньшей мере в одном отношении: после своего возникновения общество, способное к устойчивому развитию, самим фактом своего существования ‹…› лишает стабильности практически любые другие общества, не способные действовать аналогичным образом, – просто потому, что Земля слишком мала. ‹…›
Спору нет, это болезненный процесс; ведь, в сущности, все другие общества, какими бы достижениями они ни гордились и какими бы внутренними достоинствами ни обладали, волей-неволей оказываются перед малоприятной дилеммой: они должны либо стать на путь модернизации ‹…›, либо исчезнуть.
Разумеется, "исчезнуть" – не означает обязательно "вымереть": может оказаться, суждено погибнуть лишь социальным структурам, "человеческий материал" может и сохраняться; впрочем, и против прямого истребления, как свидетельствует история, отнюдь не было выработано гарантий – участь, увы, уже постигшая некоторые "чересчур" традиционные общества. ‹…›
Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.
И. Сталин
В Северной Европе XVII столетия мы наблюдаем одновременное существование (в ряде случаев – возникновение) социальных институтов, которые характерны для современного общества. К ним относятся: 1) парламент; 2) рациональная бюрократия; 3) независимый суд; 4) академическая и университетская наука; 5) массовое производство и опосредующие его финансовые институты; 6) книгопечатание – зародыш будущей системы массовых коммуникаций.
Сами по себе эти – или подобные им – институты могли существовать и действительно существовали в других обществах. ‹…› Но последствий, аналогичных тем, что наблюдаются с началом Нового времени, мы там не наблюдаем. Центральная гипотеза настоящей работы состоит в том, что критическое значение имело именно их (вышеперечисленных институтов) одновременное существование, их взаимодействие, или, вернее, их взаимная поддержка. ‹…›
Существенной особенностью современного общества является системность его институтов. Их совокупность может эффективно функционировать только как система, т. е. как комплекс элементов, которые взаимодействуют и взаимно поддерживают друг друга. Если, по тем или иным причинам, общество, вступившее на путь модернизации, внедряет базисные институты современности лишь частично (выборочно) или формально (т. е. когда институты как таковые создаются, но ведущие принципы их работы отрицаются), попытка модернизации обречена на провал.
К сожалению, частичное и формальное заимствование – не редкость, а скорее – закономерность, ибо пример современности соблазнителен, но принципы ее парадоксальны. Эти принципы – не "естественные", не "человеческие". Они лежат за пределами человеческого понимания и человеческих интересов, пока и поскольку под "человеческим пониманием" и "человеческими интересами" мы имеем в виду понимание и интересы индивидуального человека ‹…› они суть принципы функционирования таких социальных механизмов, которые выходят за пределы непосредственных человеческих нужд и требуют от человека "неестественных" действий. ‹…›
Что шесть базисных элементов современности: представительная демократия, академическая наука, финансовые институты, рациональная бюрократия, независимый суд и свободные средства массовой информации – так или иначе связаны друг с другом, считается само собой разумеющимся. Однако, как правило, почти не принимается во внимание то, что связь эта ‹…› далеко не столь очевидна. ‹…› Другими словами, если эта связь существует ‹…› знание о ней ‹…› не дар "демократической благодати" ‹…› и не "врожденная идея" демократического ума. Современное сознание усвоило эту идею, но оно усвоило ее из опыта, и, следовательно, нет оснований полагать, что такое знание предшествовало созданию институтов современности. ‹…›
Мы не вправе утверждать, что различные элементы современности связаны друг с другом причинно-следственной зависимостью, что рынок, например, ведет к демократии (или наоборот). Из опыта нам известно только то, что рынок и демократия сосуществуют, но отнюдь не то, что они порождают друг друга ‹…› ‹…› сосуществование рынка и демократии (равно как и всех остальных базовых элементов современного общества) объясняется не взаимным порождением, а взаимной поддержкой. Рынок не может регулировать распределение ресурсов должным образом, если он не опирается на институты представительной демократии и академическую науку. В этом случае он оказывается просто неэффективным и уступает место иным распределительным механизмам. ‹…› Так же обстоит дело и с демократией: если она не опирается на рыночную экономику и академическую науку, то вырождается в анархию, и от нее волей-неволей приходится отказаться из соображений самосохранения. Без демократии и рынка наука не генерирует инноваций или бессильна воплотить их в практику и, значит, остается занятием для досужих любителей. ‹…› Рациональная бюрократия, выведенная из-под контроля демократических институтов, мгновенно коррумпируется. ‹…› Иными словами, изолированные элементы современности не выживают или преображаются до неузнаваемости. Именно поэтому и только поэтому мы всегда наблюдаем их вместе. Но модернизация никогда не будет осуществлена, если, "скопировав" какие-то институты современности, мы просто станем ждать, когда из них "вырастет" все остальное.
С. ХАНТИНГТОН. СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
Хантингтон Самуэль (р. 1927) – американский политолог, директор Института стратегических исследований в Гарвардском университете. Специалист в области сравнительной политологии, транзитологии (раздела политологии, изучающего переход от авторитаризма к демократии), международных отношений. В 1993 г. его статья "Столкновение цивилизаций" в журнале "Foreign Affairs" вызвала самое большое после Второй мировой войны число откликов. Идеи статьи развиты в книге "Столкновение цивилизаций".
"Гигантский скачок в науке и технике, происшедший в XIX веке, позволил человеку контролировать и преобразовывать среду своего обитания в масштабах, прежде невиданных. Модернизация предполагает индустриализацию, урбанизацию, повышение уровня грамотности, образования, благосостояния и социальной активности, а также более сложное и диверсифицированное разделение труда. Это – революционный процесс, сопоставимый по своей значимости с начавшимся примерно за пять тысячелетий до нашей эры в долинах Тигра и Евфрата, Нила и Инда переходом человечества от первобытного состояния к цивилизации. Взаимоотношения, ценности, знания и культура людей Современного общества в значительной степени отличаются от таковых в обществе традиционном ‹…›".
"Должны ли незападные общества отбросить собственные культурные традиции и заимствовать центральные элементы западной культуры, чтобы модернизироваться? Случалось, что главы государств считали подобные меры необходимыми. Царь Петр Первый и Мустафа Кемаль Ататюрк, намеревавшиеся провести коренную модернизацию, были уверены, что для этого нужно заимствовать западную культуру полностью, вплоть до замены традиционного головного убора на западный. В результате этого возникли "внутренне противоречивые" государства, лишенные культурного самосознания и четкого представления о своей культурной принадлежности. Не особенно полезным оказался культурный импорт с Запада и для осуществления модернизации как таковой. Однако чаще руководители незападных государств пытались модернизировать свои страны, отвергая вестернизацию. Их воззрения в самом общем виде представлены формулами ti-yong (китайская наука – фундаментальная, западная – прагматическая, прикладная) и woken, yosei (японский дух, западная технология), созданными китайскими и японскими реформаторами столетие назад, а также высказыванием саудовского принца Бандара ибн Султана, провозгласившего в 1944 году, что "импорт хорош, когда речь идет о красивых хитроумных "вещах". Но абстрактные социальные и политические институты, импортируемые из других стран, могут оказаться смертоносными – спросите о том иракского шаха. ‹…› Ислам для нас – не просто религия, ислам – это образ жизни. Мы, жители Саудовской Аравии, хотим модернизироваться, но это не должна быть вестернизация". Япония, Сингапур, Тайвань, Саудовская Аравия и в меньшей степени Иран стали Современными обществами, избежав вестернизации. Китай явно находится в процессе модернизации – и тоже не вестернизируется.
Взаимодействие и взаимообмен между цивилизациями происходили всегда, а при наличии современных средств транспорта и связи процессы эти приобретают все большие масштабы. Но большинство великих цивилизаций мира существовало по крайней мере тысячелетие, а иногда и в течение нескольких тысячелетий. Разумеется, они многое заимствовали у других цивилизаций, повышая таким образом свои шансы на выживание. Принятие Китаем пришедшего из Индии буддизма вовсе не привело к "индианизации" Китая, вместо этого произошла "китаизация" буддизма: китайцы приспособили буддизм к своим целям и нуждам. Ровно так же если активные попытки Запада насадить в Китае христианство, по сию пору встречающие последовательное сопротивление, когда-нибудь увенчаются успехом, то скорее всего новая религия будет переварена и переработана в соответствии с основами исконной китайской культуры.