Путешественник по человеческим мирам, врач и психолог, всемирно известный автор многих бестселлеров написал книгу, серьезную и веселую.
О страстях и свободе.
О том, как делать погоду своей жизни, как состояться.
О жизненном пути: куда и как идти.
Энциклопедия отвычек и полезных привычек.
Научное исследование и поэма, роман и жизненное руководство.
Книга-спасатель и книга-друг.
Содержание:
Запев. ПРЕДВОДИТЕЛЬ СОЛНЕЧНЫХ ЗАЙЧИКОВ 1
Глава 1. ДОКТОР ТОРОБАН 2
Глава 2. ТРЕТЬЯ НАТУРА 5
Глава 3. ПОЛУОСТРОВ ОМЕГА 29
Глава 4. ВСЯ ЛЕНЬ ВСЕЛЕННОЙ 42
Глава 5. КУДА ЖИТЬ? 51
Примечания 68
ЛЕВИ Владимир Львович
"КУДА ЖИТЬ"
Запев. ПРЕДВОДИТЕЛЬ СОЛНЕЧНЫХ ЗАЙЧИКОВ
Проще всего быть счастливым,
не зная о том, как дитя,
но кто же сказал,
что самый простой способ счастья -
самый доступный?..
Солнышко рисовала с натуры Маша Леви 2 лет
Районный психодиспансер внутри плюгав, снаружи сер. Я в этот дом служить засел, а мир на волоске висел, как и сегодня. Не одарить, не удивить, а лишь слегка приприноровить да потихоньку придавить пятой Господней…
Книги я начинал писать в обшарпанной комнатушке с вывеской на двери "психотерапевт", за легким столистоликом, под уютное посапывание моих загипнотизированзагипнотизированных пациентов… Минут через сорок я должен был их шешевелить, поднимать. Шли следующие… Можно было успеть настрочить пару страниц, выпить чаю… Или тоже попропопробовать прикорнуть, до щелчка в виске…
Во мраке просыпаясь, звуки шлю тому, кого не знаю и люблю, кого люблю за то, что не познаю. Ты слышишь?..
Мы живем на сквозняке. Рука во тьме спешит к другой руке, и между ними нить горит сквозная… Ты чувствуешь? Душа летит к душе. Как близко Ты, но мгла настороже. Закрытых окон нет, глаза закрыты… Во мраке просыпросыпаясь, звуки шлю тому, кого не знаю и люблю, и верю, и ищу, как знак забытый…
…Кабинетик мой смотрел на проходной двор, где в сообщество брито-стриженых тополей угнездилась троица общественных учреждений: милиция, баня и вытрезвивытрезвитель. Рядом скромно алела дверь агитпункта с лозунгом:
"Все для человека, все во благо человека".
Прямо по курсу выпячивалась вываливающимися потрохами помойка, куда попозже пришастывали, вороворовато оглядываясь, два сумеречных окрестных кота.
А во двор приходило Солнце. Приходило по своему расписанию и усмотрению, сообразно погоде. Летними вечерами, умиротворенное, посещало мое занавешенное окно, начинало сквозить, просвечивать, вызывать…
Если обстоятельства позволяли, я присаживался на подоконник, приотодвигал занавеску - и -
зайчиком из кабинетной своей норы тревожил потрескавшийся потолок и пространство над документами начальника паспортного стола, щекотал парившихся, приветствовал протрезвевавших, после чего взмывал круто вверх, к последнему этажу насупротивной пятиэтажки, где всегда в это время виднелась в окошке одиодинокая женская фигурка…
А вы в детстве не забавлялись, не баловались, не озорничали хоть раз эдак вот?.. Потрясающая возвозможность - поймать прямо в руку Солнце и запустить лучевой стрелой куда хочешь, послать легким взмахом кому вздумается, на кого Бог пошлет, совершенно безбезвредно, совершенно секретно и совершенно бесплатно!..
Уж зайчик-то солнечный наверняка не причинит ниникому неудобств, разве что отвлечет и чуть подслепит на миг, маленькое изумление… Напоминание, что живем мы в государстве Его Светлейшества, под вездесущим присмотром… Если кто-то рассердится, вознегодует на нарушение неприкосновенности Своего Темнейшества - что ж, пусть разрядится…
Случалось ли вам затаить дыхание, замереть от невыносимости чуда, увидев, как живо дрожат, как ликуют, как пляшут блики, отражаемые водой, по листве или отражаемые листвой - по воде?..
Как танцуют и кувыркаются брызги света по мрамору у фонтана, в фонтане под смехом ветра, как обнимаются, скачут, хохочут?..
Во дни школьйые, притаившись за свалкой, на солнечном пятачке двора, вооруженные осколками разбитых зеркал, мы с дружком запускали своих летучих посланпосланцев в мрачную полутьму чистопрудненских коммуналок, в чадные кухни, беременные бельем… Да, я солнцепоклонник, друзья мои, я верноподданнейший Его Сиятельнейшего Светлейшества, иногда берущий на себя и обязанности Кофечайного Полуночного Посла!..
И уже поболее - сорок с лишним на сегодняшний день за плечами, более сорока лет работы врача и психолога.
Столько вот лет лет подряд принимаю людей, наблюдаю, выспрашиваю, обследую, изучаю, стараюсь лечить, помопомогать, поддерживать, объяснять, утешать, направлять…
Вижу и обдумываю, что из этого получается, что выходит, что не выходит…
А еще всемирная многовековая деятельность всех тех, кто занимался и занимается тем же, но по-другому - стараюсь хотя бы главное узнавать, сравнивать и осмысливать… А еще жизнь собственная, коротенькая, но моя.
А еще жизнь несобственная, жизнь всевозможная - и попытка мыслить, длящаяся и во сне…
Опыт, скажете вы. Опыт большой. После десяти лет работы и я так полагал. А теперь знаю: это начало.
Только начало опыта и всегда только начало.
Не скромничаю, поверьте. Допустим, ты общепризнанный мастер, великий профессионал. Допустим, ты досконально изучил за жизнь миллионов пять человек - цифра фантастическая, но допустим.
А на Земле людей сколько миллиардов - есть, было и будет?.. И у каждого что-то свое, в каждом - новое, небывалое, каждый начинает сначала - иначе бы и зачем нас столько?.. Какого опыта хватит, чтобы объять эту ненеобъятность?.. На какой ступеньке Бесконечной Лестницы ни стоишь - она первая, всегда только первая.
Профессионализм в деле складывается из двух соссоставляющих: 1) понимания предмета; 2) умения исполнять профессиональную роль.
Второму - с внешней, по крайней мере, стороны - в медицине и психологии можно научиться довольно быстро, а при хороших актерских данных почти мгновенно, в этом и состоит искушение шарлатанства.
Ну, а первое - главное - даже при гениальных споспособностях требует долгого времени для постижения, третребует - доскональности.
Профессионал человекознания, как и любой иной, имеет дело с повторностями. Все люди смертны и по этой главной причине в основном одинаковы. Наука имеет понятия Статистической Достоверности и Представительной Выборки - той самой ложки, которой довольно, чтобы узнать о содержимом котла…
Виды-типы-классы-разряды есть у всего на свете, и у людей тоже…
Вот и превратился мой мозг какой-то своей частью в компьютер для вычисления человека: одного взгляда, одного звука голоса, двух-трех слов письма достаточно, чтобы определить, кто это, что с ним- какой тип, чем болеет, чем занимается, какие проблемы, на что способен…
Но в том и дело, что этого недостаточно. Это только начало - начало видения. Это еще вовсе не понимание.
В том и дело, что человек конкретный, вот этот живой человек - Человек Единственный, а не статистический: никогда не было такого. И нет, и не будет!..
Я занимаюсь точной наукой о человеке и точной помощью, я стараюсь, по крайней мере, заниматься именно этим. Иначе и смысла нет, иначе - халтура.
Вот почему многие из своих текстов - и целые книги-я время от времени перебеливаю-переписываю.
"Зря, - некоторые говорят, - лучше пиши новое, дважды войти в одну воду нельзя…". В том и дело.
Вхожу с того же мостка - вода всякий раз иная…
Счастье вечного ученичества
…Там, в обшарпанном гипнотарии, я постигал с каждым пациентом снова и снова, со сквозной ясностью: основная причина наших трудностей и страданий - наше невежество и неумение думать. И смерти причина - в начале начал и в конце концов - неумение думать.
Хочу передарить тем, кто захочет принять подарок, свое несказанное счастье - быть пожизненным учеником мира, вселенским студентом. Нет ничего чудеснее должности простого подопытного кролика жизни, который, однако же, не только дрыгает ножками и верещит, но и пытается соображать.
Человек испытал все, если не жизнью, то смертью.
К чему не пробилась Мысль, то постигла Вера. Чего не открыл ученый - пропел поэт, зашифровал миф, изъяснила музыка. Мир изведан своим бытием, все вселенские тайны открыты - мы ощущаем в себе их дыхание…
Но нельзя тайной пользоваться без уплаты собой.
Каждая капелька человечности, каждый лучик душевного света, каждая жилка живого, откуда бы ни исходили, наполняют нас счастьем встречи и одновременно горечью расставания.
Так смотришь на закат солнца.
Так разглядываешь свои детские фотографии и веришь, что это ты, и не веришь. Так расстаешься с откровением сновидения…
Наши чувства и наши знания разобщены, разбрызганы, как дождинки по ненасытному солончаку, иссыхают и разлучаются, как и мы…
Но есть в мире Сила Соединения, есть…
Как беспробудно эта ночь темна.
О жгучий холод, злой отец,
спасибо,
ты научил нас
разводить огонь.
Глава 1. ДОКТОР ТОРОБАН
ПОЧЕМУ У НАС НE ПОЛУЧАЕТСЯ ЖИТЬ
…гремел Гомер,
шептал Экклесиаст:
все суета, и пошлостью воздаст
величие, и пыль покроет имя…
Трудами и победами своими
мы можем лишь самих себя растить,
и нужен полный свет, чтоб осветить
наживку демагога - чувство долга.
Как медленно прозрение. Как долго
я сочинял ненужного себя,
как будто, заикаясь и сипя,
искал волну детекторный приемник,
как будто полз
к святым местам паломник
и вдруг его настиг крылатый конь,
и Бог живой, смеясь, простер ладонь…
…Все тлен и прах,
но есть необходимость
преобразить в вещественность и зримость
восторг души, ночующей во мне,
как ласточка
в простреленной стене…
У моего старинного Великого Стола две цены. Одна - рыночная, для всех: стоит столько-то. Сколько именно - знать не знаю и не хочу.
Другая цена - моя личная, деньгами не измеряемая.
Венецианский шедевр в стиле то ли позднего барокко, то ли раннего рококо (всегда их позорно путаю), львино-лапый красавец в золотистом литье.
Такой стол мебелью не назовешь, это уже существо.
Дух изысканно-живой, беззаботный, пьющий на брудершафт с Вечностью, сотворил это произведение руками неведомого мастера и теперь звучно приветствует меня всякий раз, как зашелестит строчка прозы, зашевелится зачаток стиха…
Милостиво разрешает присаживаться пациентам, выслушивает их снисходительно-умудренно, иногда проборматывает некие напоминания, благоволит усилиям понимания… Но не выносит, когда на нем пишут рецепты или деловые бумаги. Что такое, вопрошает, к чему эта буфетная суета, эта возмутительная возня?.. Стыдно и оскорбительно. Я и так многое претерпел…
Это правда: Великий Стол пережил восемь войн и по меньшей мере три революции. Гнутые ореховые ноги уже лет сто восемьдесят взывают о скорой помощи; грудастые бронзовые рожицы побурели; врезная, цвета спелой маслины кожа столешницы изуродована царапинами и вмятинами, кое-где вспухла; на черной тисненой кайме зияет кошмарный шрам, выжженный сигаретой, - увековечил себя мой подвыпивший приятель с подружкой…
Реставрировать недосуг, да и не по карману…
…И молча, как рыба, ныряя на дно,
вдыхаю миазмы чужих природ -
несчастий так много, счастье - одно,
а надо бы наоборот…
В скудный наш дом этот ссыльный аристократ перекочевал из Старой Европы, из Бельгии, где в приморском граде Антверпене родилась моя мама. Такой же точно - близнец? - я увидал мельком в кинохронике: в роскошном королевском дворце (Версале?) за ним сидел президент де Голль, подписывал договор…
Плохо это, неправильно - зависеть от вещей, знаю и понимаю - глупо, унизительно для души…
А я от Великого Стола явно зависим. Сейчас, правда, уже не настолько сильно, как раньше, когда, бывало, и месяца не мог прожить где-нибудь в отдалении, чтобы не затосковать, не возжаждать снова и снова притронуться рукой, глазом, дыханием к добротному дружелюбному дереву, к звонко зовущим извилистым вензелям, к гениально-легким литым фигуркам…
Я терял без него работоспособность и вдохновение жить. Спрашивал себя, в чем же дело, почему я готов отдать за этот музейный экспонат если не жизнь, то пожалуй, ногу, а то и руку. Эстетическая ценность - да, я к красоте чувствителен; средоточие родовой памяти - да, и это… Но и еще что-то…
Личная значимость, внутренняя цена, привязанность и зависимость - вот мы и начали разговор об этом.
Самая что ни на есть конкретная психология.
Голова в песке - не бывать тоске
психологема сверхценности
Чья жизнь вам дороже: отца, матери, ребенка или ваша собственная? Катастрофа, пожар, землетрясение - кого спасать первым?.. Кто-то скажет: конечно, ребенка.
А кто-то - мать, ведь она единственная, а детей может быть много… Для большинства же сама мысль, сама возможность рассуждений об этом кощунственна и невыносима. Не все нужно заранее знать, и вообще - не все знать, не все!.. Сверхценностью это называется.
Жизнь ребенка для нормальных родителей, конечно, сверхценна. Жизнь родителей для нормальных детей тоже сверхценна. Сверхценна и собственная жизнь - для нормального или, скажем, для обычного человека…
А внутренняя защита в положениях непосильного выбора - непроизвольное отталкивание, вытеснение, а то и просто потеря сознания… Похоже на метод страуса - голову в песок, но так и решаются проблемы неразрешимые. Так женщины забывают о родовых муках. Так живем мы, забывая о смерти и о войне, об уродствах и о долгах, о совести, об изменах своих и чужих, о страшных ударах по самолюбию…
Но такое забвение никогда не бывает полным.
И важно знать: страусиное наше сознание в неразрешимых проблемах нуждается. Природа наша требует запредельности, экстремальности. Если проблем нет, мы начинаем их создавать!..
Чо-то в нас ищет безоговорочной полноты и приравнивает ко всей жизни то одно, то другое - то результат футбольного матча или поединка между своим мозгом и автоматом, то содержимое кошелька, то чью-то оценку, то собственную фантазию…
Если этого не происходит, существование обретает характер смертельной скуки, и это уже проблема проблем.
Да, сверхценности нам нужны - это хозяева наших желаний. А когда мы находим их, непременно вступает в силу великий и ужасный закон…
Законом Бревна я его назвал - так вот простенько, и сейчас попробую пояснить, почему он важен для понимания этой книги и всей нашей жизни.
О ПАРАДОКСЕ БРЕВНА
пять рассуждений
Давным-давно, давным-давно я рассказал вам про бревно… Вот на земле лежит оно, и по нему пройти дано любому чудаку - и мне, и вам уютно на бревне при подходящей толщине сего бревна…
Но толщина порой не так уж и важна. Вот поднимается бревно на высоту затылка… Но теперь так просто не пройдешь - в поджилках страх, в коленках дрожь… Прошел, однако же, едва-едва… Кружилась голова, клонилось тело вниз и вбок, но совладать я с этим смог… И вот бревно на высоте пятиметровой… На кресте у всей России на виду меня распните - не пойду! - Да почему же? - Упаду! - Да почему же упадешь? Бревно все то же! - Ну и что ж?
Теперь другая высота, теперь уверенность не та, опасно стало… - Но бревно все то же! - Это все равно - уже при мысли о бревне все напрягается во мне…
С юных врачебных лет занимаюсь исследованием и лечением парадоксальных состояний, как я назвал их, - и самочувствие человека на высоко поднятом бревне остается для этого наипростейшей наглядной моделью.
Не скажу, правда, что она всем понятна и до конца понятна мне самому. Все ясно было бы, если б речь шла только о бревне физическом, деревянном. Речь о тех бревнах, которые - там, внутри…